Хозяйка "Логова"

Он сказал, а я и вспомнила! Данирш. Письмо. Муж-потеряшка. Сбежавший от ответа Асд. Ну, почему мне кажется, что в этой мирной неосведомленности я упускаю что-то важное! Что-то существенное, касающееся меня! И это что-то гады-нелюди таят по просьбе Дори, а тот, тарийская свинья, все скрывает в угоду личной прихоти.

— Мне нужно уехать.

— Куда? — забеспокоился Тороп.

— К храму, хочу узнать, что упустила.

И узнаю. Ведь если Суо провел наш с потеряшкой брак по всем законам, значит, у благочестивого Ясмина должен храниться свиток копий на родовую книгу Дори.

* * *

Сглупила. Ой, как же я сглупила.

Не поевшая толком, не отдохнувшая, покинула "Логово" на ночь глядя, и пусть в этот раз вооружилась не на шутку, но попала в самое затишье перед бурей. Другой бы этой поре обрадовался, но я-то уже ученая знала — еще немного и на всем склоне развернется снежный ад. Назад вернуться не успею, а до храма добраться еще оставался ничтожный шанс. И я пришпорила Мартину, пригнулась к ее шее и невесть каким образом успела к белым воротам за несколько секунд до страшной непогоды. Едва калитку открыла и завела кобылу во двор, как бушующий мрак опустился на наше предгорье. Завыл, застонал, затрещал, ломая деревья, сдирая сугробы со скалы, кроша камень и срывая дерн.

Я калитку закрыла и не поверила собственным глазам, во дворе храма было тихо, сухо и тепло. А где снег, где грязь, лед, лужи, в конце-то концов? Тут же по моим воспоминаниям должны быть огромные сугробы, замерзшие озера и гигантские сосульки, коими славилась эта божья обитель! Оглянулась по сторонам, подмечая и новые кадки с зелеными растениями и тяжелые деревянные скамейки, белый скальник ползущий по стене, и только потом сообразила посмотреть наверх. Туда, где в черноте неба дрожит и переливается магический купол. И тонкая вязь его плетений, перемежаясь со смутно знакомыми рунами, белым сиянием озаряет все вокруг. И нет сомнений, я сейчас воочию вижу откуп за наш с Дори брак.

— Сато Суо, чтоб тебя!

Кобыла поддержала меня громким ржанием, и боковая дверь храма тут же отворилась, выпуская благочестивого хранителя, босого, в светло-зеленом переднике повязанном поверх подкатанных штанов, с ножницами в одной руке и лейкой в другой.

— Доброго дня вам, Ясмин, — сказала, стараясь, не глазеть на впалую грудь мужчины, и на татуировку хранителя брачных уз, что опоясывает его и ползет по бокам до шеи. — Извините, что отрываю...

— Торика ЭлЛорвил Дори! Света и радости вам и вашему супругу! — Садовый инвентарь из его рук быстро перекочевал на ближайшую скамью. А сам Ясмин выудил из передника яблоко, подойдя ближе, протянул его Мартине и, взяв меня за руки, вопросил: — Вы пришли за благословением на рождение сына?

Моя лошадь закашлялась, я остолбенела.

— А... — абсурд, хотелось сказать мне, но слова закончились, ибо хранитель брачных уз решил пояснить свое предположение.

— Ваш муж был так счастлив вернуться к вам после войны и повторить клятвы, что обещался в этом же году построить дом, посадить дерево и зачать первенца. Росток дерева я ему уже подарил, разрешение на строительство подписал, дело осталось только за...

И с каждым его словом мне становилось все хуже и хуже. Брак настоящий, никакой фикции, его благословили не только боги, хранитель рода, но и служитель храма. И если Таллик вернется, я вновь стану бесправной...

— Вы побледнели, — заметил благочестивый Ясмин и обрадовался, — так вас уже можно поздравить? Простите мою невнимательность! А я держу вас во дворе... — С этими словами он повел меня в храм, забрал мой плащ, куртку и перчатки, усадил на диванчик в приемной у алтаря и подал чашку воды. А сам отправился устроить лошадь, ибо метель разыгралась нешуточная, успокоится не скоро, и назад он меня одну не отпустит, и уж точно не на лошади верхом.

