В мире животных

— Бывало и хуже, — ответил ей бродяга, потирая отбитое предплечье. — Я не ел всего четыре дня, в этот раз мне ничего не сломали, да и моя последняя жизнь осталась при мне.

Азерия обернулась, бросив взгляд на Михала. Тот коротко кивнул.

— Пойдем, старче, с нами, — изрек он, коротко пнув потянувшегося за выроненным кинжалом подкрыска. — нечего тебе тут оставаться.

Они быстро добрались до таверны и расположились там прямо в обеденной зале. Ни медведь, ни лисичка не заметили тени, которая следовала за ними, перепрыгивая с крыши на крышу. Кот тяжело дышал от быстрого шага, но не отставал.

Азерия сбегала наверх, вернулась с травами и начала обрабатывать раны кота, а заодно вылила на него почти целый флакон противоблошиного эликсира. Михал тоже не терял времени, через несколько минут он вернулся с хлебом и вареными яйцами и крынкой с молоком и сметаной.

— За что они тебя так? — спросил он.

— Имел неосторожность заночевать на улице, которую они считают своей. — кот протянул лапу и отломил кусок хлеба, макнул в молоко и начал его медленно есть.

— Мне бы такую выдержку! Если бы я четыре дня не ела, я бы на еду просто набросилась!

— Ты, рыжая, никогда долго не голодала. Опасно это сразу нажираться. Медведи это хорошо знают. — сказал кот и подмигнул Михалу. Тот степенно кивнул. — Хочу вас поблагодарить. Мало кто в наши времена придет на помощь бродяге, кроме профессиональных борцов со злом. — Тут кот привстал и галантно поклонился Азерии.

— Мы не могли поступить по-другому. А у вас манеры дворянина!

— Когда-то я им был. И считаю, что любой подвиг должен быть вознагражден. Мне нечем отплатить вам по достоинству. Кроме как историей из своей долгой жизни. — Тут кот прищурился пристально глядя на лисичку.

— Не сомневайся, рыжий, это лучшая плата, которую ты можешь ей предложить, — усмехнулся медведь.

— Да, я вижу это по ее глазам! Но прежде чем начинать рассказ, я должен представиться. Так уж получилось, что имен у меня много. От рождения меня звали виконт Л'Эдрьодон. Почти десять лет я путешествовал под именем аль-Зареб, а мой спутник называл меня не иначе как Гийяс ад-Дин, Помощник Веры. В странах юга старики помнят меня Абу-аль-Фатхом, Завоевателем. В прочем, в последнее время я известен не иначе как...

— ... Хайин, Предатель, — жестко закончил за кота Михал. Морда его выражала презрение. А глаза Азерии округлились от удивления.

— О, моя слава догнала меня даже в этих северных землях, — эмоциональная реакция спасителей коту явно польстила. — Прекрасно. Что же, тем интересней будет для вас моя история, святой воин и изгоняющая. А поведать я вам хочу как раз про то, как приобрел свое последнее прозвище. Узнайте же правдивую историю о последних днях Калаба аль-Хозяйни!

* * *

Зимнее солнце не торопилось подниматься над горизонтом. Царили непривычные для Калабистана сумерки. Несмотря на раннее время, лагерь армии пророка бурлил. Звенело железо, недовольно переругивались пехотинцы перед построением.

Ветер дул с востока, со стороны долины полноводной реки Х'пи и воздух наполняла непривычная поле долгого перехода по пустыне влага. В ноздри мне ударил запах прелой травы, фиников стоялой воды. После едкой пыли великой пустыни это аромат казался мне милее мирра и ладана.

Величественный дворец наместника третьего септа страны Кеми, в котором я разместил свою ставку, находился на вершине каменистого холма. За моей спиной, там, куда не доставали весенние паводки, властвовала желтизна и серость пустыни, а прямо перед нами расстилалась полная зелени и жизни речная долина. Поднимались с небо многочисленные дымы костров. Обычное лоскутное одеяло полей было нарушено аморфным пятном вражеской армии. Страна кошек готовилась принять гостей с оружием в лапах.

