Уроборос

— Сколько времени он проработает на этом запасе?

— Смотря, как вы будете его использовать, учитель. Но приготовьтесь к тому, что обучение будет не менее сложным, чем уроки магии. А может быть, и более. Будет трудно.

— Трудно! — фыркнул Ульса. Ага. Верное средство, кажется, сработало. — Разве то, что вы учите — это сложная магия? Пхе! Если бы на твоё несчастье у тебя обнаружился сильный Дар, ты бы просто не выдержала курса высшей магической школы, женщина! Ни головы этих малолетних разбойников, ни твоя голова не смогли бы вместить и десятой доли того объёма заклинаний, которые изучали мы! И ты пугаешь меня сложностью вашей технологии? Хе-хе! Плохо же ты знаешь своего учителя, Первая!

Такой умный, а такой дурак, да-а-а? На слабо повёлся, как мальчишка. Точнее, как мужчина, чьим самым большим достоинством является гордыня. Теперь я знаю ответ на свой вопрос: магическая школа отличается от ведьмачьей только количеством изучаемого материала. Если, конечно, маг не наврал.

— Итак, — начала я, присев на краешек стола, — для пробуждения артефакта вот здесь есть такой бугорок, он называется "кнопка". Если нажать её и не отпускать пять или шесть ударов сердца...

Даже не знала, что так приятно, когда тебя считают недалёкой "ботанкой" с большим жизненным опытом. И пусть. Пусть Ульса думает, что я "сдала" часть тайн своего мира по недостатку ума. Теперь он начнёт меня "доить". А я похлопаю глазами, пущу слезу и поведаю Самую Страшную Тайну: мол, я знаю, что я ничего не знаю. О Сократе здесь наверняка не слышали, можно немного обокрасть уважаемого философа древности. От него не убудет, а мне польза.

Неприятность номер два подала о себе знать у дверей моей комнаты. Вот засранцы. Двоечники несчастные. Забыли, что магию холода можно почуять... нет, не пяткой, и не задницей. Носом. Когда в коридоре, полном запахов плохо проветриваемого человеческого жилья, вдруг начинает тянуть свежестью январского морозца, значит, где-то поблизости узор заклинания холода. Скорее всего, амулетик спрятан где-то в районе двери и настроен на её открывание. А это означает, что...

Делаю вид, будто собираюсь прикоснуться к дверной скобе. Потом — два быстрых шага дальше по коридору, аккурат к "апартаментам" Барра. Дощатая дверь подозрительно стукнула. Нет, ну действительно — засранцы.

Они не успели задвинуть засов, а вот я успела как следует пнуть дверь. Двое. Барр и Кутис. Брызнули по углам, отчаянно вереща.

— Ты! — с лицом плакатного красноармейца я ткнула в сторону Кутиса, мгновенно определив в нём виновника. Барр — подхалим, он будет делать только то, что угодно лидеру, но у самого на подлости умишка не хватает. — Сейчас пойдёшь и снимешь амулет с моей двери. Понял?

— А чего я? — сообразив, что бить его пока не собираются, Кутис осмелел. Я бы сказала иначе: охамел.

— Потому что это твой амулет, — я выделила слово "твой".

— Никуда я не пойду! И вообще, я учителю пожалуюсь! — мерзавчик попытался на меня "наехать". Увы. На меня, бывало, "наезжали" типы покруче него, он этого не учёл.

— Какое совпадение! — обрадовалась я. — Я тоже собралась пожаловаться учителю. Интересно, кому из нас он поверит?

Кутис, видимо, прекрасно знал, кому поверит маг, и обиженно засопел.

— Не знаю я ни про какой амулет! Вон, Барра спроси, может это его.

— Нет, парень. Это твоя цацка. Ты прокололся, когда с самого начала не спросил, какой такой амулет. Теперь поздно отпираться, иди и снимай его. Быстро! Не то пошлю сейчас слугу за учителем, он твоему папаше такое письмо сочинит — мало не покажется.

Змеёныш засопел ещё более обиженно. Надо же, няшку поймали на нехорошем, ай-яй-яй.

