А я что, рыжий что ли?

— Вы совсем тронулись умом, Рональд Уизли, — он колебался, — Хорошо.

Похоже, я сумел достаточно его расшевелить, чтобы он забыл и о студентах, и о уроке, и сейчас жаждал только одного — избавиться от меня. Любой ценой. Показать мне моё место.

Снейп был уязвлён. Он бросил остальным ученикам рецепт, написав на доске, и бросился ко мне, схватил меня за плечо и поволок… я конечно же слегка опешил от такого обращения, однако, подволок он меня недалеко — Снейп прошипел:

— Это ваш последний день в школе, Уизли! Я сомневаюсь в том, что вы смогли бы даже запомнить рецепт зелья, которое варят только лучшие ученики старших курсов, поэтому сжалюсь над вами и…

— Ни слова больше, — перебил я его, заставив пойти красными пятнами от гнева, — где там моя сумка… Ага, вот, — я вытащил из неё несколько свёртков, пару котлов, склянки и так далее, — всё необходимое для зелья Феликс Фелицис, профессор Снейп. А я буду использовать вот эти ингридиенты.

Я достал другие. Профессор проинспектировал их, проведя палочкой, и усмехнулся:

— С радостью покажу вам ваше место, Уизли.

Он схватил один из золотых котлов и поставил на горелку, зажёг её. Я сделал то же самое.

Батл начался. Я достал свои инструменты зельевара, Снейп сходил за своими — и мы начали процесс приготовления. Орудовал я ножиком довольно бодро, Снейп тоже. Он мешал зелье вручную, я же…

Закинув в зелье шкуру бумсланга, я достал из своей сумки магловский миксер. Большой такой магловский миксер, от обычного его отличало только то, что на нём был венчик из чистого серебра. Включив это аккумуляторное чудо, огласившее класс жужжанием, я помешал с его помощью зелье как следует. Не считаясь ни с какими пропорциями — девять раз налево, восемь раз направо, взболтать но не перемешивать, ага, как же…

Снейпа чуть удар не хватил при виде этого магловского чуда техники, и он по-моему, схватился за сердце.

— Профессор Снейп, — после получаса варки, когда основные ингридиенты были насыпаны, я обратился к нему, — раз уж вы решили поспорить всерьёз, давайте закрепим наш спор. Непреложный обет вас устроит?

— Вы с ума сошли, Уизли?

— Ну как же так, — возмутился я, — пари есть пари. А то вылезет какой-нибудь Дамблдор и скажет, что вам нельзя меня выгнать — и всё. Меня обвинят в жульничестве и местничестве.

— Хорошо! — Снейп взорвался злостью, излив весь свой яд в это слово, он схватил палочку и произнёс: — Я, Северус Тобиас Снейп, обязуюсь соблюдать условия своего пари с Рональдом Уизли от второго сентября тысяча девятьсот девяносто первого года!

Я взял свою палочку и повторил его слова, но уже со своей стороны. Волшебная нить связала наши палочки и нерушимый обет был дан. Снейп разорвал контакт и злорадно ухмыльнулся:

— Теперь то тебе от меня точно не уйти, Уизли!

— Аналогично, мистер Снейп. Советую купить книжку для молодых пап, поскольку мистер Поттер нуждается в родителях, — ухмыльнулся я, отчего Снейп побелел.

— Ты… ты обманул меня! — воскликнул он.

— Совсем чуточку, — я рассмеялся, — разве это обман?

— Ах ты… — он хотел, наверное, меня придушить, но тут же отвлёкся на зелье. Я помешал своё, на этот раз не включая миксер, и отряхнув венчик, скинул в зелье последние ингридиенты.

Снейп сделал то же самое — теперь осталось только ждать и следить. И мы ждали и следили, молча. Не обращая внимания на то, что происходит сейчас в классе, где два курса — Равенкло и Гриффиндор, пытались сейчас варить простенькое зелье. Кажется, были какие-то эксцессы.

— Эй там, на палубе, отведите Лонгботтома в лазарет! — крикнул я, повернувшись к ним в пол оборота, — И если будете мешать — использую в следующем эксперименте! Как подопытного кролика.

