Звездные юнги (в соавторстве с Donovan_Smiley)

— Не бойся, чудовищ не...

Грохот складывался в знакомые звуки. Три коротких — три длинных — три коротких. Три коротких — три длинных — три коротких.

— Сапсан это, — Львушка уставилась на дверь. — Он сигнал 'сос' набивает.

Джилли подошла и приоткрыла дверь, заглядывая в щелочку, охнула, оглянулась на Львушку...

— Черт. Здесь нужен врач... и полиция. Здесь очень-очень нужны врач и полиция! — она оставила Львушку стоять в коридоре: стоять, глядеть на экран смартфона, и читать сообщение от Мышки: 'Единица двигается к вам'.

'Звони в полицию, нет, в 112!' — написала ей Львушка: связь ловила не очень хорошо, сообщения пробирались с задержкой, а голос так и вовсе пропал бы.

Она заглянула в комнату, и в лицо стеной ударил ошеломительно сильный, просто оседающий в носу гнилой запах, такой пронизывающий, что аж глаза заслезились.

Свет из коридора освещал небольшой пятачок пола, и на краю этого света что-то шевелилось и гремело миской. Львушка нащупала выключатель, щелкнула — и натурально завопила, приглушив себя ладонью только в последний момент. На рваных тряпках на полу, скрученный, весь синий, голый, лежал Сапсан. Тонкие веревки глубоко впились в лодыжки, левая рука заломлена за спину, распухла и почернела, только правая свободна. Прямо перед ним стояли пустая собачья миска и черная коробка телеграфного ключа. Ими-то он и грохотал, а теперь смотрел умоляюще и почему-то молчал.

'И ВРАЧЕЙ ТОЖЕ ВЫЗЫВАЙ', — дописала она тут же. — 'Мы нашли Сапсана, ему плохо'.

Самым жутким было даже не зрелище и не запах, а это молчание. Он только начал скулить, как побитый пес, когда Джилли закутала его одной из тряпок и осторожно подтащила к свету. Он все стучал, стучал, стучал ручкой телеграфного ключа звонкую последовательность точек и тире... Львушка не очень хорошо понимала морзянку на слух, но тут была одна и та же строчка из пяти букв и символа паузы, раз за разом. 'Кмндр кмндр кмндр', как будто заклинило. Мышка продублировала это же сообщение, а потом капсом набрала, что в полиции ей сказали не баловаться и бросили трубку, а в 112 она не может прорваться через уровни меню, телефон прерывает вызов раньше, чем она успевает что-то сказать.

— Так, — Львушка старалась держаться, не зареветь, потому что Джилли не ревела, — Мышка говорит, он сюда идет.

Сапсан дернулся так, что по ногам полилась кровь. У обеих не было ножей, и чем распутывать этот ужас было непонятно. Заломленная рука совсем посинела, на пальцах даже в страшную черноту, из-под ногтей сочилась желтоватая сукровица, мизинец сильно гноился и ужасно распух. Правый глаз совершенно утоп в черном синяке, побагровел и едва открывался, второй казался белым пятном на фоне лопнувшей сетки сосудов. Губы все были в кровоподтеках и синяках, бесформенное пятно, а не губы. И в волосах кровь... Львушка постаралась отпутать тонкую жесткую веревку от руки, и только тогда сообразила, что все связано: на горле был широкий кожаный ошейник, как у собаки, от кольца под волосами тяж уходил к руке, перекрывая кровообращение на уровне запястья, и дальше несколько перепутанных тяжей шли к спутанным ногам. Какое-то ужасное подобие гимнастической позы, когда надо тянутся стопами к затылку.

— Двери заперты, — Джилли тяжело дышала, дрожала и пыталась отковырять узел, раскровянив уже собственные ногти, потому что скользкая веревка не поддавалась. — Он до нас не доберется. Не сможет добраться. Лиль, проверь двери.

Львушка сорвалась с места, в коридоре только поняв, что бежать нельзя, надо контролировать себя, не паниковать. У нее же есть телефон, в конце концов. Набрала Мышке: 'Продолжай звонить! Мы заперли двери!' — и решила сначала проверить вторую комнату, вдруг там было окно или еще один выход.

