Красная книга. Черновик

Наблюдавшие за этим персы увидели наглядное представление маленького акта большого действия. Того, что англичане именовали 'Великой Игрой', а русские 'Битвой Теней'. И надо заметить, данное представление им понравилось.

Через полторы недели губернатор собрал в своем дворце сотрудников всех консульских служб города, чтобы объявить, что своей волей разрешает открытие русской морской станции. Хотя звучит это значимо, на самом деле должны были присутствовать всего три человека — англичанин Кемпбелл, русский Шпейр, и армянин Карапетян, который представлял одновременно интересы турецкой, германской и австро-венгерской империй. Полковника на приеме заменил майор Кокс: как это обычно бывает, начальство старается самые неприятные моменты сваливать на подчиненных.

Шпейр и ранее регулярно отправлявший в адрес Бюцова телеграммы о состоянии дел, на этот раз выслал сообщение, в котором просил прислать грамотного консула, так как их миссия уже закончилась. На это он получил ответ, что соответствующий чиновник едет из Решта.

Таким образом, дипломаты были предоставлены сами себе, и по большому счету ничем не занимались. Но благоденствие очень скоро закончилось.

Сентябрь 1892 года Санкт-Петербург.

Из здания Госсовета, что в бывшем Мариинском дворце, вышли, как бы назвали их британцы, два денди — один уже старик, другой — средних лет мужчина..

Старик шел неспешно, опираясь на трость, и будучи по натуре очень невысоким и субтильным, производил впечатление осеннего листа, который вот-вот надломится и сорвется. Его спутник, был не выше его ростом, но в нем не было и следа той хрупкости, что у старика, наоборот -это был очень энергичный мужчина, который привык при ходьбе держать свою трость посередине, чтобы она не мешала движению. Он , постоянно вырывался вперед, и никак не мог подстроиться под темп собеседника, который еле волочил ноги.

— Владимир Петрович, вашей репутации консерватора не повредит, что нас видят вдвоем?

— Ах оставьте, Николай Христианович, с моей репутацией, можно хоть с чертом лысым идти, уже никто не удивится. Слухов и так достаточно. Тем более, что на сегодняшнем заседании, вы против меня так жарко оппонировали, что со стороны покажется что мы с вами продолжаем наши дебаты.

— Вы сегодня сами виноваты, господин редактор, -едко заметил сенатор. -Это же надо встать на защиту такого чурбана как губернатор Баранов.

-Баранов— может и соответствует фамилии, но очень почитаем в наших кругах, и моя атака без забрала, добавит мне вистов среди московской публики.

— Это что за публика такая — глупые провинциалы, погрязшие в своем невежестве и не имеющие средств выбраться куда-то, где светлей и интересней — стоит ли гордиться их уважением?. — губы Бунге аж передернулись от отвращения.

— Пусть так. Но это лучшее что у нас есть не красного. Мы уже об этом беседовали -словно оправдываясь сказал князь Мещерский, — якобинства России не пережить, поэтому надо из каждого глиняного окатыша делать вазу

— Сегодня вы сама изворотливость,. Ну да ладно, не для этого вы меня позвали. Что случилось?

— Давайте отойдем чуть дальше — а то мы как раз стоим под окнами немецкого посольства. Еще не хватало, чтобы какая-нибудь горничная нас услышала. — без тени улыбки, ответил Мещерский.

— И все же Шлупп немцам построил не то. Ему бы французское перестроить в таком стиле. Ну что за легкомысленный второй этаж. Немцы сейчас любят что-то массивное, прямо как в императорском Риме, — отойдя по каналу чуть дальше, покритиковал немецкое посольство, перестройка которого закончилась лишь недавно, Бунге. — Владимир Петрович, я же не кат казенный, чтобы из вас слова клещами тянуть. Вижу, что сами не свои с утра, потому и взбучку вам на Совете задал — может расслабитесь.

