Легенды планеты прагромеров

И у неё? До сих пор?!

— Ты умеешь учиться, — наконец, прервала она молчание. — Слить два вопроса в один... Вот научился играть словами. Раньше за тобой такого не водилось. Отвечу на оба.

Видишь ли, Храм не интересует выживаемость какого-то клана, Храм следит за выживаемостью вида. Homo sapience, если помнишь. А разделённость на кланы в условиях чуждой окружающей среды и, мягко говоря, неизбыточности населения... разные стереотипы поведения, разные алгоритмы решений, разные методы управления и, наконец, — разные управляющие элиты... Смертельная ошибка одних не должна привести к смерти всех. Да и конкуренция... она вечно мешает всем по отдельности, но никогда не вредит целому. Помнишь же, поначалу было девять кланов? Мы должны выжить! Именно поэтому всё огнестрельное оружие было признано подлым! Уж слишком оно эффективно. Против людей эффективно. Вот поэтому клан Вано, не внявший слову чести, был признан подлым и пять столетий назад уничтожен объединенными силами остальных.

Теперь о гракххах. Они "освободились от власти старух Храма". Что ж — это ещё одна, новая модель поведения. Храм примет её, если она победит. Победит в честной конкурентной борьбе. Или нечестной. Главное — победит, то есть докажет свою эффективность, жизнеспособность. А мораль... Природа не знает этого слова.

— Мы — не животный мир природы. И мы это слово знаем. И ещё много других. Долг, например, или, ты сама его назвала, — честь.

— Знаете-знаете... И не животные. Дай вам волю... если б не было Храма... Животного в вас не осталось бы совсем. И были бы вы уже — опутанными проводами пауками, застрявшими и потерявшимися в ирреальностях. Искусственное оплодотворение женщинам и виртуальный секс для мужчин — вот что стало базовой моделью поведения прагромеров. Именно поэтому Храм ещё во времена Гродиса и Аттали запретил виртуальные дуэли. Хочешь драться — берись за меч. А не исхитряйся над клавитуарой, или джастиком натобаты. И именно поэтому мы уничтожили обратимые медатики Ровда. Хочешь качественно потрахаться — ищи себе качественную бабу! Добейся её. Опереди других! Вырви у других! — старая стерва жёстко улыбнулась. Старый воин неподалёку поёжился. А она продолжила: — Долг, говоришь... Главный долг — это долг перед видом. Честь — пусть гордится тобой твоя самка. Единственный критерий успешности — это рост популяции стада!

— У гракххов-то с размножением полный порядок. И расширением пастбищ.

— Было с пастбищами, было. Пока они не сломали своих гойш. Сразу после этого, почти одновременно с этим, они потеряли, например, своих союзников — клан Джюс тут же разорвал с ними практически все отношения. Потом их пощипал клан Райт, потом были рейды Ларта. Ныне мужчины гракххов очень, очень редко появляются вне своих территорий — не ждёт их никто! Хоть женщины других кланов не прочь побаловаться с немногими пришельцами. Бывает, даже рожают от них, но напрочь и с ужасом отказываются переселяться к ним или отдавать детей.

— С Джюсом — это сделали вы?

— Нет. Да.

— Нет?

— Храм не вмешивается в клановую политику.

— Да?

— Права на самооборону есть даже у гойш.

— Гойша должна выполнять желания мужчины. Должна!

"Ещё бы!"

— Да. Гракххи на этом и сыграли.

— Знаю. У Фреххта был сумасшедший рейт.

— Будь он проклят. И он — был проклят. И потом — его потомок. И род пресёкся.

— Знаю. Но это он вызвал великую гойшу Эстрисс.

— Храм явил ему Эстрисс.

— "Я хочу тебя, женщина", — сказал он. — "Да, мой господин", — ответила она. А через пол аса вошел другой и сказал: "Я хочу тебя, женщина...", "Женщина, подчиняйся, — ухмыльнулся Фреххт. И еще через пол аса вошел ещё один: "Я хочу тебя, женщина...", "Женщина, подчиняйся"... Говорят, этих подлецов было две дюжины. Говорят, она продержалась 34 аса... И Фреххт опять вызвал великую гойшу...

