Revers

— Какого черта ты здесь?..

Не имея ни малейшего желания вступать в полемику, я только пожала плечами в ответ.

— Вот гадство. Извини.

Локи действительно поступил эгоистично — а кто, черт возьми, не думает только о себе? — мне было плевать на его извинения. Они не исправляли ситуацию. Не убирали поступок. Извиняются не для того, чтобы простили, а когда понимают, что поступили неправильно.

Теперь я знаю точно — при необходимости союзник пожертвует мной быстро, не задумываясь. У меня не было сил, влияния, авторитета или даже таланта, чтобы хотя бы нивелировать его действия. Свежие вести в нашем маленьком гадюшнике: Локи спит с Тенью! Пустяки. Глупости. Не стоит внимания. Справлюсь.

Поднявшись на ноги, я позволила слугам надеть на меня одежду и сандалии. Мне до подступающего мандража нужен был помощник. Скорее бы к Юлиусу!

Отдав команду в системном окне, не прощаясь, направилась на выход. К счастью, мы не могли видеть чужие — даже у союзников.

— Тень, — слова Локи поймали у двери, я остановилась, не поворачиваясь, и прислушалась, — будь осторожнее.

Кивнув, уже было сделала шаг за порог, но потом, передумав, холодно обронила:

— Если мелькнет что-то интересное — пиши.

И не дожидаясь ответа, устремилась во двор к ожидающей повозке. Сомневаться не следовало — слуги замка должны были ее подготовить. Я не хотела прощаться, не имела желания снова смотреть в лица союзников — жутких близнецов. Мне был нужен Юлиус. Отдам полцарства за помощника!

Кинув сообщение в личку Алекса, я с непередаваемым облегчением увидела своих людей, ожидающих рядом с повозкой. В пекло все, два-три часа моего отсутствия ничего не изменят. А даже если и изменят — плевать.

* * *

Как только я вернулась в Айн, то первым делом поинтересовалась:

— О вас хорошо позаботились?

Возчик поклонился:

— Да, лорд.

Я смотрела на него и не понимала — врет или нет. А если и да, то что бы я сделала? Сказала: "О, мне очень жаль" — как недавно озвучил Локи? Пообещала бы компенсировать им неудобства? Ключ в ином — изначально подумать о мелочах — а нпс именно они. Значит, в дальнейшем нужно учитывать подобное. Если небожитель не отдаст нужных команд, то я всегда могу позаботиться заранее: в повозке можно иметь запас еды и воды. Почему я такая? Почему крепка задним умом? Чего мне стоило перестать думать только о себе, а хоть на минуту вспомнить о спутниках? У них даже нет воли и возможности сказать о своих проблемах и потребностях. Они как домашние животные — я решаю, что они едят, когда спят, везти ли к ветеринару или подождать — когда им умирать. Они должны терпеть, пока сам лорд не заметит — что-то не так. И это знание заставляло ощущать, будто небо обрело тяжесть и разом навалилось на плечи, потихоньку придавливая к земле. "Разблокирована новая возможность выбора: либо держи, либо раздавит".

Больше всего — не считая желания проснуться — я хотела жить в мире, и чтобы все игроки осознали: неигровые персонажи живые. Их нельзя убивать. Мы несем за них ответственность! Пока они не имеют воли и права — мы должны позаботиться о них, дать им тот минимум, который можем. Если лорды для них "небожители", почему бы нам не выбрать путь ангелов? Почему мы стали дьяволами?

Я очень хотела, чтобы каждый игрок осознал ценность нпс.

В реальности все иначе: снести голову, когда подозреваешь изменения; уничтожить, когда чувствуешь, что герой вышел из-под контроля. Убить потому, что он больше не подвластен и может захотеть навредить.

Это я ненормальная? Сопереживаю, сожалею, презираю себя за эгоистичность — и, тем не менее, продолжаю их использовать — не могу простить себе смерть каждого человека. Или другие игроки? Кто из нас прав?..

Увидев Юлиуса, ожидающего в холле, я, не раздумывая, тут же подбежала к нему и, счастливо засмеявшись, обняла:

— Наконец! Как же я соскучилась!

Никак не прореагировав на мои действия, подчиненный только выровнял координацию тела, чтобы не упасть. Смущенная своим порывом я отстранилась.

— Все в порядке? Что-нибудь произошло?

Отступив на шаг назад, герой ответил:

— Нет, лорд.

Тяжело вздохнув, огляделась — привычная обстановка успокаивала и давала надежду — все хорошо. Здесь я в безопасности. Мнимой, конечно же. Но, даже с пониманием иллюзорности возникшего ощущения, стало легче. Небо престало быть беспощадно тяжелым и с меньшей интенсивностью давило на плечи.

— Прекрасно. Юлиус, а в Айне есть сироты?

— Да, лорд.

От его слов на сердце упал камень — и небеса опять навалились, прижимая к земле. Боже мой, я надеялась, что во владениях с моей-то бережливостью подобного нет. Закрыв на мгновение глаза, заставила себя выдавить:

— Покажи мне их.

— Слушаюсь, лорд. Желаете, чтобы они прибыли в замок?

