сказки участкового

К счастью долго изображать из себя вьючного осла мне не пришлось. Прошел всего метров триста, когда услышал урчание автомобильного двигателя и о чудо вскоре из-за поворота мне навстречу выкатил уже знакомый "Москвич". Машина остановилась и из открытого окна высунулась бородатая, улыбающаяся во все тридцать два зуба физиономия младшего научного сотрудника.

-Здравствуй Дедушка Мороз! — весело приветствовал он меня — тебе бороды и посоха не хватает.

— Мне много чего не хватает — буркнул я, сбрасывая со своих плеч тяжеленный мешок — здорово! Ты как здесь очутился?

— Меня Акулина Васильевна прислала. Еще вчера вечером позвонила и говорит, утром езжай, мол, помоги Емеле, у него груз тяжелый будет. Кстати, чего у тебя там? По грибы, вроде рано еще. Клад, что ли откопал?

— Ага, клад. Бери выше! Это друг мой, похищенная вчера из нашего музея главная городская достопримечательность — бюст отца основателя города Засарайска гражданина Калашникова. Между прочим, того самого, о котором писал где-то там в своих произведениях сам Лермонтов. О как!

— Да ну! А ты, значит, его нашел? Ну, ты брат крутой сыщик! — восхитился Пашка — не на полном серьезе! Всего неделю в городе, а уже вон какие дела ворочаешь. Уважаю!

— Да ладно тебе. Давай лучше помоги в машину загрузить, да в отдел отвезем, а то взмок уже его на себе переть.

Вместе мы закинули музейное имущество на заднее сиденье и уже через пятнадцать минут, скрипнув тормозами машина остановилась возле здания горотдела.

Оставив приятеля охранять вещдок я приветственно помахал рукой дремлющему на крыльце Узюму и вошел внутрь. Что меня поразило с первого взгляда, так это бледный и взволнованный, я бы даже сказал испуганный вид обычно вальяжного и меланхоличного Кулебякина. Даже предстваить себе не могу, как что-то могло до такой степени напугать доблестного сотрудника милиции. Оказалось, могло. Возле кабинета начальника на меня словно налетел рыжий, стремительный вихрь. Ухватив меня за руку и не давая прийти в себя, Муромцева поволокла меня на выход. Выскочив на крыльцо, она остановилась, покрутила головой и, узрев пашкиного "Москвича" рванула к нему, запрыгнула на заднее сиденье, зашипела: "чего стоишь? Быстро залезай, поехали!"

Мы отъехали метров сто, свернули в какой-то переулок и там дознавательница, приказав остановиться, не обращая внимания на ошарашенного Пашку, буквально накинулась на меня с распросами и упреками.

— Удальцов! Ты чего творишь? Где пропал? Тебя Иван Иваныч ищет везде, звонил на твой мобильник, телефон не берет никто, соседка только плечами пожимает, мол, ушел пропажу музейную искать. Шеф уже собрался личный состав подымать на твои поиски! В отделе вообще дурдом. Кулебякин уверяет, что там призрак завелся, всю ночь выл и грохотал. Дежурную смену перепугал до полусмерти.

— Какой еще призрак? — я просто ошалел от такого натиска — их же не бывает. Или я чего не знаю?

— Какой, какой. Он еще спрашивает! — взвилась Ольга — тень отца Федора, блин! Ключи где от кандейки?

— Кандейки? — промямлил я и тут вспомнил. Мама дорогая! У нас же гражданин Горыныч, запертый в темноте со швабрами и тряпками почти сутки сидит! А ключи вот они, у меня в кармане! Конечно, взвоешь тут и загрохочешь. И Кулебякина можно понять, жуткое дело, наверное, среди ночи такое услышать.

— Вспомнил, наконец! Надо выпускать его срочно, так, чтобы никто не видел и придумывай, что ты Иванову говорить будешь.

— Ну, это-то как раз не проблема — хмыкнул я открывая мешок — вот он родимый.

— Нашел? — и без того огромные зеленые глазищи Муромцевой стали еще больше — как ты умудрился? А вор, ты его установил?

