Сердце дракона. Книга 1

— Извини, я по-прежнему ничего не понимаю.

— Когда я с тобой, всегда слишком много говорю — это одна из проблем.

"А по-моему слишком мало".

— Не беспокойся. Я ничего не поняла.

— Я рассчитываю на это.

"Ага, значит вразумительного ответа ждать не приходится!"

— Итак, короче говоря, мы друзья?

— Друзья... — он раздумывал об этом около секунды.

"Американские горки, ПРИВЕТ! Я уже соскучилась."

— Ох, нет. — вырвалось у меня.

— Ну, я думаю, мы можем попробовать. Но я предупреждаю сейчас, что я не самый подходящий друг для тебя.

— Ты повторяешься.

— Да, потому что ты не слушаешь меня. Я все еще надеюсь, что ты поверишь в это. Если бы ты была разумной, то избегала бы меня.

" Нет, это если бы ты был разумным, ты бы дал мне вчера уехать... Если бы я была разумной, я бы уехала вчера, несмотря ни на что!"

— Кажется, у тебя уже сложилось мнение относительно моих интеллектуальных способностей. — что-то с ними не то в последнее время. Он улыбнулся.

— Итак, пока я остаюсь...неразумной, то мы будем друзьями?

— Верно.

Мои глаза опустились на бутылку с лимонадом. Я скрыла свою радость. Но осталось столько вопросов...

— О чем ты думаешь? — спросил он.

Я подняла на него взгляд. Он был пристальным, но мой в этом качестве ему не уступал. — Я пытаюсь выяснить, кто же ты.

Он улыбался, но как-то не верилось в его улыбку. Что-то в лице было не так. Да.. владела собой я, надеюсь, лучше. У меня были секреты, как и у него. Он защищал себя и своих родных. Я тоже.

— Ну и как успехи?

— Не очень.

— Есть же какие-то теории? Не поделишься со мной?

Что мне сказать? Я пока не знала правды, а догадками я делиться не хотела — это было стратегически не правильно. Он имеет право на тайну, но я имею право на защиту себя и семьи точно так же как и он. Ну что ж, в ломании комедии и игре в кошки-мышки я уже дока:

— Слишком неловко.

— Ты знаешь, это реально обескураживает.

— Нет, я не могу представить, почему это должно обескураживать — из-за нежелания некоторых говорить то, что они на самом деле думают? Даже если кое-кто постоянно делает еле заметные намеки, роняет таинственные замечания, от которых потом не спится по ночам, разве это можно назвать обескураживающим? Или лучше, когда человек совершает необъяснимые поступки: в один день спасает тебе жизнь при чрезвычайно странных обстоятельствах, а в другой вроде как и знать тебя не знает и не желает ничего объяснять, хотя обещал, — все это абсолютно нормально.

— Ты немного вспыльчива, не так ли?

— Просто ненавижу двуличие. — "М-да, соринка в чужом, а бревно в своем..." — Но надавить на общечеловеческие ценности и использовать это как оружие! Что может быть лучше!

Он тихо засмеялся. А вот такого ответа я не ожидала!

— Твой бойфренд решил, что я тебе докучаю, и теперь раздумывает — выбить мне зубы прямо сейчас или подождать конца перемены!

— Не знаю, о ком ты говоришь, но я уверенна, что ты в любом случае ошибся.

— Вовсе нет. Помнишь, я говорил, что большинство людей как раскрытая книга?

— Кроме меня, разумеется.

— Да, ты исключение. Мне интересно, почему это так?

Не хватало еще ему знать все обо мне, кода я не знаю о нем ничего! Я занервничала, когда он пристально впился в меня взглядом. Что бы меня "читали", я не хотела, потому и отвела взгляд. Я пристально уставилась в стол. Мне же тоже было интересно — кто он. Более того, мне жизненно важно было знать с кем или с чем я имею дело.

— Ты не голодна?

— Нет, а ты?

— Нет, я не голоден, — он сказал это так, будто я сказала что-то абсурдное.

