— Я запрещаю себе думать о прошлом! — последний раз проговорила я. — Я родилась заново. Я научусь любить деревню! Я позабочусь об этих людях. Теперь моя жизнь принадлежит этому поместью!

Глава 3

— "Прием родов у морских свинок в деревенских условиях", — прочитал граф Алтон название книги, его лицо вытянулось от удивления. — "История дворцовых переворотов". Хм... "Лечение простатита", "Любовная лирика южных стран", "Справочник по высшей математике"... какая ты, оказывается, многогранная личность.

Из мемуаров леди Сольяны Дейрос, герцогини Винсоль.

* * *

В последующие дни я развила бурную деятельность. Я перелопатила кипы бумаг и документов, выискивая оставшиеся от старого барона. Рассортировала и упорядочила записи. Осмотрела само поместье. Как ни хотелось бы содрать чего-то с арендаторов, однако взять с них было нечего. Все жили натуральным хозяйством, урожая с трудом хватало для себя. Сеяли одно и то же из года в год, истощая почву. Потому и урожаи были бедными. А в этом году еще и дождей мало было. Стоило бы подумать о том, что посадить на следующий год. Что поможет восстановить почву. Что можно продать или обменять. Но для посадки чего-то нового, надо было закупить семена и саженцы. А средств не было.

Мыловарня и свечной завод "умерли от старости", поскольку ни здания, ни оборудование не обновлялись. Остались люди, что там работали. Знающие, умеющие. Но на отстройку мыловарни и свечного завода опять же нужны были средства. Гористые склоны простаивали, там даже коз неудобно пасти было. Кое-как работала водяная мельница. Да и та, похоже, доживала свои дни. Хорошо, если ее хватит еще на один сезон, а потом арендаторам придется возить зерно к соседям.

Разобравшись с записями старого барона, я поняла, что тому весьма не повезло с сыном. Прежний барон был человеком образованным и деятельным. Среди документов я нашла отчеты об анализе почв. О том, какие растения где лучше садить. Планы и расчеты по усовершенствованию производств. Нашла закупленные технологии по производству парфюмерных масел из хвойных кустарников, что массово росли в горах. И множество другого. Как же невовремя он умер, оставив столько нереализованных проектов! Даже разведение морских свинок — что меня немало насмешило.

С этими бумагами я отправилась к мадам Пушшель.

— Да, я помню. Он делился с нами планами. А мы еще смеялись. Говорил из можжевельника масло делать! Ну где такое видано! Вот подсолнечное или конопляное... А он, мол, такие масла чуть ли не по каплям продают. И они огромных денег стоят. А еще, помнится, виноградников по склонам насадил. Ждал, пока разрастутся. А сам пока в лаборатории вино гнал да опыты с ним делал. И масло из косточек давил.

— Опыты с вином?

— Ну да. Нам давал пробовать. Но я в таком не разбираюсь. Вино и вино.

— А осталось что-то от его опытов?

— Куда там! Это покойный барон свои творения по глоточку смаковал да сравнивал. А Саливан с друзьями как дорвались, все за раз подчистую вылакали!

— Ясно. А с виноградниками что сталось?

— А что с ними станется. Разрослись и одичали. За лозой ухаживать надо. Ребятишки иной раз летом бегают, виноград приносят. Так.. Шалости...

Экономка подвинула ко мне тарелку с блинчиками. Налила травяной чай. В воздухе запахло ромашкой и мятой.

— Поешьте, леди. Сколько ж работать можно. Или вам с столовой накрыть, как положено?

— Не нужно, спасибо.

Права была Алишка. Блинчики у мадам Пушшель выходили умопомрачительные. От одного запаха уже голова кружилась. Сверху их поливали вишневым сиропом, украшали засахаренными фруктами. Завтрак был весьма скромным по меркам дворца, но роскошным для этого особняка. Слуги перебивались впроголодь. Кашами да корнеплодами. Экономка вышла, в двери показались лица ребятишек. Арендаторские дети. Налоги платить не могут, посылают взамен детей в услужение. Очень удобно! Дети и работать особо не могут. И кормить здесь их надо.