— Нет — стараясь не глядеть в глаза Ольге, честно соврал я — в лесу нашел.

— Мда-а — разочаровано протянула дознавательница — чудес на свете не бывает. Висяк нам не нужен. Надо Илье звонить, может он чего-нибудь придумает.

Строго настрого приказав слегка опешившему от такого поворота дел Пашке стоять на месте и никуда не уезжать, Муромцева вылезла из "Москвича" и пару минут разговаривала по телефону, а потом уселась обратно, безапелляционно заявив: "все, сидим, ждем".

— А как же Горыныч — спохватился я.

— Ничего страшного посидит, еще немного. Ему полезно будет, в порядке лечения от алкоголизма. Илья сказал его пока не выпускать.

На некоторое время в машине воцарилось гробовое молчание. Даже обычно разговорчивый младший научный сотрудник, очевидно проникшись серьезностью момента, не проронил ни слова, только барабанил пальцами по "баранке" руля.

Наконец в конце переулка показалась оперативная "Нива", Лихо затормозила. Из-за руля выбрался Муромец, пожал руки мне и Пашке и усевшись на капот своей машины, сложил руки на груди приготовился слушать.

Ольга, вкратце ввела его в курс дела, а я поведал придуманную заранее историю, как отрабатывая лесной массив, случайно наткнулся на лежащий в кустах злополучный бюст и взвалив его на собственный хребет героически тащил его в отдел, пока не встретил Пашку. Тот в свою очередь подтвердил, что именно так оно и было.

— Угу — кивнул головой опер — значит в кустах лежал.

— Ну да, в кустах — глядя на него честнейшими глазами, подтвердил я.

— И где именно ты конечно не помнишь?

— Не-а. А чего там помнить, кусты и кусты. Все одинаковые.

— Ну, а в лес то тебя, чего понесло?

— Я же говорю, отрабатывал лесной массив.

— На будущее запомни — строго сказал Муромцев — если ты вдруг, случайно, в кустах находишь похищенное имущество, или другой, какой вещьдок, в этом случае, вызываются эксперт и дознаватель, и составляется протокол изъятия в присутствии понятых. А на месте обнаружения необходимо оставить засаду, на тот случай если преступник вернется забрать похищенное. А ты просто так схватил и понес? И чему тебя только учили в этом, вашем институте?

— Да знаю я все это, только пока я за экспертом и понятыми буду бегать вещьдок опять спереть могут. А засада бессмысленна, если похищенное имущество злоумышленник попросту выкинул. Правильно?

— Ну, вообще-то ты прав. Ладно. Нашел и нашел — махнул рукой Ильюха — сейчас это даже к лучшему, что изъятие официально не проводили. Оля ты мне скажи, дверь как была вскрыта?

— Путем выдергивания пробоя навесного замка.

— А ключи где были?

— В лопухах валялись рядом со сторожем, а что?

— Так, это уже хорошо — проигнорировав вопрос сестры, продолжил Муромцев — а сарайчик на заднем дворе музея? Там вы конечно осмотр не делали?

— Нет, а зачем?

— Замечательно! — окончательно повеселел опер — так, все в машину и поехали. Куда! Не в эту машину! Нечего мою "Ниву" там светить. Паша заводи "москвича", окажешь помощь следствию.

— Интересно вы живете ребята — ухмыльнулся уже совсем "выпавший в осадок", но не потерявший чувства юмора, наш "добровольный" помощник — может ну его институт этот. Пойду к вам в милицию. Возьмете?

— Легко! — уверенно пообещал опер — запрыгивая на переднее сидение — нам такие люди нужны. Значит, слушаем план действий...

* * *

Минут через двадцать наш "экипаж" высадив Ольгу и отправив ее заговаривать зубы выдающейся культурной деятельнице, объехал музей по кругу и затормозил в конце переулка. От злополучного музейного двора, тех самых лопухов, в которых я обнаружил Горыныча, нас отделял двухметровый дощатый забор. Вокруг было тихо и пустынно.

— Так, посмотрим — Муромцев ловко подпрыгнул, подтянулся, обозрел поле нашей дальнейшей деятельности — никого. Выгружайте купца.