Мгновенно воцарилась наполовину тишина. Наполовину — потому что мои видели, что бывает с теми, на ком ставят эксперименты. И я думаю, они мне поверили — все заткнулись так, словно звук выключили. Зато гриффиндорцев, кажется, это рассмешило.

Впрочем, следить за этими идиотами в мои обязанности ученика не входило. Выдал бы пендель этому толстому Лонгботтому.

— Насколько нужно быть идиотом, чтобы сунуть иглы дикобраза в зелье с щёлочной нестабильностью второго уровня? — заметил я вслух, — Не завидую я вам, профессор Снейп, на ближайшие семь лет.

— Заботьтесь лучше о себе, Уизли! И чего это ты тут раскомандовался?

— Ах, не беспокойтесь обо мне. Любовь к себе самому — самая чистая и взаимная любовь в мире, — мечтательно сказал я.

— Тц, — цыкнул зубом профессор.

Я помешал зелье ещё немного, прибавил огоньку, и в результате… Спустя каких-то пару десятков минут, выключил огонь и срочно накрыл зелье крышкой. Через несколько секунд снял её и представил на суд профессора:

— Феликс Фелицис! Три литра первоклассного зелья удачи, сэр, — я приосанился, — надеюсь, вы ещё не забыли, как диагностировать зелья?

— Ещё одно пререкание и ваш факультет останется без всех баллов!

— Ой, да и чёрт бы с ними, — отмахнулся я, — чувство победы куда приятнее.

Снейп бросился к моему котелку, словно кот к валерьянке, и начал водить палочкой, почти касаясь поверхности зелья, бормотать заклинания. Потом начал диагностику по второму кругу, потом ещё и ещё… И всё у него как-то не удавалось достичь желаемого результата.

— О, ваше тоже подоспело. Информио Прима, — я ткнул палочкой, — неплохая работа, сэр. Ничем не отличается от содержимого моего котелка. Ни на вкус, ни на цвет, ни по эффекту.

— Ну это мы ещё посмотрим, Уизли, — Снейп выпрямился, лицо его внезапно побелело, он сглотнул, посмотрел на меня, на улыбающегося Гарри Поттера, и…

Опал, как озимый. Прямо там, где стоял. Я подхватить его хотел, но он был тяжёлым и я чуть было не оказался заживо погребённым под профессором, который оказался такой нежной барышней, что проиграв спор, падает в обморок.

— Что с ним? — тут же послышался голос Гарри, следом за ним зашумели все.

— Спокойно, всё в порядке, — я полез за аптечкой и сунул под нос лежащему профессору тряпочку с нашатырным спиртом, — сейчас встанет. Гарри, я нашёл тебе неплохого папу. Не сказал бы, что у него хороший характер, но…

— Рон, что ты наделал? — спросил Поттер, обступив в числе прочих лежащее тело профессора.

— Всё в полном порядке. Да, к слову, по условиям непреложного обета, теперь Снейп обязан относиться к тебе как к любимому сыну. Я не уверен, что такой мрачный человек, как профессор Снейп это сможет сделать, но… попробовать стоит.

— Дьявол, — выругался Гарри, — но как ты его того?

— О, всего лишь использовал одно из фундаментальных функций зелий. Я как-нибудь потом тебе всё объясню, для этого нужно хорошо прошариться в математике, Поттер.

— Поттер! — с криком вскочил Снейп, он взлетел на ноги почти мгновенно и уставившись на Гарри Поттера очумелым взглядом, перевёл его на меня.

Я был сама невинность. Словно ангел, спустившийся с неба, такой добротой и милотой лучился мой взор.

— Урок Окончен! — прошипел Снейп и пулей вылетел из коридора.

Однако, никто из учеников не двинулся. Многие решили, что я специально довёл Снейпа на потеху публике — такие подходили благодарить. Гарри же с подозрением посмотрел на дверь, и спросил у меня:

— А что ваше пари означало? Ты хотел, чтобы Снейп ко мне лучше относился?