Сглупила. Ой, как же я сглупила с побегом, с браком, со всем!

Нужно было встретить Инваго с хлебом солью, бутылью вина. Выслушать его предложение брака, мягко от него отказаться и найти альтернативное решение. И была бы я для них слепая, как все, но вменяемая. Обозы бы с удивлением встречала и всех нелюдей, как и раньше, принимала за простых мужиков. Но кто ж знал, что все так тихо-мирно обойдется? Что не будет казней, грабежа, издевательств, насилия и многочисленных смертей как при Даруше Темном. А он в свое время так же клятвенно заверял, что принесет в Гьязу лишь мир и покой. Впрочем, он и не обманул, мой родной город стерт с лица земли вместе с жителями.

Я вздрогнула от жутких картин прошлого, а затем еще раз, когда переодевшийся служитель храма прикоснулся к моему плечу.

— Торика, вы плачете. Что-то случилось?

— Это от счастья, — всхлипнула я и стерла горячие слезы. А ведь обещала себе и Торопу — не вспоминать, не бередить завесой скрытые раны. — Извините, благочестивый Ясмин, но я здесь не за благословением на рождение сына.

— Жаль, а я вам его уже дал, — улыбнулся он. Присел рядом со мной, взял за руку. — Итак, что же вы хотели?

Выждав немного и приведя дыхание в норму, я попросила свиток копий на родовую книгу Дори. Думала, он откажет, но хранитель брачных уз обрадовался моей просьбе вдвое больше чем возможной беременности и стремительно скрылся за алтарем.

И уже оттуда из глубины храма ко мне долетал его счастливый голос:

— Торика, вы первая и единственная вдовийка, кто изъявил желание узнать о своем иноземном муже больше и истоках его рода! Какая удача. Теперь можно не беспокоиться о счастье вашей пары... вы действительно найдете путь друг к другу. — С этими словами Ясмин вернулся, и передал тонкий свиток.

— Спасибо, — я чихнула. Суо действительно провел брак по всем законам и не забыл покрыть свиток сантиметровым слоем пыли, накопившейся за пять лет.

— Пожалуйста, — заверил он и предложил: — Чаю?

— Не откажусь.

Обычный с виду предмет был магическим и хранил в себе не один туго свернутый лист, а сотню с лишним, как и копируемая им книга. Вначале шла история рода, которая обновлялась по ходу времени, затем права и обязанности супругов, хранителя рода и невероятно краткие сведения о бесценной реликвии, ради которой Таллик Дори на мне женился. Вернее, ради сохранения которой на мне женили потеряшку.

Сидя в небольшой комнатушке, более похожей на келью с узкой бойницей под потолком, я начала изучение свитка с реликвии, а все потому, что в истории рода именно она являлась причиной большинства скоропостижных смертей. Преемственность шла по линии первенцев мужского пола достигших тридцати одного года. Если наследник до этого времени не доживал, реликвия переходила к следующему первенцу рода достигшему возраста сорока одного года, если и этот не выживал, ее в свои руки получал уже более дальний кузен — троюродный, в возрасте пятидесяти одного года. И бывали в этом роду периоды, когда реликвия десятилетиями "вырезала" мужское поголовье, а в конечном счете попадала в руки чистокровного наследника успевшего за это время подрасти. Вспомнив о том, что мне рассказал Дори, я пришла к выводу, что сейчас настал приблизительно такой же период, или вот-вот настанет. Его отца в живых уже нет, Таллик потерялся, Инваго не наследник... И зачем им понадобилась фиктивная жена со стажем семейной жизни? Или это одно из условия получения реликвии?

— Проверим.

Я вернулась к родовому дереву и продолжила анализ наследников. Прадед Дори при получении реликвии был женат, дед женат, отец женат, Таллик женат...

