Страшная сказка

  — Теперь не укусишь? — поинтересовалась Марта.

  —Теперь — нет.

  — А почему? — не поняла Марта ответа змеи.

  — Какие вще-таки вы, люди, любопытные, — недовольно проворчала змейка, но все же объяснила: — Тот, кто жнает эту иш-штину, мож-жет пройти через пуш-штыню.

  — Нам не пройти эту пустыню без воды, — покачала головой Марта.

  — Беж воды? — удивилась змейка. — Но пуш-штыня не еш-шть пуш-штота. Ражве ты забыла? Тут еш-шть вода.

  — Тогда проводи нас к воде, — попросила Марта, умоляюще заглядывая в глаза змейки. — Моя подруга давно уже не приходит в себя, она умрет без воды.

  Змейка поползла вперед....

  Глава XVIII.

  Марта двигалась по змеиному следу, но гораздо медленней своей проводницы. Змейке часто приходилось останавливаться и ждать девочку, и она делала это с удивительным терпением. Путь был долгий. Не раз и самой Марте хотелось упасть на горячий песок и уснуть, забыться, но она чувствовала спиной пытливый взгляд змеиных глаз и понимала: ни за что она сейчас не остановится, ни за что не поддастся слабости, усталости и ни за что не перестанет верить в истину "Пустыня не есть пустота".

  — Вот мы и приш-шли, — удовлетворенно заявила змейка. Марта остановилась и посмотрела туда куда показала изящным поворотом головки ее спасительница. В ярких лучах красного на закате солнца вырисовывались очертания высоких куполообразных башен. Марта глазам своим не верила и больше всего боялась, что чудо растает, едва они подойдут поближе. И она, собрав последние силы, волокла Мэйми к чудесному городу в песках. Из-за резных высоких ворот уже неслись крики верблюдов, громкие голоса, музыка. Марта решила, что в городе остановился караван, с которым они и продолжат путь. Но едва Марта приблизилась к воротам, они распахнулись и воцарилась тишина. Марта входила в совершенно пустой город.

  У ворот стоял колодец. К нему и бросилась измученная жаждой девочка. Она напилась воды — свежей, холодной, умылась и тут же занялась подругой. Мэйми ожила, как только ей в лицо посыпались холодные брызги, а потом все пила и пила чистую прозрачную воду.

  Вскоре девочки уже бродили по городу. Это был настоящий оазис, о таких они только в книжках читали. Все утопало в зелени. Всюду встречались колодцы, обещающие усталым путникам, что умирать от жажды здесь им не придется. Великолепные дома в восточном стиле, похожие больше на маленькие дворцы, с колоннами, террасами, резными окнами и калитками, манили маленьких путешественниц своей прохладой и таинственной тишиной. По узким улочкам в выложенном цветными камушками искусственном русле бежал родник. Но город был пуст. Девочки входили в дома, звали хозяев, находили накрытые яствами столы и мягкие, усыпанные подушками постели, в изголовьях которых мерцали зажженные свечи. Ноги утопали в ворсе дорогих ковров. Но ни в одном жилище их не встретила живая душа. И они перестали искать. Да и змея куда-то исчезла.

  — Давай поедим хорошенько и выспимся, — предложила Мэйми. — Я так устала.

  — Нет, мы напились воды, а теперь пора в дорогу, — напомнила Марта.

  — Но ведь ничего плохого не случится, если мы ненадолго задержимся здесь и просто передохнем, — уговаривала Мэйми.

  — Мы должны идти вперед, иначе никогда не доберемся до дома, — настаивала Марта.

  — Иди одна, я останусь тут, — заупрямилась Мэйми, которой уж очень не хотелось уходить из странного, но гостеприимного города.

  И Мэйми уселась за низенький столик и стала уплетать за обе щеки еду, аппетитно разложенную на блюдах. Потом она улеглась на пушистый ковер, уютно устроившись среди парчовых подушек, и тотчас уснула. Марта вздохнула и впервые, не вступая в спор, последовала примеру Мэйми, хотя в глубине души была не согласна с ней.

  Глава XIX.

  Когда Марта проснулась, было уже утро. Или день? Лучи яркого солнца настойчиво рвались в покои. Но их не желали впускать закрытые ставни и тяжелый темно-синий занавес. В маленьком дворце царил полумрак, а время здесь словно уснуло. Сладко спящую Мэйми Марте не хотелось будить, и она решила поесть и погулять по дворцу.

  ...Стол был полон вкусной еды: душистые дыни, спелый виноград, сочные персики... С трудом оторвавшись от угощения, Марта отправилась бродить по дворцу: из комнаты в комнату, по широким и узким лестницам, а потом в сад — дивный, благоухающий. Все тут радовало глаз, и спешить было некуда. Марта наслаждалась тишиной и покоем и думала: "Неужели кто-то может желать другого счастья? Что еще способен хотеть человек, кроме всего этого? Нет ничего лучше безлюдного оазиса в пустыне, маленького дворца и чудесного сада. Как я счастлива здесь и ничего иного не желаю..."

