Кайдан Дуфф. Книга Вторая

— Чего молчим, как на похоронах. Или язык проглотил? А недавно соловьем разливался.

— М-милостивый г-господин, нет у меня таких деньжищ, отродясь не было.

— Ты мне, пучеглазый, не заливай. Сказал — три десятка золотых, вынь да положь, али осерчаю до крайности. — Грозно нахмурив брови и накрыв ладонью навершия мечей, усиливаю давление.

— М-может я, чем другим смогу расплатиться? — Продолжает заикаться и блеять торгаш.

Так и поверил, что денег у него нет. Просто жаден сверх меры и лжив до самых корней. Не хочет с деньгами расставаться, надеется съехать. Всучит мне залежалого товара по тройной цене и будет таков. А рожу-то состроил, будто лимон съел. Жалок, ничтожен, нищ и беспросветен. Ловок, шельма!

— Тебе бы в театре столичном роли исполнять, такой талант зазря пропадает... — кровожадно ухмыляюсь для пущей убедительности, — недосуг мне с тобой рядиться. Ежели денег нет, тогда товаром, но уже не на тридцать монет, а вдвое — шестьдесят.

Ободренный первым успехом, торгаш не сдавался, а продолжал дожимать.

— Смилуйся, благодетель, да откуда у меня столько? На тридцать пять может и сыщу чего.

— Ты это брось, я с тобой не торговаться пришел. Ежели не согласен, тогда сделка отменяется, гони золото. Или пошли к распорядителю ярмарки на суд. — Для большей убедительности ухватил его за шкирку и потянул к себе.

После упоминания суда шельма посмурнел и как-то сразу увял. Видно, там ему вовсе ничего не светило.

— Показывай, что есть в закромах, да пошустрее давай, — добавил голосу металла и слегка хлопнул зверовладельца по плечу, отчего тот присел и качнулся как былинка на ветру.

Зверинец у торговца был не так и плох. Два десятка разных редких, частью магических тварей сидели по клеткам и загородкам. Вид у большинства унылый и потасканный. Явно хозяин их держит на голодном пайке. Гады, птицы, мелкие зверушки, дикие хищники и пара рогатых травоядных.

— И что, ты предлагаешь диких зверей? На что они мне? Да и цена всему твоему хозяйству — десятка серебром в базарный день.

— Да я за любого из них больше отдал! — возопил 'несчастный' торговец. — Но есть у меня и еще кое-что, пойдемте, господин, покажу.

'Стой! Внимание!' раздалось в голове. Даже качнуло от такого напора. 'Ты чего бузишь, котяра? Чего орать вздумал?!' мысленно пытаюсь урезонить разбушевавшееся маготворение. 'Справа черный зверек в клетке, он нам нужен'. Вот так. Без объяснений и увещеваний. Нужен и точка. И кто тут главный вообще? Бросаю косой взгляд направо. Пушистый хвост трубой, черная мордочка и белый треугольник на грудке, в передних лапках орех. Шерстка блестит, глазки-пуговки отливают синевой, а от всей фигурки ощутимо веет магией. Однако, черная белка. Волшебный зверёк. Зачем-то Коту понадобилась? Учтем, а пока дальше отправимся за нашим должником, а то он уже удивленно поглядывает, мол, отчего задержка приключилась?

Добравшись до временного жилья торговца, мы приступили к основной части расчетов. Из крепкого, окованного железом и снабженного парой внутренних замков и хитрой крышкой сундука извлекаются главные ценности. Мужик долго копался, отгородившись от меня крышкой и явно не желая показывать свои сокровища. В итоге на свет появляется шкатулка с кучкой волшебной ювелирки. Точнее, с пятью амулетами, напоминающими тот, что когда-то получил от Дина. Только пара штук на этот раз была выделана из черненого серебра с каплями золотистого агата.

— Вот, господин, они стоят по двенадцать монет каждый. Если согласны, то мы в расчете.

— Пожалуй, пригодятся, — не спеша отвечаю, — вот только двенадцать талеров за каждый это ты загнул. Им красная цена сорок талеров за пучок. Остается еще двадцать золотых. И не спорь, я с тобой не торгуюсь, а называю ту цену, что готов принять, — остановил жестом только набравшего в легкие воздуха оппонента. — Что еще можешь предложить?