Не задумываясь, мотнула головой:

— Нет.

Бесстрастно приняв мою реакцию, помощник проинформировал:

— Они находятся на первом уровне в жилых кварталах. Желаете отправиться немедленно?

Кивнув, я развернулась и, чувствуя, насколько стала деревянной походка, направилась в город.

— Проводи.

— Слушаюсь, лорд, — произнес герой за спиной.

Еще в своем мире я специально искала утешение и возможность забыться в виртуальности — там была иная жизнь, другие законы — приоритеты. И даже у никчемности было право решать и воплощать свои идеи. В отличие от реальности. Сейчас в нпс я видела себя — тоже бесправные и подчиненные системе и еще хуже — они даже не осознают, чего лишены. Все происходящее они воспринимают так, словно оно не может быть иным — будто это естественно. Чем больше я на них смотрела, тем четче понимала — это неправильно! Пусть мы — вторженцы, благодаря, черт его знает чему, приобрели над ними власть — но на самом деле не имеем на это право. Мы не должны из-за своих прихотей убивать их, лишать родных — использовать. Если, конечно, прихотью можно считать желание вернуться домой.

Господи, пожалуйста, дай мне просунуть от этого кошмара. Дай шанс открыть глаза и увидеть свои руки!

В моем мире были полководцы — существовала история войн, были науки ей посвященные, этому обучали. Наверное, люди, посвятившие себя военному делу понимали как нужно мыслить и правильно воспринимать — у меня не получалось найти консенсуса. Каждый раз я шла на компромисс либо с совестью — потому что хочу выжить! — либо с разумностью. Ни разу не стратег и даже не тактик — обычный, черт возьми, человек. Управление другими, планирование — разумное и верное использование власти находилось выше моих способностей. Я не знала как это, что верно — что нужно делать. Вести за собой, решать?..

Когда мы достигли нужного квартала — что-то внутри оборвалось, что-то важное исчезло. Они действительно были — грязные, в не менее ужасной одежде, худые, с заостренными чертами лица и тонким телосложением — явным показателем постоянного голода. Группа из пяти детей, не обращая внимания на других людей, находилась рядом с самым дальним домом и что-то активно обсуждала. Другие горожане на них не смотрели, проходили мимо — как будто их нет. Словно они, как и я, призраки. Никому не нужный мусор — отходы войны игроков.

Заставляя себя быть бесстрастной, я наблюдала за ними, старясь запечатлеть эту картину, чтобы помнить всегда. У меня не было права забывать и отказываться от этого знания. Это моя вина.

Самый высокий из детей, размахнувшись, ударил по лицу другого и что-то произнес, а потом плюнул на каменную брусчатку. Остальные отвернулись, пряча взгляд — никто не заступился за получившего удар — быть может, он был заслужен. А, может, наоборот. В мире нет справедливости — и неважно то, насколько он реален.

— Организуй приюты, — бросила резкое, продолжая разглядывать детей, — и помощь в дальнейшем устройстве на нормальную работу. Не военные профессии: повара, портные, плотники, фермеры — только не солдаты.

Мне хотелось отвернуться, но я заставляла себя смотреть. Это было важно.

— Слушаюсь, лорд.

Запоминай, Крис, как следует — это цена твоего будущего. Это плата за то, что ты выше.

А еще до безумия хотелось заплакать, но слез опять не было. Закрыть глаза и не видеть их лиц — изможденных с потухшим взглядом, а у других с озлобленным, настороженным или холодным, цепким внимательным. Я люто ненавидела себя в этот момент за желание жить — и следовавшие за ним жестокость и эгоистичность. И при этом знала — буду продолжать поступать как раньше. Создавать новых несчастных детей.

Когда я открою глаза, то увижу свои руки. И все пропадет — они исчезнут. Это ад закончится. Мне нужно только лечь спать и, проснувшись, я окажусь дома.

Конечно же, я знала — есть и другое решение — отправить их сразу в казармы, чтобы впоследствии они стали новыми воинами. Идеальная удобная альтернатива. Она не требовала затрат. И даже не предполагала моего включения — можно не помнить об этом. Как конвейер: я их создаю, даю им работу, даже, черт побери, стабильность и убиваю. Если смотреть без эмоций — это действительно самый подходящий и выгодный вариант.

Но я не могла. Не находила в себе сил и без того отчаявшихся детей сделать орудием и отобрать самое последнее — право на счастье. На крошечный шанс найти свою судьбу, спокойствие, мир в душе — научиться улыбаться. Это решение что-то окончательно доломало бы во мне. Кем бы я стала?

А кто я сейчас?..

А также ставило перед новой дилеммой: да, появится фонд помощи — но это расходы. Это снова потеря в ударной силе войска и следствие — новые сироты — значительно больше никому не нужных детей. Что правильно в моем случае: использовать покалеченных ребят и стать монстром или взрослых людей, но в будущем понести еще больше потерь?