Я снова погрузилась в раздумья о его и своей природе, а еще больше — о природе наших отношений. Но ведь мы теперь друзья, а друзья могут просить об услугах. Дружба предполагает хоть какие-то доверительные отношения:

— Можешь оказать мне услугу?

— Это зависит от твоего пожелания.

"Кто бы сомневался!" Но правила нашей игры мне были хорошо знакомы. Я знала, что он не ответит на мои вопросы, точно так же как и я не смогла бы ответить на его, даже если бы он мне их задал. Даже если бы он знал, о чем спросить. Даже если бы догадался, что их нужно задать.

Но это не все, что беспокоило меня. Я начала:

— Ничего особенного. Мог бы ты предупреждать меня заранее перед тем, как снова станешь игнорировать меня. Ну, чтобы я подготовилась... — тихо говорила я, думая, что пора покончить с американскими горками. Они меня убивают.

— Это справедливо.

— Спасибо, — его ответ меня порадовал. На меня нахлынула такая радость, тело отпустило. Я летала от облегчения!

— Тогда можно попросить тебя об одном одолжении взамен? — спросил он меня с надеждой.

— Только об одном.

— Расскажи мне одну из теорий.

— Только не это.

— Ты обещала выполнить одну просьбу без ограничений, — обещала, но что мне ему сказать? Что бы такое придумать?!

— А ты никогда не нарушал обещаний?

— Только одну догадку — я не буду смеяться.

— Нет, ты будешь. — "Хи-хи-хи, спасибо за подсказку". У меня уже созрела идейка!

А потом он пристально взглянул в мои глаза. Мне казалось я тону в золоте. Сквозь туман блаженства я услышала: "Пожалуйста?"

Что он сказал? я потеряла нить разговора. На долгую секунду я просто растворилась:

— Ээ, что? — сказала я, догадавшись, наконец, что он ждет какого-то ответа.

— Расскажи мне одну из своих маленьких теорий.

— Тебя укусил радиоактивный паук? — вспомнила я одну из твоих идей. Конечно же, я говорила бред, но если нужно было что-то сказать о его способностях, лучше выдать себя за дурочку, чем просто выдать себя.

— Маловероятно.

— Прости, это все, что я могу предположить, — я разыграла расстройство его ответом.

— Ты даже не близка.

— Значит, пауки тут ни при чем?

— К сожалению.

— И радиация тоже?

— Увы!

— Вот черт!

— Представляешь, дело даже не в криптоните! — я была рада, что ему весело. Мне тоже было весело, отчасти от того, что было весело ему, отчасти от того что мы впервые за все время знакомства разговаривали как подростки.

— Ты же обещал не смеяться!

— Со временем я во всем разберусь, — это было правдой.

— Я бы попросил тебя этого не делать.

"Ты можешь, но это ничего не изменит".

— Потому что...?

— А что если я не супергерой? А что если я плохой парень? — а вот это похоже на откровенность.

— А, понятно.

— Правда?

— Ты опасен? — "о чем я! Парень метает фургоны! Двигается с огромной быстротой! Какие еще нужны доказательства опасности!"

А потом я вспомнила, что он это применил лишь один раз, когда спасал мне жизнь. Я тихо проговорила:

— Но не плохой. Я не верю, что ты плохой.

— Ты ошибаешься.

* украинская поговорка

15

"Нет, это ты ошибаешься".

И вдруг произошло невероятное — его рука потянулась ко мне...

Боже, как я мечтала об этом моменте! Я сдерживалась изо всех сил, что бы не задрожать всем телом! Дотронься... дай мне почувствовать твою кожу. Мне казалось, что это будет одним из самых блаженных мгновений моей жизни!

Но он обманул мои ожидания, что впрочем, случалось очень часто. Или, можно сказать, всегда. Он просто взял крышечку от колы, которая валялась у моих рук. Разочарование можно пережить, но я бы предпочла провести этот день без этого чувства.

Он не смотрел на меня. Он смотрел на крышечку, которую держал в руках. Свобода, от его магического взгляда позволила мне оглянутся. В столовой было пусто.

