Мои собственные размышления не остались незамеченными внимательными собеседниками.
-Что делать, что делать... — с некоторой укоризной в голосе продолжил Степан Васильевич, — многовато для вас теперь дел. На этой стороне вы будете учиться, учителями и учебными материалами по возможности мы вас обеспечим, а на той начнёте активно строить "светлое будущее". И начнёте именно с него, причём, чем раньше начнёте — тем всем будет лучше.
— А как отличить "светлое будущее" от, хм... "тёмного"? — спросил его с нотками лёгкого недоумения в своём голосе. — Вот, сколько раньше рассказывали нам про строительство этого самого "светлого будущего", а оказалось, что построили какое-то "серое настоящее"...
— Не придирайтесь так к словам, — отмахнулся от моего язвительного вопроса Степан Васильевич, — чтобы отделить одно будущее от другого, нужно просто использовать правильные слова. Что скажете, если вместо малопонятного "света" будут, к примеру, "позитивные перспективы"?
— Так лучше, впрочем, тоже звучит достаточно неопределённо и не совсем понятно, — замялся я.
— Полной определённости тут достигнуть нельзя, — заметил Фёдор Степанович. — Будущее для нас всех — это всего лишь некоторый набор каких-то ожиданий. Если мы ждём для себя и своих детей чего-то позитивного по нашим представлениям, и это со временем становится реально достижимым — то и само будущее для нас становится "светлым". Мы видим свет впереди, мы идём к этому свету, а не просто убегаем от тьмы, которая осталась позади. Тьмы, где ни у кого из большинства людей не было никаких перспектив в жизни. Вспомните историю поздней Российской Империи и подумайте, почему большевики победили после революции и утвердили свою власть в результате гражданской войны. Они предложили простым людям ту самую перспективу, показав тот самый "свет", и за ними пошли людские массы. Пошли нередко на верную смерть, понимая, что возврат к прошлому будет хуже самой смерти. И подумайте хорошенько на тему того, каким хотели увидеть своё будущее люди по ту сторону портала, они, ещё хорошо помнящие революцию и две войны, что они ждали от этого самого будущего, каким хотели видеть будущее своих детей, то самое наше настоящее. Что получилось в итоге, наглядно показывает история нашего мира. Думаю, для вас очевидно несоответствие всего этого, и в том мире пока ещё многое можно исправить. И когда вы будете готовы приступить к работе — просто дайте нам знать.
-Я готов приступить к работе хоть завтра, — бодро отрапортовал я, — но пока так и не понимаю, что же конкретно мне нужно делать. Мысли — да, есть, но вот конкретика необходимых действий ускользает от моего взгляда.
— Для начала вам придётся легализоваться в том мире, создать свою постоянную базу, а также несколько временных. Затем привлечь людей и осуществлять целенаправленное влияние на ключевых лиц государства, — Фёдор Степанович посмотрел на меня как бы сверху вниз, как строгий учитель на нерадивого ученика, который в очередной раз не понимает его объяснений простейшей задачи.
— Легко вам говорить, "легализоваться и осуществлять влияние на ключевых лиц государства", — ничуть не смутился я тому лёгкому давлению, что на меня сейчас оказывали. — Там хоть и не тридцать седьмой год, но органы-то не спят. Впрочем, кому я это говорю...
— Вот тут мы вам реально поможем, — уверил меня в своей исключительной полезности Фёдор Степанович. — Через три дня для вас изготовят документы того времени и подберут соответствующую одежду. Деньгами для начала тоже обеспечим, хотя потом этот вопрос вам потребуется решать самостоятельно уже на месте. Но это всё не главное. Лично я напишу письмо одному хорошему человеку, которое вы передадите ему только там, где я укажу, и, возможно, вы сможете рассчитывать на его помощь с той стороны. Но сильно не обольщайтесь, всё будет зависеть исключительно от ваших собственных действий.
