Темный княжич

— Сыну владетельного сюзерена князя Альберта Кано Леону Кано... Ра!

— Р-РА!!! — Не крик, скорее — боевой клич, удивительно похожий на тот, что последние полтысячи лет использовали в моем "старом" мире. Правда, солдаты его не орут — это скорее можно назвать своеобразным пением: ликующий, по своему мелодичный вопль отражается от стен, башен, порождает эхо в "большом" замковом дворе и прекрасно слышен в совершенно чисто-хрустальном воздухе раннего утра на несколько километров окрест. Как успела рассказать мне мать — тот же клич оповещает о начале боя — но вот тогда его действительно орут, даже ревут — как "песнь" боевого рога. Когда-то от громкости и слаженности такого сигнала могла зависеть жизнь команды боевой ладьи: попавшие в оборот в тумане или за горизонтом только так могли предупредить об обнаруженных проблемах соседей. Увы, тогда у корабелов с сигнальными инструментами частенько был напряг: драгоценный металл шел на оснастку плавсредств и оружие, а рогатых млекопитающих в морях тут нет.

Все, дружина меня "признала", хотя это скорее формальный акт: главная боевая сила стоит за моей спиной. Надежда, опора и единственное реальное современное оружие. Достаточно сказать, что отец и мать двадцать лет назад взяли "на копье" замок Кано ВДВОЕМ. В прямом смысле "огнем и мечом" — и никто ничего сделать им не смог. Да, мать тогда уже была беременна Юи. После такого ни одна собака не посмела пикнуть, что в прямом смысле безродный простолюдин, откуда-то притащивший жену-ритарскую дворянку недостоин титула князя: древний канон был полностью соблюден. Пять с хвостиком лет назад замок пытались захватить в последний раз — "подло и нечестно", если так можно выразится: приглашенные в хозяйскую часть гости продемонстрировали свои "добрые чувства" к соседям. Вот для чего такие высокие потолки — перекрытия следующего этажа не успели прогореть когда весь "княжеский" уровень залила раскаленная плазма. Ну а помещения до сих пор радуют глаз свежим ремонтом...

— И что теперь? — Юи, усевшись на свое место за столом, наконец-то произнесла то, что витало в воздухе. Весь третий день пребывания в этом мире я потратил на перебор замковой библиотеки, или, скорее, архива — собственно книг, а не записей, там было меньше половины. Мать таким образом помогла мне с "подсказками", как и обещала. Хотел бы я сказать, что мне в моем детском теле было сложно усидеть на месте столько времени — но это будет неправдой: в какой-то момент я даже забыл, что читаю вообще-то летописи и уложения, а не приключенческий роман-эпопею, снабженный описанием "заклепок". А уж описание папочкиных "художеств" вообще было вне конкуренции! За время, пока я ворошил бумагу и жра... кушал подносимые с кухни "перекусы" слухи о "первом готовом заклинании темного княжича" успели не только облететь весь замок и покинуть его пределы, но и со скоростью крестьянской телеги добраться до соседей.

— Теперь — ждем. — Ответил со своего нового места — во главе стола, потому что княгиня Кано многозначительно промолчала. — Как я понимаю, соседи сначала будут думать, а потом уже действовать... аккуратно: не знают, чего еще от нас ждать. А потом...

Тут я кое-что вспомнил и, не сдержавшись, хмыкнул:

— ...а потом будет как в той математической задаче.

— Какой задаче? — Яна вытаращила глаза. Я постарался перевести ей с русского языка на местный близко к тексту:

— "Дано: кто-то лезет в окно. Допустим: мы его не пустим. Доказать: как он будет вылезать?"

Княгиня со своего места громко фыркнула — я, и обе сестры на нее покосились в немом изумлении: мать в свое время плешь обоим блондинкам проела соблюдением правил застольного поведения.

— Просто отца твоего вспомнила. — Губы молодо выглядящей почти-красноволосой женщины продемонстрировали совсем не кроткую улыбку. — Как сейчас помню:

"А давай захватим какой-нибудь свободный манор?" "Ты с ума сошел? Ты! Ты вообще представляешь, как взбесятся соседи, и что потом будет?!" "Любимая, тебя и правда так волнуют их проблемы?" Ох и икается сейчас наверно твоему папаше за морем!..

22.