Втроем мы выволокли увесистое творение Щукина-Осетрова из салона легковушки и кряхтя, перекинули его через забор.

— Порядок — подытожил Илья, снова обозрев окрестности — Емеля, давай теперь ты.

С помощь друзей я легко взлетел на самый верх ограды и уже собирался ловко, как в боевике про спецназовцев, спрыгнуть, как вдруг, она предательски затрещала, накренилась, и ваш покорный слуга сверзился с нее головой вниз. Ну, как-то совсем не по-суперменски.

-А-а-а! Только не на бюст, только не на бюст! — зажмурившись завопил я. Естественно, чтобы не нарушать конспирацию, вопить пришлось шепотом.

Уф-ф! Повезло! Очевидно, свой лимит на шишки и синяки я уже выбрал, а потому жесткого столкновения с изделием великого ваятеля не состоялось. Густая трава смягчила падение. Открыл глаза и первое, что перед собой увидел, издевательскую ухмылку на бронзовой физиономии засарайского отца-основателя.

— Емеля! Ты как? Живой там? — над забором появилась рыжая шевелюра "Муромца" и его озабоченная физиономия.

— Живой, живой — проворчал я, понимаясь на ноги.

— Давай на "шухер"! — свистящим шепотом распорядился опер — а ты, подсади.

Пока я, спрятавшись за углом, наблюдал за входом в музей, Илья перебрался через ограду и помог перелезть младшему научному сотруднику. Затем мои "подельники", подхватив бюст, поволокли его к небольшому дощатому строению, хлипкая дверь которого была подперта куском доски.

Шедший первым Пашка, руки которого были заняты, ногой отбросил в сторону подпорку, и пятясь задом, шагнул в открывшуюся дверь...

— Хрясть. Ай! Бум. Оу-о-о! — донесшиеся из темного нутра сараюшки звуки заставили меня оглянуться.

Как удалось выяснить позже, сначала пострадал наш добровольный помощник. Пятясь в темноте, он наступил на стоящие у стены грабли, а они в свою очередь, в полном соответствии с народной приметой ощутимо приложили его по макушке. От неожиданности и боли младший научный сотрудник выронил свою ношу, грохнувшуюся прямиком на ноги Муромцеву. В общем, когда оба пострадавших снова выбрались на улицу, видок у них был еще тот.

— Валим отсюда и побыстрее — махнул мне, хромающий на обе ноги Ильюха, и обернувшись к Пашке, ехидно поинтересовался — ну как? К нам еще не передумал?

— Передумал. Да ну ее вашу милицию — пробурчал потирающий затылок Паша — я молодой еще, пожить хочу.

— Ну да, наша служба, она и опасна, и трудна — согласился Муромцев, а затем, оглянувшись, добавил — и надеюсь, что на данный момент, никому не видна...

Долго рассказывать не буду, ну а если коротко покинули музейный двор мы тем же путем, то есть через забор. Без приключений загрузились в "Москвич" и подобрав по пути Ольгу покатили в отдел. А еще через два часа товарищ Иванов И.И., скептически хмыкая, изучал материалы уголовного дела.

— Это, что такое? — сдвинув на кончик носа очки, он "наградил" нас грозным взглядом и потряс протоколом допроса злосчастного гражданина Горыныча — я вас спрашиваю?

— Протокол допроса свидетеля — счел нужным пояснить я.

Надо сказать, бушующая здесь гроза действовала на меня довольно пугающе. Нет, конечно, не до дрожи в коленках, но все-таки было несколько неуютно. Да чего уж там, неуютно! Больше всего на свете мне бы хотелось сейчас оказаться подальше отсюда. В более безопасном месте. Например, в Заворотье, на одной тропинке с вепрусом.

— Вижу, что не счет из ресторана! — взревел Иван Иваныч, и читая поверх очков принялся цитировать — "... в ходе распития спиртных напитков у меня возникла безотчетная тревога от одной только мысли, что представляющий огромную культурную ценность бюст может быть похищен с охраняемого объекта. Находясь в состоянии сильнейшего душевного волнения от подобного предположения, я решил перепрятать данный экспонат в дровяной сарай, расположенный на заднем дворе, посчитав его более безопасным местом...". А дальше вообще шедевр милицейского творчества! "... поскольку ключи были мною утеряны, мне пришлось взломать дверь...". О как!

