Внук 1941( Основной текст)

— Сань, надо вперед, а то нас тут зажмут, — прошептал я Зимину.

— Подожди, сержант. Слышишь слева стрельба, там наши!

— Думаешь? Немцы тут везде, хрен поймешь, кто там пострелушки устроил.

— Не, там сначала папаша стрекотал, длинными, а когда граната взорвалась, там матерились.

— Точно?— я недоуменно поднял бровь.

— Как если б сам ругался! — Мурат был уверен.

— Тогда попробуем так, Сань, ты с Вано зайдешь справа, а мы с Муратом, в лоб ползем.

— Понял, Вано пошли.

— Мурат, гранату готовь, если видим гансов, закидываем по-очереди.

— Давай.

Мы проползли метров семьдесят, стрельба к тому времени кончилась. Слышались разговоры, к сожалению, на немецком. Вдруг раздался выстрел из мосинки, за ним второй, третий.

— Саня начал, Серег, чего делать будем?

— Давай вперед, броском.

Пригибаясь к земле, мы с казахом подбегали к месту стрельбы. Из-за деревьев вышел Вано, и провел по лбу рукавом.

— Отбегались гансы! — сказал он, и сплюнул в сторону. Появился Зимин.

— Серый, там трое наших. Живые, четвертый ранен в ногу, осколками посекло. Двоих говорят, еще на окраине леса потеряли.

— Раненый совсем плохой?

— Да, нет, думаю оклемается, сейчас пару палок срубим, на себя возьмем, — сказал Вано, и вытащил нож.

— Нет уж, сами пусть своего несут. Нам еще назад прорываться, вы мне в боеготовности нужны, — ответил я.

Носилки были сделаны быстро, а я тем временем беседовал со старшим сержантом группы разведчиков.

— Вы откуда вообще?

— А ты кто такой, что я тебе говорить должен?

— Не наглей, вас ребята только что, из жопы вытащили, а ты борзеешь! Сержант ГБ Новиков, повторить вопрос?

— Виноват, товарищ сержант, старший группы, старший сержант Левченко. Разведгруппа 111 сд.

— Ваше задание я знаю. Я хотел с вами идти, да к моему приезду вы уже вышли. Каким маршрутом шли, что так долго добирались?

— Так двигались от тыла дивизии, от деревни Мины, к фронту. Вражеских войск там очень много. Поэтому приходилось на пузе ползти, вот так и получилось.

— Ясно, а я с фланга зашел, там почти и небыло никого, немцы устремились вперед, только на наш дозор и нарвался! — Я потер ухо, в которое прилетело от особиста.

— Да кто же знал, что так будет. Нас накрыли только здесь в лесу, до этого везло.

— Ладно, сержант, пусть твои бойцы берут своего на носилки. Надо выходить.

— Слушаюсь. А там где вы шли, немцев много?

— Где мы шли, их не осталось. Но никто не мешал им новых привести.

Они кольцо замкнули, теперь патрулируют.

Когда подходили к кромке леса, вернулся из передового дозора Мурат.

— Командир, шесть человек, при пулемете. Но еще не укрепились. Так стоят. Я сейчас по кругу оббегу, может удастся обойти.

— Давай, только быстро. А то еще кого пригонят. Вернулся Вано, он шел сзади в полукилометре.

— Сержант, сзади взвод, человек 25-30. Точно не успел сосчитать. Идут тихо. Оружия много, два пулемета видел.

— Приплыли бля. Загонщиков пустили. Ну, где там казах-то ползает. Так, я отойду. Зимин, если услышишь пальбу, иди в прорыв. Если загонщики догонят, точно все! Ясно?

— Ты куда?

— Да пойду на дереве посижу.

— Может я схожу? У тебя нога! — Предложил Вано.

— У меня их две, да не болит она, успокойся. А с твоим ростом, тебя и без дерева, из самого Берлина видно, сидите здесь.

Тихо пробираясь между деревьев, наконец увидел солдат. Выбрал елочку по-пушистее, и кое-как взобрался метров на шесть вверх. На елке, сучки растут часто и беспорядочно, залезать, то еще удовольствие. Нога начанала болеть. Старался не думать. Достав бинокль, огляделся. Серьезные ребята, лица суровые. Справа от них, чернело болото, слева вдалеке виднелся БТР. Но довольно далеко. Может километр, может чуть больше. Если прорываться, то напрямую. Спускался еще дольше, вернулся к парням.