Здесь запах был другой. Фантастически мерзкий, тоже очень сильный, аж глаза слезились, но другой, хотя Львушка затруднилась бы сказать, в чем разница. Просто до смерти хотелось проветрить как следует. Комната была такой же неприветливой бетонной коробкой, что и напротив, но здесь хотя бы были нары с матрасом, подушкой и парой свернутых рулоном одеял, пять довольно тяжелых на вид металлических ящиков и небольшой столик. Блюдце со стеклянными тонкими осколками, какие-то тряпки в темных пятнах (Львушке очень не хотелось думать об их происхождении) — и нож! Хороший, крепкий, острый нож, папа называл такие 'тактическими'.

Может быть, в ящиках найдутся лекарства и рации, думала она, откидывая тяжелую крышу. Секунду она удивленно пялилась внутрь, задержав дыхание: там, сложенная втрое, находилась человекообразная фигура. Кукла, что ли? Упихана лицом вниз, буквально вбита в небольшой для нее ящик. Парик, черное и красное... Нет, таких огромных, толстых и вонючих кукол не бывает. Она тронула плечо, и пальцы буквально провалились в мягкую гнилую плоть.

Ее визг услышали бы, наверное, даже на Венере. Крышка хлопнулась на место, а Львушка влетела на нары, сжимая нож перед собой.

После мгновения панического ступора и безмыслия Львушка поняла, кто покоится в ящике. Лида; сложно было не узнать ее заношенные цветастые тряпки. Бойкая, неунывающая тетка с реки, пьянчужка и вредина. А теперь она там лежала и воняла, и... гнила. Вот, значит, откуда этот запах!

— Ты жива? — крикнула из другой комнаты Джилька. — Что там такое?..

Львушка опрометью проскочила мимо жутких ящиков, и захлопнула за собой дверь, потом рукояткой вперед, как учил отец, передала нож Джилли.

— Там... там... живых там нет, короче, но я туда больше не пойду. Окон тоже нет. Мамочки... Не знаю, кто это сделал, но это такая жуть!... Там Лидка, у нее голова разбита, вообще разбита!

Львушка начала истерично вытирать руку о подол, дрожа и плача. Джилли поймала ее за руки и крепко стиснула, обняла, давая успокоиться, прорыдаться в плечо. Уже через пару секунд первая паника прошла, и Львушка отстранилась: Сапсан, ему срочно нужна помощь, он умрет без их помощи! Слезами дело не исправишь, держи голову в холоде, а руки в тепле, как говорила мама, странно хмыкая...

Вдвоем они перепилили веревки, но похоже, с рукой у Сапсана все было очень-очень плохо, и Джилли наложила давящую повязку — чтобы не пускать зараженную кровь в тело. Разодранные ноги она обработала перекисью водорода и обмотала чистыми стерильными бинтами из своей маленькой аптечки, бормоча, что вот как знала, хорошо хоть взяла. Наверное, это было больно, но Сапсан только мычал страдальчески, ничего не говоря вслух. Он продолжал отстукивать это свое кмндр, но теперь перемежая это еще какими-то буквами. 'Альтаир', — прочитала Львушка, когда смартфон пискнул сообщением.

— Я дам тебе обезболивающее, — Джилька показала Сапсану таблетку. — Это кетанол, он довольно сильный. У тебя нет аллергии?

Сапсан замотал головой, потом открыл рот, как птенец, и Львушка, глянув, зажмурилась. В черном разбитом провале рта не было языка, только дергалась эта штучка в горле, название которой она не помнила.

'Что с полицией?'

'Бросают трубку, все еще звоню на 112, но там теперь музыка играет и все, ждите ответа', — ответила Мышка быстро.

Львушка кивнула, снова выбежала, проверила двери: в дом — заперта, наружу — заперта. Она как раз держала ручку, когда дверь дернулась.

— Странно, — прозвучал из-за двери голос Командора.

Львушка похолодела. Дверь дернулась еще раз, сильно. Потом в замке щелкнул ключ, отпирая, но засовы изнутри удержали. Львушка медленно попятилась, пытаясь вспомнить, закрыла ли она дверь в дом на такой же засов. Нет. Кажется, нет.

