В омут твоих глаз

Резко остановившись, Тимошин обернулся и увидел девушку, которую не хотел бы никогда видеть.

— Что вам нужно?

— Ничего. Иду мимо, смотрю, мой выродок с каким-то парнем, да ещё и папой его называет, — Светлана скривилась. — Извращенцы. Чему ребёнка научите?

— А чему бы ты его научила? — голос Антона стал грубым. Мальчик в его руках зажался, взглянув на свою мать. Никаких приятных воспоминаний, связанных с ней, у ребёнка не было.

— Его папашка обманул меня и не расплатился, — девушка проигнорировала вопрос.

— Это не мои трудности.

— Станут твоими.

Тогда Тимошин не воспринял угрозы всерьёз. И зря, как выяснилось через пару недель, когда его вызвал для разговора дед и начал шантажировать, заставляя уйти от Глеба. Уже потом он выяснил, кто оказался таким "добрячком" и донёс о его личной жизни. Роман Владимирович подробно описал Светлану, предоставившую ему пару интересных фото, на которых его внук обнимается с его любимым студентом и держит на руках маленького мальчика. Антон метался, пытаясь найти решение, но, подумав об Артёме, отступил, надеясь, что всё наладится позже. Но всё только запуталось и окончательно развалилось из-за его нерешительности.

— Антоша! — Абрамов дёрнул блондина за рукав. — Приём!

— Чего тебе?

— Мы в кино решили сходить, ты с нами?

— Ярослав? — студент перевёл взгляд на Мартинова.

— Нам домой пора, Глеб скоро вернётся.

— Ясно. Ну, — поцеловав мальчика, Антон поставил его на землю, — не грусти, ты же мужик. Люблю тебя.

— Пока, я позвоню, — Ярик взял ребёнка за руку.

— Я всё ещё не верю тебе, — Тимошин покачал головой.

— Наверное, я бы на твоём месте тоже сомневался, — кивнув, парень повёл оборачивающегося Артёма к остановке, а первокурсник смотрел им вслед, пока они не скрылись из поля его зрения.

— Всё? Пойдём уже? — Сергей нетерпеливо ворчал.

— Дурак ты, — Марина понимающе взглянула на блондина. — Тебе не понять его, Серёж.

— Если бы объяснили, я бы понял.

— Сомневаюсь.

— Ладно, идёмте, — Маша подтолкнула друзей. — Антон, ты с нами?

— Ага, — парень обернулся. — И откуда у бедных школьников деньги на кино, когда на мороженое нет?

— Ну, — три виноватых пары глаз были поспешно отведены.

— На билеты вы меня точно не разведёте. Даже не думайте.

— Противный.

— Жадина.

— Жалко.

Маша шла позади всех. Она не раз слышала о Ярославе, а теперь впервые увидела его — обычный парень в ярких шмотках, женственный, немного забитый. Он был чем-то похож на Абрамова, но взрослее. Она не могла понять, что в нём нашёл Глеб и как мог променять Антона. Для неё Тимошин с Савкиным были образцовым примером крепкой семьи. Да, они ссорились, подкалывали друг друга, но всегда были вместе, пока в один день всё не перевернулось, и блондин не ушёл, поставив всех знакомых в тупик. Он ничего и никому не объяснял, обрывал любые разговоры, касающиеся их отношений, отмалчивался и становился всё подавленнее. Савкина она видела с тех пор всего несколько раз, и на него было жалко смотреть: серый, задумчивый, убитый. Как могут двое людей так издеваться друг над другом? Хотелось как-то помочь, но это было вне её сил, тем более, когда у самой чёрти что в личной жизни. Кто она, чтобы лезть с советами к двум взрослым мужикам? И от этого становилось обидно и больно. Кленова всегда тяжело переживала неудачи друзей. Единственной, с кем она могла обсудить это, была Аня, но их общение стало каким-то напряжённым из-за Ника. Макс старался избегать подобных бесед, но было видно, что он тоже переживает.

— Дураки, — тихо пробормотав под нос, девочка догнала компанию, стараясь отвлечься от грустных мыслей.

Нельзя помочь тем, кто не желает чьей-то помощи.

