Кей 018

Но что может сделать он, не имевший ни влияния, ни маломальских перспектив? Он до сих пор чужак, которого держат в племени только благодаря матери. Умрет старый Зумба, вождем станет Чонке, если дядю, конечно, ночью не зарежет кто-нибудь из более решительных родичей. А он, Каманго, опустится еще ниже в племенной иерархии. Обойдут его люди из соседних родов, а потом и просто прирежут, как результат кровной мести. И в этом случае даже те верные ему на сегодняшний день воины племени помочь ничем не смогут. Да и не захотят помогать изгою. Сейчас-то он как-никак внук вождя, вот и появились верные люди.

Но верность она такая непостоянная. Даже от самого преданного, казалось, человека запросто можно получить кинжалом в спину или яд в напитке. Но существует один гарантированный способ обрести настоящую верность. Далеко на севере, за большой водой есть могучее белое племя, владеющее божественным даром. Те называют его механизмом подчинения. Достаточно закрепить ошейник на любом воине, и верность обеспечена тому человеку, кто имеет особый браслет на руке. Вот что ему жизненно необходимо!

Два года назад, возвращаясь с очередного набега, Каманго, пытаясь уйти от преследования, свернул в сторону каменистой пустыни, где набрел на белокожего человека, умирающего от жажды. Тот прятался в безлюдных местах, немного заблудился, не рассчитал с запасом воды и, как результат, страдал, почти умирал от жажды.

Другой воин его племени убил бы белокожего, но Каманго не стал спешить и, как выяснилось, правильно поступил. Чужак оказался врагом пунийцев и прибыл на эту землю из-за большого моря. Пока пережидали погоню, Каманго узнал очень много интересного. И не просто узнал, а договорился с белокожим. Тому нужен свой человек среди племен конгов, а Каманго заинтересовался механизмом подчинения. Стоит только нацепить на шеи воинов особенные кожаные ошейники, а самому получить на руку браслет, как все его проблемы с будущим выживанием в племени исчезнут. Он сам станет вождем! Родню, конечно, пустит под нож, ведь рисковать нельзя, а затем, распространяя ошейники на окрестные племена, он сможет захватить власть и над соседями.

Конечно, белокожие отдадут ему браслет и ошейники не за просто так. Они хитры и коварны. У воинов белокожих тоже будут браслеты и даже более сильные, чем тот, что окажется у него. А значит, конги подчинятся не его приказам, а командам белокожих, когда дело дойдет до прямого столкновения. Предупрежден — значит вооружен. Так говорил тот белый, кого нашел Каманго в пустыне. Значит, в битве против белокожих нужно выставить таких конгов, у которых ошейников не окажется.

С тех пор прошло два года. Каманго дважды встречался с тем человеком в условленном месте на пунийской земле, а месяц назад, когда определилось с походом через большое море, он отослал об этом сообщение, напомнив о посылке браслета и ошейников. Сейчас на этой лодке под его началом две сотни воинов и лишь пятерым он может доверять. Да и то лишь пока его признают в роду вождя.

Дядя с двоюродными братьями выбрали лодку с белокожими гребцами. Дядя глуп, как и все остальные родичи. Зато на его лодке все гребцы из числа конгов. И плевать, что они из разных племен. Как только он получит ошейники, все межплеменные разногласия забудутся, и гребцов можно освободить от цепей. А это еще сорок крепких чернокожих людей под его началом. А тех нескольких белых, что командуют гребцами да ведут лодку через большое море, он зарежет. Может быть. А может, надев им ошейники, велит служить. Ведь только белокожие знают дорогу через эту бескрайнюю водную гладь. Без них ему не вернуться в родные места. А когда он вступит на земли племени, у него с собой в подчинении окажется не менее полутысячи воинов. Ведь белокожие заинтересованы в том, чтобы именно он, Каманго, возглавил племя. А значит, ему передадут тех конгов, кто уцелеет, когда на лодки нападут северяне. А в каком месте лучше напасть, он подскажет.

