Москва Атакует

Оксана на полном автомате кивнула и, откинувшись на подушку, отвернулась к стенке. Через шесть минут после звонка Вадим уже бежал по лестнице. С Оксаной он встретился два дня назад, город был почти очищен от трупов, новой эпидемии уже никто не опасался. Теперь трупами занимались врачи и милиционеры. Добровольцы майора Деникина решали новую задачу, выжившим грозил голод. И снова на помощь позвали армию. Хотя армией то, что осталось, можно было назвать с большой натяжкой. Пять сотен офицеров, сотня контрактников, полсотни срочников и то только те, кто из города. Вот и вся армия. Зато выросло число добровольцев. Неделю назад, когда Токарь только пришёл, их было двадцать, теперь почти три сотни, разного возраста, разного уровня подготовки. Да и выгодно было служить, платили не деньгами, а ИРП (Индивидуальным рационом питания), в котором было всё, от консервов до пирожных. На каждого добровольца в день выделяли комплект, что по сути не мало. И вот добровольцев бросили на охрану мобильных полевых кухонь, которые устанавливались в людных местах, благо на военных складах имелись огромные запасы тушенки и разных круп. Все магазины в городе были временно закрыты. Предприниматели отказывались разтдавать продукты даром, а деньги стоили не дороже бумаги, на которой напечатаны.

Всерьез рассматривалась возможность официального раскулачивания, отнять и поделить, но заупрямилась администрация, которая ещё сохраняла кое-какой контроль над областью. И если на селе с продовольствием было проще, то в городах с каждым днем становилось всё хуже и хуже. Пришлось армейцам распечатывать склады, и задымили на перекрестках полевые кухни. Вспомнили опыт Германии тридцатых годов, когда НАСДАП раздавал еду, устраивая общественные столовые. Рядом с каждой кухней поставили стол, посадили за него жен офицеров, провели перепись населения района и на каждого уцелевшего человека в день выдавали по три пищевых талона, а уж талоны меняли на еду.

Вадим сидел с автоматом на броне бэтээра и наблюдал за очередью к кухне. Народ нынче быстро зверел, уже случались и потасовки, и перестрелки.

— Смотри, — сказал Илья, пихая Вадима в бок и указывая на просвет между домами.

Токарь посмотрел в указанном направлении: трое довольно крепких мужчин стояли в тени, внимательно наблюдая за раздачей. Внезапный шум возле кухни отвлёк внимание Вадима от троицы. Назревала очередная драка. Вадим спрыгнул с бэтээра и пошёл к толпе.

— Что происходит? — растолкав людей, поинтересовался он.

— Да вот, мужик толкнул девочку. Та разбила банку, в которую ей только что каши на всю семью положили, — охотно пояснила дородная женщина лет сорока.

Девочка сидела рядом с разбившейся трехлитровой банкой и плакала. На вид ей было лет тринадцать, не больше.

— Кто же тебя одну за едой отправил? — присаживаясь рядом, спросил Вадим. — Родители где?

— Умерли родители, — всхлипнув, ответила девочка. — Я одна с братом осталась.

За восемь дней Токарь видел и не такое: в одной вскрытой квартире обнаружился грудной малыш, которому было не больше пары месяцев, а в соседней комнате лежала мертвая мать. Младенец четыре дня провёл один в квартире с трупом. Были ещё случи не менее жуткие, но в данный момент нужно думать о том, что происходило сейчас, и Вадим повернулся к мужику.

— И как это вышло?

— А чего она копается? — огрызнулся тот. — Все жрать хотят.

— Очнись, мразь! Это ребенок.

— У меня тоже дети, и тоже хотят есть. — Мужик понимал, что не прав, но продолжал огрызаться.

— Илья, — позвал Вадим напарника, — принеси мой ИРП.

Илья быстро притащил большую пластиковую коробку.

— Вот возьми, — протянул он девочке, — там консервы и даже сладкое, вам с братом точно на сегодня хватит, и советую, подыщи тару попрочнее, желательно с крышкой.

— Спасибо, — просияла девочка, и, схватив коробку, пошла в сторону дома.