— Я не знаю, как деактивировать амулет, — и такая в его голосе смесь обиды и злости, что рука сама тянется к ремню.

— Парень, — весьма обидно хмыкнула я. — Это уже твои проблемы, как ты будешь его снимать и деактивировать. Но сделаешь ты это сам, без помощи слуги, понял?

Всё он прекрасно понял. И злобу, как положено, затаил. Снимал свой амулет ручкой метлы, которая мгновенно заиндевела от сработавшего заклинания. Получив законную затрещину, негодяйчик убрался в свою комнату. Вот зуб даю, стоит мне закрыться у себя — помчится к Ульсе с жалобами. Увы, придётся его опередить. Хорошо быть честным человеком, ненавидящим доносы. Хорошо, но очень непрактично в этом мире. Даже презирая себя, я должна это сделать.

Неприятность номер три ждала меня в комнате.

Нет, ничего страшного. Попросту Ирочка сидела на колченогом табурете, согнувшись в три погибели, и созерцала обстановку с видом мученицы. М-да. Я-то, начитавшись в своё время про викторианскую эпоху, предусмотрела кое-какие мелочи, а вот Ирочка, кажется, со всеми нашими приключениями забыла, в каком мире находится. Да хоть бы и в параллельном, человеческую биологию даже маги ещё не перекроили.

— Анальгин в аптечке, — я ответила на её взгляд, полный молчаливого страдания. — Всё остальное — вон в том сундуке, я в полотняный мешочек упаковала.

Ира всё так же молча вытащила из сундука плотно набитый мешочек и поплелась в каморку. Несколько минут оттуда слышалось тихое шуршание. Потом Ирочка, несколько приободрившись, высунулась обратно. Лицо красное, губы кусает. Что это? Неужели ей стыдно?

— Я... ты прости, я стеснялась тебе сказать, — она бросила в старое ведро, работавшее мусорным, какой-то комок. — У меня, вот, была в сумочке одна штука, так я утром её использовала. Думала — всё, завтра пипец... Слушай, Стана, а чего там такое ты завернула?

— Траву, — ответила я, раскладывая свой тощий матрац по лавке, на которой днём положено сидеть, а ночью лежать. — Хорошо просушенную. В чистые тряпочки. Старинный способ, говорят, чуть ли не Клеопатра пользовалась. Тут, уж прости, супермаркета нет, будем выкручиваться подручными материалами.

— Тут вообще столько всего нет, что повеситься хочется, — со слезой в голосе проговорила Ира. — Я в зеркало смотрелась. Корни волос уже отросли, краситься пора, а нечем. Лак на ногтях облупился, смотреть страшно. Пришлось твоими ножницами попользоваться, обкорнать под корень. Ни теней, ни помады, и вообще... Я уродина, да?

— Кто тебе такую глупость ляпнул? — тоже ожидаемо: в восемнадцать и я считала себя малолетней уродиной, если глаза и губы не накрашены, а на лице нет четверти килограмма пудры. Забавно смотреть на это с высоты своих сорока лет, когда слово "пудра" давно и прочно забыто, а одна туба неяркой помады служит мне верой и правдой уже третий год. После тридцати наконец начинаешь ценить то, что дано природой.

— Да так, — Ира дёрнула плечиком.

Всё ясно. Или она не котируется среди парней своей тусовки, или её уже бросали. Причём скорее, второе. Таракан Комплексус загнобил своих собратьев и торжествует. И что прикажете с ним делать?

— Плюнь и забудь, — посоветовала я. — Особенно забудь про косметику. Тут знаешь, чем пудрятся? Свинцовыми белилами.

— Свинцовыми? — у Ирочки округлились глаза. — Они чего, с ума посходили?

— Нет, просто не знают про их токсичность. Губы кармином красят, щёки им же пачкают. А глаза сурьмой подводят — тоже не фонтан, между прочим. И вообще, — я решила окончательно добить рыжую, дабы отвратить от соблазна ныть насчёт косметики. — Знаешь, что тут дамы делают, чтобы косы блестели? Гусиным жиром мажут.