Я грустно усмехнулась. Это превращалось в своеобразный ритуал. Я съела один блинчик. Демонстративно отодвинула тарелку, мол, не голодная. Кивнула малышне — доедайте. И вышла. На самом деле блинчика, конечно, не хватило. Но и говорить экономке, что я отдаю детям свою еду, которую так стараются для меня сделать, я тоже не могла. Пока не свалилась в голодный обморок.

Выслушала нотацию от мадам Пушшель. Убедила ее, что одного блинчика мне хватит, зато мне приятно видеть счастье на лицах детей. Зато от овсянки на молоке не откажусь. Несколько коров в хозяйстве осталось. Найдут для хозяйки стакан молока.

И я снова погружалась в работу. На повестке дня стоял один ключевой вопрос. Где взять деньги?!

Если я хочу посадить что-то новое — нужны деньги. Хочу запустить снова мыловарню и свечной завод — деньги. Расчистить виноградники — деньги. Пусть даже часть работы сделают арендаторы вместо уплаты прошлогодних налогов. И управляющий. Без толкового управляющего я не справлюсь. А на толкового управляющего нужно что? Правильно, деньги!

Ранульф Второй забрал у меня почти все. А тех крох, что чудом избежали его внимания, не хватило бы, чтобы поднять поместье. И все же я понимала. Мне придется взять эти деньги. Свой последний неприкосновенный запас! Забрать последние кровные, чтобы вложить их в поместье этого ублюдка! Я мысленно пожелала ему сдохнуть. Или нет, если он сдохнет, я свое приданое не верну. Пусть лучше корчится в муках свою долгую-предолгую жизнь.

Можно ли одолжить денег? В банке не дадут, как только проверят репутацию барона. Друзья? Знакомые?

Слово "друзья" неприятно царапнуло. Я не верила в дружбу. Я не ценила друзей. Но еще год назад я бы нашла у кого попросить в долг. Или даже не в долг. Виконт Сторти был небогат, но не бросил бы в нужде. И Тесса. И Илайя. Наверное, даже Деная... Не говоря уже о Ройсе. В горле стал комок. Нет-нет-нет, я запретила себе вспоминать.

"Ты запретила себе вспоминать о балах, о власти, о роскоши. Но друзья... Те, кто считал тебя своим другом... Получится ли не вспоминать о них? Ты все еще считаешь, что дружба это слабость?" — прошептала проснувшаяся совесть. — "Сейчас друзья могли бы стать силой. Поддержкой. Якорем".

Правда. Все правда. Но прошлого не вернешь. И те долги не отдашь. Значит буду отдавать их другим людям. Тем, кто все еще рядом. Кого я не успела предать.

Я вернулась к раздумьям. Мне срочно нужен был управляющий! И тут... претендентов почти не было. Не поедет хороший специалист в такую глушь без гарантий. А репутация у поместья была преотвратная. Единственный управляющий, прошедший мое собеседование, потребовал плату за два года вперед.

— Надеюсь, вы понимаете, чем обусловлено мое требование, леди, — сухо сообщил мне господин Иден Глаузер, мужчина средних лет в коричневом дорожном костюме.

Я понимала. Независимо от его умений, в поместье нужны дополнительные вливания. И управляющий не был уверен, что мы сможем ему заплатить. Я задумалась.

— В таком случае, я тоже надеюсь, что вы понимаете мои опасения. Я могу вам заплатить за год, а на следующий день не буду знать, где вас искать.

Мужчина пригладил рукой седеющие виски, поправил очки.

— В таких случаях действуют через третье лицо. В ближайшем городе есть банки и адвокатские конторы. Вы оставляете деньги на их попечении и не имеете права их забрать. А я раз в месяц получаю зарплату. Забрать остаток денег вы можете лишь в том случае, если, как вы изволили выразиться, я внезапно вас покину. По естественным или неестественным причинам.