Глава 12

— Привет, — Аня улыбнулась вошедшему в аудиторию Глебу и помахала рукой.

Парень странно посмотрел на неё и, промолчав в ответ, бросил свою сумку на свободное место за первой партой рядом с одной из своих давних воздыхательниц, которая от неожиданности побледнела и начала поспешно сдвигать на край учебники.

— Эй! — Валеева попыталась ещё раз привлечь внимание к своей персоне, но её проигнорировали.

Всю пару девушка прожигала взглядом затылок друга и со звонком едва успела перехватить его у двери:

— Что происходит, Савушка?

— Чего тебе? — Глеб поморщился.

— Какого чёрта ты меня динамишь?

— Отвали.

— Что случилось?

— Кроме того, что ты переспала с Тимошиным? Нет, ничего вроде.

— Я не...

— Валеева, — в проходе покашлял Роман Владимирович, — а я по твою душу.

Студентка дёрнулась от этого внезапного появления, прекрасно понимая, что методист слышал их разговор.

— Д-да?

— Пойдём, поговорить надо.

— Э... я...

— За мной!

С надеждой посмотрев на друга, Аня натолкнулась на глухую стену и, опустив голову, поплелась за преподавателем.

Тимошин что-то тихо напевал под нос и ухмылялся довольно, пока они шли до его кабинета.

Рыжуха мысленно составляла завещание, даже не рассчитывая на то, что мужчина поверит, если она начнёт утверждать, что не совращала его внука.

— Разговор есть, — закрыв дверь, Роман Владимирович подошёл к столу и взял какие-то бумаги.

— Что-то случилось?

— Помнишь Степана Николаевича?

— Э...

— Директор школы, где ты практику проходила.

— Я помню, — мысли в голове девушки путались, цепляясь одна за другую.

— Он был огорчён, так и не дождавшись твоего согласия на работу.

— Я не могла.

— А сейчас?

— В смысле?

— Он снова предлагает тебе работу, — методист пристально смотрел на студентку. — Валеева, я бы на твоём месте хорошо подумал. От таких предложений не отказываются.

— Но...

— Что? Ты довольно хорошо справлялась, я уже говорил об этом. Сейчас у тебя будет меньше нагрузки, только факультативы и замены, если возникнет такая необходимость.

— Учёба ведь!

— Дополнительные занятия проводятся во второй половине дня три раза в неделю. Я думаю, что решу вопрос с преподавателями, если тебе придётся отсутствовать в университете во время пар. Пойми, это же тебе в плюс!

— Какой плюс?

— Валеева, а я только поверил в твою сознательность! — Тимошин покачал головой. — Открою тебе маленькую тайну. Мы на экзаменах относимся лояльнее к студентам, работающим по профессии, тем более, к дневникам, которые разрываются между учёбой и работой.

— То есть...

— Ты дар речи потеряла, что ли? Мямлишь, заикаешься.

— Нет, — Аня пыталась придти в себя и переварить информацию. Она уже думала, что сейчас выслушает лекцию о морали, а ей всего лишь предлагают работу.

— Ну? Степан Николаевич надеется на положительный ответ. Не знаю, почему он так вцепился в тебя, но о других и слышать не желает.

— У меня есть время?

— Дай ответ до конца рабочей недели.

— Хорошо.

— Свободна.

— Спасибо.

— Стой! — Роман Владимирович окликнул студентку. — Я доволен тобой и готов смириться, если мы породнимся.

— До свидания! — Аня вылетела из кабинета. Значит, он действительно слышал и теперь думает, что она встречается с его внуком.

Заметив своего друга, рыжая метнулась догонять его.

— Савушка! — схватив парня за рукав рубашки, она быстро затараторила: — Не было ничего у нас с Антоном, но из-за тебя его дед, кажется, готов нам свадьбу оплатить!

— Руки убери, — Глеб отстранился. — Я был тогда у тебя. Он сам признался, что вы спали.

— Идиот! — Валеева зашептала: — А ты не думал, что он хочет заставить тебя ревновать?

— Зачем? Не я, а он ушёл тогда, бросив всё.

