Заново, с новыми силами

— Ну обалдеть, — сказал командир. — Короче, мужики, придется нам лезть туда. Дайте знать Виктору, скажите, чтобы поставил людей возле выходов из подвала, чтоб, если кто оттуда нос высунул, то сразу же по этому носу и получил.

Посыльный убежал к Виктору с докладом, а командир повернулся к Злому, и, оглядев его, скривился:

— Извини, но в подвал я тебя не возьму. Слишком ты легко одет, если что — загрызут в два счета. Так что можешь идти.

Вернулся посыльный, доложил, что люди расставлены, и можно начинать.

Когда Злой вышел из магазина, то увидел, что люди уже окружили здание, напряженно всматриваясь — не лезет ли кто из темных щелей, однако, всё было относительно спокойно. За все время зачистки из подвала не донеслось ни единого звука. Никто так и не вылез.

— Всё чисто! — предводитель группы вышел на свет божий и помахал всем рукой. — Там только щенки были.

— Молодцы! — радировал Виктор, — Можете ехать по домам!

Злой тепло попрощался со всеми, пожал руку командиру штурмовиков, и поехал отсыпаться, успев заметив, как кто-то рисует баллончиками на стене магазина оскаленную собачью голову в профиль и пишет надпись «осторожно».

8.

— И раз… два… три… Закончили! — Злой ходил перед строем новобранцев, застывших в упоре лежа. — Встать!

Прошла всего пара дней с момента «собачьей» операции, а Злого уже ждало новое назначение. Христос лично попросил его стать инструктором Вяземской армии.

— Это получается, я у вас буду министром обороны?

— Нет, — серьезно ответил Христос. — Министром обороны у нас будет Виктор.

— Почему-то я другого не ждал, — Злой скривился.

— Не понял…

— Да ничего. Просто он какой-то агрессивный. Мы с ним не поладили еще в первый день, когда я по Вязьме катался.

— А-а. Он мне рассказывал. Но тут ты сам виноват, — Христос развел руками, — Нечего было ему память ворошить.

— Да не ворошил я, просто сказал, мол, круто, что он всё помнит.

— Ну да. А помнит он, как нашёл свою старую квартиру, а в ней два скелета в постелях — жена и сын. Круто ему?.. Короче, не о том разговор. Считай, что вы уже помирились. Пойдешь в инструкторы?

— Конечно. На блокпосту тоска смертная.

И начались у Злого совсем другие заботы. Он с первого дня нацепил на себя маску злого сержанта Хартмана и гонял новобранцев до седьмого пота в обжитой по такому случаю воинской части. К середине лета его бойцы уже приобрели вполне достойную физическую форму и сносно научились обращаться с оружием. Злой тоже воспользовался случаем подтянуть начавший, было, проявляться живот. Вояки его были бодры и жизнерадостны, как фокстерьеры.

Сейчас солдат слегка покачивало из стороны в сторону — занятие было тяжелым, нормативы Злой постоянно повышал, к тому же все усугубляла почти тридцатиградусная жара и влажность, которая была бы намного уместнее где-нибудь в экваториальных джунглях.

— Что, устали? — спросил Злой, хитро прищурившись.

— Никак нет! — гаркнули его воины.

— Вот и хорошо…

Бойцы знали, что, если посетовать на усталость, то можно схлопотать еще одну порцию упражнений, потому как «солдат всегда здоров, солдат на всё готов», да и здоровым тридцатилетним мужикам ныть о том, что ручки-ножки устали попросту стыдно. К воспитанию добровольцев Злой подходил со всей ответственностью.

— Ну, тогда хорошие новости. Сейчас у нас огневая и до послезавтрашнего утра можете быть свободны. Даю вам выходной.

Бойцы повеселели. Уйти домой на два часа раньше срока было просто отлично, учитывая, что работу по дому и прочие обязанности, типа участия в продотряде, никто не отменял — бойцы сами взвалили на себя дополнительное бремя армейской службы.