Я не боюсь высоты. Я не боюсь высоты — могу спокойно смотреть вниз из окна своей комнаты, или выглянуть в бойницу на стене замка... тем неприятнее было выяснить, что расстояние от земли и до спины лошади — невероятная, просто головокружительная бездна! И держаться не за что... Мать, мать, мать! Спасите!

— Лео, не вертись, а то упадешь со Звездочки. — Рассеяно посоветовала мне Яна, ведя на поводу этого копытного монстра. Я, разумеется, в этот момент был уже посажен на лошадь — спереди о седла, и держаться оставалось лишь за коротко остриженную лошадиную гриву. Надо ли сказать, что после последних слов я вцепился в холку транспортного средства как ненормальный? Счастье еще, долбанная кобыла только всхрапнула — и все: видимо, "записанное" за средней княжной транспортное средство было привычно и не к таким выкрутасам наездника. Ну извини, лошадь, мне вот тоже нелегко — я уже раз в пятидесятый давлю так и рвущийся из горла вопрос: если я буду падать, успеет ли сестра меня поймать? Отличный у семьи Кано временный глава — "страшный", даже вроде как обученный темный маг, единственный в таком статусе на все побережье, которому через пару-тройку дней начинать принимать первых гостей-соседей... и которого на холку лошади забросила четырнадцатилетняя сестра-блондинка. Одной рукой, ага. Хорошо хоть не за шкирку...

— Мы готовы, господин, госпожа. — Седоусый дядька-сержант лет сорока пяти на вид (вот уж кто точно на свой возраст выглядит), явно красуясь, практически прогарцевал на своем жеребце от конюшни замковой дружины. Трое его подчиненных, парни в кольчугах и металлических шлемах, слегка смахивающих на памятные мне по родному миру каски, подъехали сразу за ним — шагом, без пафоса. — Врата отворены, можем выезжать.

— Отлично. — Сестра в одно движение вспорхнула в седло, вызвав у меня резкий укол зависти... зато а у отряда сопровождения — совсем другие эмоции! Брони на юной магессе не было, а наряд для верховой езды... как я и говорил, мода в Раро во многом напоминала современную земную. Хотя на мой вкус, по сравнению со старшей княжной Кано, на Яне одежде было обтягивать почти нечего. Оно и понятно — какой бы средняя княжна не была акселераткой, ей пока всего четырнадцать... тем не менее, молодая часть нашей "свиты" восхищенно пялилась. Извращенцы! Вот я вам... ой. Упс.

Проезд верхом по темному тоннелю вратной башни, спуск короткой кавалькады по подвесному мосту и первые несколько минут движения по дороге я практически пропустил: подчиняясь моей мимолетно явленной воле, ведьминский архив в очередной раз выдал порцию сведений... боже мой. Мужики. Никогда, слышите? — НИКОГДА не связывайтесь с ведьмами! Человеческий организм — тонкая штука, даже не смотря на то, что его сложно сломать быстро, вывести из строя одну единственную, такую важную функцию — не так уж сложно. Стоило ожидать, да... но, мать, мать, мать! ДВЕСТИ ТРИНАДЦАТЬ СПОСОБОВ!!! Если бы проклятые темные магессы так "копали" в сторону заклятий массового поражения или способов мгновенного убийства, уверен, черные маги перед магами света не проигрывали так решительно! Я в шоке... нет, я реально — в шоке! Господи боже...

Через несколько минут я пришел в себя достаточно, что бы начать обращать внимание на окружающий пейзаж: стены замка за хвостами неторопливо рысящих (кажется, так правильно говорить?) по дороге лошадей медленно уменьшались, зато спереди, за пройденной стеной лесополосы, сплошь состоящей из деревьев вроде ив, появились первые поля. Зеленые, разумеется — до времени сбора урожая было еще далеко. Поля небольшие — не гигантские квадраты и прямоугольники от дороги и до темной полоски у горизонта, как я привык по Подмосковью, а этакие квадратики высоких темно-зеленых злаков, перемежающиеся разнотравьем, над которыми густо гудели насекомые-медосборщики и зоны, засеянные самым обычным горохом, легко узнанным мною по характерным стручкам. Вся эта пастораль отклика в достававшейся от Леона памяти никакого не вызвала, ведьма-донор тоже, похоже, зналась только с дикорастущими растениями, зато я сам, внезапно для себя, вспомнил словечко "трехполье". Вроде этот термин означает чередование высадки растений и не-использование в дальнейшем этой земли еще два года, причем один разее распахивают и не засевают, а другой — вообще не трогают... эээ, откуда я это вообще знаю-то? Что-то такое... да это же из школьного учебника за седьмой класс по истории!