— Храм озерил рейт Фреххта. Но вызов был поддержан его заместителем... И храм явил великую гойшу Сердхху. Через двое суток следующий выродок затребовал себе живую гойшу согласно своему рейту. Больше великих гойш у гракххов не было. Но погибло ещё четверо. Инквизиция гракххов сдалась. Из Закона гракххов были исключены все статьи привилегий Храма. Например, пункт 12/13 "Легендарного уложения". Храм потерял право влиять на рейт прагромеров. Жалобы на гойш теперь рассматриваются у них не только святой инквизицией, но и капитуллом. И если... Наказание всё то же: "Я хочу тебя, женщина. Женщина, подчиняйся..."

Влада взглянула на Бьёрга, он молчал, он всё понимал, но не вмешивался, не мешал. Посмотрела на Отри: "Сейчас я его удивлю",

— Да и поделом им.

— Как?!

— У джюсов после смерти Первой Гойши, на вызов пошла Четвёртая. Она не была великой, она была всего лишь личной гойшей одного из прагромеров.

— У "одного из прагромеров" не может быть личной гойши!

— Значит, он был... был не совсем уж "один из". И был сей прагромер совсем уж не один. Но когда он с друзьями пробился в Капитулл, она пила кофу. А кругом валялись трупы.

"Представляешь, передрались из-за очереди. А первый, — пожаловалась гойша, — сбежал.

"Этот?! — прагромер предъявил голову их тогдашнего генаралла стражи.

Она не отказала себе в удовольствии плюнуть в выпученные глаза. Она не отказала себе в удовольствии вырвать эту голову из рук "одного из" друзей любимого и хрястнуть ею об пол. И пнуть её ногой — не отказала тоже.

— Это была великая гойша Окава, — улыбнулся Отри. — Значит, вот как Рикото стал шёкуном капитулла.

— Да, династия была основана именно так. На сегодня — единственная династия правителей на все семь кланов. Уже четвёртое поколение. Рекорд.

Влада замолчала. Чуть потёрла глаза. "И чего они вечно ставят такой яркий свет?" У неё в покоях было более сумеречно. Она бы и здесь притушила светильники, но не хотела по мелочи навязывать свою волю. Не хотелось даже просить. "Бьёрг бы мог догадаться и сам". И только вздохнула: "Пару дюжин лет назад — догадался бы".

— Наследственное правление, вообще-то, не эффективно, — Бьёрг словно понял: она думает о нём, она нуждается в его поддержке, и напомнил о себе. — Отсутствие конкуренции до добра не доводит никого.

— Но и добра от добра не ищут, а каждый из этих четверых...

— Добра? — прервал её, улыбнулся ей он. — Может, ещё признаешься, кто ищет, кто нашёл каждому из этих четверых по гойше его жизни?! Все шесть кланов, наверное, каждый раз шерстите! Признайся, наконец, это вы двадцать лет назад подстроили и обеспечили похищение Солеты из нашего притвора Храма?!

— Не признаюсь, — довольно фыркнула она и деланно возмутилась: — И почему это "шесть" кланов? Подружка 17-летнего наследника сейчас очень старательно вытравляет из своего лексикона гракххские словечки, а из своей фонетики — гракххский акцент.

— Гракхха?! У джюсов? Как?

— Девочка уже год назад подавала большие надежды. Путь к киппоке проглядывал достаточно отчетливо. Но участь гракххской гойши ужаснула семью. Они сбежали. Двести сорок четыре киломеры по сельве без лошадей. Однако у неё — трое старших братьев, воин-отец... Выбрались. Пробились. Может, великая Ментра улыбнулась над равновеликой сестрой, — улыбнулась старшая жрица. — Такая, знаете ли, романтичная история... Даже наследник заинтересовался. И вдруг — случайная встреча...

— Ну совершенно случайная, — улыбнулся Бьёрг.

И Влада опять вернула ему улыбку:

— Кто только ни обсасывал эту случайность: и помешанная на своей самостоятельности девица, и недоверчивый принц, и бдительный отдел аналитиков при шёкуне... Меновар лично озвучил вердикт: "Случайность произошла случайно".