Все было задумано хорошо, но пунийцы, что возглавляли этот поход, показали себя истинными детьми змеи. Через большое море лодки не пошли, а направились совсем в другую сторону — на острова, где жили другие белые, которых называли гриками. И что самое плохое — после того, как все лодки пристали к берегу на каком-то острове, дядя отправил одного из своих сыновей командовать лодкой, на которой плыл Каманго. Именно Чунча станет отдавать приказы, когда все лодки высадятся на берег гриков, а он, Каманго, должен будет ему подчиняться.

На маленьком скалистом островке, к которому приплыли лодки, пунийцы подобрали какого-то человека, сообщившего, что почти все лодки гриков ушли на север, а значит, воинов для защиты их главного города осталось мало. Сотни три или четыре. Плюс местные жители, но те не воины. И тогда вождь пунийцев предоставил Чонке честь первым высадиться на берег. Каманго видел, как дядя от важности задирал голову вверх, как горделиво вздымалась его грудь и радостно сверкали белки глаз. Глупый дядя! Четыреста лучших воинов племени, ушедших в этот поход, первыми обагрят своей кровью вражеский берег. Все они погибнут, и он вместе с ними. Выживут лишь последние из тех, кто пойдет на приступ города, и это будут воины самых слабых племен. И конечно, сами пунийцы, которым и достанется вся добыча.

Что делать в этой почти безвыходной ситуации Каманго придумал лишь ночью, когда его двоюродный брат громко храпел на мягкой подстилке в комнате, которая принадлежала ему до появления Чунчи на этой лодке. Сам же Каманго был вынужден перебраться на тонкую циновку в узеньком коридоре лодки, прогнав, в свою очередь, собственного помощника. Да, настало время решительных действий. Только так можно стать вождем!

Дверь предательски скрипнула, но Чунча, отягощенный сладким и крепким вином, даже не пошевелился, продолжая выводить рулады своим носом. Крепкая сталь кинжала глубоко погрузилась в горло ненавистного двоюродного брата. Пятеро верных ему людей дожидались в конце коридора. Посмеют ли они воспротивиться его воле? Не настолько же они глупы, чтобы броситься на убийцу нового вождя лодки? Кто для них Чунча? И кто он, Каманго? Он им даст власть, которую эти жалкие шакалы никогда не получат в племени. А если решат поднять на него руку, сдав живым или мертвым дяде Чонке, то первыми потеряют свои глупые головы, поплатившись за то, что не уберегли Чунчу. Нет, эти пятеро будут преданны.

— Пусть каждый из вас возьмет четверых воинов и захватит по одному белокожему. Остальных убейте. Но убивать можно только надсмотрщиков, а тех, кто ведет лодку, не трогать, только связать.

Нападение на спящих белых людей получилось громким и неуклюжим, и полностью выполнить его приказ не удалось. В плен угодили только трое белых чужаков, его помощники не смогли правильно распределить цели, вот и зарезали лишних. Хорошо хоть, что двое белокожих, что умели править лодкой, уцелели.

Что делать с провинившимися? Тот же Чунча на его месте казнил бы обе пятерки. Но терять десять воинов, в том числе двоих из пяти имеющихся помощников, Каманго не мог. Каждый воин скоро понадобится. Поэтому он после недолгого раздумья принял, как он посчитал, верное решение. Казнить виновных не стал, а велел отрубить у каждого из них по одному уху. И воинов для предстоящих боев сохранил, и власть свою показал.

Первым делом он приказал пленным белокожим отогнать лодку обратно вглубь вод. Утром, как только рассветет, никто не станет терять время на поиски исчезнувшей лодки. У пунийцев их останется еще одиннадцать. Пусть штурмуют город без него. А он с рассветом, не мешкая, отправится на север, где его должен ждать человек от Ромула, который передаст много ошейников и браслет на руку. И тогда никто на лодке не посмеет предать. А что будет потом? Он вполне сможет вернуться к своему племени и, пользуясь внезапностью, свергнуть старого Зумбу. Всех, кто сопротивляется, его люди убьют, а на оставшихся наденут ошейники.