  Когда проснулась Мэйми, девочки вместе отправились на качели, увитые цветами, и качались там, и смеялись, и восхищались красотой, что была вокруг. В глубине сада они отыскали небольшой бассейн в виде цветка, выложенный мрамором, и полюбили в нем плескаться. В одной из комнат в старинных сундуках хранились невероятно красивые наряды, и девочки, случайно наткнувшись на эту комнату, целый день не выходили из нее, без конца меняя одежды, и снова смеялись, и долго вертелись перед огромными зеркалами.

  Они не считали дни. Зачем? Все равно они уже ничего не помнили о своем прошлом. Здесь не могло быть прошлого. Тот, кто попадал сюда, жил только настоящим, только одним днем — от рассвета до заката, а следующий день был таким же прекрасным. Оазису были незнакомы войны, голод, катастрофы и стихийные бедствия. Здесь не было и совершенно привычных забот и проблем. Жизнь в оазисе — абсолютное непрерывное счастье. Избавившись от прошлого, вместе с памятью о нем теряешь и ощущение душевной боли. Весь выбор сводился теперь к одному: съесть банан или ананас, надеть желтое шелковое платье или голубое бархатное, покачаться на качелях или искупаться в бассейне. Со временем они стали слышать музыку и голоса, когда им становилось одиноко — эти звуки раньше были им неподвластны. И когда они теперь гуляли по городу, он наполнялся шумом, криками, веселыми мелодиями лишь по одному их желанию.

  Но однажды, бесцельно бредя по городу, Марта добралась до резных высоких ворот. Они были крепко-накрепко заперты. Марта безуспешно дергала потемневшие от времени засовы — они не поддавались. Особых причин для такой настойчивости не было, одно лишь любопытство: что там за воротами? Может продолжение этого чудесного мира? Может, там еще лучше?

  —Тебе не стоит выходить за ворота, — произнес чей-то спокойный голос за спиной.

  Марта обернулась. На солнышке невозмутимо грелась пестрая змейка. Девочке она показалась знакомой, но откуда — вспомнить было невозможно.

  — Почему я не могу выйти за ворота, если мне так хочется посмотреть, что там.

  —Там нет ничего, — спокойно заявила змейка.

  — Так не бывает.

  — Уверяю тебя, бывает, — усмехнувшись, заверила та.

  — Даже если там ничего нет, я все равно хочу это увидеть, — не сдавалась Марта, дергая засов, не желающий поддаваться.

  — Странные эти люди, — лениво потягиваясь, говорила сама себе змейка. — Живут здесь, словно в сказке, на всем готовом, меняют наряды, плещутся в бассейне, только и делают что отдыхают. Так на тебе! Им еще и ворота надо открыть, чтоб любоваться на пустыню!

  — Пустыня не есть пустота, — вдруг совершенно неожиданно произнесла Марта какие— то странные слова, показавшиеся ей почему-то знакомыми.

  Змейка вздрогнула. Движения ее уже не были сонными.

  — Ах, вот ты о чем! Что ж, поступай, как знаешь. Вы умирали от жажды на горячем песке. Кажется я спасла вас от смерти. Я привела вас сюда и дала вам все, о чем только может мечтать человек: кров, еду, одежду, избавление от трудов и забот.

  — А мне кажется, ты отняла у меня что-то важное — то, что гораздо важнее дворцов и золота.

  — Ценнее? — язвительно переспросила змейка. — Скажешь тоже! Да я избавила тебя от страданий, переживаний, тоски. Ценнее... Я забрала у тебя лишь то, что делало тебя несчастной, заставляло идти и идти вперед в поисках чего-то непонятного. Там в пустыне, я что-то не заметила, чтобы у тебя было счастливое лицо.

  — Но это нечестно! — воскликнула Марта. — Теперь я ничего не знаю о себе. Я здесь жила всегда? И "всегда" — это сколько? И что за этими воротами? Неужели весь мир — это оазис, а оазис — это весь мир? Этого не может быть, ведь когда смотришь в небо, понимаешь, что оно безгранично. Разве на земле другие законы?

  Змейка молчала. И Марта продолжала:

  — Я совершенно не ощущаю времени. Я не знаю, сколько прожила здесь и была ли у меня когда-то другая жизнь.

  — А если не было? — спросила змейка.

  — Ты меня пугаешь, — последовал ответ. — Твои дворцы прекрасны, но мне чего-то не хватает. Здесь есть все, но нет ощущения свободы.

  — Но ведь именно в моем оазисе ты можешь делать все, что только захочется, только оазис дал тебе настоящую свободу, — удивленно заметила змейка.

  — Мы по-разному думаем о свободе, вот и все, — печально сказала Марта.

  — Ты просто глупая девчонка, — рассердилась змейка, — решила, что свобода — это дворцы, наряды, пища, хрустальная родниковая вода и при этом открытые настежь ворота. Нет единого мира добра и зла — есть мир добра и мир зла. Здесь — добро, за воротами — зло. Не веришь — проверь. Достаточно всего лишь распахнуть ворота. Ключ под большим камнем, — прошипела недовольно змея и гордо уползла.