— Чтоб тебя! — громкое восклицание вырвалось против воли и потревожило благочестивого Ясмина, в соседней комнатушке. Выждав, когда он затихнет, я вновь взялась за свиток, негодуя и сердясь. Я же пять минут назад смотрела на этот лист, и Талла там не было, как и Инваго. А теперь оба имени стоят рядышком, впритык. Мгновение раздумывала о происходящей здесь и сейчас чертовщине, а затем посмотрела на список наследников и точно. Вот последнее имя отца Дори и больше никаких не...

А в следующее мгновение на бумаге появилось имя последнего наследника, моего мужа — потеряшки и портрет оного в профиль. Свиток выпал из моих рук.

Святая Иллирия! Что же это получается? Талл жив и вполне возможно вернется? Я убью Дори!

Последнюю мысль произнесла вслух и, судя по всему, громко. В дверь постучали:

— Торика, у вас все в порядке?

— Да-да, простите. Просто... — не зная, что соврать припомнила слова вампира о новых возможностях даруемых мне этим браком. — Я в невероятном удивлении от... приобретенных мною прав.

— Понимаю, — служитель храма издал смешок и поделился своим мнением на этот счет, — мне они тоже понравились. Внимательно прочитайте пункты об управлении хозяйством, детях и супружеских долгах.

— А что там по третьему пункту? — Я достала свиток из-под кровати, развернула нужные листы с правами и обязанностями.

— За неисполнение оных муж платит золотом, — порадовал Ясмин и ушел к себе.

— Хм, что же это получается, у моего супруга пять лет неустойки.

Некоторое время я взвешивала все за и против, а затем пришла к выводу, раз уж Инваго сделал мой брак с Талликом настоящим, почему бы и мне не войти в права супруги по-настоящему. С этой мыслью я вернулась в храм, нашла чистый лист металлическое перо с чернилами и вернулась в комнату, подбивать, так сказать, все причитающееся. Кажется, центральное отопление с котлом и водопровод под напором обойдутся мне гораздо дешевле.

6.

К сожалению, я не успела подсчитать все. В третьем часу ночи, двери храма сотряслись от десятка мощных ударов. Я спрятала свиток, отстегнула от пояса кинжал и пару-тройку игл и крадучись вышла в зал под напевные мольбы, долетающие из комнатушки Ясмина. "Великий Адо, прошу, — истово просил благочестивый, — не губи понапрасну..." Удивительное дело, он же сам вдовиец, а поклоняется иноземному покровителю воинов, богу войны. Хотя чего я удивляюсь? Наше божество в отличие от тарийского слизняк слизняком. Может только пить, есть и сотрясать воздух сказаниями о прошлых своих подвигах. Его так и зовут Кудесник прошлого, слагатель легенд Кудес.

В двери храма постучали решительнее, служитель храма залепетал настойчивее, я крикнула:

— Кто там?

Вначале послышался мат, а затем знакомый рык со свойственной оборотню эхообразной вибрацией и все успокоилось. В наступившей тишине я услышала вопросительное:

— Тор-р-ра, это ты?! — рычащий Асд был крайне рад меня услышать.

— Я.

— То-р-р-рика, выходи, ты мне нужна. Нет, ты нам нужна... очень.

— Нам? Очень? — Переспросила я, уже отодвигая засов и снимая щеколду. Двери я открыть не успела, они распахнулись сами и огромные мохнатые объятия прижали меня к твердой и не менее мохнатой груди.

— Какое счастье... — выдохнул двуликий и перевоплотился в человека.

— Что случилось?

— Ничего такого, — он чмокнул меня в лоб и по распущенным волосам погладил.

— Асд?

— Стыдно рассказывать. — Оборотень коротко отдал приказ своим собратьям собрать мои вещи из комнаты, успокоить служителя храма и привести Мартину из стойла. Затем посмотрел на меня и отвернулся.

— Настолько стыдно, что всей толпой явились сюда?

— Здесь только часть, половина осталась близ "Логова", — и взгляд такой виноватый, что я предположила самое страшное.

— Убили кого-то?

— Напугали, — подсказал один из оставшихся рядом оборотней.