— Я с самого начала заметил, что он к тебе неровно дышит. Потом прикинул возраст, примерные причины, и решил, что лучше всего наказать такого замкнутого страдальца человека сможешь ты, Поттер. Был однажды один страдалец, похожий на этого снейпа. Он плохо кончил, Поттер, плохо.

Гарри только отмахнулся от моих слов.

Что ж, не знаю, куда унёсся профессор Снейп, но наказал я его за его же придирки — то, что надо. Не на того напал, мальчишка!

— Дальше у нас гербология, — сказал я, — прекрасный предмет на свежем воздухе. Я как раз соскучился по домашним теплицам. Пошли?

5. Дамблдор — Борода!

— Директор! — в кабинет вошла МакГонагалл, — я привела его.

— Звучит так, как будто вы притащили меня в кандалах, — огрызнулся я на старую кошатину.

— Мистер Уизли! — она засопела носом, совсем как Снейп.

Снейп сидел тут и отпаивался чаем. Директор Дамблдор стоял в пол оборота. Он повернулся в нашу сторону и медленно кивнул:

— Очень хорошо, Минерва, думаю, ты можешь идти.

— Хорошо, профессор Дамблдор, — она гневно стрельнула в меня глазом и развернувшись, ушла. Я же вошёл в кабинет директора Хогвартса, всем своим видом показывая, что совершенно спокоен.

Дамблдор посмотрел на меня поверх своих очков и улыбнулся загадочной и довольно милой улыбкой.

— Я хотел с вами поговорить, мистер Уизли. Как вам Хогвартс?

— О, это восхитительно, директор.

— Я так же получил нотицию от Молли и скоро она сюда прибудет.

— А она то тут зачем? — спросил я, выгибая бровь, — моральную поддержку оказывать?

— Это уже её дело, она хотела с тобой поговорить. Вы успели поднять немалый шум, мистер Уизли, и это всего за один день. Я не буду касаться вашего утреннего поведения, скажу лишь, что оно довольно любопытно, но что вы устроили на уроке Зельеварения? — спросил Дамблдор, — вам не кажется, что вы хватили лишнего?

— Нет, в том то и опасность алкоголизма, — безразлично пожал я плечами.

Снейп молчал, словно воды в рот набрал. Хотя скорее всего это был директорский чай.

— Вы пререкались с профессором, заключили пари, от которого теперь немало головной боли. Вот если бы в вашу светлую голову не пришла идея использовать непреложный обет — всё могло бы выйти намного проще. Я вообще не понимаю, почему профессор Снейп дошёл до того, чтобы заключать пари с учеником и ещё давать ему непреложные обеты…

— Я был уверен в победе! — воскликнул Снейп, — потому что нельзя, слышите, НЕЛЬЗЯ сварить одинаковые зелья по разным рецептам! Это не-во-змо-жно!

— И как видите, вы ошиблись, — сказал я мстительно.

— Оставьте этот спор! — прервал нас Дамблдор, — будете вести его потом. Мистер Уизли, по какой причине вы выдвинули столь абсурдные условия спора?

В этот момент камин в кабинете вспыхнул и из него вышли двое — Маманя Молли и… моя младшая сестра Джинни. Дамблдор поморщился, увидев мелкую.

— Молли! Зачем ты привела Джиневру?

— Ой, а с кем я её оставлю? — воскликнула мама, — в доме больше никого не осталось, только мы двое. Рон! — это она сказала, уперев руку в бок и явно переключившись в режим строгой матери.

— Не кричи на меня так, женщина! — возмутился я, — О, привет, малышка Джин, — подмигнул Джинни.

— Привет, — Она скрылась за спину матери.

— Возвращаясь к нашему барашку, директор Дамблдор, у меня есть к вам ряд вопросов, на которые я бы очень хотел получить ответы.

— Ох, не могу этого обещать, мистер Уизли.

— Итак, Гарри Джеймс Поттер, которого я встретил в поезде — по чистой случайности, оказавшийся «тем самым» Гарри Поттером, поведал мне прелюбопытнейшую биографию своей жизни, мистер Дамблдор, чуете, куда я клоню?

— Признаться, нет, — Дамблдор слегка поплыл.