Она опрометью кинулась сквозь убежище, от волнения руки тряслись, заржавевшая пластинка засова ерзала на месте и не сдвигалась, пока Львушка с рыданием не дернула его вниз, на себя и в сторону. Запор двери щелкнул, выдвигаясь из паза, дверь дрогнула, потом заколотилась с грохотом. Засов держал, кажется. Пока держал.

— Кто там заперся? — спросил Командор, снова толкнул дверь. — Открывай, а то будут проблемы.

Львушка молчала, просто потому, что сердце колотилось где-то под горлом, и вышел бы только хрип. Вот и ответ, кто это сделал. Командор. Кмндр... и Альтаир. Ноги не сильно-то держали, и она по стеночке доползла до Джильки и Сапсана.

— Там... все з-заперто, но Мышка пишет, п-полицию не вызвать... Что там ей сказали не баловаться, у нее же голос детский, просто трубку бросают... Нужно нам звонить, что делать-то... Мы же не сможем выйти, пока он там... Их ведь двое, да, Сапсан, Командор и Альтаир, да?

Сапсан отчаянно закивал, тараща глаза изо всех сил, даже заплывший немного открылся. Его русые волосы слиплись от грязи, крови и каких-то гадких блеклых брызг, как будто плевков, глаза казались не серыми, а почти белыми, в левом крохотный, как игольная точка, зрачок, в левом ужасный, огромный, как у совы. Львушка никогда не видела разных зрачков, это выглядело очень пугающе и нездорово. Но ощупывать его голову в поисках травм она боялась — свежей крови нет, и ладно, зубы тоже вроде целы, хотя бы передние. Ошейник не поддавался ножу, и был каким-то сплошным, но вроде не душил.

— Мышка пишет, что шестой тоже двинулся в нашу сторону, — бросила напряженно Джилли. — Нам не выйти просто так. Нужно как-то позвать на помощь, я не знаю, радио... Позвонить?

— Давай ты позвонишь, а я включу вещание... А, подожди, тут же ловит плохо.

— С вещанием мысль, — кивнула Джилли. — Давай наладим антенну, может, сигнал получше станет.

Львушка кивнула, запоздало стащила с себя рубашку, и укрыла Сапсана поверх одеяла. Тот так и молчал: дрожал, сжимал в руках телеграфный ключ и, кажется, тихо плакал.

— Не бойся. Все уже, все... Мы обязательно тебя вытащим, вот увидишь.

Сапсан помотал головой, потом снова начал отстукивать ключом, медленно, по буквам, чтобы можно было опознать даже без записи. 'У Н Е Г О П И С Т О Л Е Т'.

Джилька, не обращая внимания на них, сосредоточенно что-то на коленке собирала, достав из рюкзачка моток проволоки.

— Пистолет, говорит, — Львушка потерла лицо и в ужасе отдернула руку — фу, в мертвечине же! — Значит, выйти мы не сможем. Нужно изнутри трясти связь.

— Это бомбоубежище, — Джилли начала ощупывать стену. — Если повезет... Так, вот где это ребро, — она взяла нож, отколупала побелку, и оказалось, что в стене между бетонными блоками стоят металлические балки, да еще слой чего-то вроде минеральной ваты.

— Тут есть каркас жесткости, под звукоизоляцией, или это термоизоляция, не знаю. В общем, забей, смотри на сигнал, хорошо?

Львушка послушно уставилась на экран, стараясь отвлечься от неприятных звуков и скрипов. Командор ходил туда-обратно, стучал и что-то говорил. Не слышно было, что именно, но звучало страшно. Тут нет вентиляции, в которую можно пролезть, напоминала себе Львушка. Тут нет окон. Обе двери она заперла. Они в безопасности. В безопасности. В безопасности. Вот бы еще руки не тряслись.

'В 112 тоже бросили трубку, мама на операции, папа не отвечает', — отчиталась Мышка в их общий чат.

'Сиди на месте, если что', — Львушка вздрогнула — вдруг Командор догадается? Вдруг пойдет к сестре? Хорошо, что Мышка не дома, а у Джильки! — 'Запри двери! Никому не открывай, трубку от отряда не поднимай!'