— Фу-у-у! — судя по гримасе, Ирочку чуть не стошнило. — Оно ж воняет! Не, нафиг такую кухню.

— Вонь цветочной водой забивают.

— Тем более... Э... Стана, а есть ещё чего почитать?

Ого! Кажется, мы подсели на "мыслительную" литературу — ту, где нужно думать, читая, а не бездумно поглощать. Что ж, тяга к работе мысли похвальна. Сбросила ей с десяток книг и предупредила, что теперь придётся заряжать ещё и "Самсунг", прихваченный магом... Ирочка, представив себе феерическую картину — фэнтезийный колдун с крутой мабилой — расхихикалась так, что пришлось её спроваживать. Проснулись братцы-тараканы Мухаха с Бугагой. Но я была категорична: мол, тебе книг нагрузили — иди и читай.

Мне тоже было чем загрузить голову, и размышлять я предпочитала в одиночестве.

Итак, что мы имеем на сегодня?

А на сегодня мы имеем: а) управского мага, который думает, что нашёл ключик к моей персоне и заставил раскрыть тайны иномировой "технологии"; б) свору из троих мелких засранцев, имеющих магический Дар, но не умеющих пользоваться ни мозгами, ни совестью; в) постепенно пополняющийся словарный запас магического языка программирования; г) невозможность дальше экспериментировать с заклинаниями из опасения попасть в поле зрения местного варианта следящих за "магосетью" ботов. В том, что такие боты существуют, я уверена не была, но если есть сеть и есть запреты, то по логике должны быть и средства слежения на предмет использования незаконной магии. И хорошо, если такие средства вооружены "чёрным списком" уголовно наказуемых заклинаний! Тогда можно тихо экспериментировать с безобидными формулами и не бояться наездов. Может статься, что обстоит дело как раз наоборот: "белый список" и принцип "что не разрешено, то запрещено"... Но я же в школе! Будет очень странно, если учитель не снабдит нас инструкциями на сей счёт. Когда? Понятия не имею. Но рано или поздно он должен это сделать, если не хочет заранее позаботиться об избавлении от неугодных учеников.

Кутис, кстати, был бит розгами за несанкционированное использование потенциально опасной магии в доме учителя. Понятно, что после этого он не воспылал ко мне братской любовью, но пока притих. Срывал зло на слуге. Мальчишка-раб после того живодёрского урока и так сник. Огонёк живой души, тихо светившийся в его глазах даже из-под налёта рабской беспомощности, угас. Он выполнял приказания малолетнего господина, как автомат. А теперь... Теперь мальчик мёртв. Я как-то встретилась с ним взглядом, и сразу вспомнила тех крестьян, отца и сына, которых вели на казнь за нападение на солдат. Он угасал на глазах, а я ничего не могла с этим поделать: чужая собственность, законы, мать их... Кутис измывался над ним за закрытыми дверями. Наутро слуга показывался в коридоре — ещё более поникшим, и низко спускал рукава, чтобы скрыть синяки, порезы и ожоги. Бездумно делал, что велено, и так же бездумно возвращался.

Живой мертвец. Страшное зрелище. Куда страшнее тех силиконовых зомбаков, которые стройными рядами шагают по экранам нашего мира.

5

Тем временем отзеленело лето, отшелестела жёлтым осень, и пришло время зимней белизны.