— Опоздаем! — и я вскочила.

— Я не иду на урок, — сказал он спокойно.

— Почему?

— Это полезно иногда прогуливать.

Я стояла в нерешительности. Нужно было идти на занятие. Мне не нужны проблемы в школе, с Чарли и т. д.

— Ну а я пошла.

— Тогда увидимся позже, — сказал он бесцветным голосом, не оторвав своего взгляда от крышки.

Я развернулась и пошла по направлению к выходу из столовой. Но, сделав несколько шагов, я юлой развернулась и с силой упала на стул, который только что покинула.

Эдвард смотрел на меня во все глаза. А я наслаждалась его взглядом, тонула в нем, отмечая каждую радужку. Насколько глаза могут быть завораживающими? Глаза Эдварда были теплым морем, в котором хотелось искупятся... Я сидела на своем стуле, в пустой столовой, прогуливая урок и таяла от наслаждения, как фисташковое мороженое.

А потом все изменилось. Мой контроль дал брешь и я почувствовала, сейчас меня скрутит судорога! Я не должна допустить, что бы Эдвард это увидел. А для этого нужно где-то спрятаться и успокоится.

Он даже не успел сказать что-либо про то, что я вернулась, а я уже убегала, крича, что таки нужно пойти на занятие.

На биологию я не пошла. Было бы странно, если бы ученица ввалилась в класс и стала кататься по полу, пуская пену изо рта. Я побежала сначала в дамскую комнату перевести дух. Там было пусто, и я забралась в одну из кабинок. Что бы справится с разбушевавшемся телом, понадобилось минут пять. В столовую идти уже не было смысла — во первых, насколько я могла судить, Эдварда там не было, а во вторых — я ему уже сказала, что иду на урок. Ну что ж, пять минут позора еще не вредили никому, и я побрела на биологию.

Я сидела на занятии и определяла рацион моих одноклассников. Запах крови летал в воздухе, разнося как благие вести, так и печальные. Но не могла же я сообщить однокласснику, что у него тяжелая болезнь, потому что я унюхала его из запаха его крови... Наверное, мне тоже нужно проколоть себе палец, но как-то не особо хочется. Единственное, чего мне хотелось, это пойти и сесть на пассажирское сиденье вольво, в котором находился Эдвард. Судя по волнам, исходившим из авто — он слушал музыку. Я б тоже послушала... Мысль была настолько приятной, что я на несколько секунд в нее погрузилась.

После приятных мечтаний я подумала в другом направлении. Поведение Эдварда и его мотивы мне были непонятны. Сколько уже раз я обдумывала нынешнее положение вещей, но никак не могла понять, как Эдвард мог параллельно не выносить мой запах и хотеть общаться со мной. Как для кого, а в моем понимании это противопоказанные вещи. Они одна другую исключали. То есть — либо он врет, либо я не права.

Одно из двух.

Пятьдесят на пятьдесят.

Для меня было важно знать это. Как мы сможем общаться, если он меня не переносит! Как я могу любить его, если он врет...

И как мне выяснить ответ?

А потом я подумала, что любовь должна быть смелой и не знать преград! Она должна быть сумасшедшей, потому что у меня она первая!

У меня опять появилась идея.

Нет, правда, я думаю, что заслужила Оскар!!! Рассуждала я, когда Майк волок мое беспомощное тело в медпункт. Малыш явно был напуган и не знал что делать. Мне хотелось перестать изображать мертвые души, выпрямится и надзирательским тоном сказать: "Возьми себя в руки!"

Конечно, видон у меня был не из лучших — бледная, вялая... похоже я перестаралась. Мне стало жаль паренька. Со стороны я была похожа на труп.

— Майк, я сама дойду.

— Нет, Белла! Я не могу тебя бросить в такой состоянии.

— Можешь, — сказала я твердо. Да... он не Карлайл. Над ним особо работать не нужно было. — Постоишь тут 10 минут и иди в класс. Скажешь, что со мной все в порядке. Домой меня отвезут.