Я попытался припомнить, при каких обстоятельствах прочел столь сильно запавшую мне в голову фразу, разматывая виртуальный клубок воспоминаний о детстве, и неожиданно для себя нашел больше, чем рассчитывал. То ли перенос так перетряхнул информацию, то ли дело было в детском теле, но я буквально нырнул в собственную юность: уроки, на которых то безудержно хотелось провалиться сквозь пол от скуки, то безумно интересные — вот так, без полутонов, продленка и дом, родители, два волнистых попугайчика, жившие у в большой комнате и оравшие, едва взойдет солнце, на всю квартиру... А вот и более раннее детство: детский сад-"коробка" с уродскими серыми стенами, который тогда казался мне то ли замком, то ли тюрьмой, и помидоры, что выращивала старенькая даже тогда бабушка на балконе, прожившая половину жизни в деревне и так и не смирившаяся с тем, что "глупые городские" не понимают толк в собственном натуральном хозяйстве... помидоры, кстати, было объедение — но тогда я терпеть их не мог. Как, кстати, и свежий горох в стручках, который потом, уже в пору учебы в универе, покупал прямо с рук у бабок на Киевском вокзале — мыть его, в отличии от подозрительных семечек или липких казинаков сомнительной безопасности было не надо...

В какой-то момент сознание, устав от образов, "всплыло" к реальности — и я огляделся окрест, что называется, новыми глазами. Пронзительно-голубое небо над головой, яркое солнце, пекущее не хуже родной звезды в летнем зените родной же планеты, все оттенки зелени на покатых холмах — я только теперь понял, что местность окрест замка Кано была похожа на застывшие океанические волны. Боже, я даже горы у горизонта углядел — а ведь их куда лучше было видно из донжона, но Леон намозоливший глаза пейзаж уже давно игнорировал... И ему, и ведьме, казненной княгиней, и сестрице, небрежно страхующей малолетнего главу семьи руками с зажатыми в них поводьями, и редким пейзанам, собирающим, судя по всему, горох, и кавалькаде охраны весь мир казался простым, логичным, даже, скорее, фоновым. Привычно бугрятся под лоснящимися шкурами отличных лошадей тугие мышцы, привычно обжимают ноги сапоги, а тело закрывает одежда — что обращать внимание? Весь мир — фон для мелких повседневных и крупных долговременных проблем, он есть и он — данность... для всех, кроме меня. Потому что для меня этот мир — ВТОРОЙ. И потому, что для ребенка пяти лет мир и должен выглядеть как непознанная разноцветная шкатулка, которую хочется вертеть в руках и рассматривать, и нельзя пробовать на зуб только потому, что мама запретила...

Я огляделся вокруг, вдохнув воздух полной грудью — не ароматный ковер, как это любят писать авторы романов — от лошадей разило далеко не розами, да и поля, наверное, тоже удобряли. Но воздух был... настоящий. Как настоящей была мелкая каменная крошка чуть крупнее песка, составлявшая верхнюю часть дорожного полотна, далекие и близкие деревья, люди и животные рядом и вдалеке. Миг "единения с миром" постепенно проходил — в этот раз меня не "вштырило" так жестко, до потери контроля над собой, как в первый день "по прибытии", но при этом — "накрыло" гораздо мощнее. И, самое главное — я одновременно вспомнил себя-ребенка, себя, оставленного "во вчера" много лет назад, не теряя себя "сегодня" — почти тридцатилетнего "взрослого дядю", честно заработавшего ожогами о реальность изрядно циничный взгляд на жизнь. Я — князь, ну почти? Да. Но я и ребенок. Буду пытаться вести себя как взрослый — это как минимум будет смешно: народ в княжестве — это вам не ближайшие слуги, чуть ли не члены семьи по категории бывших пиратов, готовые смотреть не на рост и ширину плеч, а на самого человека. То, что я решил "других посмотреть и себя показать" (точнее, мне об этой необходимости мягко намекнула княгиня) — правильно, но вот то, что я планировал из себя попытаться "строить князя" — идиотизм высшей пробы. Подумать только — еще полчаса назад меня, как и Лео раньше, столкнувшись с жизнью за пределами внутренних покоев, весь исстрадался, как иглой в зад уколотый: на лошадь, видите ли, не могу подняться, а воины из дружины на моем фоне вообще чудо-богатыри, причем мне до так пропорций так и так не дорасти. Идиот! Я — это я. Собой быть нужно — и воспринимать себя объективно! Какое счастье, что мать меня выпихнула из-за стен — представляю, какое мнение обо мне увезли бы гости и послы от соседей! Местные аристократы — они простые, и не двойные-лживые, как придворные какого-нибудь короля, сами не далеко ушли от своих поданных: это я еще по матери и по сестрам уяснил. А, значит, самое время потренироваться "на кошках". Кстати, вот уже виднеется среди полей и деревня: одно из двух сел рядом с родовым гнездом Кано. Только бы наоборот, не перегнуть палку — а то энтузиазм так и грозит перехлестнуть через край, а пустых коридоров "на побегать" как назло нет.