— Беда у нас,— глядя прямо перед собой произнес собеседник, как будто обращаясь только к себе.— Вчера доктор Гирш по секрету сказал что дни Его Величества сочтены. Два — три года , а потом мучительная кончина.

— Все мы смертны. Отчего царь умрет?

— Почки. При аварии в Борках портсигар расплющился о бок императора. Как выяснилось, он с одной стороны уберег Александра Александровича от тяжелой рваной раны, с другой стороны вызвал тяжелый отек почки, она ушла вниз и царь все это время живет на одной почке. Вторая начала разлагаться. Отсюда все эти боли, страсть к сидячей работе и беспричинный гнев.

-Что-нибудь сделать возможно: воды, Крым? — обеспокоенно спросил старик

— Гирш говорит что это поможет, но не спасет. Его Величество больше трех лет не протянет.

— А ведь и пятидесяти нет.

Некоторое время собеседники шли молча. Смерть царя рушила все их планы: мучительно найденный путь вывода России из трясины, куда она погрузилась после непродуманных половинчатых реформ Александра II, шел насмарку.

Уже семь лет, и Бунге и Мещерский, играя роль двух яростных противников на публике, но единомышленников на самом деле, проводили политику, которая должна была наконец вернуть их Родине, то величие и достаток, которое она заслуживает.

— Какие мысли князь? Что думаете делать? — прервал молчание бывший киевский профессор, бывший министр финансов а ныне сенатор

— Надо браться за Наследника. Другого пути у нас нет.

— Что, будете навязываться в друзья? Примет ли — зная о вашем содомском грехе? Да и возраст у вас — явно не товарищеский, скорее менторский. -продолжил Николай Христианович

— Друга уже поздно подводить. Вырос Наследник. Вот я его понять не могу: иной раз — как блаженный в церкви, такие глупости творит, а иногда — такое скажет, что холод в душе. Не так прост он как кажется. Только себе и верит. Больше никому.

— А как же князь Александр Михайлович? — словно цепляясь за соломинку, продолжил Бунге,— вроде неглуп.

— Да, неглуп. Но мнение свое меняет как флюгер. И похоже сам мечтает о троне. Как бы войну Алой и Белой Розы не принес — веско ответил Мещерский.

— Ну что же...Наследником все рано надо было заняться, надеюсь три года у нас есть. Друга может и найдем, но вот товарища слову которого бы доверял — подвести надо. Вы уж поищите вокруг, глаз у вас наметанный..Нет-нет, князь, без всяких скрытых намеков. Вон вы как нынешний кабинет подобрали — по зернышку, по зернышку... А этот Фадеев так вообще уникум. Большого государственного ума человек — но в товарищи и друзья не пойдет, слишком мелочен.

Ну что, пора расставаться. Ноги уже не держат. И так как нас многие видели вместе — напишите какую нибудь разгромную статью по мне. И вам зачтется, и старика,— тут Бунге похлопал по груди,— порадуете.

На том и разошлись.

Персия, октябрь 1892 года

На одном из ужинов, шейх Хазаль, который полюбил трапезничать в русском консульстве, обронил, что возвращающийся в Лондон вице-король Индии заглянет в Бушер, чтобы наградить губернатора Фарса орденом.

Озадаченные такой информацией, после ухода шейха, консул и третий секретарь принялись обсуждать полученную новость:

— Не иначе, как Кемпбелл расстарался,— в расстроенных чувствах начал Алексей Николаевич,— давно надо было выписать Бюцову прошение о представлении Дерья-Беги младшим Станиславом..

— О да, 'награждая, поощряю', — процитировал девиз ордена Александр Владимирович, — как никогда к месту.

Шпейр не сдавался.

— Ну, это все же лучше, чем 'Признак лучшей эпохи'. Честнее как-то.

— А что это за орден?— полюбопытствовал Литвинов.