Всю осень я старалась, если позволяла погода, хотя бы раз в три дня выезжать на велосипеде за город, просто покататься. Велосипедистка в средневековой глуши — зрелище не менее феерическое, чем маг с мобилкой. Марка Твена на нас обоих нет, он бы приложил словцом, мало бы не показалось. На меня глазели, тыкали пальцами, хихикали, но, завидев неснимаемый медный медальон, старались убраться подальше. Репутация тут у колдунов существенно ниже плинтуса. Но зимой пришлось поставить велик на прикол. Точнее, в сарай, предварительно зафиксировав велозамком у столба. А то есть тут товарищи с ручками, охочими до порчи чужого добра. Их, правда, по малолетству на склад не пускают, но мало ли. Помнится, в одиннадцать лет для меня тоже не существовало закрытых дверей. Любопытство ребёнка — страшная сила... Чистый, свежий, белый снежный покров радовал глаз, но холод, пробиравший до косточек, совсем не радовал бренное тело. На складе — не знаю, к сожалению или к счастью — зимних вещей из нашего мира не нашлось. Пришлось выпрашивать у учителя во временное пользование местные тулупчики, шапки и сапоги. На двоих, естественно. Но в помещении с отоплением дело обстояло особенно кисло. Только и тепла, что возле крошечной печки, а из окна задувает морозный ветерок. Приходится занавешивать проём плотной рогожей и жечь масляную плошку. Зрение так посадить — раз плюнуть. Да и зарядное теперь просто так за окно не вывесишь, низкие температуры плохо влияют на аккумуляторы. Отчасти спасало то, что Ульса уже вдоволь наигрался со своим трофеем и неделями держал его выключенным в резной шкатулке.

Мне тоже работы хватало. По весне, как сказал маг, у нас будет экзамен на профпригодность. В смысле, кто сдаст, тому серебушку на шею и пошёл вон в новообретённые владения. А то многовато что-то выморочных деревенек развелось. Не хватает даже ведьмаков, приходится либо укрупнять существующие имения, либо испомещивать едва выучившихся недорослей. Или точно таких же поверхностно обученных попаданцев. И ещё неизвестно, что хуже для имения. Живущим там людям, честно говоря, всё равно, какой силы колдун будет ими править. Для управления требуется не столько магия, сколько человеческие качества, а "облико морале" окрестных ведьмаков и ведьм оставлял желать лучшего. Довелось полюбоваться на почтенных родителей моих соучеников. После знакомства с ними срочно захотелось домой.

Домой...

Тоска по утраченному миру, по любимому человеку грызла меня изо дня в день. Просто я старалась делать вид, что на самом деле не так больно. Дошло даже до слуховых галлюцинаций: временами мне начинал слышаться голос мужа. Иной раз я просыпалась от явственного прикосновения его рук. И потом лежала, уставившись в низкий потолок и до хруста стискивая зубы, чтобы не заплакать.

С их колокольни сломанные судьбы нескольких сотен человек — ничто. Но меня моя судьбинушка всё ещё волнует. С чего бы это, а?

Зато я теперь точно знала, зачем миру магии понадобились потенциальные колдуны из других Земель. Ульса, угостившись от щедрот родительского собрания — кстати, дружно и, пожалуй, справедливо заклеймившего меня "приблудой" — разоткровенничался по пьяни. Не знаю, помнит ли он хоть что-нибудь из того, что нёс? Мне пришлось вызывать слуг, чтобы отвели почтенного учителя в его апартаменты, но несколько брошенных им фразочек по поводу попаданцев...

Мы — инъекция. Попытка внести "свежую кровь". И ещё кое-что, совсем неприятное. Берущее начало в истории этого мира.

Помните ту историю с появлением магии? Мне и раньше она казалась какой-то мутной. Раскрылся портал, пришли князь и княгиня с дружиной, принесли артефакт... Пока ничего странного не замечаете? При них, князе с княгиней, был мощный артефакт, были воины, но не было свиты из магов. Здесь уже отобрали себе помощников, из местных. Тогда, если верить летописям, маги были куда круче нынешних, а слабые ведьмаки вроде меня сапоги им чистили, не помышляя о землевладении. Но артефакт требовал жертв... Это в летописях так написано, но любому мало-мальски знакомому с компьютером человеку понятно — если на мониторе светятся огненные словеса: "Хочу кровищи!" — то это не родилось в недрах процессора само по себе, а какому-то шутничку пора шею намылить. Проблема в том, что аборигены понятия не имеют о принципах работы компьютера. Артефакт потребовал жертв — и люди начали приносить ему жертвы. Вернее, так: совершали жертвоприношения маги. И, кстати, наилучшей жертвой считался именно колдун. Но вполне сгодится и просто одарённый каким-нибудь талантом человек. Скажем, певец, художник, рассказчик, резчик по дереву или кузнец. Потому здесь боятся украшать свои дома, петь, танцевать... Здесь вообще всего боятся.