Такой вариант меня устраивал. На управляющего ушла почти вся моя заначка. Счет к мужу вырос еще больше. Скрепя сердцем я подписала договор с господином Глаузером.

"Ничего, барон мне все вернет. До последнего медяка".

* * *

В тот же день я села писать письмо мужу. Вежливое. С просьбой выделить часть полученных от меня денег на поддержание поместья. Почтовые службы, как оказалось, работали в королевстве хорошо. Ответ пришел быстро. Всего через две недели. И состоял аж из одного слова:

"Выкуси!"

Я написала второе письмо, менее вежливое, где уведомила, что у меня в столице осталось достаточно знакомых, которых повеселит история о том, как барону Керби собственная жена чуть не оттяпала его достоинство. И что у меня достанет литературное таланта, чтобы в красках расписать, как обделался от страха мой супруг, и как быстро сматывался от супруги. Затем призадумалась. А что мешает моему мужу по-тихому от меня избавиться? Несчастные случаи никто не отменял. Написала еще одно письмо. На этот раз своему поверенному. На всякий случай. И добавила приписку к письму мужа:

"PS Кстати, желаю вас уведомить о том, что на всякий случай оставила предсмертную записку у надежного человека. Ежели я внезапно скончаюсь, король получит прошение разобраться в моей смерти. В прошении я подробно описала нашу первую брачную ночь, а также личные опасения за собственную жизнь. Как бы он ко мне сейчас не относился, но в случае смерти жены барона проигнорировать прошение не сможет".

Отправила. На этот раз ответ супруга шел дольше. И было в нем целых три слова:

"На, сука, подавись!"

Выданная нам сумма не составляла и десятой доли от того, что получил барон. Но я и на это не особо рассчитывала. Зато домочадцы смотрели на меня как на богиню.

— Прямо сейчас эти деньги мало что меняют, — честно сказала я. — Их придется оставить на весну. На посевы, на восстановление мыловарни и свечного завода. Управляющий подтвердил мои слова.

— К сожалению, эта зима будет холодной и голодной. Но нам надо продержаться. И подготовить за зиму все, что нужно.

Насущные проблемы я оставила на управляющего. Сама же занялась разбором записей старого барона. В частности меня интересовали масла. Для людей в поместье свечи и мыло являлись чем-то базовым. Я же понимала, что они могут стать очень хорошим источником дохода. Вряд ли мы сможем производить достаточно парфюмерных масел для продажи. Но если добавлять по капельке в свечи или мыло, то их цена сразу вырастет втрое. И идея разводить редких коз тоже казалась разумной. На гористых склонах трудно было заниматься земледелием, а вот коз пасти — самое оно. Но на коз денег не было, а для масел многого не требовалось.

* * *

За прошедший месяц я ни разу не видела Алекса и, будучи занятой, признаться, подзабыла о нем. Пока однажды не столкнулась случайно с гувернером Барли.

— Сколько лет Алексу? — спросила я.

— Через два месяца будет десять. В начале весны.

— Вот так! И что мы устраиваем по этому поводу?

Оказалось, что ничего. Дни рождения Алекса не отмечали, подарков ему обычно не дарили. В лучшем случае мадам Пушшель пекла пирог. И все.

— А чем вы целыми днями занимаетесь?

— С утра учеба. Математика, чтение, география. После обеда обычно гуляем.

Я задумалась. Негоже мальчику от всех прятаться. Тем более будущему барону.

— Давайте так. Отныне по утрам мы будем завтракать вместе. Я, вы и Алекс. Завтрак у нас, конечно, не королевский. Но пусть привыкает к этикету. А еще часть времени он будет проводить с управляющим — ему будет полезно знать, как функционирует поместье. И я поговорю с мадам Пушшель. Отметим его день рождения. С деньгами, конечно, туго. Но для веселья не всегда нужны средства. Что-нибудь придумаем. Только об этом ему пока не говорите. Вдруг не получится.

Господин Барли странно на меня посмотрел. Я вернула ему вопросительный взгляд.