Бьёрг представил себе, как старый лис Меновар — советник, ведущий других, у джюсов — вечером, скажем, докладывает о том своему шёкуну, а уже наутро едва ли не в каждой семье повторяли: "Случайность произошла случайно". Повторяли и улыбались, улыбались.

Меновар, как никто, умел не спорить с неизбежным. Умел неизбежное сделать... умел обустраивать неизбежное, как... как хорошая хозяйка умеет навести порядок, навести уют — устроить личный рай для своей любимой семьи в любой тёмной пещере, любом продуваемом всеми ветрами шалаше. Умел, как истинный мужчина, и в голых скалах найти для своей семьи пещеру, и в голой степи выкопать для своей семьи землянку, и в страшных дебрях сложить шалаш... а потом срубить избушку, а потом разбить у входа палисадник и вырастить рядом сад. Дабы его жене было нетяжко в её женских хлопотах о рае.

— Храм обещал Рикото шесть поколений счастья. Храм выполняет свои обещания. Всегда.

— Что ж не пообещали вы им долгой жизни?

— Великая Тантра ревнива к равновеликой сестре. Да и кто ж из молодых недолгое огненное счастье поменяет на долгую унылую старость?! Они и не меняют. Ни один из них.

Бьёрг молчал. Как он молчал! Какое же такое обещание сдержал ему Храм? Чем он за него заплатил... как расплачивается?

— "Помешанная на самостоятельности"... независимости... — наконец, проговорил он. — Как же вы затащите её в храм? в рабство?

— Ну, куда ж она денется... Сбежит ото всех — от мальчишки, родителей и себя. И придёт. Я ж говорю — совершенно сумасшедшая... Принц за ней ещё набегается... Ох, набегается!

— Ты, — Отри опять с трудом справился с величанием великой жрицы не во множественном числе, — ты для этого оставила меня здесь? Чтобы напомнить, что без Храма — ничего не получится ни у кого?!

— Проще, Отри, проще, — инквизиториня демонстрировала безмятежность. — Я оставила тебя здесь, чтобы напомнить: почти ничего великого не получается почти ни у кого без... без женщины, без любимой женщины. Не сочти за патетику — без великой любви. Посмотри на них! — она чуть подняла голову, скользнула взглядом по портретам "двенадцати величайших". — Ты знаешь имя каждого из них, но ещё ты помнишь и двенадцать женских имён, которые неразрывно связаны с мужскими — как Гродис и Аттали! Или, — она чуть улыбнулась, — как Риккото и Окава у джюсов. У тебя тоже есть своя женщина. Береги её. А она убережёт тебя. От тупого "величия" — в том числе. Даже своими глупостями. Даже своими мелкими подлостями.

— Газелла мне никогда...

— Оставим пока Газеллу. Вспомни свои четырнадцать лет. Вспомни ваш отряд, строем возвращающийся во фратрию. Из одного из первых рейдов по сельве, вроде бы? И вы все такие гордые. С первыми охотничьими трофеями. В ногу. С песней. А на тротуаре — девчонка лет одиннадцати-двенадцати (девяти на самом-то деле). В одежде храмовой рабыни. И она ножку выставила вперёд. С развязавшейся шнуровкой. А вы печатаете шаг. А вам смешно. А у вас песня, — инквизиториня взглянула на Бьёрга и убедилась: он помнит, он хорошо помнит эту историю. — Но тут песня ваша кончилась. И стало отчетливо слышно, как эта сопля дрожащим от еле сдерживаемых слёз голоском клянется: "Стану гойшей — всех в строй выстрою и никому шнурочки завязывать не дам! Никому!" И ты...

"Это был ясный вечер первых дней осени — залитый Гелой, тихий и прохладный".

— Я вышел из строя.

— Ты опустился перед ней на колено, принял её ножку и начал заплетать шнуровку.

"Отряд, стой! — скомандовал ваш коммодор. Отряд встал. — Юнит Отри!

"Коммодор, я приму наказание, — не отрываясь от сложного плетения шнуровки, отозвался ты.

Кто-то из вашего отряда что-то попытался высказать.

"Молчать! — оборвал шутника коммодор.

Ты закончил.

"Разрешите встать в строй.