Сколько их там было? Я не знал точно. Двести или триста тысяч трусливых кроликов чьи колчаны полны тростниковых стрел с костяными наконечниками, мышей защищенных лишь набедренными повязками да плетенными из лозы, словно корзина, щитами. Даже если бы жрицы-кошки выставили против меня миллион, это не имело бы значения. И лишняя тысяча колесниц не смогла бы решить исход сегодняшней битвы.

И вовсе не потому, что воины за моей спиной были закованы в стальные доспехи, а вместо архаичных колесниц восседали верхом в высоких седлах, с которых так удобно колоть врага копьем, рубить его булатом и разить тяжелыми стелами... Нет. У нас было гораздо более мощное оружие. Бывшее войско шаханшаха Калабистана, полностью переделанное мной по образу и подобию армии пантеры Пардис, владычицы севера, было сильно отнюдь не оружием и выучкой, но верой. Тем, чего у противника не было.

— Я неуверен в правильности нашего решения. Надо было попробовать договориться еще раз, — вздохнул Калаб, стоявший рядом со мной. — Сегодня прольется много крови. Это совсем не то, что нужно Хозяину...

— У нас больше нет выбора, о, Великий, — поклонился Касим Сулеймани, старый, покрытый шрамами пустынный волк, командовавший когда-то армией шаха, а потом переметнувшийся на нашу сторону.

Я пожал плечами. Если у пророка были какие-то сомнения, то я их не испытывал. Год в Кеми не прошел для меня даром. Я знал наверняка — изнеженные жрицы-кошки, сами себя объявившие божествами на земле, никогда по своей воле не выпустят власть из своих обманчиво мягких когтистых лапок.

В последнее время мой друг беспокоил меня. Если до этого Шар лишь показывал ему увлекательные картины вымышленного мира, которые мы использовали для проповедей и составления священного писания, то три месяца назад подарок ифрита начал давать конкретные советы, что надо делать. С одной стороны, это было мне огромным подспорьем. Наконец-то пророк вместо рассказов о всеобщей справедливости и взаимовыручки, занялся тем, на что я его подбивал с самого начала — а именно организацией власти в Калабистане, простые звери которого давно уже были принять его в качестве правителя. А вот с другой стороны меня пугала одержимость Калаба. Он начинал сам верить в сказки, навеянные Шаром ифрита. И это было страшно, потому что все звери Калабистана шли за ним.

Да что уж там! Я дважды уходил в пустыню и спал свернувшись калачиком у пустой миски, как предписано было в Книге. У меня, вместе с Калабом придумавшего и редактировавшего ее, временами мелькала мысль, что скоро, прилетит Хозяин из-за неба. Снимет с меня ритуальный ошейник, почешет за ухом и простит все мои грехи... Такова была сила проповедей моего друга.

— Великая Тень... — тихо прошептали за спиной, обращаясь ко мне. Я обернулся. Плоскомордый кот-наридинийя подобрался совершенно беззвучно. — Нам хватит одного удара и враги побегут. Мы провели всю ночь во вражеском лагере. Лучшие их офицеры убиты. Солдаты запуганы.

Я кивнул. Орден убийц. Мое лучшее детище. Если раньше они были лишь наркоманами, которые объевшись валерианы, бросались в бой, бесстрашно и бестолково жертвуя своими девятью жизнями, то теперь они превратились в настоящую силу, способную изменить ход любой войны.

— Я могу отдать приказ об атаке? — спросил Касим.

— Я должен еще раз поговорить с Хозяином. Мне нужен час, битва подождет, — ответил ему Калаб. Лапы его привычно обхватили Шар, вынесенный нами из обиталища ифрита, взор помутнел, и, шаркая подошвами сапог, пес направился в свои покои.

Когда он удалился, генерал проскрежетал тихо сквозь зубы:

— Он все испортит...

— Ты прав, — ответил я, — мы рискуем упустить момент. Но, несмотря на все причуды пророка, ты же понимаешь, что без него ничего бы этого не было?