Четвёртая глава.
17 декабря 1953 года, деревня в нескольких километрах от окна портала.
Шла уже вторая неделя моего пребывания в "мире прошлого". Ох, как это не просто вживаться в другое время, постоянно себя контролировать, чтобы не сказать что-то не так, и вообще наблюдать, наблюдать и ещё раз наблюдать. Наша условная легализация прошла относительно легко. Как и следовало предполагать, Степан Васильевич написал письмо самому себе, вернее — своему двойнику из мира прошлого. Вроде бы и немудрёная затея, однако, передавать это письмо требовалось очень осторожно. В этом прошлом Степан Васильевич уже стал весьма значительной фигурой, и подойти к нему, чтобы передать письмо так просто было нельзя. Осложнялось всё ещё тем, что передать письмо требовалось в очень неформальной обстановке, чтобы никто ничего не мог видеть, а тем более что-либо заподозрить. Время-то было весьма специфическим, всё же недавно произошла смена верховной власти, и спецслужбы очень активно наблюдали друг за другом, особенно за руководителями. Им куда лучше за партийным руководством последить, может нам бы совсем и не пришлось вмешиваться в здешний исторический процесс. Но нет, здесь тоже уже хватает местных "неприкасаемых".
Больше суток я просидел на одном московском чердаке, где размещалось тайное хобби большого человека Степана Васильевича — маленькая голубятня. Это, пожалуй, единственное место, которое не было под явным наблюдением, и где появлялся реальный шанс передать письмо своему адресату. Впрочем, шанс этот существенно осложнялся тем, что можно запросто получить пулю в лоб. Степан Васильевич начинал свою войну ещё в 41-м году и закончил её только в 46-м, при этом не получив ни единой царапины. И совсем не потому, что большую часть времени просидел в тылах, что впрочем, именно так и было, а потому, что, как он сам выражался позже — "хорошо смеётся тот, кто первым точно стреляет". Меня от быстрой и бесславной кончины спасло то, что к моменту прихода молодого Степана Васильевича к своим любимцам, я окончательно продрог и не мог сделать ни одного резкого движения в принципе, и это было хорошо заметно. Он даже пистолет из кобуры не стал доставать. Я уже и не припомню, о чём мы тогда говорили, но столь важный контакт состоялся. Естественно, даже после прочтения письма от самого себя, Степан Васильевич мне не поверил, пришлось показывать выход портала ему и второму ещё молодому "деду". А ведь тут на дворе стоял совсем не май месяц, и здоровья мне "охота на волков", под видом чего и произошла демонстрация портального выхода, совсем не добавила, особенно если учесть мои прыжки туда-сюда через этот самый портал. Принятие на грудь сорокаградусного согревающего состава особо не помогало согреться, лишь зря туманило мозги. Впрочем, нашлись и позитивные моменты — я уже не терял сознания при таких переходах, и боль стала значимо меньше, чем в первый раз, должно быть у меня вырабатывалась привычка. Зато в итоге теперь можно не особо прятаться от местных властей — все формальности полностью улажены, а поддельные документы заменены вполне настоящими. Много суеты и беготни, рассказывать особо не о чем.
В деревне "Сечено", которую я первую посетил в этом мире, нами было совместно принято решение сделать нашу основную базу, которая совершенно официально теперь числилась как "опытное сельскохозяйственное производство". Кстати, это самое "опытное производство" создавалось и в самом деле, так как всё равно требовалось скрупулезно изучить влияние портала на перемещаемые через него биологические и небиологические объекты. И теперь в нашем отдельном домике, представленным нам местным колхозом, почти всё кроме одной комнатки плотно заставлено клетками с лабораторными мышами.
