Пантеон

В результате она с глухим стуком со всего размаху ударилась головой о пологую алюминиевую крышку мусорного бака, прежде чем окончательно достигнуть асфальта.

Раздался противный хруст. София, едва удерживаясь в сознании, успела уловить картинку своей собственной ноги, выгнутой под явно неправильным углом, прежде чем запоздалая вспышка боли окончательно отправила её в беспамятство.

Однако ей было невдомек, что ее падение не осталось незамеченным. На другой стороне улицы, прямо напротив того переулка, где происходила бойня, новенькая камера слежения мистера Полкисса исправно вела запись, одновременно транслируя ее на удаленный сервер.

И своими действиями София буквально разбудила спящего Дракона. Если процесс самообслуживания собственных серверов и выправление логических ошибок в периферийных устройствах можно назвать сном.

Всего этого София не знала. И так и не узнает. Однако следующее, что она увидела, как пришла в себя — это закованную в броню фигуру Оружейника и собственные руки, стянутые электрическими наручниками.

Сквозь адскую боль во всем теле в ее сознание пробилась ровно одна единственная мысль.

Она проиграла.

* * *

У нее не было слов. Нет, не так. У нее не было ничего. Ни слов, ни мыслей, ни идей. Зияющая пустота в ее голове заполненная тягучим мраком страха и тревог. Страха и тревог, что нашли себе подтверждение.

Заря... Люцифер, он показал все. По мановению его руки перед ними словно бы появился экран, показывающий все происходящее и происходившее с Призрачным Стал,.. Нет, все происходящее с Хесс. Каждый шаг, каждое движение, каждую гримасу. Неведомый оператор запечатлел каждое действие и каждое движение Сталкера с, казалось, любовной точностью.

Она... она чувствовала себя почти приятно в тот момент когда услышала хруст ее костей. Она чувствовала... удовлетворение? Она видела, как быстро прибыл Оружейник, чтобы схватить ее и увезти на базу Протектората...

Хесс.

Эмма. Мэдисон. София. "Уинслоу".

Хесс.

Призрачный Сталкер.

Она видела ее лицо, София снимала маску, когда думала, что никто не видит. Она узнала ее. Она поняла — кем она была. Она поняла — к какой группе она принадлежала.

София Хесс была героем.

Эмма. Мэдисон. София. "Уинслоу". "Протекторат".

Это не был шок. Нет. Она определенно была не в состоянии испытывать какие-либо эмоции. Нет. Это было что-то другое. Она буквально чувствовала, как последние осколки того, что связывало ее с временами до "Уинслоу", были методично размолоты в стеклянную пыль.

Они забрали у нее друзей — она молчала.

Они забрали у нее дом — она молчала.

Они забрали у нее здоровье — она молчала.

Они забрали у нее отца — она кричала.

Они забрали у нее жизнь — она кричала.

Они забрали у нее саму себя — она кричала.

Но теперь они забрали у нее мечту.

И теперь ей действительно нечего терять.

Что-то внутри нее изменилось. Необратимо и навсегда. Страх смешался с болью от потерь, осколки рухнувшего воздушного замка ее мечт и идеалов, пустота, порожденная ненавистью... Все это смешалось.

И из этой смеси родился гнев.

Словно горячий яд он растекся по ее венам, бросая тело в жар, заставляя сердце биться быстрее, насыщая кровь кислородом, буквально заставляя ее жить.

Они забрали все и хотят большего.

И они получат.

Она медленно повернула голову в сторону Ямады. Женщина, что сейчас сидела перед нею была бледна. Даже хваленый самоконтроль не смог сдержать ее волнения. Её страха.

— Все это время... вы знали. Знали кто она... Какой она человек... — слова... казались неживыми. Сухими. Не в состоянии передать и сотой, нет, даже тысячной доли той ненависти, которую она испытывала к Хесс.

— Мы не знали о...

Она не хотела слушать. Она знала, что они скажут. Каждую ложь, каждую правду, каждую истину. Заря показал больше, чем можно было увидеть взглядом. Больше, чем ей хотелось бы. Она не хотела слышать, и силы внутри нее повиновались ее желанию. В комнате как будто-бы выключили звук. Ямада по инерции продолжила говорить, не слыша звука собственного голоса...

— Вы знали достаточно. Достаточно, чтобы не допустить всего этого! — она почти кричала в этой тишине. — Вы знали... и допустили все это. Отец... Он погиб из-за вашей ошибки!

Она не заметила, как встала с кровати. Кафельный пол неприятно холодил босые ноги. Но сейчас ее это не волновало. Она подошла к окну, чтобы выглянуть оттуда.

Хмурое зимнее небо не радовало глаз. Все вокруг казалось ей серым и бесцветным. Машины, здания, дома, люди. Все это было для нее неважно. Ей хотелось уйти, остаться одной, чтобы никто не тронул ее, дав ей хоть немного покоя.

Она оглянулась.