Майк так и остался стоять в коридоре, когда я побрела к выходу из здания. Уже через 3 минуты я плюхнулась на сиденье рядом с ошарашенным Каленом, и сказала:

— Ты был прав.

Он немного помолчал, приходя в себя от шока, и произнес:

— Я часто бываю прав. В чем именно я прав на этот раз?

Я взглянула на него так, будто вот так сидеть в его машине, в которую, кстати, меня никто не звал, у меня всегда было в порядке вещей.

— Прогуливать иногда полезно.

16

Если бы мы играли в шахматы, я бы назвала это ходом королевы, раздумывала я, наблюдая как проходит шок на его лице.

— Почему ты не в классе? И... ты что-то неважно выглядишь, — сказал он с сильный беспокойством.

— Спасибо за комплимент. Я просто таю... — сказала я с издевкой. Он тоже не сильно хорошо выглядел. Как-то беспокойно.

— Я упала в обморок.

— Что?

— Ну... я из тех нежных барышень, которые не выносят запах крови.

— Люди не могут почуять кровь.

"Черт, может он и прав! Мне то откуда знать?"

— А я чувствую! Она пахнет разложившимся железом, солью и еще таким терпким... фу! Меня от нее тошнит!

Он еще никогда не смотрел на меня так странно — смесь шока, недоверия и чего-то еще.

— Что?

— Ничего.

Мы помолчали. У него, честно говоря, были проблемы с дыханием.

— Ты упала в обморок, и тебе никто не помог? Никто не догадался отвести тебя в медпункт.

"Пытались тут некоторые, но я от них ловко избавилась, что бы побыть с тобой, потому что у меня обморок не настоящий" — но конечно же, я не могла сказать ему этого.

— Ну... меня вывел из класса Майк, а потом я сказала ему, что я дойду сама.

— И он тебя бросил? — сказал он, закипая.

"Вообще-то я сама его бросила... но кого интересуют детали".

— Ну... я была убедительной!

— И что теперь?

— Думаю, нужно таки пойти в тот медпункт. Может, освобождение дадут. В класс я все равно не собираюсь. У меня там опять случится приступ.

— В медпункт, так в медпункт. — он вышел из машины, а потом открыл передо мной дверцу.

Я не ожидала, что он мне составит компанию. Он даже внес меня в медпункт, как будто я сама уже идти не в состоянии. Мне эта идея очень понравилась. Одно дело смотреть, и совсем другое — почувствовать. Его руки были сильны, тверды и надежны. У меня было ощущение, что я малюсенький крокодильчик, который находится в заботливой, но смертоносной пасти мамы-крокодилихи. От его не шло тепла, как от должно было идти от нормального человека, но зато его невероятный запах будто накрыл меня ватным коконом. Да и никто и никогда из "обычных" людей не вызывал у меня таких ощущений, как этот — необычный.

Ловко обработав медсестру, он устроил мне освобождение и от физкультуры.

Как же я хорошо понимала бедную женщину, попавшую под очарование его глаз! Я бы и сама для него сделала все что угодно.

— Ну как, сможешь сама дойти до стоянки, или взять тебя на руки.

— Дойду, — сказала я слабо. Шоу было разыграно для той же медсестры.

— Спасибо, что пошел со мной, у меня бы так не получилось.

— Всегда, пожалуйста.

От слова "всегда" по мне разлилось тепло. У меня возникла еще одна идея:

— Эдвард, ребята собираются на выходных на пляж, а ты поедешь?

— Куда именно вы едете?

— Ла-Пуш.

— Не думаю, что меня приглашали.

— Я только что тебя пригласила.

— Думаю, на этой неделе нам с тобой больше не стоит мучить старину Ньютона, а то вдруг кусаться начнет.

"А он то здесь при чем? Мог бы просто отказаться, если не хотел".

"А он и отказался" — пронеслось в мозгу. Черт, я так и не выяснила что к чему — то на руках носит, то придумал себе, что я с Майком пара, и ссылается на это, когда хочет от меня избавится, как от надоедливой мухи.