— Нина, — обратился Вадим к женщине, стоящей на раздаче, — урежь ему норму наполовину. Впредь будет вежливей.

— Ты чего творишь? — заорал мужик, но, увидев, как Илья взялся за рукоять пистолета, быстро остыл и протянул Нине военный термос.

Та молча бухнула в него два половника вместо четырех и вернула обратно, мужик кисло поблагодарил её и ушёл.

— Убили, — закричал кто-то от дома, где ещё недавно тусовалась троица мужчин.

Вадим рванул с плеча автомат и побежал на крик, следом нёсся Илья и ещё один боец, Толик по прозвищу Инженер, толковый парень, хоть и служивший в инженерном батальоне. Над ними постоянно подтрунивали: "Токарь есть, Инженер есть, Директора вам, и сможете частную контору открыть".

Забежав за угол, Вадим увидел столпившихся у подъезда людей, на ступеньках лежала та самая девочка, которой он отдал свой ИРП, две маленькие ладошки зажимали ножевую рану на животе, рациона нигде не было.

— Она ещё жива, — крикнул кто-то.

Вадим, подхватив девочку, кинулся к бэтээру.

Пустынные улицы города сейчас были только на руку, бронемашина неслась на предельной скорости и, если бы на пути попалась легковушка, её участь была бы решена. Бронетранспортёр едва остановился возле приемного покоя "Красного креста", а к нему уже бежали санитары, они положили девочку на носилки и унесли. Врач с усталым лицом выслушал историю, коротко ругнулся и пошёл делать всё возможное.

— Этих ублюдков нужно найти, — зло сказал Илья, — и кишки выпустить. Твари ребенка не пожалели, за жрачку убить готовы.

— Думаешь, это та троица?

Илья, к которому уже прочно прилипла кличка Буратино, только кивнул.

— Ладно, погнали назад, — забираясь на броню, скомандовал Вадим. — Думаю, если поискать, то найдем. Они, скорее всего, местные, кто-то их видел, кто-то знает, да и куртка у одного приметная.

Когда приехали, суета уже улеглась. Вадим внимательно осмотрел место происшествия. Хотя чего тут осматривать? Лужа крови и всё.

— Это Галочку порезали, из сорок шестой квартиры, — выйдя из подъезда, сказала женщина лет тридцати. — У неё ещё братик маленький, чудом парнишка выжил, вот что значит природный иммунитет, ему всего восемь.

— Вы можете взять мальчишку к себе, пока Галя в больнице? — попросил Вадим. — Если сделаете, выпишу двойную суточную норму.

— Да я и без тебя взяла бы, — махнула рукой женщина, в глазах у неё стояли слёзы, — они с моим Олежкой в один класс ходили.

Вадим не стал развивать тему, он все понял: женщина потеряла своего сына, также, как он лишился Димки.

— Возьмите паспорт и идите со мной, — сказал Токарев.

Женщина кивнула и ушла в подъезд, вскоре вернулась, держа в руках документ. Вадим отвел её к кухне и приказал выписать ежедневную двойную норму. Жена лейтенанта, сидевшая за столом, поморщилась, собираясь вякнуть, что не положено, но увидела глаза Вадима и молча выдала талоны.

— Вы не знаете, кто это мог сделать? — спросил Токарь женщину, когда та уже исчерпала все слова благодарности.

— Да стояли тут трое, долго стояли, одного из них я вроде раньше видела, жил в доме по соседству. — Она указала в сторону старой пятиэтажки.

Вадим кивнул и пошёл к машине.

— Толик, — позвал он, — останешься с бойцами и броней здесь, задача прежняя, а мы с Ильей пойдём прогуляемся.

Инженер кивнул и поудобнее уселся, откинувшись спиной на башню.

— Если найдете, волоките их сюда, — попросил он. — Повесим в назидание остальным.

— Я подумаю, — на полном серьёзе ответил Вадим.

— И как ты собрался их искать? — поинтересовался Буратино, пока они шли к пятиэтажке.

Токарь пожал плечами.

— Как-нибудь, но эта мразь жить не должна.