— Он думает о тебе.

— Глупости.

— Савушка, ты такой придурок! У него не встал, — едва слышно произнесла рыжуха.

— Странно, раньше у него не было проблем с эрекцией.

— Когда ты поймёшь, что нужен ему?

— Ему нужен мой сын, а не я. Знаешь, мне приятно, что Артёма так любят, но противно, когда вспоминаю, на что этот шлюшонок готов пойти ради него. Это пачкает моего ребёнка.

— И на что он готов?

— После того, как он отсасывал мне, выклянчивая прогулку, думаю, на всё.

— Что? — Аня округлила глаза. — Ты заставил его? Ты с ума сошёл! Как можно поступать так с человеком, которого любишь!

— Сколько пафоса в твоих словах, — хмыкнув, Глеб скривился. — Я люблю лишь свою семью.

— Он тоже твоя семья!

— Уже нет.

— Ты совершаешь ошибку.

— Я совершил её несколько месяцев назад, когда связался с зелёным сопляком.

— Решил забыть?

— Решил начать жить.

— Жалеть будешь.

— Нют, не вмешивайся.

— Но ведь ты ревнуешь его.

— От вредных привычек трудно избавиться. Извини, вёл себя, как свинья, — обняв подругу, шатен наклонился и мягко коснулся губами её щеки. — Кто угодно, только не ты. Это слишком больно.

— Я понимаю. Знаешь, а мне опять предлагают в школе работать.

— Соглашайся. Тебе пора собрать себя в кучу, жизнь проходит мимо.

— Там всё напоминает о нём.

— Ты так говоришь, будто он покойник, — засмеявшись, Савкин потянул девушку к лестнице, решив, что нет смысла идти на пару, на которую они уже порядком опоздали.

— Может, ты и прав.

— Детка, я всегда прав.

— Давай прогуляем?

— Мы уже прогуливаем.

— Нет, весь день?

— Давай, только мне потом на работу.

— А Артём?

— Он с Яриком.

— Ты доверяешь ему?!

— Да.

У Глеба как камень с души упал. Он верил своей подруге, но отказывался понимать причины лжи Антона. Стоило ему представить их вместе, как внутри всё скручивало тугим жгутом, до боли выворачивая наизнанку. Это было бы слишком. Он понимал, что теперь не имеет каких-то прав на бывшего любовника, но ревность впивалась зубами в глотку, заставляя задыхаться. Он и сам, перестав надеяться и ждать, делил свою постель с другим, но не становилось менее больно от мыслей, что и Тимошин точно так же проводит ночи с кем-то. У него наверняка куча девушек или, что ещё хуже, парней. Хотя он утверждал, уходя, что больше не желает стоять в рядах сексуальных меньшинств под радужным флагом. И всё равно сомнения грызли, не давая покоя. Кто-то другой прикасается к этому телу и зовёт его по имени, лаская буквы губами.

А ведь Тимошин пытался что-то сказать ему тогда, в коридоре, когда сам прижимался, как когда-то давно. Не успел. А стоило ли слушать? Может, очередная порция яда? Но в то мгновение блондин казался искренним и открытым, не способным брякнуть какую-нибудь гадость. Но Глеб позволил ему уйти, не остановил, да и потом убедил сам себя в том, что слова ничего бы не изменили. И кто виноват? Забыть... Если бы это было так просто. Сложно забыть время, когда был по-настоящему счастлив.

А сейчас рядом с ним Ярик, трогательный в своей любви, понимающий, заботливый. Только это не то, что нужно, совсем не то. У Мартинова нет того стержня, что есть в Антоне, нет язвительности, силы и природной упёртости. Стоит радоваться? Савкин не маленькая девочка, чтобы восторженно прыгать, получив в руки покорную куклу. Ему нужен человек, способный дать отпор и показать характер. Да кому врать? Ему нужен только один человек, который раздавил его, морально изнасиловал и выбросил за ненадобностью.

Было бы проще помнить только о плохом, но хорошее, что было между ними, никак не хотело исчезать из воспоминаний. Счастье не забывается быстро, согревая оставшимися, почти угасшими лучами и через много времени.