— Шагом марш на стрельбище. Сейчас привезу патроны.

Отстрелялись хорошо, никто не выбил меньше восьмерки, и это очень радовало: прогресс был налицо, особенно, если вспомнить показатели начала лета, когда «молоко» было нормой, а одна «десятка» на подразделение — праздником.

Уже после стрельб Злой стоял и болтал со своими подопечными.

— Что делать будете? — спросил он.

В этом вопросе все были едины во мнениях — сначала домой, делать дела, а вечером — развлекаться.

Люди окончательно забросили пятиэтажки и разошлись по частным домам. Сажали огороды колоссального размера, после рейдов в ближайшие заброшенные деревни разжились полуодичавшей скотиной, соскучившейся по человеческой ласке и уходу и вкалывали целыми днями. А по ночам отдыхали. Либо ходили в единственный в городе бар, где отоваривали талоны на алкоголь (Христос ввел эту систему, вдоволь намучившись с любителями заложить за воротник), либо сидели у памятника Ленину, жарили шашлыки, слушали музыку из припаркованных рядом машин и танцевали.

— Давайте с нами, тащинструктор! — предложил ему один из бойцов. — Пить не будете, так хоть прокатитесь.

— Не-ет, — протянул Злой, — Не хочу.

Его уже много раз приглашали посетить местные танцульки, но он всё отказывался, и образ жизни вёл замкнутый, предпочитая уединение и книги веселью и алкоголю.

— Да ладно вам! — загалдели солдаты. — Поехали! Раз в жизни можно и развлечься.

Можно было бы, конечно, прикрикнуть, но служебное время закончилось, все были на равных, да и обижать ребят жуть как не хотелось.

— Да… — буркнул Злой, собираясь отказать. — Развёл я у вас тут демократию… — и в этот момент понял, что в общем, ничего не имеет против. Растрястись, пообщаться с людьми, узнать, что нового в городе — всё это бы очень кстати. Пора бы перестать строить из себя нелюдимого, тем более, что Вязьма Злому понравилась, и люди тут были неплохими.

— А и хрен бы с вами, — махнул Злой рукой, солдаты одобряюще загудели. — Я тогда к Ленину поеду. Кого подвезти?..

В одиннадцать вечера Злой, весь помытый, побритый и напомаженный, в выглаженном до хруста камуфляже подкатил к памятнику, вызвав оживление одним своим появлением. В машине у него сидели шестеро солдат из числа тех, что успели напроситься поехать на «Тигре». Дневная духота спала, легкий ветерок приносил с собой прохладу. Еще не стемнело полностью, хотя солнце уже зашло. Возле памятника было полно народу, человек пятьдесят точно, и подходили еще. Кто-то успел возвести на газоне рядом несколько деревянных беседок, которые сейчас были забиты. В припаркованном рядом черном джипе громко бумкала какая-то клубная музыка. Солдаты выпрыгнули из машины, их встретили одобрительными вскриками и приветствиями. На Злого, вылезшего последним, косились больше с удивлением и неодобрением. Все помнили его феерическое выступление в школе, и на всякий случай готовились к неприятным неожиданностям. «Ну и ладно», — подумал Злой. «Пусть боятся, мне же лучше».

— Командир! Давай к нам! — махнул рукой один из его солдат. Они собрались в кучку с какими-то отдаленно знакомыми Злому людьми, и уже готовились разливать спиртное. Это было очень кстати.

«Пятьдесят грамм — и я буду образцовым экстравертом», — подумал инструктор, подходя ближе. Ему тут же сунули в руку стеклянный стакан с каким-то пойлом (Злой понюхал — это оказалась водка), и одноразовую пластиковую тарелку с несколькими кусками обугленного мяса, политого кетчупом. Оторвать бы руки мангальщику…

— Ребята, это Злой! Злой — это ребята! — по-быстрому представил боец своего инструктора. Рядом стояли две или три девушки, и одна из них томно протянула пьяненьким голосом:

— И девча-а-ата!

