— Здравствуйте, девушки! — раздался в палате бодрый голос дежурного врача. — Рад вам сообщить, что скоро мы с вами расстанемся. Шая Туманова, за вами понаблюдаем до вечера. Если не появится сыпь, ночевать будете дома. Алия Енотова, вас, скорее всего, выпишут завтра. Динамика хорошая, воспаление идет на спад, других травм у вас нет. Долечиваться будете дома.

Доктор сверкнул на прощание белозубой улыбкой и направился на выход. В последний момент притормозил.

— Да, чуть не забыл. Шая, вам письмо. Держите.

Конверт. Бумажный. Как странно. Кому понадобилось писать бумажное письмо, если можно связаться через сеть? В углу красовался логотип "Вирту-реалити". О нет, работа... совсем про нее забыла... А ведь завтра уже суббота. Быстро вскрыла конверт и достала несколько листов. Внутри было два письма, от Бубликова и Мельгиона, и официальное разрешение не приходить в эти выходные на тест — как положено, с печатью и подписями. Мельгион сдержано выражал поздравления с тем, что я не погибла. И надежду, что в следующие выходные я смогу явиться на тест. За вежливыми словами сквозило неудовольствие, что я им рабочий процесс срываю. Зато Пиджак был в своем репертуаре — радовался, что все обошлось, передавал привет от всей рабочей команды, писал, что я могу болеть столько, сколько нужно — он все уладит. Звал в гости на чай. Просто так, без теста. Обещал накормить пирожными. Я не сдержала улыбки.

МЕЖДУГЛАВИЕ

— Я не сумел подчистить ее память, — сообщил Лей.

Он сидел в кресле гостиной, рядом разместились Ден и Игрек. Все трое уставшие и невыспавшиеся, с купленными по дороге стаканчиками кофе в руках.

— Хоть и необученная, а любому вмешательству интуитивно сопротивляется. Кроме команды "спать" на нее ничего не действует.

Игрек рассмеялся. Гордо кивнул головой. А Полянский продолжил:

— Плохо, что она оказалась в эпицентре разрыва. Вы знаете, на менталистов это действует не лучшим образом.

— Разрыв был крошечным. И это в первый раз, — ответил Ден. — Вряд ли ей действительно что-то может повредить.

— Надеюсь. Меня больше интересует, как Шая его почувствовала. Скорее всего, она видящая, — Полянский широко зевнул, затем с досадой цыкнул сквозь зубы. — Как жаль, что мы ее поздно обнаружили...

Все трое задумались. О видящих, чувствующих ткань мироздания и предсказывающих грядущие катастрофы. О том, как сходят с ума менталисты, часто оказывающиеся на местах разрывов, как гибнут, закрывая их. Вот и сейчас. Не важно, что разрыв крошечный. С той стороны навсегда остался кто-то из их коллег. Погиб для того, чтобы закрыть разрыв. Скорее всего какая-нибудь молодая девчонка или парень. Неопытный, с небольшим потенциалом. Маленький разрыв — маленькая жертва. Каждый раз собирается круг из двенадцати менталистов. Каждый раз это смерть минимум для одного из участников, и еще один шаг к безумию для остальных. Полянский вздохнул, достал бутылку коньяка. Налил по глотку в бокалы.

— За тех, кто сегодня отдал жизнь...

* * *

— Значит, Туманова случайно оказалась в эпицентре разрыва.

— Так точно, господин президент, — склонился перед ним Мельгион.

Помощник президента ненавидел и рассветы, и эту крышу, и ранние подъемы. Однако президент корпорации неизменно предпочитал встречаться здесь. Только здесь.

— Кроме того, по непроверенным данным, девчонка почувствовала что-то и ушла из отеля еще до взрыва. Вроде как это она нажала на кнопку пожарной сигнализации.

Президент усмехнулся самыми кончиками губ.

— Это же прекрасно! Даже если бы я хотел, вряд ли подстроил лучше.

— Но... господин президент, а Туманова точно не сойдет с ума? Или вы как раз хотите это изучить?