Люцифера уже не было. Она не заметила того момента, когда тот исчез, вернувшись обратно, откуда он пришел. Ямада же... Женщина внимательно наблюдала за ней. Она все еще была напугана, она все еще не слышала звуков собственного голоса. Но она смотрела на нее, прямо в глаза. И это еще больше пугало ее.

— Он погиб из-за вас. Из-за вашего желания оставить эту суку на "Светлой Стороне". Но...

Она сбилась на полуслове. Папа... Он не хотел бы, чтобы она мстила. Он всегда был противником силового решения проблемы. Никогда не поднимал руку, никогда не находил в себе силы поступить жестоко...

— Память... память о нем вы не сумели забрать у меня. Потому... я уйду. Вы уже отняли у меня слишком многое, чтобы я могла позволить потерять еще частичку себя...

Она не знала, как у нее получилось сказать что-то настолько длинное. Она... она была в ярости. И одновременно с этим... она боялась. Еще больше чем раньше.

Потому... потому она хотела не уйти. Она хотела сбежать. Ведь так просто ее не выпустят.

Она прислушалась...

Ее страх, ее гнев, ее ярость... Они чувствовали их. И откликались. На периферии разума, на самой границе осознанного и неосознанного они говорили. Голоса, похожие на ярость извергающегося вулкана, на жужжание несчетных облаков гнуса, на звон кровавого золота и боевой клич тысяч армий. Они говорили, шептали, кричали. Огонь и разрушение, увядание и гниение, раздор и агония... Все это было в ее власти, клокотало под ее кожей, отравляло душу, дарило могущество, звало в бездну.

И этому... этому было так легко поддаться. Слишком легко, чтобы она смогла сдержать себя.

[Персона]

Запах озона, тихое потрескивание статических разрядов, пробегающих по бело-черной шкуре. Он с фырком вдыхает незнакомый для себя воздух, двигая вибриссами. Он не дома, определенно не дома. Минуло его время, время богов и демонов, сгинула в небытие та Великая Империя, стражем которой он был. Лишь бледные отголоски теней той эпохи тешат разум смертных

Бай Ху вновь вступил на стражу.

Его шерсть была на удивление мягкой и едва заметно искрила. Четырехметровый тигр, достающий в холке до самого потолка, с большим трудом поместился в комнате, сразу же заняв все доступное пространство. Он склонил голову перед нею, как бы признавая ее главенство, а она почесала его за ухом.

Она виновато посмотрела на Ямаду. Ей было... наверное, жаль ее. Не она была виновата в том, что произошло. Но "Протекторат" был.

— Простите... но мне пора идти, — и с этими словами она забралась на загривок к огромному хищнику. Внутри нее бурлил уже не гнев... Она не знала, как описать это. Наверное, это была усталость... Настолько сильная, что она перебивала все остальные эмоции и страхи. Ей просто хотелось уйти.

Мысленное усилие — и могучая лапа раздирает металлическую бронестворку, словно раскаленный нож — масло. Но проход все еще маленький, потому зверь бьет наотмашь, просто выбивая остатки створки куда-то в коридор. Слышится хруст чьих-то костей.

Они выходят, оставляя неспособную сдвинуться с места Ямаду позади. В коридоре их встречает блеск вороненой стали многочисленных винтовок и распылителей пены.

— Ни с мес... — пытается кричать старший сотрудник, но зверь не дает ему закончить. В один момент маленькие искорки, танцевавшие на шерсти, собираются воедино и ослепительной молнией бьют по СКП-шнику. Тот падает на пол, корчась от боли в многочисленных ожогах. Расплавленная винтовка обжигает ему руки.

Это служит сигналом к атаке.

Она закрывает глаза. Слишком ярко. Слишком страшно. Крики и выстрелы, звуки ударов и разряды молний. Прижавшись к холке всем телом она лишь надеется, что с нею все будет в порядке. Она чувствует, как перекатываются могучие мышцы под кожей этого существа.

Это продолжается всего десяток секунд прежде чем грохот смолкает. Еще пару секунд спустя девушка находит в себе силы, чтобы открыть глаза.

Алый.

Это первое что она видит. Стены больницы, ранее белоснежно-белые, теперь окрашены алым багрянцем.

И тела... тела повсюду. Больше двух десятков человек. Людей, которые просто не желали дать ей уйти. Она не хотела этого вреда, не желала его. Но она готова его причинить, если это того стоит. И сейчас... сейчас она считает это приемлемой ценой.

Каким-то шестым чувством она понимает, что Страж Запада был милосерден, и никто из охранников еще не погиб. Раны, страшные и кровавые, прижжены молнией или приморожены льдом, что должно спасти их. Видимо, таково милосердие Защитника к тем, кто следует тому же долгу, что и он.

Они начинают движение. Мощное тело движется практически неслышно, со всей возможной грацией хищника. Она не знает, куда идти, а потому лишь полагается на инстинкты зверя. Спустя некоторое время они находят лестницу, ведущую вниз. Зверь тихо рычит, предупреждая ее об опасности. Она снова припадает к его шкуре, надеясь уберечь себя от ненужных ран.

На первом этаже их встречают. Без слов — лишь пулями и пеной.