Злой попытался ей улыбнуться, но опять получилось больше похоже на оскал. Нужно было срочно выпить. Он поднял стакан, провозгласил тост:

— За знакомство! — и чокнулся с присутствующими.

Водка оказалась отвратительной. То ли весь качественный алкоголь уже истребили, то ли публика попалась неразборчивая. Еще стакан, потом еще, сверху — мясо.

Десять минут — и водка уже не казалась такой жуткой, да и шашлык (если кусать не уголь) был неплох. Злой знакомился с людьми, тут же забывая их имена и прозвища, кому-то улыбался, с кем-то шутил, над чьими-то шутками смеялся, иногда ловил на себе неприязненные взгляды, узнавал свежие новости, и сам что-то рассказывал.

Девушки липли к нему, и, едва ли не дрались за его внимание, мужчинам это не нравилось, но они Злого побаивались и, потому, делали вид, что им всё равно.

Алкоголя становилось всё больше, и вскоре Злой окончательно потерял себя.

— Пойдёмте танцевать! — крикнула одна из девушек, и Злого увлекли на площадку, рядом с машиной, где уже топталось человек двадцать. Девушки призывно выгибались и выглядели потрясающе — как будто не было неведомой напасти, и с миром всё было в порядке. Короткие юбки, декольте, каблуки — Злой же успел забыть, как это выглядит. Полный парад. «Могут же быть красивыми, когда захотят», — подумал Злой, вспоминая измотанных женщин, что набирали воду из молоковоза возле общежития еще несколько недель назад. Кровь бурлила, организм требовал продолжения банкета.

После очередной дозы алкоголя память отказала. Злой осознал себя лишь спустя какое-то время. Он был у себя дома, лежал в кровати. За окном уже окончательно стемнело, но в доме горели свечи. Внизу, в районе поясницы что-то происходило.

— Ого! — послышался оттуда женский голос. — Я тут слышала, что ты псих, мол, постоянно пистолет с собой носишь, а это и правда, — невидимая девушка хихикнула, ремень расстегнулся, кобура гулко стукнулась об пол. — Слушай, романтика. Свечи, все дела…

Злой лежал и смотрел в потолок. Эмоций не было — как будто шевеление в районе ширинки его совершенно не касалось. Это было очень похоже на просмотр какой-нибудь телепередачи. Злой ни черта не соображал, а девушка продолжала, не замечая, что её прекрасный принц превратился в тыкву. Говорила, хихикала, комментировала вслух свои действия. Судя по голосу, она тоже была порядочно пьяна.

— Кто бы мог подумать, что на армейских штанах столько пуговиц… Ну-ка, где там твой второй пистолет? — она громко засмеялась над собственной шуткой. — Ого! Ну и калибр, ничего себе! Застрели меня скорее!

На пол рядом с кобурой упали женские джинсы с трусиками, девушка, лица которой Злой так и не увидел, поднялась и впилась поцелуем ему в губы. Злой попытался оказать ответную любезность. Положил девушке руки на талию, пошевелил языком внутри ее рта, но, опять-таки, с ледяным спокойствием. Она его совершенно не волновала. К Злому и раньше приставали женщины, но он держался и совратить себя никому не давал. Даже несмотря на то, что шансы найти в Смоленске ту, что разбередила его сердце одним коротким воспоминанием, было почти нереально.

Действия Злого нашли очень живой отклик. Партнерша застонала, шепнула на ухо:

— Я уже готова… — затем присела на корточки, и, взяв Злого за готовый к бою «пистолет», направила его в себя.

Она любила делать также — вспомнил Злой, и в этот же миг его словно током ударило.

Он дернулся и вскочил с кровати, сбросив девушку — инстинктивно, повинуясь волне паники, прокатившейся по телу. Всего этого не должно было произойти. Он не имел права так поступать.

Злой стоял спиной к дивану, на котором пыталась придти в себя гостья, и тяжело дышал.