— Это орден Святого Михаила и Святого Георгия, который британцы раздают направо и налево. Правда, в отличие от нашей степенной системы, они сразу одаривают титулом. Больше компаньона не дают!— расширил некоторые познания коллеги консул.

— Компаньон провинции Фарс к вашим услугам,— прыснул Александр

Оба засмеялись. Как-то нелепо было назвать персидского губернатора таким чином, больше подходящим торговцам

Отсмеявшись, Шпейр, посерьезнел:

— А вы знаете коллега, это идея. Надо бы точно узнать, что будет за орден, и сыграть на самолюбии губернатора.

Уже утром, Шпейр вызвал нового мирзу, и попросил его тайно узнать, что за орден будут вручать губернатору провинции. Будучи племянником шейха города, новый русский служащий обладал большим авторитетом у мусульман, и уже скоро, в русском консульстве знали из канцелярии губернатора, что орден будет именно Святого Михаила и Святого Георгия.

Далее игра уже велась наверняка.

Литвинов 'случайно' оказался около мечети после утреннего намаза, и шейх, будучи восточным человеком, с присущим ему гостеприимством, не смог не пригласить, хоть и не правоверного, но уважающего ислам дипломата в дом при мечети 'на чай'.

Шейх всегда интересовался, как живут магометане под покровительством Белого Царя, поэтому Литвинову было легко было в нужном ключе подвести разговор с Хазалем к наградам.

-В моем эскадроне,— начал свой рассказ бывший гусар, после того, как закончили с разговорами о текущих делах, — служил один знатный горец вашей веры. Он был настолько храбрый и доблестный, и совершил столько подвигов, что наш государь решил наградить его самым почетным орденом, что есть у нас — орденом Святого Георгия, у вас бы он назывался орден Мар Гиргис....

— Хорошее имя для награды храбрым воинам,— перебил его Хазаль,— Воин Гиргис исполнял наказ пророка Иса в Мосуле обратить язычников в веру, но его мучили и убивали каждый раз. Но Аллах милосердный, возрождал его. И воин вновь, несмотря на пытки, ехал исполнять волю пророка. Настолько храбрый и верный воин был.

— Так вот,— не стал поправлять шейха Литвинов, который знал несколько иную версию,— когда пришло время награждать храброго воина, один советник вашей веры посоветовал заменить всадника на ордене на символ нашей страны.

— Умный человек посоветовал. Нельзя воровать лик человека, это харам! — не смог сдержаться шейх

— И мой государь, сказал: 'Раз их Вера велит так, то будет так' и приказал для людей Аллаха заменить джигита на орла. — закончил Александр

— Хорошее решение, правильное, — согласился магометанин, помолчав.

— И вот посуди, уважаемый. Британцы предлагают дать Дерья-беги орден с человеческим лицом.

— Нехорошо,— дипломатично согласился шейх, не понимая, к чему ведет дипломат.

— Вот и я о том же. А еще тот кто вручать будет, именуется воин-командор, а Дарья-беги станет только компаньон. Разве справедливо ли такое различие равных по положению? Ведь Ферман-фермаи Хинд и Ферман-фермаи Фарс равны меж собой. Так и называться они должны одинаково, — продолжал гнуть свою линию Литвинов

Шейх побледнел. А потом покраснел. Такие сильные чувства вывали в нем рассуждения третьего секретаря

— Воистину Аллах прислал тебя. Эти британцы все больше хотят унизить нас. Надо все рассказать губернатору, он-то обрадовался. Ах, иблисы со сладкими языками, какую же подлость не придумают, чтобы унизить правоверного!

Надо ли говорить, что шейх, как ярый англофоб, настолько приукрасил слова Литвинова, что губернатор, который еще вчера радовался подарку, теперь считал, что это англичане, и лично полковник Кемпбелл, учинили над ним подлость, в отместку за благоволение к русским. Шейх не рассказал, кто его натолкнул на идею. Чтобы окончательно убедится, что так оно все и есть, на приеме в английском консульстве, губернатор спросил как выглядит орден и какой титул ему дают. Обрадованный полковник показал репродукцию из книги, и назвал его титул — кавалер.