— Так, Мурат, болото как?

— Не пройдем, потонем все. Да перед болотом еще и небольшая просека, как на ладони будем. Пока нащупываем путь, подойдут загонщики.

— Ясно, тогда как я и думал. Ползем ближе, четверо стоят почти вместе, двое по бокам. Нас семеро, сносим одним залпом. От пуза не стрелять, каждый целится в своего.

Подползли, немцы немного разошлись, но трое были рядом с пулеметом.

— Пулеметчик мой, — сказал Зимин.

— Я возьму крайнего слева, Мурат ты бери правого. Остальные, распределяйте сами.

Когда мы произвели залп, все фашисты упали почти в один миг. Даже понравилось, как в кино, про древние войны, в которых стреляли в упор, выстроившись в шеренгу. Остальных, которые успели упасть, парни быстро перестреляли.

Выскочили из леса, подобрали оружие, главное пулемет.

— Отходим быстро, надо увеличить дистанцию. Тогда мы вынудим тех что в лесу, выйти. Поставим пулемет.

Мы не успели, первым от выстрела в спину, упал Вано, но, быстро развернувшись на земле, открыл огонь. Я упал рядом с Муратом. Открыли ответный огонь. Зимин установил пулемет, и начал отстреливать фрицев как в тире. Между нами метров двести. Но немчура народ умный, залегли тот час.

— Кто-нибудь, посмотрите, что с Вано!

Кто-то из новеньких метнулся ужом к Большому, который выстрелил всего пару раз и смолк.

— Блин, у него вся спина в крови! — Заорал разведчик, — чего делать-то?

— Рви форму, промывай! Надо срочно бинтовать и уходить. Прекратить огонь, пусть встают. Надо валить фрицев поскорее. А то там еще Ганомаг есть, если приедет, то нам писец!

— Командир, я в сторонку отползу? — шепчет Мурат, и достает гранату. Отдаю ему свои две в придачу.

— Я понял тебя, не вставай. Убьют, можешь не возвращаться!

— Так и понял!

— Пошел, давай! Саня, а ты давай короткими. А то всю ленту уже выпустил поди!

— У меня еще две банки полные. Я аккуратно.

— Запасливый, черт!

У леса началось шевеление, мы были буквально под носом друг друга, метров 150 не больше. Я услышал команды на гавкающем языке, и присмотрелся.

Поднявшись во весь рост, офицер поднимал своих солдат в атаку. Те, явно не спешили выполнять приказ, но поднимались. Я прицелился в погонщика. Выстрел! Готовченко. Солдаты опять рухнули на землю. Но Мурат уже видел, куда именно. Полетела первая граната. Кто-то вскочил, пытаясь отбежать. Я тут же выпустил по нему три пули. Не попал, но немца взрывом приложило. Ухнул еще взрыв, раздались крики и вопли. А к немцам летела третья граната. На этот раз встали трое, и рванулись обратно к лесу.

— Ага, дошло, наконец! Мы стреляли им в спину, вся троица рухнула. Вставать больше дураков не нашлось. Зимин не вставая, крикнул по-немецки, чтобы сдавались. В ответ прозвучали редкие выстрелы. Тогда Зимин дал длинную очередь прямо по траве, рассчитывая хотя бы напугать. Кто-то заорал, и немцы стали подниматься. Встали восемь человек, бросили оружие, в основном карабины. Александр крикнул, чтобы шли к нам.

С пленными вышло удачно, один ефрейтор рассказал, они думали, что нас здесь целая рота. Очень плотный был огонь, стреляли якобы со всех сторон. Ну, это он преувеличил. С фланга стрелял один Мурат, правда, в упор, он к ним метров на тридцать подполз.

— Спроси его, какие силы задействовали против нас, и вообще, что им известно, за кем они гоняются? — это я Зимину.

Тот старательно перевел, как смог, мои вопросы. Немец стал что-то бодро лапотать.