— Что случилось?

— Ничего… — буркнул Злой. Судорожно подтянул спущенные штаны, заправил «пистолет» в штанину, застегнулся.

— Мне уйти? — пьяный голос звучал с вызовом.

Злой очень хотел бы ответить: «Да, уматывай, и поживее», но понимал, что не имеет права. В конце концов, на дворе ночь, кругом стремительно дичающий город посреди опустевшего мира, а вести машину Злой был не в состоянии. Сознание было трезво, но тело не слушалось.

— Да куда ты пойдешь в такое время?.. — сказал он, обернувшись, и впервые получил возможность рассмотреть свою гостью. Симпатичная. Длинные прямые темные волосы. Глаза… Кажется, голубые, глядят недовольно, и, в то же время, настороженно. Смазливая мордашка, стройная фигура. Голая по пояс снизу, сидит так, что самая интимная часть тела видна во всех подробностях. Раскрытая, как бутон розы, источающая сводящий с ума женский аромат. Набухшая, влажно блестящая. После того, как Злой рассмотрел последнюю подробность, его бросило в жар и со страшной силой потянуло обратно в постель, однако, он, стиснув зубы, все-таки обуздал себя.

— Я не могу. Оставайся, ложись спать. Утром отвезу, куда скажешь.

Девица обиженно фыркнула, а Злой, отыскав куртку, вышел во двор. Сел на крыльцо, обхватив голову руками, словно пытаясь сдержать пробуждённые воспоминания. Они кружились в его голове, говорили в сотню голосов, перекрикивали друг друга, превращая мозг в многолюдный восточный базар.

Злой просидел так до рассвета — приходя в себя, собирая обрывки воспоминаний в единую картину, размышляя и ругая себя.

— Пое-ехали… Раз в жизни можно и развле-ечься… — бурчал он себе под нос, передразнивая солдат, пригласивших его на эту вечеринку, но в глубине души понимал, что ребята ни при чём. Злой сам себе злобное полено. Никто не тащил его волоком на эти посиделки, никто не вливал в глотку алкоголь, никто не заставлял тащить эту девку к себе домой. Всё произошедшее — это только его вина, и валить ее на других было бы просто нечестно.

Злой вернулся в дом, когда замёрз и решил, что достаточно обругал сам себя. Свечи почти догорели, и в их неровном свете было заметно, что гостья дрыхла без задних ног, даже не потрудившись надеть трусы, или хотя бы накрыться.

— Тьфу ты… — он стыдливо отвел глаза, стараясь не смотреть на всю эту срамоту.

Остаток ночи он провёл в кресле.

9.

Для Злого, увлёкшегося армией и уделявшего ей всё своё время, стало неожиданностью обнаружить, что в городе, оказывается, функционирует лечебница для «дебилов».

Ну, как лечебница… С виду это больше походило на тюрьму.

В «дебилов» прекратили стрелять и кидаться камнями, вместо этого их целенаправленно искали, ловили (с переменным успехом, иногда такая поимка могла закончиться переломами, либо вообще летально), и отвозили в старую больницу на окраине города, где на окнах уже предусмотрительно были установлены решетки, а двери заблаговременно заменены на стальные. Там их оставляли лежать в комнатах связанными до полной потери воли к сопротивлению и какой-либо из степеней истощения, и только потом за дело брались «специалисты». Неудивительно, что этот приют в народе окрестили психушкой. Точно так же, как Злой тренировал «мышцы» города, Умник тренировал его «мозги». Изучал в библиотеке книги и учебники по работе с умственно отсталыми, анализировал, сопоставлял. Искал методики лечения, и первыми «дебилами» в приюте занимался сам. Позже, когда Христос выделил ему в помощь людей — перешел на преподавательскую работу и углубился в исследования.

Однажды Злой зашел к в библиотеку, в то время, как он читал лекцию.

— Присядь где-нибудь, я скоро уже заканчиваю, — сказал Умник после того, как посмотрел на часы.