— Северный, заткнись", — оскалился Асд, но затем сник, подтверждая — напугали.

— Тимку, Торопа, моих помощниц?

— Если бы... — поморщился оборотень и не спешит объяснять. Я вопросительно посмотрела на ранее высказавшегося двуликого, и тот повторно сдал предводителя:

— Алиссию певунью.

— Как? Когда успели?

— Нечаянно, — послышалось от Асда, но я на него внимания уже не обратила. Повторила вопрос Северному.

— После обеда вы на нее указали, как на пассию Гилта, помните? Так вот, наш вожак решил ее впечатлить.

О как выразился, вожак! Значит, мой вопль о том, что медам Тюри змея, стерва да еще замужняя, слышали все нелюди в "Логове", и только Асд кратковременно оглох. Бестолочь!

— И что, Алиссия от страха второй час подряд вопит?

— Пищит и не второй, а четвертый, — ответил Северный, потирая ухо.

Я хмуро посмотрела на нарушителя запретов, взяла его под локоток и со словами "Можно тебя на секундочку?" отвела в сторонку. Недалеко, но достаточно, чтобы я могла без стеснения высказать все. Уперла руки в боки, открыла рот, но даже слова произнести не смогла.

— Не смотри с укором, — оборвал меня Асд. — Да, глупо получилось, и пищит она не первый час, но слышим ее только мы. Нелюди, в смысле. Остальные спят.

— Я рада, — процедила сквозь зубы. — Одно смущает, певунья свой голос может потерять.

— Потеряет — я буду тоже рад, — фыркнул двуликий. — Она без малого три часа гоняла своих горничных, твоих помощниц и меня. — Последнее вырвалось зло и на выдохе, учитывая, что он тут же отвернулся, кое-кому хвостатому опять стало стыдно.

— А отсюда подробнее, пожалуйста.

— Ну я...

— Хотел произвести впечатление, это и так понятно. Не понятно, как ты ее до писка довел? На глаза что ли, в своем втором обличье показался?

А в ответ невинное:

— Показался. Ей вид из окна не нравился, я решил его подправить. — Замолк, смотрит. И я смотрю, прикусив губу, чтобы не накинуться на него с вопросами и проклятиями.

— Так вот... — он с досадой потер макушку, а затем, сметая все подробности, выдал: — Пока я за триптихом бегах в храм, снимал его с алтаря и до "Логова" тащил, к Алиссии пришел ее мужик.

Еще одна пауза, еще один тяжелый вздох и оборотень нехотя продолжает:

— Я, сказать по правде, сразу ничего не понял. Сидел за окном и тихо ржал, пока он умолял ее не петь. — То есть тварь такая, даже после муштры на сеновале решила устроить концерт! — И надо сказать, Эванас этот, святой. Она его и в хвост и в гриву, а он только: "Дорогая моя, ненаглядная, не напрягай связки, побереги горло".

И снова пауза, тут уж я не выдержала тишины, спросила:

— Напрягла связки?

— Еще как! В ванную зашла, дверь закрыла и громко так с надрывом "А-а-а-а!" Я думал, умирает, думал, ее там за капризы убивают. Я был в этом уверен... — Кулаком стукнул себя в груд и тряхнул головой, отгоняя хмурые мысли. — В общем, нет у тебя в комнате ни окна, ни двери в ванную. — И чтоб я не сильно расстраивалась, порадовал: — Зато над кроватью триптих стоит, красивый из храма Иллирии.

У этому моменту мне плащ принесли, лошадь привели и свиток копий вручили.

— В путь, — скомандовал Асд, открывая ворота храма.

И пока сопровождавшие его воины, сменив обличье, разлетались и разбегались, я задала важный вопрос:

— А... э... что с медам Тюри? Ты когда в волчьем обличье в ванную вломился что сделал... сказал?

— Снял с нее дверь, сказал, что за такой концерт не грех и убить, но раз она своим существование радует мужа, то пусть живет. Пока говорил, она молчала, а когда вышел, начался писк.

— И что, зайти уже в человечьем обличье и успокоить несчастную не додумался никто?