Глава 5

444 год. Море рядом с Гритом.

Нет, эти белокожие змеи действительно очень хитры. Все его планы и мечтания перечеркнуты полностью. Ошейники и браслет на руку он получил. Теперь все двести сорок конгов полностью в его власти. Но подарив ему власть над людьми, белокожие змеи отправили лодку отнюдь не к пунийским берегам, а обратно к островам гриков. А как откажешься? Пленных пунийцев, что умели править лодкой, северяне забрали с собой, оставив взамен трех своих людей. И лодка поплыла обратно в сторону восхода солнца.

Новые белокожие вели себя нагло, говорили с ним высокомерно, да и весь разговор сводился к отдаче приказов. Каманго молчал, выполняя все их прихоти. У него зоркие глаза — в складках ткани, что обвивала руки белокожих, он сразу же заметил браслеты на руках. Почти такие же, как и у него самого. Но отличие было. На запястье его руки красовался одинарный браслет, а у этих северян браслеты были двойные.

Со слов того белокожего, которого два года назад Каманго спас в каменистой пустыне, браслеты, что носили эти трое северян, имели большую власть над окольцованными ошейниками воинами, чем давал его одинарный браслет. А значит, воины из двух приказов выберут тот, что отдадут белокожие, а отнюдь не он, Каманго, как бы конги их не ненавидели. И ошейники никак не снимешь. Нет, снять можно, но вместе с жизнью.

Зато на нем ошейника нет. И имеется хороший кинжал, не так давно напившийся крови Чунчи. Но Каманго спешить не станет, он терпелив. Белокожие хитры, так почему не воспользоваться чужой хитростью?

Пунийцам удалось захватить город гриков, а теперь северяне хотят отбить этот город себе. С помощью хитрости, конечно. Ну, и его воинов тоже. Белокожие хитры и коварны, но он их обхитрит. И город со всеми богатствами достанется ему. С собой северяне везут несколько больших сундуков с ошейниками. Это хорошо. В захваченном городе найдется, кто станет его рабом.

На второй день плавания, когда солнце переместилось к западу, белокожий, который вел лодку по водной глади, приказал остановиться. Каманго продублировал приказ, конги, сидящие за веслами, тяжело дыша и гремя цепями, повалились на скамьи, несколько последних дней достались им нелегко. И хотя все они уже были в ошейниках, Каманго внутренне признал, что, пожалуй, правильно он поступил, что не стал их освобождать от цепей. Все же непонятно, как поступят освобожденные гребцы, если тех станут хлестать плетьми. Зато в кандалах строптивых нет.

Тем временем трое белокожих постоянно о чем-то шептались, но Каманго к разговору не приглашали. Кто он для них? Пусть не раб, как остальные конги, он всего лишь ненамного лучше. Но Каманго терпелив, он не будет подавать виду. Чужаки хоть и хитры, но глупы.

Наконец, старший из них все с тем же надменным видом подозвал его к себе и отдал распоряжение готовить к спуску плот, который погрузили на лодку еще на севере.

Как только основательно стемнело, третий спутник из числа северян ловко спустился по канату на плот, где уже разместились четверо конгов с небольшими веслами в руках. А старший из белокожих, насмешливо ухмыляясь, обратился к стоящему неподалеку Каманго:

— Давай тоже спускайся, прокатишься до острова.

Приказ белокожего оказался для него неожиданным, он даже на несколько мгновений растерялся, не зная как поступить. Но вовремя успел взять себя в руки, иначе тот образ, которым он представлялся перед чужаками, мог быстро рассыпаться.

— Да, господин, Каманго поедет на остров, он первым среди конгов взойдет на его землю.