* * *

Максим стоял перед знакомым домом и, задрав голову, смотрел на тусклый свет, пробивающийся из окна Машиной спальни. Ему нужно было время, чтобы подумать и решить что-то для себя. Не последнюю роль в решении сыграл Антон. Он был прав, говоря, что можно потерять всё и потом жалеть, но не иметь возможности исправить ошибки.

Улыбнувшись, Валеев быстро пошёл к подъезду и, набрав код, распахнул дверь, решительно шагнув в своё будущее.

Его не трясло, пока он поднимался в лифте на нужный этаж. Нервов и волнения не было — он всё решил. Сейчас или никогда. И никогда слишком пугало, чтобы позволить ему случиться.

Нажав на звонок, Макс отступил назад, выжидая.

Дверь распахнулась, и на пороге показался уставший Александр Игоревич.

— Ты? Я уже думал, что не увижу тебя. Хотел позвонить.

— Приветствую, майор Кленов. И чем я заслужил ваше внимание?

— Я просто понял, Максим Эдуардович, что от тебя всё равно не избавишься, — хохотнув, мужчина пропустил парня в коридор. — Ты же, как пиявка.

— А серьёзно? — рыжик скинул кеды и повесил ветровку на один из крючков, предназначенных для верхней одежды.

— Я понял тебя, Валеев. У меня ещё есть сомнения, но я боюсь потерять дочь.

— Майор, откровенно говоря, когда я шёл сюда, мне было плевать на ваше одобрение.

— Я и не надеялся на обратное. Знаешь, я уважаю тебя за честность.

— Я просто не вижу причин врать и лебезить перед вами.

— А если ты станешь моим зятем? — мужчина улыбнулся, шутя.

— Непременно стану. Но и тогда не буду корчить из себя того, кем не являюсь, — ответив совершенно серьёзно, Макс пошёл в сторону Машиной комнаты. — Будьте добры, не беспокойте нас.

— Какой же ты наглец, а!

— И не подслушивать! — кинув через плечо, рыжик на пару секунд замер перед дверью и, выдохнув, тихо открыл её, заглядывая внутрь.

Маша сидела возле компьютера и слушала музыку, нацепив наушники и прикрыв глаза. Подойдя сзади, Максим посмотрел на монитор и улыбнулся, увидев их совместную фотографию, сделанную ещё летом. Наклонившись, он поцеловал девушку в макушку и, перегнувшись через неё, заглянул в удивлённые распахнутые глаза:

— Привет.

Кленова дёрнулась, пошатнувшись на стуле, но Валеев удержал её. Выпрямившись, он рывком развернул стул, и теперь уже прямо смотрел на школьницу.

— Максим? — сняв наушники, девочка замерла. Она даже не попыталась закрыть папку с фотографиями, слишком поражена была его визитом.

— Принцесса, я скучал.

— Где ты был? Ты не отвечал, не звонил, не писал! — неожиданно Кленова вскочила и набросилась на парня, молотя его кулаками по груди.

Смеясь, Макс отступал под её напором, пока не наткнулся спиной на стену.

— Тш, принцесса, — осторожно перехватив девушку за запястья, он притянул её к себе, впиваясь взглядом в её глаза. — Прости.

— Я волновалась! Папа ничего не говорил, а до тебя не достучаться!

— Принцесса, — отпустив руки школьницы, рыжик обнял её за талию, — я такой дурак.

— Ещё какой! — успокаиваясь, Маша уткнулась носом в его футболку и затихла, наслаждаясь подаренным ей мгновением тепла. И не имело значения, что он, как и всегда, обращается с ней, как с маленькой девочкой. Ей просто нужно было это тепло, без которого она скучала.

— Мария Александровна?

Кленова подняла голову, удивлённо моргнув от подобного обращения.

Валеев улыбнулся и продолжил:

— Я не умею говорить красивыми словами, поэтому просто скажу... — он помолчал немного. — Я люблю тебя, принцесса.

— Как это? — девушка вздрогнула и растерялась.

— Сильно.

— Что?

— Люблю тебя... сильно, — Макс зашептал, крепче прижимая к себе ничего не понимающую Машу.