Тот бросил на меня полный желчи и бессильной злобы взгляд и нехотя, буквально выдавливая слова начал:

— Есть у меня щенки... горского волкодава, да не просто щенки... смеска с каменным псом.

— Это чего такое?

— Господин, каменный пес это монстр на вид собаки, только с очень прочной серой кудлатой шкурой и врожденной магией прятаться среди скал, в сумраке и в тени. Очень сильный и живучий. Даже из тяжелого мушкета не всегда удается его подстрелить, до того крепок. Еще и угляди такого. Сами они никогда не приручаются, а вот смески — вполне. Вез на продажу, ждал хорошую цену, да вот не судьба видно. Разоряешь ты меня, господин, как есть разоряешь, — и мужик пустил натуральную скупую слезу. Аж мне неловко стало, но задавил эти поползновения на корню.

— И сколько такие могут стоить? — Повернулся к до сих пор молчаливо стоящему тенью за спиной Асиру. Тот быстро сориентировался и подыграл:

— Волкодавы стоят талер, самое большее. Если очень хорош и выучен, то можно две монеты дать. А смески от трех до пяти серебром. Но тут как получится.

Торговец аж задохнулся от возмущения и суматошно замахал руками, устроив небольшой ураган.

— Помилуйте, да как же это возможно?! Да это грабеж средь бела дня! Каждый щенок самое малое десять золотых стоит, а ежели удачно сторговаться, то и двенадцать!

— Ты, ври да не заговаривайся. Это кто тут кого грабит? — Захотелось въехать по наглой морде, так чтобы зубы полетели. Торгаш, почуяв угрозу, сразу пошел на попятную.

— Простите господин, но у меня все равно больше ничего нет. Вы разорили меня, как есть разорили. Подчистую. Вот, последнее, — он дрожащей рукой вытянул из кошеля на поясе несколько монет. — Забирайте и уходите.

— Не спеши. И убери мелочь. Пожалуй, сделаем так. Давай, показывай щенков, если они меня устроят, то отдашь еще черную белку, пусть орехи щелкает и меня забавляет.

Дальше случилось неожиданное. Когда мы пришли к закутку, где лежала здоровенная сука и кормила четверых смешных, большелапых щенков, увидел в углу сидящее на короткой цепи странное существо. Тело неотличимо от человеческого малыша двух-трех лет отроду, а вот голова... Почти собачья, с большими мохнатыми, торчащими ушами-лопухами. Луч света скользнул по морде, высветив яркие бирюзовые глаза и серебристо-мерцающие то ли волосы, то ли длинный мех на голове и шее.

Судя по всему, это и есть гуррух, точнее, щенок псоглавцев, о его народе мне и поведал слуга сервита. Не прошло и нескольких дней, как небыль обрела плоть. Кот сразу сделал стойку, и мы постарались ментально прощупать звереныша. Особых магических сил у него не имелось, но со временем, приложив усилия... кто знает? Резерв маны уже сейчас у малыша был достаточно велик. 'Будешь учить его и заодно тренировать свои новообретенные способности' не вполне ясно то ли пояснил, то ли намекнул на очередную 'каторгу' злокозненный котяра. В любом раскладе, мне стало жаль мальца. Как бы там ни было, а держать ребенка на цепи, это скотство.

— А это что такое? — наконец прервал затянувшееся молчание.

— Псоглавец. Его мать погибла, успев вынести щенка к охотникам, которые и привезли его мне. При ней был топорик, могу принести, показать, — зачастил торгаш, быстро учуявший мой интерес и свою выгоду.

Отдавать щенков волкодава ему категорически не хотелось, сплошные убытки, а гуррух — достался задешево и был почти бесполезен, ибо целыми днями молча лежал, свернувшись клубком, не откликаясь даже на боль. Затребовал у пронырливого мужичка шкуру, в которую и завернул освобожденного от цепи и ошейника малыша, прихватил и чекан. Вырастет — отдам ему. Ведь Кот четко подтвердил, что гуррух разумен.