Двор выглядел пустым и безжизненным. Три пятиэтажки, стоящие буквой "П", раскидистые каштаны, кусты, старый, почти сгнивший грибок в песочнице, и больше ничего.

— И? — глядя на дома, спросил Илья.

Вадим открыл рот, но в это время из подъезда выбежала женщина и сразу поспешила к добровольцам.

— Господа военные, господа военные, — затараторила она. От подобного обращения Илью и Вадима перекосило, но они промолчали. — Помогите! Спасу нет! Ванька-алкаш замучил всех.

— Что случилось? — спросил Илья, уже понимая, что они пришли по верному адресу.

— Пьют постоянно, у них ружье старое есть, жителей в страхе держат, продукты вымогают.

— Сколько их и где они сейчас? — быстро спросил Вадим.

— Ванька и два дружка его. Один вроде за разбой сидел, через два дома живёт. Сейчас они у Ваньки, квартира восемь, второй этаж, только что пришли, коробка пластиковая у них в руках была.

— Наши сволочи. Закусь надыбали, — зло сплюнув, бросил Илья. — Пошли?

Вадим кивнул и, передернув затвор, пошёл в подъезд, уже на третий день службы он сменил "ксюху" на АК74м. Быстро поднялись на второй этаж. Из указанной квартиры раздавалась ругань и женский визг.

— Хоть с этим проблем не будет, — глянув на обтянутую "дерьмонтином" дээспэшную дверь, заметил Илья. — Как действуем?

— Просто, — отозвался Вадим и, всадив короткую очередь в замок, саданул ногой в притвор.

Визг моментально стих. Полуголый мужик, прижавший к стене в стельку пьяную бабищу "третьей свежести", открыв рот, замер, глядя на двух мужиков в камуфляже.

— На пол, суки! — заорал Илья во всю мочь легких. — Полиция!

Два мужика, сидящие за кухонным столом и вскрывавшие консервные банки из ИРП, слажено упали на пол, третьему пришлось помочь, легонько двинув прикладом в челюсть. Пока Вадим держал лежащих на прицеле, Илья связал им руки, потом быстро пробежался по квартире, заглядывая в пустые комнаты.

— Пусто, — доложил Буратино, вернувшись в прихожую. — Там шмотки свалены, много: шубы дорогие, костюмы, техника, похоже, ребята мародерством промышляли. Пока мы с тобой город чистили, эти твари чистили пустые квартиры.

— Кто из вас ребенка порезал? — тихо зверея, спросил Вадим.

Мужик, лежащий в коридоре, вздрогнул, он понял, что пришли к ним не по поводу пьянок и рэкета.

— Ванька это, — крикнул он, мотнув головой в сторону третьего, которого пришлось бить прикладом.

— Точно, — подтвердил второй.

— А заплатите все вместе, — прорычал Илья. — Подъём!

— Мужики, но мы-то ни при чём, — взмолился один из алкашей.

— Вставай, мразь, — приказал Токарь, наводя автомат ему на руку. — Ты всё равно пойдёшь, только уже без грабли.

Мужик интенсивно закивал и с трудом поднялся, второй с синими от татуировок руками, имевший больше опыта в общении с конвоем, не возбухал, всё делал четко и молча.

— Суки! Никуда не пойду! — завопил Ванька. — Здесь стреляйте.

— Как скажешь, — Вадим повернул автомат и выстрелил,слега зацепив уроду икру.

— А-а-а-а! — заорал алкаш.

— Не ори, гад, — рявкнул Буратино. — А ну хромай на выход.

Раненый с трудом поднялся. Илья наладил ему пинка и погнал вниз по лестнице.

Суд был скорым: кто-то из жителей близлежащего дома принёс веревку, под каштан подогнали БТР, накинули петли на шеи. Посмотреть на казнь собралась внушительная толпа человек в пятьдесят, ни одного возгласа сочувствия, люди смотрели хмуро, в глазах ни капли жалости.

— За попытку убийства и грабеж, за мародерство, я, Вадим Токарев, приговариваю этих троих к смерти. Митяй, заводи.

Старая шестидесятка взревела двигателем и стронулась с места. Троица забилась в петлях.