Может быть, если бы я вчера не шаталась по улицам города Розы и не встретила бы там других — таких же детей и не посмотрела им в глаза, то смогла бы принять рациональное решение. И зачем только пошла — отсиделась бы в своем уголке, послушала союзников, помолчала бы и не... Быть может, если бы я продолжала воспринимать нпс как ненастоящих, без чувств, будто они не имеют жизни, то смогла бы.

Мое желание действительно стоит этих жизней? Я правда имею настолько высокую цену? Сколько уже погибших и сломанных судеб идут противовесом — а если посчитать? Одна против скольких тысяч — или уже миллионов?

Я, что действительно этого заслуживаю?..

— Лорд?.. — вовремя подхватил Юлиус, не позволяя упасть.

С тяжелым вздохом, я поймала его бесстрастный взгляд. Испытывал ли он ко мне отвращение? Осознавал ли всю подоплеку ситуации? Понимал ли, что отданный приказ — борьба со следствием, а причина в другом — и она находится в его руках.

— Запланируй поездку в Розарий два через тридцать минут.

Выпрямившись, я принудительно расправила плечи и, отвернувшись от детей, направилась в замок. Тело как показывает наше состояние — без лжи, так и мы можем менять свое настроение, принимая иную позу. Если зажат, скован — распрями спину, положи к верху ладони, посмотри не вниз, а прямо и улыбнись — и постепенно почувствуешь, как меняется ощущение, восприятие — как все становится другим. Уже не таким пугающим, опасным — а более расположенным, нейтральным, спокойным.

— Слушаюсь, лорд.

Этот мир был игровой площадкой, и здесь существовала возможность за день воплотить мое распоряжение: создать здание, подобрать персонал, организовать все для функционирования. В этом заключалось преимущество — одно из немногих. Если забыть, что причина необходимости — моя жизнь. Нужно сосредоточиться на положительном и двигаться дальше. Идти вперед. Без всяких там... Говорят, если в течение трех суток думать о человеке негативно и видеть в нем только плохое, то прочно его возненавидишь. Врут, как всегда. Мне хватило несколько секунд.

03

Вернувшись в "Розарий два", я пряталась в зеленной гостиной замка, избегая общества союзников, не имея желания кого-либо видеть и тем более вступать в диалог — в моем состоянии ни к чему бы хорошему это точно не привело. Скорее наоборот — к конфликту и ненужным ссорам. В моменты злости мне никогда не удавалось держать язык за зубами — и получалось исключительно дерьмо.

Вот только мое одиночество было нарушено Милкой — она с приветливой улыбкой зашла в комнату и устроилась напротив, упрямо игнорируя хмурое выражение на моем лице. Я отвернулась, невидяще смотря в свиток с записями, не поддаваясь чужому желанию поймать взгляд и тем самым дать повод, чтобы завязать разговор — всем видом говоря: лучше не трогай. Несколько минут прошли в напряженном молчании, никто не смел его нарушать — союзница делала неловкие движения руками, прикусив губу; я же искоса наблюдала за ней. Смирившись и тяжело вздохнув, спросила:

— В чем дело?

Лучезарно улыбнувшись, Милка приободрилась и подалась корпусом вперед. Видимо, напрямую завести разговор ей мешал внутренний барьер — или то, что я старательно создавала ощущение, будто одна в помещении — а вот так сидеть и настойчиво смотреть, дожидаясь, когда другая сторона обратит внимание — позволял.

— Я думала, ты с Алексом.

Замерев на несколько секунд от удивления, я со вздохом подалась назад и отложила свиток. Господи, ты, боже мой. Определенно, она мне нравилась. Эта непосредственность была прекрасна.

— Нет, — я помотала головой. — Не думаю даже, что он вообще в подобном заинтересован.

Кивнув, она с улыбкой задала еще один сложный вопрос:

— А с Локи вы давно встречаетесь?..

От неловкости я опустила взгляд вниз, а потом подняла обратно. Если бы о подобном осведомился кто-нибудь другой, я бы, не задумываясь, отшила — не его собачье дело! Но у Милки получилось спросить настолько непосредственно и непринужденно, словно без потайных планов и хитростей, что, хоть это ее и не касалось, но обижать резким ответом желания не возникало. Чужое любопытство ощущалось чистым — без подлецы. Редкое чувство, на самом деле. Поэтому я произнесла достаточно мягко:

— Мы не встречаемся.

Она удивилась:

— Да? А разве вы не?..

Улыбнувшись уголком губ, я раздраженно дернула головой:

— Это называется — друзья по сексу. Никаких обязательств, планов — сегодня есть, завтра может и не быть. Даже не отношения, — на мгновение замолчала, подбирая слова: — одна из граней приятельства.

Подавшись назад, Милка протянула: "а", и с грустью посмотрела куда-то за мою спину.

— А у тебя там кто-нибудь остался?

В очередной раз замерев, я тяжело вздохнула. Опять же, если бы этот вопрос задал другой человек, то уже оттирал с лица чай, но собеседница была настолько уютной и комфортной, что нарушение неофициального правила воспринималось, как лепет ребенка. Вроде, и дичь несет — но не понимает же. Закрыв глаза, я с терпением ответила:

— Нет.

— У меня тоже. Подкатывал один коллега, все ждала, когда на свидание позовет, да вот...