Потом забрали белку и отправились обратно в лагерь. Не будешь же с таким зверинцем дальше по рядам прогуливаться... Присматривать за детенышем я поручил Асиру. Все равно главная забота о гуррухе ляжет на наши с Котом 'плечи'. Контролировать ментально задача утомительная и сложная, все время поддерживать канал связи, смысла никакого нет. Значит, придется его учить, чтобы в 'свободное' время вел себя правильно и с пользой. А главное, надо будет придумать, как с ним разговаривать. Но тут пусть Кот отдувается.

А вот бельчонок сразу признал меня хозяином и умостился на плече. Кот прочно взял его под контроль, так что и ремешок с прочей сбруей — лишнее. Но зачем шокировать публику? Пусть пока выглядит, как прирученный зверь.

Впрочем, далеко мы не ушли. Уже на соседнем ряду обнаружилась странная и какая-то дикая картина. Что ты будешь делать?! Опять люди в цепях. Двое густо заросших, с колтунами в густых и грязных до сальности волосах парней с колодками на шеях и ногах. Они сидели, незряче уставясь в пустоту перед собой. Одежда грязная и подранная, на лицах ссадины и цветущие синевой отеки — явно следы от кулаков или дубинок. И такая безнадега исходила от них, что хоть волком вой. Поворачиваюсь к Рысичу за пояснениями. Тот без слов понял мой вопрос:

— Бывает, скотокрадов ловят. И если они не виновны в убийствах, то им назначают виру. А чтобы выплатить ее — назначают работать к тому, кто выкупит.

— А дальше как? Получается, они рабы?

— Не совсем. Новый хозяин ставит срок исходя из суммы виры. А потом обязан отпустить. За тем проследит знающая клана. Тавры рабами не бывают. Но и выбор тут простой. Или казнить сразу, или продать в работники.

— Понял тебя. — И повернувшись к уже навострившему уши хозяину 'говорящего товара' спросил:

— Уважаемый, доброго дня вам! Расскажите по колодников, что за птицы?

— И вам доброго дня! Повадились весной у меня овец воровать. По следам отыскали, навалились на рассвете, трех старших отправили в бездну, а этих пожалел. Да и потери недурно возместить.

— И велика вира?

— Лишнего не прошу. Дюжина баранов — вот цена за обоих.

Прикинув, что отряду слуги не помешают и, проведя нехитрые вычисления, перешел к торгу:

— А чего они такие драные, да битые и в колодках, помогали бы тебе тут по хозяйству?

— Дык бегать горазды, вот словил по второму разу, пришлось ума дать палками и заковать, чтоб не дурили.

— И кто ж у тебя таких шустрых купить захочет? — Вопрос явно не первый раз задавался мужику. Его даже немного перекосило, и он с досадой сплюнул под ноги.

— Впрочем, готов тебе заплатить серебром три талера. — В обычных условиях за три серебряка можно взять девять овец, такой я экономный.

— Дешево торгуешь, господин!

— Да, как хочешь, сколько дней они тут уже сидят без дела? С начала ярмарки, поди? А ведь тебе и кормить их надо. Так что смотри сам.

— Накинь еще полкроны и по рукам! — решился на сделку тавр.

— Вот и славно!— Отдаю деньги и приказываю, — Ты колодки сними, ни к чему они теперь. От меня не убегут.

Подождал пока незадачливых воров расколодят и, осмотрев внимательно, пришел к выводу — долговязые, худые, кости торчат, не жирно они отъелись на грабежах скота, да уж...

— Чего скажете, болезные? Как дошли до жизни такой и чего теперь от вас ждать? Может, зря выкупил?

— Отслужим, господин, — глухо, словно наждак просипел один, с намеком на козлиную бородку, так скорее пух на подбородке. Длинные светлые волосы грязные настолько, что выглядят как выпачканная дегтем пакля. Второй откинул длинную прядь, закрывающую глаза и согласно поддакнул.