— А ты воин, — раздался за спиной Вадима голос, он показался знакомым, вот только Токарев не мог вспомнить, где его слышал. Обернувшись, он увидел Оксану.

— Это не поступок воина, — заметил он, не глядя на повешенных.

— Это поступок мужчины, — ответила ведущая. — Не думаю, что здесь найдутся люди, которые осудят тебя.

— Скорее всего, ты права, — окинув взглядом расходящихся по домам людей, сказал он. — Что ты здесь делаешь?

— Ты так и не позвонил. Вот я и решила...

— Ты серьёзно? — подозревая подвох, поинтересовался Токарь.

Девушка была красива, даже после всех событий, что произошли за последние дни, она не потеряла шарма: блестящие золотом чистые густые волосы, лёгкий макияж, опрятная одежда, подчеркивающая красивую фигуру, на ногах кроссовки, а под лёгкой кофточкой за поясом рукоять пистолета. Перехватив его взгляд, Оксана улыбнулась.

— Трофей. Был у одного из подонков, которых я застрелила. Пришлось посидеть в Интернете, чтобы разобраться, как им пользоваться. А насчет моего появления... Не бери в голову, чистой воды случайность, разыскиваю старого друга. Правда, похоже, ему не повезло, квартира опечатана и заколочена досками.

— Ему не повезло, — согласился Вадим. — Я за последние дни таких квартир вскрыл сотни, и чаще всего за дверью был труп.

Со стороны центральной улицы послышался гул двигателя, и вскоре к полевой кухне подлетел уазик с надписью "Полиция", из которого в сопровождении полицейского полковника выскочил майор Деникин.

— Токарев, ты с ума сошёл? Ты что себе позволяешь? — заорал он, налетая на Вадима. — Богом себя возомнил? Суд Линча устроил?

Вадим только кивнул в ответ.

— Да. И вы за это мне ещё спасибо скажите.

— Что? — взревел полицейский полковник. — Да, если каждый с автоматом в руках будет развешивать на деревьях гражданских, деревьев не хватит.

— Это не гражданские, это мародеры и убийцы, — отрезал Вадим, — и ваши подчиненные за последние дни перестреляли подобных не мало. Лучше поговорите с людьми, спросите у них, правильно ли я сделал. И все вокруг скажут: "Правильно".

— Да знаем мы, что они скажут, — успокаиваясь, проговорил Деникин. — У нас народ горазд за топор хвататься.

— А он разве не прав? — спросил подошедший Илья.

— Буратино, не лезь, — одернул майор, — ты тоже участвовал.

— И считаю себя совершенно правым. Эта мразь, — Илья указал на Ваньку-алкаша, — порезал девочку за коробку жратвы, за закуску, и пошёл спокойно к себе на хату бухать и трахать бабу. Так что, всё мы правильно сделали. Теперь бандиты, мародеры и прочая шваль об этом узнают, узнают, что не сраный уголовный кодекс их накажет, а человек с автоматом и с верёвкой, и пощады не будет.

— Они правы, — впервые за весь разговор подала голос Оксана.

Полковник и майор вылупились на нее, словно на привидение.

— Простите меня, — взволновался Деникин, — вы та самая ведущая с центрального канала? Оксана Андреева?

— Да, та самая, — обворожительно улыбнувшись, ответила девушка.

— Но как вы здесь оказались? — поинтересовался полицейский полковник.

— Я просто проходила мимо и увидела знакомого, который развешивал на дереве этих подонков. Решила остаться и посмотреть. Узнала у людей, в чём дело, и совершенно согласна с его решением, он всё правильно сделал.

— Да знаем мы, — отмахнулся Деникин. — Его обвиняют только в одной вещи, нужно было сообщить нам, дождаться приезда, вместе бы повесили. А то обида гложет, такую мразь и не я повесил.

— Не завидуйте, зависть — грех, — ещё раз обворожительно улыбнувшись, произнесла Оксана.

— Ладно, — махнув на все рукой, бросил майор, — поехали, полковник, дел невпроворот.

Полицейский кивнул, и они, загрузившись в уазик, отчалили.