Президент вдруг рассмеялся. Затем так же резко стих.

— Пошел вон.

Мельгион исчез. Глупцы! Все глупцы. Менталисты не сходят с ума, они постигают мир и видят его иначе. Значит, Шая была в самом эпицентре и смогла его почувствовать? Смешанные гены, сильные ментальные данные, способность говорить с Самантой, потенциальная видящая... Прекрасные данные. Почему же Арон не забрал с собой дочь? Наверняка же знал, что у нее есть способности.

Президент еще раз просмотрел информацию, присланную ранее Мельгионом. Мать отсудила дочку? Не смешите. Если бы Арон не хотел, не отсудила бы. Специально оставил... Не хотел забирать. Вероятно, не знал, что дочка может оказаться видящей. Видящих-то они берегут. А решение суда — прекрасное оправдание. Все законно. Ну и ладно. Для него, президента корпорации, так даже лучше. Похоже, на эту девочку можно поставить гораздо больше, чем ему казалось поначалу. Только бы времени хватило.

UPD 9.11.20

ГЛАВА 10

Врач оказался прав. Меня действительно вскоре отпустили, так что во второй половине дня я уже была дома. Посидела с бабушкой, пытаясь ее успокоить — в больницу родственников не пускали. Зашла к родителям Альки, заверила, что с их дочерью все в порядке. Красная физиономия — не в счет. Заметила, что младшая Енотова, пользуясь отсутствием старшей сестры, снова брала чужую косметику — вон губы фиолетовым накрашены. Я втихаря погрозила ей кулаком, она показала мне язык и спряталась за маминой юбкой. Я невольно усмехнулась. Все было таким привычным и знакомым. Совсем не хотелось думать, что одновременно в моем мозгу происходят какие-то сдвиги... Но что же случилось на самом деле в отеле? Вопросов было много, и все без ответов.

Как мне хотелось с кем-нибудь поговорить. И как же страшно было это делать. Может, все-таки у мамы спросить? Должна же она знать хоть что-то. Я включила планшет. Позвонить? Нет... я никогда ей не звонила. Впрочем, она мне тоже. Лишь изредка через бабушку передавала привет. Напишу сообщение.

— Привет, мам. Как ты? У меня все хорошо, — начала я вводить текст. Остановилась.

Глупо... Стерла все.

— Привет, мам. Ты помнишь мои рисунки? Ты не знаешь...

Снова стерла. Вздохнула.

— Привет, мам. В последнее время я странно себя чувствую...

— Привет, мам. Ты не знаешь, у меня в роду экстрасенсов не было?.. А сумасшедших?..

Еще хуже. Как же спросить то? Наверняка она знала и чем отец занимается, и что не так с моими рисунками... А вдруг отец и правда был сумасшедшим? А мне это передалось с генами? О, нет... Мысленно я представила свой звонок маме и людей в белых халатах, что приезжают за мной следом. Будем с отцом в соседних палатах жить и через стенку перестукиваться. Я нервно хихикнула. Нет-нет, не буду ничего ей говорить. И спрашивать ничего не буду. Кстати, про экстрасенсов. Может, и правда к гадалке какой-нибудь сходить?..

Эх, мама... Я порылась в планшете, нашла фото и открыла трехмерное изображение. Положила планшет на стол, из него вырвался тонкий луч и развернулся в голографическую проекцию. Тоненькая, миниатюрная мама с копной каштановых волос, таких же как у меня, и высокий светловолосый мужчина с синими глазами. Мои родители. Именно такие, какими я их помню. А помню ли? Может, потому и остались такими в памяти, что я в детстве часто смотрела на это фото?

Я помнила своих родителей. Конечно. Многое помнила. Но как факты, как фотографии в альбоме. Маленькие вспышки памяти: наш старый дом, моя прежняя школа, их лица... Я попыталась вспомнить что-то личное, что-то особенное. И не смогла. Может, отец катал меня на плечах, или мама пекла для меня печенье? А может были какие-то домашние ритуалы или особые фразы, которые мы говорили на ночь или при встрече. Я ничего не помнила. Странно, мне ведь уже почти (восемь) было — не маленькая.