— Значит так. Служить мне будете три года. Потом отпущу на все четыре стороны. Ни баранов пасти, ни в руднике долбить камень не заставлю. У меня вольный отряд стрелков, будете вещи таскать, костры разводить, еду готовить, зверя потрошить, нужники откапывать — закапывать и всеми прочими делами заниматься. Вот ему, — и показал на Рысича, — будете во всем подчиняться, как мне. Зовут его Асир Рис Кердур, мой оруженосец и верный дружинник. А вас, пока не заслужите иного, будут именовать Худой и Молчун. Всё понятно?

В ответ они молча и с видимым покорством склонили кудлатые головы.

Проходя мимо лавок, торгующими всякой снедью, подумал, а не могут ли среди приезжих купцов быть и такие, кто везут горцам кофе? Маловероятно, но шанс есть. Времени немного оставалось до начала состязаний, потому, отправив Асира с бывшими колодниками в лагерь, сам собрался еще немного покружить по рядам, поискать чудо-напиток, а заодно и зельями затариться не помешает. Впереди большой бой, лишними не будут. В толпе прохожих ощутил на себе пристальный, тяжелый взгляд, обернулся и успел заметить показавшееся чем-то знакомым лицо, которое, впрочем, тут же пропало из видимости. Так и не смог вспомнить, где же его видел?

Дорога вскоре вывела к первой подходящей лавке. Требуемого не нашлось, зато добрые люди подсказали, куда идти за нужным товаром. Подошел к прилавку, на котором были аккуратно расставлены фиалы с зельями и, что удивительно, с краю лежали, сиротливо притулившись на развернутом тканевом чехле, несколько хирургических инструментов — скальпель, пинцет, ножницы и пара игл с шелковыми нитками. Из глубины палатки тут же материализовался молодой, гладко выбритый юноша в серой робе алхимика с круглыми очками на длинном и тонком носу.

— Здравствуйте, коллега. Есть дело к вам. Эти составы вы сами производите? Смотрю, выбор у вас не слишком велик? И позвольте представиться, Каржас, под этим именем меня здесь знают.

Парень резко покраснел и с легкой запинкой ответил.

— Очень приятно, мастер Каржас. Мое имя Тирош Оддэ. Я служу приказчиком у мастера Растуса и уже второй год как состою его учеником в благородном искусстве алхимических преобразований. Большая часть зелий произведена в нашей мастерской, некоторые получены в обмен или взяты на продажу. Выбор не так велик, потому что местные редко покупают. Места фиалы занимают совсем мало, вот и взял, чтобы не сидеть за пустым прилавком.

— Тогда ваша, коллега, основная цель, вероятно, скупка ингредиентов? — высказал логичную догадку.

— Верно. Мастер каждый уже второй год подряд отправляет меня на здешнюю ярмарку. Здесь попадаются очень интересные исходники и магические компоненты.

— Вероятно, именно определению их характеристик и первичной обработке вас на данном этапе и обучает уважаемый Растус.

— Именно так.

— Отлично. У меня к вам, Тирош, предложение. Так уж вышло, что располагаю сейчас несколькими препаратами, которые хотелось бы обменять или продать. Это два средних зелья на ману, и по одному — малые выносливость и ускорение. Вижу, вы располагаете некоторым числом зелий темновидения. Готов взять их взамен. Не уверен, что вы найдете спрос на них. Отмечу, что качество очистки флегмы и содержание чистого вещества в них никак не ниже девяноста пяти долей. Если меня не обманывают глаза, то судя по цвету и консистенции тех зелий, что лежат здесь, не выше семидесяти пяти долей. Предлагаю вам размен — мои четыре на четыре ваших, и, принимая во внимание ваш интерес, доплачиваю пять талеров сверху. — Слова свои сопроводил действиями, выложив зелья и монеты один к одному.

Для меня проблема в этом обмене была в том, что зелья ночного зрения обычно идут по десять монет, а малые зелья ускорения и выносливости — весьма дешевы и обходятся в пять крон за штуку. Зелья регенерации маны даже и средней мощи также дешевле аналогичных по силе лечебных — восемнадцать монет против двадцати пяти за исцеление. Вот и приходилось скрепя сердце предлагать доплату.