Я махнул лапой, показывая на палатки святой армии за моей спиной. Но жест мой был обращен не столько на лагерь, сколько на то, что пряталось за горизонтом. Там в паре недель пути начиналось наше царство. Нас троих. Мое, пророка и полководца.

— Ты же знаешь, кот, я тебя ненавижу. Но уважаю за твой ум. Ты прав. Без Калаба наша империя была бы невозможна. Поговори с ним. Убеди. Вы же когда-то были друзьями...

Я кивнул и направился вслед за пророком. Да, действительно, когда-то я был не просто главой тайной полиции, казначеем и главой правительства при воплощении Хозяина на земле. Когда-то я был его другом, и это до сих пор давало мне некоторые рычаги влияния на Калаба.

Пес сидел в полутьме дальней комнаты бывших покоев наместника. Шар лежал рядом.

— Калаб, мы не можем больше медлить. Надо воспользоваться моментом, пока противник дезорганизован.

— Хозяин не хочет этой бойни. И я не хочу.

— Я понимаю. Лишняя трата хороших воинов, перед походом на северные страны. Но у нас нет выбора. Если мы сейчас повернем назад, то появятся сомнения. В Калабистане начнется смута.

— Знаю. Но если мы не отступим, то смертей потом будет еще больше!

— А ты как думал? Я говорил тебе, что с шахом нам просто повезло. Он был стар и ненавидел своего наследника больше чем нас. Я предупреждал, что дальше без крови, большой крови, не обойдется, — грустно усмехнулся я Калабу. — Ты думал мы пойдем со знаменем твоей веры по землям других народов, и они добровольно присоединятся к нам?

— Да. Я верил в это. Так было обещано.

— Кем? Подарком ифрита? Ты слишком серьезно стал относиться к нашим выдумкам!

— Хозяином, который теперь говорит со мной! Тем самым, который объяснил мне, как устроить справедливое общество! Уйди, Зареб. Я должен найти способ избежать этой бойни.

— Его нет. Теперь мы не можем отступить. Ты больше не принадлежишь себе. Ты знамя нашего царства. От тебя зависят судьбы миллионов зверей. Ты должен руководствоваться разумом, а не видениями. Отдай приказ, — попробовал я увещевать пса. — Мы вместе писали Книгу. Ты знаешь, сколько там выдумок. Ты утратил ясность ума, пророк, и оказался в плену видений насланных ифритом. Вернись уже со своих благостных небес на жестокую землю... — тут я сорвался и зло прошипел, — приди уже в себя! Нельзя покорить мир не замарав лап!

— Оставь меня! Я не позволю, чтобы моим именем совершались убийства! Я найду выход! — рявкнул Калаб. Я в ответ лишь раздраженно дернул хвостом и, прижав уши, удалился.

Спустя час я вернулся за ним в компании Касима и двух гвардейцев-псов. В покое было все так же сумрачно. Шелковый шнур, которым Калаб обычно подвязывал свою джелабию, был закреплен на подставке для факела, торчащей из стены. Тело пророка висело на нем, не доставая пяди до пола. Язык посинел и торчал из пасти, глаза налились кровью. На невысоком столике лежала записка, придавленная Шаром. 'Вы ошибаетесь'. Два слова. Строка. И шнурок с потолка... Последний дар Хозяина для своего верного пса.

Я выхватил свой кинжал, перерезал шнур и опустил тело на пол. Испытывая безумную надежду, проверил дыхание, увы, лезвие кинжала не помутнело. В голове и сердце моем было тихо и пусто. Я просто не понимал, как такое могло произойти. Наверное, первый раз в своей жизни я не знал, что мне делать дальше.

Все еще стоя на коленях рядом с телом я беспомощно посмотрел на генерала Касима. И получил в ответ жесткий взгляд оскалившегося от ярости волка.

— Я же говорил, он все испортит! Богоизбранные не должны умирать так! Сволочь! -Прорычал он. — Дай мне свой кинжал, Зареб!

Я, все еще находясь в каком-то трансе от смерти друга, протянул ему оружие и Касим вонзил его в грудь мертвого Калаба.