"Двенадцать плетей, — на лучившуюся от счастья девчонку коммодор даже и не взглянул. — Становись.

Строй застыл.

"Есть двенадцать плетей, — сумел спокойно ответить ты. И на девчонку больше не взглянул тоже.

— Да на что там смотреть-то было, — пробормотал Отри.

— То есть ту, будущую гойшу ты не запомнил?

Отри покачал головой.

— Вот и мальчишку, пошедшего ради её вздорного каприза под убойную порцию плетей, Газелла не запомнила тоже. Хотя своей дюжины ремнём в тот вечер не избежала и она.

Они промолчали несколько минит. А потом инквизиториня смилостивилась:

— Иди — воюй.

001 001.

Закат горел. Гела только-только коснулась горизонта, но по небу уже начали выплёскиваться оттенки алого, а сельву внизу словно припорошило тенями. Бесконечная гладкая зелень, зелень... Только невысокие редкие холмы, украшенные гигантами — где-то разлапистыми баобамбами, где-то кряжистыми дупрами, где-то пирамидами тупламей, да извилистая лента голубоватой реки чуть разнообразили её монотонную нескончаемость. Сверху она казалась мирной, спокойной.

Уста отвернулась. Стафр в бинокуляры коммодора отслеживал пройденную ими тропу. Оторвался.

— Шесть минит уже кончились, — сказала она. Удивление в её голосе было почти неслышно.

— Знаю. Это была добавочная минита твоего законного "глотка красоты гойши". Ничего, наверстаем.

— Ну ты и зануда!

"Гейсова гойша! — мысленно выругался он. — Как правило сохранения центра тяжести в катах: если одна рука идёт вперёд, вторая уходит назад — вот так же лёгкое восхищение в тоне она аккуратно уравновесила легким презрением в термине!"

— А ты знаешь коммодоров не зануд?

— Господин желает знать обо всех моих мужчинах? Насколько подробно?

"Больная".

Но он не стал озвучивать эту реплику. Он поднял десантный рюкзак гракххов — у них он тоже — и легко крепился к лошадиному крупу, и удобно размещался на спине воина — кинул его девчонке, она подхватила его и лихо, слёту, закинула себе за плечи. Пришлось и ему тоже — одним слитным движением поднимать свой рюкзак, закидывать за плечи, щёлкать блокираторами. Она и бровью не повела, и Гейс с ней! Он молча пошел вперёд. Она молча пристроилась сзади.

Через ас будет темно, но они успевали. Три киломеры не слишком крутого подъёма, по козлевой тропе среди скал и кустарников, и там, вон за той "красной скалой" — её действительно видно издалека — начнётся "горное городище", россыпь пещер, в одной из которых двадцать лет назад дуульская дюжина приходила в себя после прохождения зимних Кордитиер. Для них в той пещере закончилась тропа Ларта. "А для нас с пещеры она начнётся. На всякий случай, выбрать надо будет не базовую, а какую-нибудь чуть в стороне".

Всё-таки он сбил гракххов со следа. Их отряд за ними не пошёл. Сзади преследования нет, отряд на склоне не спрячешь,— но Стафр тут же напомнил себе: — всё-таки можно укрыть боевые пары. Делить отряд? Зачем? Парами прочёсывать горы? Не зная описания тропы? Нет. Их аналитик купился-таки на укороченную палку. И Гейс ему и всем им в помощь!

Он оглянулся, столкнулся с рассеянным взглядом девчонки, отвернулся — его темп она держала уверенно. Впрочем, её рюкзак был легче. Впрочем... ненамного.

"Нет, она сумасшедшая. Причём, заразно. Из-за неё он отстал от своего отряда, из-за неё гракххи на тринадцатом портале прозевали его появление, даже гаёна и та... Гаёны, в одиночку, нерешительны, и выкрикни тогда Уста, да просто махни в фальшивом броске рукой — и эта отвратная зверюга растворилась бы в сельве... А объясните мне, как он опять — опять! — потерял всякую соображалку и у баобамба просто ЗАБЫЛ ПРО ФЛЕШУ! Еще бы, поразить гойшу феерами, какая там прога, какое задание капитулла, какая тебе смена эпох! Только у стада опомнился, вспомнил...