Обстановка в кабинете была напряжена настолько, что казалось, еще немного ив воздухе начнут проскакивать синие, потрескивающие искры.

— Муромцева! — начальственный гнев обратился на старательно пытающуюся сделаться невидимой, ну или хотя бы спрятаться под стол, дознавательницу — Как это понимать? Где логика? Что это за бред! Да за эдакую ересь вас в средние века инквизиторы давно бы уже на костре сожгли!

— Иван Иванович — глядя на начальство большими и жалобными глазами мультяшного кота, робко принялась оправдываться Ольга — ну какая логика может быть у пьяного Горыныча? Он и трезвый то с ней не очень....

— А, кроме того, есть же протокол изъятия — пришел я на выручку — все официально, в присутствии понятых. И заметьте, именно там, где указывает свидетель.

— Мда, действительно — Иванов задумчиво потер подбородок, внимательно изучая указанный мной документ — не подкопаешься.

— Бюст изъят, приобщен к делу и возвращен потерпевшей под расписку в целости и сохранности — почувствовал поддержку "перешла в наступление" Муромцева — а в отношении сторожа дело прекратим. За отсутствием состава преступления. Иван Иванович, потерпевшая довольна, ни к кому претензий не имеет. Все же хорошо закончилось. И висяка не будет.

— Висяка не будет — уже несколько смягчив тон, передразнил ее шеф — ваше счастье, что экспонат нашелся. Ладно, деятели, будь, по-вашему. Но, смотрите у меня. Еще один такой "шедевр", и я вас так накажу, что никаким инквизиторам не снилось. Ну, чего встали? Заняться нечем? Идите с глаз моих.

* * *

— Уф-ф. Похоже аутодафе мы на этот раз избежали — выдохнул я, когда, наконец, оказался в коридоре — и как только Горыныч этот бред согласился подписать?

— Не читая — улыбнулась Оля — да он бы и свой собственный смертный приговор не глядя, подмахнул. Только бы сбежать отсюда быстрее. Кстати все твердил про какие-то тридцать рублей. О чем это он?

— Да так, не важно — отмахнулся я — как говорил наш старшина курса: "ничто так не лечит память, как несколько часов проведенных в обществе ведра и тряпки". Правда, он немного другое имел ввиду, но в нашем случае тоже помогло.

— Юморист — снова рассмеялась Муромцева и упорхнула к себе на второй этаж, уже совсем по-дружески кивнув напоследок — ну ладно, Емеля, пока.

Вот как, значит уже "Емеля", а не "Удальцов". Ну и ну. И прозвучало это у нее, ну не знаю как-то... ласково, что ли. И очень приятно. После такого прощания, знаете ли, хочется снова встретиться. А ведь, в сущности, не такая уж она и вредная, и очень красивая. А смех у нее такой.... Ну, в общем, не важно.

Не знаю почему, но настроение у меня резко поднялось, а на лице сама собой появилась глупая улыбка. Казалось бы, чему улыбаться? Преступление раскрыл, похищенное вернул, а вместо заслуженного поощрения получил нагоняй от начальства. Ну и где, я вас спрашиваю, справедливость? А с другой стороны я сам принял решение отпустить Андрюшку, и мне за него отвечать. К тому же решение это было, по-моему, правильным. Так, что обижаться не на кого. А в общем, хорошо, то, что хорошо заканчивается. Хотя, насчет "заканчивается", тут еще бабушка надвое сказала. Ведь так и осталась не установленной заказчица преступления. А самое главное, зачем ей это было надо? В общем, загадок хватало. А значит, надо будет вернуться в Заворотье. К тому же, царскую дочку надо выручать. Обидно конечно, что от моей помощи Кощун так небрежно отмахнулся, но я все-таки милиционер, а значит должен помогать людям, хотят они этого или нет.