Сапсан съежился в углу и от попыток прикоснуться вздрагивал. Львушка решила, что не стоит навязываться, пересилила себя и сходила за одеялами в жуткую соседнюю комнату. Кажется, это оказалось правильное решение: заняться делом, отвлечься самой, помочь Сапсану сесть и укутать его в этакий мягкий кокон из ткани. Здесь не было холодно, но мальчишку била дрожь.

Первый страх прошел: в дверь ломились, но засовы держали, и она слегка успокоилась. В одеялах Сапсан казался совсем крохотным, младше Мышки, а ведь они были ровесники! Ей было кого защищать, кроме себя, и это как-то прибавляло сил и ясности мысли.

Львушка глянула на экран — все те же полторы палочки сети красного, плохого качества — и сказала:

— Я поищу еды. Мы тут, может, надолго застряли.

Джилька кивнула, не отрываясь от своих проводов. Львушка, размышляя, обошла комнату, стараясь не приближаться к телу в коробе. Осталось еще четыре ящика. Она открыла самый дальний — там лежали фонари, лопаты в земле и несколько больших мешков. Открыла следующий — и на этот раз не завопила, просто вздрогнула всем телом так, что зубы клацнули. Она узнала эти светлые локоны — единственное, что осталось неизменным в облике Вишни. Хороший был парень, добрый... Лицо у него как будто окостенело, провалилось, тело иссохло и почернело. Сколько он тут лежит? Давно ли? Львушка закрыла крышку и опасливо глянула на два оставшихся ящика. Если сигналы передавали ребята, значит, последний пропавший был жив до середины июня, как минимум. Значит, он тоже где-то тут. Нет, она не чувствовала в себе сил открывать эти... гробы.

Мышка снова написала, что в полиции бросили трубку и еще перед тем накричали на нее за настойчивость и баловство. Значит, полиция не поможет. Кто может помочь, если папа не видит, а мама на смене?

Львушка снова посмотрела на экран, изумленно приподняла брови: сигнал стал нормальным, полным, значок позеленел.

— Сработало! — крикнула Джилька.

Львушка показала ей большой палец.

— Живем, интернет есть! — попыталась она пошутить, но прозвучало как-то слишком похоже на истинное положение дел.

— Слушай, Джиль, а нас ведь в полиции могут отшить, как Мышку. Нужно какое-нибудь такое... серьезное что-нибудь. Чтобы они сначала проверили, а потом уже бросали трубку. Может, ролик выложить, чтоб они там прошли по ссылке, и сразу видели, что это не хулиганство? Только снимать надо не Дениску, ему здесь жить еще!

— У тебя же есть канал на перископе, — вспомнила Джилли. — Включи вещание, давай все расскажем и покажем.

Это была мысль. Львушка вспомнила новость — как пару месяцев назад девочка вела там трансляцию на всю страну, показывая, что за ней гонится маньяк. Спасти ее не успели, но вроде говорили, что будут внимательнее относиться к обращениями. Значит, это и правда может помочь.

Поколебавшись секунду, Львушка включила передачу, несколько секунд молчала в камеру. Кто-то немедленно поставил ей сердечко.

— Привет, — заговорила она наконец, — с вами снова Львушка. На этот раз моя передача не про игру 'Водная жизнь'. На самом деле я в беде. Видно мои координаты?

Всплыло сообщение от Мышки: 'Да, я вижу'.

— Хорошо. Если вы видите мое сообщение, пожалуйста, звоните в полицию, идите в полицию и говорите, что две девочки застряли в старом бомбоубежище по этим координатам.

Кто-то написал: 'Ты шутишь?'

— Нет, я не шучу. Снаружи находятся как минимум два человека, один из которых, Юрий Александрович Пицетов, он же Командор, вооружен. Не идите сюда в одиночку! Сейчас я покажу, почему.

Она отвернула камеру от себя, пошла вперед, на полдороге сообразила сказать:

— Мышка, не смотри, пожалуйста. Сейчас будет довольно страшно.

Она прошла коридор, направив камеру направо и налево, потом вошла в дверь, подошла к ближайшему ящику.

— Вы даже не представляете, как это пахнет, — сказала она тихо, задержала дыхание, и открыла крышку.