— Говорит, рота, в которую входил его взвод, должна была завершить уничтожение окруженного противника, который укрылся в лесу. Но русских было очень мало. Когда они услышали стрельбу в лесу, их взвод бросили в разведку. Они нашли тела своих солдат. Обер-лейтенант Кранц, сказал нам после сеанса связи, что русские отходят к бывшим позициям. Еще он сказал, что на их пути будет засада, а мы должны идти последам отступающих. Когда мы вышли на поле, вы нас расстреляли.

— Ну не всех мы расстреляли, зато для вас и ваших сослуживцев, война закончилась. — Это тоже Зимин перевел.

— Скажи им, понесут раненого!

Немцев заставили нести раненого разведчика. У Вано были два ранения, в руку и в бок. Видимо одной пулей, по-касательной. Просто разодрало сильно, гимнастерка была вся в крови. Парень, что его осматривал, просто испугался крови. Вано сам снял одежду, промыл из фляжки раны, а боец помог забинтовать.

— Вано, ты как, идти сможешь?

— Да, командир. Пометило немного. Чуть бы в сторону и ...

— Отлично! Ребят, валим отсюда, и побыстрее!

Шли быстро, вражеских войск здесь не было. В небольшой рощице, куда мы забрели для большей скрытности, встретили два десятка красноармейцев. Одеты они были в такое рванье, что даже на форму не похоже было. Оружия почти нет, четыре винтовки и ППШ, на всех. Патронов вообще не было.

Бойцы были окруженцами, как раз из третьей дивизии народного ополчения, из которой я сам назвался, когда появился здесь, по их позициям, немцы прошли в первую очередь. Они были отрезаны от основных сил. Блуждали в округе, пытаясь выйти к своим. Мне было в принципе без разницы, врут или нет. Дойдем к своим, все равно попадут в особый отдел. Его им не миновать, особенно тем, кто оружие потерял в панике. Жаль ребят, но война! Много всякого делается. Есть те, кто и без патронов в рукопашку шел, а попадаются некоторые, и с оружием, патронами, а бегут в плен. Так что судить не возьмусь.

Нас тоже взяли в плен, но свои же. Поэтому и взяли. Командир саперов, что минировали подступы к укрепрайону, придирчиво прочитав документы, и осмотрев мою побитую физиономию, покачал головой и сказал, что много нас таких здесь шляется. Нас отконвоировали к штабу дивизии, оказалось, что попали мы в чужой для нас полк, но в наш же 41 корпус. Заперли всех в каком— то сарае, даже воды не дали. Ребята, особенно моя группа, сильно переживали, как это так, мы разведка, а нас за предателей держат. Я пытался успокоить, говорил, что в такой неразберихе, может быть всякое. Но парни конечно сильно переживали.

Когда состоялся первый допрос, меня, т.к. Я назвался командиром отряда, вызвали первым. Я не стал качать права, ругаться, спокойно рассказал все. Рассказал, как вышли из окружения вместе с остатками 235 дивизии, как генерал Лебедев дал задание проверить тылы отступающих войск. Как встретили разведчиков и окруженцев. Особист слушал не перебивая. Когда я закончил свой короткий рассказ, он, наконец заговорил.

— Допустим, ты сержант госбезопасности, допустим, с тобой группа разведчиков 235 сд. То, что вы встретились с разведкой 111 сд, тоже допускаю и даже окруженцев. Но что ты, конкретно ты, сержант ГБ делал с окруженцами и разведкой в тылу противника?

— Я выполнял особое поручение майора госбеза Истомина. Свяжитесь со 111ой, он должен быть там. Ведь у вас наверняка есть с ними связь! Товарищ майор все объяснит, если имеет право.

— А сам чего, не хочешь объяснять? — не унимался особист, судя по шпале в петлицах, старший политрук.

— Товарищ старший политрук, я не имею на это права.

— Мы связывались со 111ой, у них нет сержанта ГБ — Новикова. Разведку они посылали, данные сошлись. За ними скоро приедут, а вот ты и якобы твои бойцы, там не числятся.

— Все верно, товарищ старший политрук. Мои ребята состоят в 235 сд, их командир роты и непосредственный начальник, капитан...

— Так ты то кто такой?