— Эм-м-м... вас совсем не задевает, что у барона есть ребенок от другой женщины?

Я хмыкнула.

— Нисколько. Меня и сам барон мало чем задевает. А его личная жизнь и подавно. Надеюсь, Алекс будет больше похож на своего деда, а не на отца. Вот уж действительно был достойный уважения человек. Сегодня после обеда господин Глаузер едет к старой мыловарне, будет общаться со прежними работниками и оценивать объем будущих работ. Пусть берет с собой Алекса.

* * *

Жаль, нельзя устроить Алексу настоящий прием. С подарками! С огромным тортом! С танцами. У нас с управляющим была масса планов на следующий год. И мы действительно считали каждую копейку. А Алексу стоило бы купить новую одежду. Он быстро рос. Но приходилось перешивать старую. Хотелось купить ему детских книг и игрушек. Но за цену хорошей иллюстрированной книги можно было пару мешков зерна сторговать. А у нас даже на еду и дрова денег не хватало. И моя одежда... Платьев я с собой почти не привезла. А те что были, оказались слишком нежными для деревенской жизни. К тому же я сильно исхудала. Сейчас носила простую одежду из грубого хлопка, лишь немногим лучшую, чем одежда слуг. К голоду и холоду привыкнуть было сложнее. Перед слугами я держалась. Но вечером в своей комнате часто плакала, чувствуя себя жалкой и беспомощной.

Как ни горько было признавать, мой собственный управляющий, получающий жалование, сейчас был богаче меня. Впрочем, я скоро заметила, что господин Глаузер нередко выделяет экономке деньги на продукты из собственных средств, делая вид, что они берутся из общего бюджета. На мой вопрос, он пожал плечами.

— Вам вот по утрам хватает одного блинчика. Я тоже подумал, что мне пока и меньшего хватит. Потом сочтемся.

Я почувствовала, как мои долги перед другими снова растут. Но я была ему благодарна. Снова мне на выручку пришел человек, который мне, по хорошему, ничего не должен.

А пока мне нужен был подарок для Алекса. И в кои-то веки высшие силы меня услышали и послали мне... барона Керби!

Вечером ко мне прибежала перепуганная мадам Пушшель и сообщила, что барон собирается наведаться в поместье. Ненадолго, а так — покутить, погулять, пострелять... Со слов экономки это означало, что вместе с хозяином приедет толпа праздношатающихся прихлебателей, нагадит и не раньше чем через неделю уедет. А может, и через месяц. И сожрет заметную часть денег, что мы так тщательно экономили.

— Просто великолепно, — сквозь зубы процедила я, огорчившись за компанию.

Потом задумалась.

— Хотя... а подсчитайте-ка, во что нам обойдется прием гостей. Подготовьте продукты, только спрячьте их где-нибудь подальше, чтобы гости сами не нашли. И вино тоже. И да, увеличьте-ка все цены раза в два. А на вино в три! Половину вина разбавьте водой. Когда упьются, разницы не заметят. Не забудьте включить в список свечи и дрова. И дополнительную плату прислуге. Ну и что там еще нам придется тратить. И отправьте Алекса к управляющему, подальше от гостей.

АПД 9.11.20

Глава 4

— Я? Должна устроить бал?

— Только не говорите, что забыли, как это делается. Неужели в доме вашего мужа не было приемов?

— Были, конечно. Да знали бы вы какие!

Из мемуаров леди Сольяны, герцогини Винсоль

* * *

В день приезда барона встретило темное и негостеприимное поместье. Полтора десятка молодых людей и пара девиц легкого поведения веселой гурьбой ввалились с мороза в дом, расчитывая на разожженные камины и горячий ужин... В гостиной их попривествовал черный нетопленный зев камина и стылый воздух. На длинном столе, освещенном двумя неровными свечными огарками, стояли прекраснейшие фарфоровые тарелки и тончайшие хрустальные бокалы. А рядом... кувшины с водой. И блюда с горячей овсянкой.