Я вздохнула. Вспомнила, как меня оставили у бабушки. Сначала я ждала. Подолгу смотрела на фото родителей. Потом поняла, что они не вернутся. Почувствовала себя преданной, обиженной. Даже возненавидела их в какой-то степени. Со злости стерла почти все фото и запретила себе о них думать. Наверное, я просто захотела забыть все хорошее, чтобы было не так больно?

Бабушка позвала обедать. Я пошла на кухню. Там на столе светилась голографическая проекция тарелки с печеньем. Рядом стояла еще одна — настоящая. Я повела носом, м-м-м, как здорово пахнет. Рядом бабушка, нахмурив брови, вышагивала по кухне и диктовала комментарий к рецепту. Похоже, не очень позитивный. Я цапнула печенье, сунула в рот — вкусно. Бабушка мне подмигнула. Обожаю ее. Вот у Альки дома мы бы уже по рукам получили за то, что аппетит перед едой портим.

— И эта туда же. Готовить не умеет, зато рецепты в сеть выкладывает, — проворчала бабушка.

— А по-моему вкусно... — сказала я.

Бабушка в ответ многозначительно закатила глаза.

— Молодежь... тащите в рот что попало. Никакой культуры в еде. У нас есть суп и печенье. Ешь, что хочешь.

Я все-таки выбрала суп. Бабушка разогревала, я смотрела на ее лицо. Мама похожа на нее. Даже очень. А вот я нет.

— Ба, а расскажи про родителей. Я мало что помню...

Бабушка замерла с тарелкой в руках. Вздохнула, покачала головой.

— Я все думала, когда ж ты вопросы начнешь задавать. Столько лет прошло, а ты будто вычеркнула их из своей жизни.

— Это они меня вычеркнули!

Бабушка вздохнула еще раз. Молча сняла передник, сделала себе чаю и села рядом.

— Странная у вас была семья, что я могу еще сказать. Аронов, отец твой, мне не нравился. Не знаю даже почему. Вроде сильный мужчина, красивый, властный, дочь мою любил, заботился. Такие женщинам нравятся. Но некомфортно я себя чувствовала в его присутствии. Даже очень. Иной раз рассердишься, обзовешь его мысленно дураком, поднимешь глаза... а он смотрит. Пристально так, понимающе, словно мысли твои читает. Я ведь в людях разбираюсь. Не был он плохим или гнилым внутри, но боялась я его. Но вас он любил. Тебя вечером невозможно было спать уложить, только один он справлялся. Пойдет в твою комнату минут десять тебе сказки рассказывает, а потом возвращается — мол, все, спит Шая. Мы с твоей мамой удивлялись.

Короткая вспышка памяти...

... моя старая комната. Типичная, девчачья, похожая на бело-розовый зефир. Я в кровати, укрыта клетчатым одеялом, рядом сидит отец.

— Хочу сказку про волшебников!

Отец улыбается.

— Хорошо, про волшебников.

— И про волшебную школу.

— Ладно...

Отец рассказывает сказку. Перед моими глазами встает классная комната сказочной школы. Детишки, такие же как я, изучающие особую магию, строгий учитель... Как же мне нравились папины истории.

— А дальше?..

— А дальше будет завтра. Теперь спи, — шепчет он.

Я послушно засыпаю...

Я проморгалась, в глазах вдруг защипало. Да, действительно, я вспомнила. Он рассказывал мне сказки перед сном. Почему же это не могло длиться вечно, почему все так грустно закончилось?

— Они развелись из-за папиной работы? Я помню, мама очень переживала.

— Не знаю, не думаю. Твоя мать так сильно любила его. Слишком сильно, — бабушка в задумчивости взяла "неправильное" печенье, не заметив, откусила кусочек. — Мы с твоим дедом тоже всю жизнь душа в душу прожили. Тоже любили друг друга. Но любить кого-то — это не забывать себя. У каждого из нас были друзья и интересы. Некоторые совпадали, некоторые нет — нам было интересно вместе, уютно, тепло. Была нежность и забота. Любовь твоей матери была похожа на болезнь, наваждение. Такая любовь не поддерживает, не окрыляет. Наоборот, она высасывает силы.