  Марта бросилась к большому камню, на который указала змейка, и с большим трудом, налегая всем телом, сумела чуть-чуть сдвинуть его. Ключ лежал в небольшом углублении в земле — не очень большой, ржавый, вырезанный, видно, так давно, что и не вспомнить когда. Марта схватила его и, не стряхивая земли, бросилась к воротам и вставила проржавевший ключ в такой же проржавевший замок. С легким скрипом створки ворот поддались, и на Марту дохнуло жаром, обожгло лицо. Она невольно отпрянула. Это и есть тот мир, который манил ее своей запретностью, таинственность? Марта видела бескрайние пески, бескрайнее небо и линию горизонта, где сходились бескрайние пески и бескрайнее небо. Вот и все. Больше не было ничего.

  — Пустыня не есть пустота, — отчетливо повторила она странную фразу, вслушиваясь в звучание каждого слова.

  Слова оставались для нее загадкой. Кто сказал ей это? Кто обманул ее? Перед глазами простиралось Ничто. Пустота. Пустыня. И все же странные слова, сложившись совершенно невероятным образом, не отпускали Марту. Она понимала: Чтобы разгадать тайну, вернуть потерянное, нужно просто покинуть оазис и идти в пустыню.

  И она готова уже была шагнуть за ворота, но вспомнила о Мэйми. "Наверно, трудно будет уговорить Мэйми оставить оазис с его роскошью и уйти в никуда", — думала Марта, идя по дорожке, выложенной цветными камушками. От фонтанов тянуло прохладой, а пышные деревца благоухали и дарили тень.

  Мэйми уже проснулась. Она сидела в увитой зеленью беседке во внутреннем дворике и кормила птиц зерном. Марта села рядом и все рассказала. Мэйми слушала повествование, как слушают волшебные сказки: удивляясь, веря и не веря. А когда Марта на мгновение замолчала, осторожно спросила:

  — И ты отперла ворота? И что же там, за ними?

  — Ничего?

  — Как ничего? Что-то же там должно быть?

  — Там ничего нет. Там пустыня.

  — Пустыня не есть пустота, — произнесла Мэйми так, словно кто-то невидимый подсказывал их ей.

  Произнесла и сама удивилась, смешалась но продолжала спрашивать:

  — Ты ведь заперла ворота и положила ключ на место?

  — Нет.

  — Почему же ты не заперла ворота на замок? Горячий ветер пустыни может ворваться в оазис и уничтожить его, в голосе Мэйми уже слышалась тревога.

  — Горячий ветер пустыни уже проник в мою душу. Мэйми, мне кажется, нам нужно идти в пустыню.

  — Нам идти в пустыню? — не верила ушам своим Мэйми — Но ведь здесь нам хорошо. Зачем же уходить от хорошего?

  — Не знаю. Но я все-таки пойду, что бы меня там ни ожидало. Я не хочу здесь больше оставаться. Здесь нет времени. Здесь ничего не происходит. Куда-то спешит только родник, но и у него здесь строго установленное русло. Ты можешь поступать как подсказывает тебе твое сердце, хотя я прошу тебя пойти со мной.

  И не дожидаясь ответа Марта пошла к окраине оазиса, туда, где ее ждали раскрытые настежь ворота. Мэйми попыталась ее задержать, крича вслед, что надо собрать с собой в дорогу еды, воды и самые красивые наряды. Но Марта, даже не повернув головы, отрезала:

  — Мы пришли сюда с пустыми руками, так же и должны уйти.

  Мэйми вздохнув, двинулась следом, прихватив всегда лежавший в углу кожаный мешок с водой — только это и успела.

  Марта шла решительно, ее ничто уже не могло остановить. Мэйми едва поспевала за ней и чуть не плакала, думая о дворцах и фонтанах, экзотических деревьях и беседках, диковинных цветах и волшебных птицах. Оазис был для Мэйми райским садом, с которым по нелепой случайности предстояло расстаться.

   Ворота по-прежнему были распахнуты, словно ждали. Марта шагнула вперед и окунулась в горячий воздух и воспоминания. Они разом нахлынули, разбудили что-то затихшее, забытое и всплыли еще туманными, но странно знакомыми картинами. И сразу были забыты дворцы и сокровища оазиса, все то, чему удивлялись и радовались прежде, вдруг мгновенно обесценилось, отступило перед чем-то важным и растаяло без следа. Пустыня уже не пугала. Она перестала быть пустыней: через нее пролегал путь домой. Теперь именно это стало главным.

   Мэйми шагнула за ворота и бросилась догонять Марту. Ворота тут же захлопнулись. Путь назад закрылся навсегда. Девочки шли навстречу неизведанному, не выбирая дороги. Да и как ее выбирать, когда кругом ни души — одни пески. Ориентироваться нельзя было и по барханам: стоит налететь жаркому пустынному ветру, и нет их, песочных холмиков. Путниц несли сами ноги. Оазис давно уже исчез из виду, словно его и вовсе не встречалось на пути.