— Вот так-то лучше. Самоубийство пророка приведет войска в замешательство. Другое дело убийство! — сказал пустынный волк.

Я поднялся с колен и кивнул. Генерал был прав. В данной ситуации это было лучшим решением.

— Скажем, что это были убийцы подосланные жрицами-кошками? Нам могут не поверить. Слишком много охраны вокруг.

— Нет, я бы сказал, что это был предатель из наших рядов. Некто искусный в убийствах и интригах. Тот, кто больше года прожил в стране Кеми, и был вхож ко двору и постели верховной жрицы, — с насмешкой сказал Касим. — Это добавит воинам ярости в битве.

— Ты не посмеешь, — прошипел я. — Наридинийя...

— У вас, котов каждый гуляет сам по себе, — перебил Касим, — в этом ваша слабость. Они не смогут отмстить. Взять его!

Схватка с гвардейцами и генералом была короткой и яростной. Бежать мне было некуда. А выстоять против трех опытных воинов в доспехах, будучи вооруженным лишь когтями я не мог. Минутой спустя все было кончено. Меня оглушили, вытащили на балкон, перед строем солдат.

Глаза мне заливала кровь из рассеченного лба. Рот заткнули кляпом. Лапы связали. Я ничего не мог сделать, только слушать обвинительную речь генерала Касима...

Он не убил меня сразу. И даже после победы над армией Кеми. О нет. Он пытал меня, со всей ненавистью. Хотел узнать имена моих помощников, хотел искоренить мой орден, не смотря на все заносчивые слова, мести от наридинийя он все же боялся. А потом устроить показательную казнь Предателя, теперь меня звали так, в столице. Но мне помогли бежать.

* * *

Кот посмотрел в окно на начавшее светлеть небо, затем на опустевшую тарелку и кружку.

— Мне пора идти. Скоро утро и надо набрать милостыни на обед.

Зареб поднялся со скамьи и направился к выходу.

— Постой! — Окликнула его Азерия, — У меня столько вопросов! Ты сказал, что шар, главную святыню хозяинопоклонников подарил вам ифрит? Что вы выдумали эту вашу Книгу? Как ты сбежал? Почему не попытался раскрыть правду?

Лисичка засыпала кота градом вопросов. Но тот с насмешкой посмотрел на нее.

— Мадемуазель, вы спасли меня лишь один раз. И я подарил вам эту историю. Возможно, вы еще сможете заработать продолжение. Но точно не сейчас, вас ждет работа.

— Останься у нас, мы вернемся через пару дней!

Кот лишь повел головой и вышел. Лисичка-сестричка дернулась было за стариком, но медведь положил ей на плечо свою тяжелую лапу.

— Отпусти его, Азерия.

— Ты думаешь, он врет? — Азерия обернулась и посмотрела на медведя.

— Я боюсь, что он расскажет правду. И тогда нам придется отправиться в Калабистан, чтобы обличить ложь и восстановить справедливость.

И лисичка расплылась в улыбке.

* * *

— Спускайся! — тихо приказал Зареб. — Я знаю, ты меня слышишь! Спускайся! Наззаль! — повторил он приказ на калабистанском.

Взгляд кота стоявшего на пустынной ночной улице был устремлен на крышу одного из домов. Казалось, в ней не было ничего особенного. Но зоркий взгляд старика заметил дёргающийся от волнения кончик кошачьего хвоста, торчащий из-за трубы.

Зареб вздохнул. Украдкой достал хитро вывернутую планку из-под своего тряпья и метнул ее вверх, почти вертикально в небо, хитро закрутив. Полусекундой спустя она упала на макушку подкотку в темном костюме прятавшемуся за трубой. С тихим мявом тот свалился с крыши, по обычаю своего племени на все четыре лапы и попытался сразу сбежать, но старик оказался быстрее. Он прижал юношу к дереву мостовой, а остро отточенные стальные когти больно впились в его шею.

— Кто подослал тебя? Айша? Амана? Скажи моим дочерям, что их внимание мне надоело. Эта забота о моей безопасности излишня.

— Я сам нашел тебя, Великая тень...

Старик недоверчиво приподнял бровь.