У меня возникло серьёзное предположение, что если в этом мире присутствовать долго, то вернуться назад станет невозможным. Молекулы будущего постепенно заместятся молекулами прошлого. Так это или не так, покажет только серия практических экспериментов. А потому разбитых на группы мышей кормили и местным кормом и тем, который мы принесли вместе с ними из будущего, а также в некоторых пропорциях того и другого. Планировалось периодически перекидывать мышей через портал и оценить, как долго можно пребывать в прошлом, имея возможность вернуться к себе живым и здоровым. И, если забежать далеко вперёд, именно благодаря этим мышам мы сделали несколько больших открытий, одним из которых стала формула долгожительства, а, возможно и настоящего бессмертия, но до этого было ещё далеко. И пока экспериментальных данных было мало, на всякий случай я и забравшийся вместе со мной сюда Антон, питались исключительно пищей из нашего мира, да и воду местную по возможности не употребляли. Мало ли, нам пока ещё рано окончательно "рубить концы".
Я очень долго думал, стоит ли написать о том, что произошло с моей личной жизнью в этом "мире прошлого". Прекрасно понимая, что эта жизнь оказалась весьма специфична и может сильно не вписываться в какие-либо моральные нормы большинства обычных людей моего времени. И откровенные описания этой самой жизни, скорее всего, вызовут у них реакцию отторжения или же неприятия меня самого, а вместе с этим и того дела, которому я себя посвятил. Но позже, как показало дальнейшее развитие нашей ситуации и обретение новой информации в деле построения "светлого будущего", ничего из этой самой жизни скрывать нельзя, и я решил описать всё. Описать исключительно подробно, пожалуй, даже излишне, с самым что ни на есть "животным натурализмом". Иначе серьёзные читатели просто не смогут понять очень важные мысли, оказавшие существенное влияние на принятие мной многих судьбоносных решений, и без которых мой рассказ не будет полным. Впрочем, если вы убеждённый ханжа, просто пропустите часть этой главы мимо своего внимания. Уверяю, так будет лучше и мне и вам.
К нашему хозяйству крепко прибились две местных девушки, две сестры, Саша и Юля.
Они жили в паре изб от нас вместе с матерью и бабушкой. Вообще в этом небольшом колхозе было много молодых девушек в возрастах от 15 до 25 лет, кто родился незадолго до войны или во время её. Война для этого поколения пришлась очень некстати, выбив большую часть молодых мужчин, мужей, женихов и работников. И богатых перспектив у многих молодых девушек оставшихся на селе, практически не наблюдалось, разве только уезжать в большие города. Кто-то ехал учиться, но после очень редко возвращался в родные деревни и сёла, так как страна быстро развивалась, и распределяли молодых людей после ВУЗов туда, куда больше требовалось стране, а не туда, куда бы они хотели сами. В ту же Прибалтику, где создавали практически с нуля промышленность, и где было очень мало коренных жителей, чтобы заселить тамошние города. К примеру, столица Литовской ССР — Вильнюс, бывший польский Вильно, после отъезда из него поляков остался практически пустым, даже городскую инфраструктуру стало некому поддерживать. После войны проблему кое-как решили, собрав литовцев со всей республики и со всего остального Союза, но всё равно будущие промышленные окраины Союза насыщались людьми исключительно за счёт центральной России. Эх, мы-то теперь знаем, какова стала прибалтийская благодарность в 1991 году русскому народу за всё это. И вот теперь в здешнем всеми забытом колхозе, объявились мы, пара очень солидных мужчин. Не молодых парней, а сразу видно — серьёзных учёных. А потому мы сразу оказались плотно окружены женским вниманием, как явным, так и скрытым. Первыми вовремя подсуетились наши ближайшие соседки, а другие кусали локти, тихо шушукаясь друг с другом о том, что было и что, возможно, вскорости будет.