-Кавалер или компаньон? — уточнил губернатор

— И так и так, — еще не понимая, что он роет себе яму, ответил английский консул.

— А Ферман-фермаи Хинд, какой титул имеет?

— Рыцарь-коммандор — не стал скрывать Кемпбелл.

Губернатор быстро закончил вечер, сославшись, что ему нездоровится.

Прибытие английского крейсера стало днем позора для Кемпбелла.

Он еще понимал, почему губернатор Фарса отказывается ехать на крейсер, но почему даже вариант со встречей двух сановников на море: один на паровом катере, другой на таможенном корабле, отвергается — было вне его понимания.

Когда же еще выяснилось, что губернатор хочет получить титул командора ордена, полковника чуть не хватил удар. Уж этого он точно не мог обеспечить.

Подождав день, крейсер снялся с якоря и ушел в море. Вице-король Индии не захотел терять лицо из-за своего подчиненного.

Кемпбелл все понял правильно — подчиненного легко заменить, а вот лицо восстановить гораздо сложнее. Через три месяца его отправили на пенсию и заменили майором Коксом.

Губернатора все же наградили, но не англичане, а русские.

На приеме в честь награждения, Литвинов надел свой гусарский красный доломан на котором красовался орден св. Станислава третьей степени, в центре которого была лишь латинская буква S. И губернатор, и шейх, которым вручили ордена, были довольны — подарок был красив.

Шпейр же с Литвиновым, дождались сменщика и уехали в Тегеран, где вполне заслуженно ждали наград.

Поэтому вызов Бюцова и Литвинова в Петербург через месяц после описанных событий, был вполне ожидаем — на повышение едут. Шпейр, как первый секретарь оставался за старшего, ожидая нового ранга — если уж не посланником в Персию, то первым лицом в другую страну Востока.

Лондон, Мэйфлаур, декабрь 1892 года

— Ваше руководство сообщит Вам о том, что высланное вами предложение полностью принято. Скажу даже больше — в данных условиях оно просто идеально.

Я, как вице-король Индии могу просто попросить, чтобы вас перевели в мое подчинение из министерства. Но прежде мне хотелось бы получить от вас ответ, хотели бы вы этого?

Не часто этому невысокому джентльмену с худым и некрасивым, но породистым лицом приходилось просить. Состояние, титул и чин позволяли ему вершить судьбами миллионов людей. Многих, но не всех. Опыт службы подсказывал, что сидящий перед ним человек не подлежит его воле. Он принадлежит Империи, и именно такие люди сделали ее великой.

— Ваше предложение лестно, сэр. Но я бы хотел остаться в Лондоне и сделать политическую карьеру. Мне интересна моя работа, и я буду рад Вам помогать и в будущем, — ответил молодой человек.

Внешне в нем не было также ничего примечательного, за исключением тонких, всегда поджатых губ. Чуть выше среднего, с прямым римским носом, он был олицетворением того, как представляют себе английского денди за границей.

— Ну что же, политика так политика. Не самый плохой выбор. Я дам рекомендации, и советую баллотироваться в моем округе.

И еще... Может вы хотите что-то сказать мне лично по персидским делам? Того что не захотели отразить в записке?

— Да сэр... Я бы рекомендовал поменять там наш консульский состав. Русские перестали быть теми пыльными мешками, которых мы так легко провели на Берлинском конгрессе. Их новые дипломаты выросли из детских штанишек. И смена, которая уже подрастает, не менее зубастая.

Я изучил ответы Лэсселза и Кемпбелла — хватка всей русской миссии достойна уваажения. Именно поэтому их надо дискредитировать и убрать из Персии

— И что для этого сделать предлагаете? — поинтересовался глава дома.