23.

Деревня... Лично у меня поселение пейзан вызвало одновременно дежавю и когнитивный диссонанс — одним своим видом. Крыши большей части строений, двускатные, сходились под прямым, а то и острым углом — это я заметил в первую очередь, стоило нашему отряду подъехать чуть ближе. На скатах кровли нескольких строений рыжела черепица, но большая часть домов щеголяла уже знакомой черной застывшей то ли смолой, то ли, натурально, гудроном — этой штукой были залиты крыши внутризамковых строений, верхняя часть стен и обзорные площадки башен. Из-за этого беленые стены, рассеченные диагональными деревянными балками, отчаянно напоминавшие архитектуру Германии, не вызывали чистого "я где-то это уже видел", а, наоборот, будили чувство подвоха: "что-то тут не так". Чувство это, раз появившись, по мере приближения к постройкам только крепло: глаз отмечал все новые детали, а мозг, получивший недавно эмоциональную встряску, немедленно пытался увязать увиденное... получалось не очень. Дома оказались натыканы на вершине очередного пологого холма — причем именно натыканы, никаких там тебе улиц. Условно можно было проследить самые популярные пути движения местного населения — утоптанные до каменной твердости тропинки, вокруг же, не считая небольших огородиков прямо у стен каждого строения, властвовала трава. Регулярно косимая, судя по длине. Дорога, как река, вливалась в деревню, растекаясь по центру широкой лужей "озера"-площади — все тот же мелкий битый камень, не песок, но близко. На площадь же выходили крылечки-фасады ближайших домов, и жилищем они служили явно не тем, кто обрабатывает землю.

Первой привлекала внимание корчма с коновязью и навесом отчаянно напомнила бы мне салун из фильмов про "Дикий Запад", но все "портила" уже ставшая привычной острая крыша и стены в стиле "дойч". Вывески не было. Напротив возвышалось строение, которое я чуть автоматом не обозвал "ратушей" — в стену дома были "встроены" настоящие уличные часы, закрытые плоским стеклом и достаточно большие, что бы даже плохо видящий человек без труда разглядел стрелки. К дому вело широкое и высокое крыльцо, но, судя по утоптанности, большую часть посетителей занимали задние двери этого... гм, "заведения"? Может, такая церковь? Часы, кстати говоря, поразили меня на особицу — в кабинете матери я уже увидел прибор для измерения времени, но тогда привычно "проскользил" взглядом мимо: больше никаких хронометров нигде не было. Особенно таких вот больших — уличных. Получается, крестьянам нужно знать точное время — а жителям замка нет... что за бред-то? Следую постройку "общественного назначения", выходящую более скромным фасадом на площадь для разнообразия умудрились подписать: незнакомое слово было составлено из двух для Леона знакомых: "путь" и "сообщение", так что секунды через три тупления на вывеску я допетрил, что вижу почту. Откуда-то из дремучих глубин подсознания всплыло название "почтовая станция" и, почему-то, "лететь на почтовых" — но в этот раз источник знаний вспоминаться отказался наотрез. Ладно. Еще три строения — два на правой стороне, с кормчей, и одно на левой, с другой стороны от "ратуши" никак не идентифицировались, и вообще походили на жилые дома... так, а почему мы все еще сидим на лошадях и ничего не делаем?