Бабушка разволновалась, отвернулась. Я обняла ее за плечи.

— Сколько бы Вайя не переживала за Аронова, она бы ни за что не развелась — она бы жить без него не смогла. А его работа... я мало о ней знаю. Какой-то отдел МЧС. Вайя боялась за мужа, а я боялась за нее. Если бы он погиб, она бы тоже долго не протянула. Угасла бы в своей тоске.

Бабушка замолчала, я ее не торопила. Брак родителей открывался для меня с новой стороны. Но... если все так, почему они все же разошлись? И как после такой нереальной любви мама снова вышла замуж, да еще так быстро? И опять же — почему они бросили меня?!

— Так почему они развелись? — снова спросила я.

— Не знаю, — ответила бабушка. — Для меня это загадка. Когда Вайя сказала, что они разводятся, я поверить не могла. Ничто не указывало на проблемы. За два дня до того твоя мать звонила и делилась планами. На выходные они собирались вести тебя в зоопарк. А в следующем месяце Аронову давали отпуск, и они не могли решить, куда поехать — к морю или в горы. А тут развод. Можешь представить, как я перепугалась. Что будет с Вайей, если они разведутся? Купила билет на рейсовый аэробус и в тот же день полетела к ним. Я ожидала ссор, слез, выяснения отношений... Ничего этого не было. Они вели себя как обычно. Ужинали, разговаривали, смеялись. Я видела грусть в глазах обоих, сожаление, но не злость. А через неделю был суд.

— Тот, где меня делили?

— Да. Я была там. С стороны казалось, что твои родители ненавидят друг друга — они ругались, кричали друг на друга. Для меня это выглядело как фарс, как театральное представление. До сих пор не понимаю, зачем это было нужно. Более того, я скажу тебе, Аронов — не тот мужчина, что мог проиграть в суде. Если бы он хотел выиграть, он бы выиграл. После суда они вернулись домой, мирно поужинали, попрощались... И все.

Звучало все странно. Впрочем, для бабушки тоже это звучало странно, и она этого не скрывала.

— А мама? Как же ее любовь?

— Прошло наваждение, будто не было. Не могу этого объяснить. Она словно проснулась. Ожила. Будто мир заново увидела. Замуж вышла за одноклассника — тот давно ее любил, хороший парень. Я рада за них... А твоего отца я больше не видела.

Вот как. Значит, мама ожила... А я?

— А почему она меня бросила? — я хотела сказать это безразличным тоном, но не смогла. Голос предательски дрогнул.

— Трудно сказать. Как-то она обмолвилась, что ты очень похожа на отца. Может, из-за этого...

Я задумалась. Я похожа на отца? Немного. Наверное, черты лица мне действительно достались с папиной стороны. Но сказать, что я похожа... Вспомнила портрет — нет, не очень. Или... а если она имела в виду мою ненормальность? Я тяжело сглотнула. Если я именно в этом похожа на отца?..

Я вернулась в свою комнату. После разговора с бабушкой вопросов стало еще больше. И по прежнему хотелось к кем-то поговорить — пожаловаться на жизнь, поделиться проблемами. На столе лежал альбомный лист — портрет Игрека. А почему нет? (шесть) лет назад, когда мне было одиноко, именно с ним я встречалась во сне, именно с ним играла и разговаривала. А вдруг снова получится? Желание было таким сильным, что я прямо воочию представила себе и самого Игрека — нет, не Игрека, его звали Гарро — и место, где мы могли бы встретиться. В городском парке. Там сейчас по-осеннему красиво — листва пожелтела, но еще не опала.

Я вздрогнула. Что я творю? Убегаю в мир фантазий? Это ли не признак, что со мной что-то не так... Я легла на кровать, продолжая думать о выдуманном друге из детства. Незаметно уснула.

— Явилась, наконец-то, — сварливо протянул знакомый голос.

— Гарро?

— А ты кого-то другого ждала?