— Я уже говорил, свяжитесь со 111, попросите Истомина. Вам самому не надоедает одно и тоже спрашивать, если все можно легко узнать, — я начал помаленьку закипать.

— Что, а главное как делать, это моя забота, а ты должен отвечать! — Он тоже стал говорить на тон выше.

— Да я все уже ответил. Может, закончим, все равно, без приказа сверху, я не имею права сказать большее.

— Когда закончить, я решу сам. Хорошо, я попытаюсь связаться со 111 снова. Но ты пока посидишь у нас.

— Да я и не собираюсь никуда, только распорядитесь, пожалуйста, чтобы хоть воды принесли. У нас еще раненые, им бы в санбат. Мало ли чего.

— Раненых уже должны увести. Иди пока, вызову.

К ребятам я вернулся задумавшись. Черт его знает, этого служаку, вызовет Истомина или нет. Да и если вызовет, майор меня убьет!

— Серег, чего все так плохо? — начал Зимин.

— Не бери в голову, нормально все.

— Да на тебе лица нет, командир — Мурат подошел ко мне.

— Да там со мной как обычно, непонятки. С вами то все норм, ваши приедут скоро, и уедите.

Открылась дверь, конвоиры внесли два ведра воды.

— Серег, а почему тебя не увели в санбат?

— Да мне никто и не предложил.

— Ты чего, сбрендил что ли? Тебя хотя бы перевязать надо!

— Да ладно, не долго просидим, я думаю. Особист хоть и дотошный, но вроде не дурак. Сообщил бы только побыстрее, а то пока подумает, пока решит чем ему это может грозить.

Так просидели часа два, зато потом было что-то! Открылась дверь, парней крикнули, они встали, посмотрели как-то непонимающе на меня и побрели к выходу. А вот когда они все вышли, в сарай влетел Истомин. Майор был зол, даже не зол, разъярен. Закрыв за собой дверь, подошел ко мне.

— Встать! — проорал он.

Я медленно поднялся, нога уже болела серьезно. И повязка, сделаная еще в лесу казахом, пропиталась насквозь.

— Здравия желаю, товарищ майор.

В ответ на мое приветствие, майор Истомин зарядил мне такую плюху, что я как-то быстро сел на жопу. Открыл рот, и хлопал глазами, как девочка подросток, стоя перед учителем не зная урока!

— Твою мать, под арест, нет, лучше сразу пулю в башку, чтобы не качалась!

Я сидел, и не мог ничего сказать. А что говорить, Истомин прав 100 раз. Я оборзел! Не важно, делом я был занят, или гулял, я реально оборзел.

— Вставай, машина ждет! Нам еще добираться.

Встав, я невольно пошатнулся, нога дрогнула. Похоже с раной все не так просто. И все моя бравада, забыл, как люди из-за меньших повреждений лишались частей тела. Все боялся показать слабость, вдруг парни подумают, вот, стал гэбэшником, теперь его облизывать должны. Противно, поэтому и терпел. Но организм не обманешь. Меня повело в сторону, так бы и хлопнулся, но майор бросился ко мне и подхватил.

— Я тебя вроде не сильно приложил, ты чего? — и вдруг заметил, наконец, липкую от сочившейся крови повязку.

— Блин, ну ты точно дурак, что же ты молчишь, что ранен.

Майор заорал кому-то на улицу. Появились два бойца. Он показал им на меня, и они сноровисто подхватили меня за подмышки, и поволокли к машине.

Машиной оказалась полуторка, в которой уже сидели все мои бойцы, и с ними, бойцы Истомина. Мои, увидев, что меня выносят, спрыгнули из кузова, и побежали ко мне.

— Да все нормально. Нога просто болит. Мне помогли залезть в кузов, а точнее затащили в него. Майор сел в кабину, меня заставили лечь, бойцы сели вокруг.

Ехать оказалось не мало. Приехали к госпиталю уже затемно. Меня сразу понесли в операционную. Уставший, до изнеможения военврач второго ранга, осмотрел меня придирчиво. Я старался бодриться, улыбаться, но выходило прямо скажу плохо. Ногу я почти не чувствовал, что блин за хрень. Вроде и ранка то, сантиметра в полтора, а боль, как будто отрубили целиком!