Получив в лицо струю пены, зверь фыркает, после чего одним движением дезинтегрируя и ее и пули, не давая тем достичь той, кого он защищает. От его рыка лампы лопаются, погружая все окружение в полумрак.

Снова вспышки и потрескивание молний. Пахнет озоном. Крики людей. Ей на щеку попадает что-то жидкое, мгновенно стекая по ней, прямиком в приоткрытый рот. Знакомый солоноватый привкус.

Кровь... чужая кровь. Кровь, что будет на ее руках.

Что бы сказал Денни?

Бой закончен, и вот они уже движутся к выходу, за которым таится большой мир.

Она касается рукой окровавленной щеки.

Кровь... Почему... Почему ей...

Эмма. Мэдисон. София. "Уинслоу". "Протекторат".

Она помнит. Слишком хорошо. Слишком отчетливо. Кровь. Ее кровь, вытекающая из нее, чувство жизни, что покидает её с каждой секундой. Тогда, в чулане, еще в тот редкий момент, когда сознание не совсем покинуло ее, она в приступе полубезумия пыталась слизать собственную кровь, разлитую лужами на полу. Влить в себя обратно драгоценную жидкость. Словно зверь, потерявший человечность.

Она вновь пробует кровь на вкус.

Соленый. Как и тогда. В "Уинслоу".

Они уже на улице.

Холодный февральский воздух неприятно холодит кожу. Она понимает, что так быстро замерзнет. Ей нужно найти укрытие. Быстрее.

Бай Ху срывается на бег, чтобы спустя несколько секунд остановиться, зарычав от боли. Она чувствует, что зверь получил рану прямиком в глаз. Но откуда?

Вторая пуля растворяется во вспышке молнии около ее глаз, заставляя ее ослепнуть на несколько секунд. Эта пуля предназначалась только ей.

Ей больно.

"Протекторат".

Она чувствует, что ворота, которые сдерживают неведомую ей силу, приоткрываются еще немного. Сила захлестывает ее, переполняет, и она пускает ее в единственный из доступных источников.

Зверь победно рычит.

Земля... С каких пор она может взглянуть в окно третьего этажа, не поднимая головы? И искры... Это больше не искры, что безобидно гуляют по шерсти зверя. Нет. Теперь это настоящие молнии, что извиваются подобно змеям и словно бы ласкают ее, силясь что-то прошипеть своим треском.

Зверь рычит. Он хочет знать.

И она колеблется. Кто она? Тейлор Эберт или кто-то новый? Кто-то, кто родился из пепла, оставшегося после всего произошедшего с Тейлор?

Кто она?

Что бы сказал Денни?

Что бы сказала Аннет?

Она снова смотрит на кровь на своей руке. Она чувствует людей, что замерли на пороге жизни и смерти там, внутри здания. Она чувствует, как они приближаются к точке невозврата. Готова ли она?

Готова ли она... убивать?

Эмма. Мэдисон. София. "Уинслоу". "Протекторат".

Чем она будет лучше их? Если она уйдет — то поступит точно так же, как и они. Если она нападет — она будет хуже, чем они. Если она сдастся в самом начале — она будет никем.

Ситуация без выхода. Дорога без возврата.

Но она бросила этот жребий. И кто знает, может быть с судьбы станется поставить монету на ребро?

У нее нет времени решать. Каждый вздох, каждое биение чужих сердец приближает ее к черте, за которой не будет выбора между сторонами. И она сделает свою ставку, даже если потом об этом пожалеет.

Уже знакомое чувство. Знакомое присутствие. Тейлор зовет ее. И Персона откликается.

[Персона]

Теперь крылья Изиды раскинуты в стороны, а знак солнца на ее голове сияет. Она смотрит на нее с улыбкой, не замечая как бессильно бьются о невидимый щит бессмысленные пули.

Дитя, я рада нашей встрече.

Она говорит не размыкая губ, и слова ее слышны везде. Краем глаза Тейлор видит, как из переулков выруливают автомобили СКП, формируя оцепление настолько быстро, насколько это возможно. Она видит как невдалеке, на крыше одного из зданий, собираются люди в разноцветных плащах. Она чувствует, как бурлит сила внутри нее, готовясь вырваться наружу. Но она направляет силу только в одну Персону.

Солнце на ее голове сияет все ярче, уже готовясь сравняться в светимости со своим оригиналом. Но ее улыбка... Из грустной и понимающей она превращается в улыбку чистой и искренней радости, с нотками гордости. Так она это ощущает.

Нашла в себе ты силы остаться человечной.

Тейлор не нужны слова. Она знает, что Изида чувствует всех тех, кто сейчас стоит на пороге царства Анубиса. Она лишь добавляет силы, надеясь, что этого хватит.

Исполню я свое призванье, даруя смертным жизнь обратно.

Солнце на ее голове, символ ее единения с Ра, начинает пульсировать, отделяя от себя частицу света, которая медленно начинает подниматься в небо, провожаемая десятками, а то и сотнями взглядов. Пули проходят насквозь, не причиняя сгустку никакого вреда.