Пусть белокожие и дальше принимают его за глупца. Особого труда для обмана и не требовалось. Будь чужаки повнимательнее, они давно бы поняли все его притворство. Но вожди, как и все остальные конги за многие годы приучили белокожих к своей глупости. Пример дяди Чонке очень показателен: когда тому сообщили о том, что люди племени вступят первыми на остров, тот надулся от спеси. Пока еще свет позволял что-либо рассмотреть, Каманго повел себя точно так же, горделиво поднимая голову и раздувая от собственной важности ноздри. Но как только плот поглотила ночная темнота, он сбросил принятую маску и надолго задумался над вопросом, почему его взяли на плот.

Он единственный из конгов, на ком нет ошейника. И на лодке полностью люди его племени, признавшие в нем вождя. Гребцы не в счет. В кандалах далеко не шагнешь. Если предстоит высадка на берег и бой, то кому, как не ему, командовать своими людьми? Но от него избавились, отправив на плот. А ведь и у белокожих есть браслеты, даже посильнее, чем у него.

А не соврал ли ему два года назад спасенный им северянин, сказавший, что тот, кто имеет такой браслет, может командовать людьми в ошейниках. Соврал? Мог, ведь белокожие хитры и лживы. В то, что люди в ошейниках не посмеют причинить вред тому, у кого есть браслет, он поверил. Про это он и раньше слышал. Тогда в чем причина того, что он оказался на плоту? Чужаки боятся, что он, как вождь, а не как обладатель браслета, прикажет конгам, и те послушаются его, а не белокожих? Значит, чужаки его боятся? А раз так, то обратно на лодку ему вернуться не дадут. Этот ловкий белый, что сидит с другого края плота, очень опасен. В нем чувствуется грация пантеры перед прыжком на жертву. Но почему он, Каманго, до сих пор жив? Конги в ошейниках, они не посмеют напасть на белого, если чужак на их глазах его зарежет.

Весь путь до острова Каманго не мог решить задачу, как ему поступить. Попытаться убить опасного чужака или подождать, выяснив, для чего они отправились к острову?

Как только плот причалил к берегу, чужак бесшумно скользнул в прибрежную темноту, наказав Каманго сидеть тихо и не высовываться. Луна в эту ночь давала мало света, даже на воде почти не было отблесков. Зато вдали горело много огоньков, там, как понял Каманго, находился город гриков, и туда ускользнул белокожий. Чужак появился перед рассветом, и к моменту его прибытия Каманго уже принял решение, как ему поступить.

— Соберите немного дерева, — отдал приказ чужак, и конги, его конги! послушно направились вдоль берега.

Наклонился, желая подобрать тяжелый сук, и Каманго. Чужак действительно оказался ловок. Даже стоя спиной к нему, тот каким-то образом почувствовал опасность и даже успел прыгнуть в сторону, но длины припасенной заранее дубинки все же хватило дотянуться до головы белокожего. В последний момент Каманго постарался уменьшить силу удара. Убить врага он всегда успеет, но тот вначале должен рассказать о своих замыслах.

Тем временем стало светать, и Каманго, боясь быть обнаруженным, приказал конгам оттащить в густые кусты тело оглушенного чужака. Кстати, те никак не отреагировали на нападение на человека с двойным браслетом на руке. У Каманго тот был одинарным.

Поэтому первым делом он содрал браслет с запястья белокожего и, порезав свою руку, смочил кровью забранный браслет, после чего закрепил его на своей руке. Так поступили северяне с его собственным браслетом, когда он его получал несколько дней тому назад. Дескать, браслет через смоченную кровь признавал своего хозяина. Иначе остался бы простым украшением. И, как ему сказали, привязывание браслета к хозяину происходило только один раз, иных владельцев браслет больше не признавал. Так это или нет, Каманго не знал. Но белокожие лживы, поэтому от нескольких капель крови, что он пролил на чужой браслет, у него не убудет. Вдруг браслет его признает?