Прибившиеся к нам девушки были в самом соку, одной едва исполнилось восемнадцать, другой двадцать лет, и, что странно, обе они украдкой поглядывали в мою сторону и почему-то совершенно игнорировали Антона, что его сильно задевало. Но он старался своё недовольство открыто не показывать, и ходил ночевать к одной женщине, муж которой не вернулся с фронта, а днём иногда наведывался ещё и к другой вдове, а может быть к кому-то ещё. В "мире настоящего" он считался убеждённым холостяком, хотя старался не упускать мимо ни одной юбки. Не всегда ему удавалось добиться благосклонности какой-либо понравившейся ему дамочке, но он никогда не унывал по этому поводу. В общем, оказавшись без реальных конкурентов, мужик не тратил время зря, в отличие от меня, постоянно чем-то занятого. Несмотря на то, что я был женат, формального договора о какой-либо "обязательной супружеской верности" я не подписывал. Более того, у меня с женой на этот счёт имелись совсем другие договоры, типа "половая жизнь у каждого своя, если очень хочется". Не то, чтобы я или моя супруга постоянно ходили "налево" или "направо", нет — и она и я были сильно заняты своими делами, работой, так что нам было не до романов на стороне. И даже сейчас, когда на дворе давно утвердилась в правах тёмная ночь, я ломал глаза, читая местные газеты в слабом мерцающем свете закопчённой керосиновой лампы. Пора бы уже завалиться спать, но старые привычки сидеть по ночам, давали о себе знать. Девушки тоже почему-то не шли к себе в дом, прописавшись у меня окончательно, тихо занимаясь вышивкой. Впрочем, их можно понять — дома строгая мать и ещё более строгая бабушка, будь у меня дома так, я бы тоже не пошел, ходить за скотиной с утра до вечера, сначала в колхозе, а потом дома не самое приятное занятие для молодой девицы. Молчанье затянулось слишком долго, ещё с ужина, после которого Антон отправился к своей даме, а я взялся за газеты, но при этом хорошо видел, что девушки явно хотят поговорить, но не решаются первыми что-то спросить. Видя краем глаза их неловкость, решил взять инициативу в свои руки:
— Юля, вижу, тебя давно прямо распирает изнутри желание что-то у меня спросить, зачем же столько времени терпеть?
Даже в тусклом отблеске мерцающего света было видно, как девушка залилась румянцем, что же, понятно, какие мысли у неё в голове бродят. Саша же вообще прикрылась своей вышивкой, но явно вся обратилась в слух.
— Дядя Алёша, а там, в вашей далёкой стране (девушкам мы рассказали, что за порталом просто другая далёкая страна, а не другой мир) у вас есть жена или невеста? — А в голосе столько смущения и робкой надежды одновременно.
— А с какой целью вы этим интересуетесь? — Ответил вопросом на вопрос, вгоняя Юлю в ещё большую краску.
Да, всё понимаю, но вот так взять и ответить прямо — значит поломать себе всю игру с некоторой перспективой. Всё же девушки мне нравились, хотя я этого тоже не показывал. И потом, если сказать честно — считал себя слишком старым для них. Возрастная разница всё же даёт о себе знать при выборе потенциальных кандидатур для совместного времяпрепровождения.
— Мы, — тут две девушки одновременно переглянулись друг с другом, дабы набраться смелости и поддержать друг друга, — хотели бы, чтобы вы взяли кого-либо из нас в жены, ну вы понимаете, да? — Робким голосом произнесла Юля.
Вот тебе раз, они, оказывается, уже давно сговорились за моей спиной о том, что со мной срочно нужно сделать. Не то чтобы я сильно возражал против такого желания с их стороны, однако считаю как-то неправильно заводить тут вторую семью, имея с той стороны портала первую, пусть и в виде всего одной жены. Чувствую, и она тоже вскорости здесь окажется, не усидит там. И если против сторонних любовниц возражений точно не возникнет, за исключением того, чтобы на них посмотреть... есть за ней такой грешок, она тоже женщинами интересуется, но вот вторую жену она мне не простит. Придётся как-то хитро выкручиваться, одним словом. Может попробовать просто отговорить молодёжь?