Он, как и все волшебники, был лишён здравого смысла и логики. И поэтому не видел ничего необычного в том, что мир живёт не по законам бюрократии, а как придётся. Я же, заложив руки за спину, продолжил вопрошать:

— Мистер Поттер поведал мне, что всю свою жизнь прожил у маглов, которые к тому же страдают от шизотипического расстройства, их фетишем является ненависть к магии и следовательно — к самому мистеру Поттеру. Их поведение по магловским законам вполне попадает под статью за неисполнение обязанностей опекуна и жестокое обращение с детьми — а это до двадцати пяти лет тюрьмы, мистер Дамблдор. Однако! Волшебным образом, кто бы это мог быть, мистер Поттер и семейство Дурслей никогда не привлекали внимание органов опеки… которые натасканы выявлять подобные случаи и без труда с этим справляются… — я прохаживался взад-вперёд, заложив руки за спину, — шоу должно продолжаться. Выясняется, что мистер Поттер был подброшен своим родственникам… замечу себе — не передан, не запрошен ими, а именно подброшен. И подброшен лично Альбусом Дамблдором…

— Ох, мальчик мой, тебе не следует…

— Отсюда возникает вопрос, — мой голос обрёл нужную консистенцию и твёрдость, — на основании чего директор школы распоряжается жизнью и здоровьем… даже не своих учеников, а детей своих учеников. Более того, согласно статуту секретности, статье пятой, пункт два-а, юрисдикция волшебного мира заканчивается там, где заканчивается этот самый волшебный мир. Маглы, любые юридические действия с маглами, не попадают под волшебное правосудие — следовательно, принимать решение об передаче опеке маглам, может только магловский суд. Даже если бы вы хотели сделать это относительно цивилизованно — у вас бы не получилось, — я остановился и резко развернувшись, посмотрел на Дамблдора, — пока же ваши действия можно квалифицировать однозначно — похищение несовершеннолетнего лица и превышение ваших должностных полномочий — как директора и как председателя визенгамота. Трудно передать словами, каким издевательствам подвергался невинный мальчик в семье шизофреников, помешанных на ненависти к волшебству. И поэтому если у мистера Поттера возникнет желание… сидеть вам мистер Дамблдор в азкабане за свои грехи, сидеть, — я с мрачной удовлетворённостью посмотрел на нервничающего старика.

Пусть перед ним распинался и первокурсник, но бил я по больному месту.

— Мистер Уизли, я полагаю, мы разберёмся с этим делом.

— Вопросами опеки должен заниматься соответствующий департамент министерства магии, директор. Не вы. Вы и так уже прикрутили здесь себе серьёзное, уголовно наказуемое преступление — и думаете, что можете вновь войти в эту воду дважды? Я заметил, что мистер Снейп питает нежные и тёплые чувства к мистеру Поттеру, — Снейп дёрнулся, как от удара.

— Похоже, Уизли, вы считаете себя умнее всех? — мрачно прошипел Снейп.

— А вы так не считаете?

— И никто так не считает!

— Что ж, налицо яркий пример коллективной ошибки, — улыбнулся я, — умнее или нет, а перехитрить вас, мистер Снейп, оказалось проще, чем отнять леденец у ребёнка.

— Заткнитесь! — Снейп взвился, — Уизли!

— Ой, да не нервничайте вы так, я сразу понял, что вам по духу куда ближе гриффиндор. Хоть вы и мрачный и озлобленный на весь мир человек, который зациклился на проблемах своего прошлого — всё же вы вспыльчивы, и не лишены определённого благородства. Хотя кому я это говорю…

Дамблдор прокашлялся и остановил нас:

— Мистер Уизли, не могли бы вы больше не приставать к профессору Снейпу. К тому же указывать декану Слизерина на то, что вы его перехитрили. Это бросает тень на весь факультет, считающийся оплотом хитрости.

— Бросьте, директор, — я хохотнул, — девяносто процентов хитрости Слизеринцев заключается в тупости гриффиндорцев.

Дамблдор и Снейп переваривали сказанное мною. Я же обратился к матушке: