Ближе к пяти вечера девушка начала собираться в резиденцию. Предупредила Софи, что уезжает к понтифику, выслушала весь спектр указаний Рустама, что надо делать и что не надо, пообещала в который раз безоговорочно его слушаться и выполнять приказания. Он выслушал с непроницаемым лицом, впрочем, как всегда, и ушел подготовить машину к выезду.
Лина открыла шкатулку с драгоценностями. На свету сразу же блеснули красивые золотые серьги в виде лилий с бриллиантовыми бабочками на лепестках.
Марк подарил девушке целое состояние в драгоценностях — серьги, ожерелья, диадемы, кольца, кстати, одно из них, сапфировое, надел сам на палец и приказным тоном сказал никогда не снимать. Лина машинально покрутила кольцо. И ведь действительно, она его никогда не снимает, хотя оно ей и кажется неудобным, выпуклый камень постоянно задевает то за волосы, то за одежду. Но Лина даже моется с ним. И занимается любовью. Потому что надел его он. И пусть она не знает причин, по которым Марк это сделал, она не спрашивала, но приказа не нарушала никогда.
Лина достала серьги и стала вдевать их в уши. Украшение она привезла в дом понтифика еще в свой первый переезд, до того, как все ее имущество уничтожил пожар, и втайне этому радовалась. Ей было бы жаль их лишиться, уж очень серьги были красивыми и изящными. Подарок Эстебана. Марк об этом не знал, Лина ему не рассказывала, а он не интересовался. Это и к лучшему, а то пришлось бы объяснять, почему она носит подарок чужого мужчины. Вряд ли он нормально отреагирует на факт, что Лине они просто нравятся.
Девушка глянула на часы — почти половина пятого, скоро выходить. Оставалось еще одно дело.
Она поднялась к себе, уселась на кушетку и сосредоточилась. Тут никто не увидит, слуги у Марка вышколены и без стука в комнаты хозяев не входят. А значит, никто и не узнает, что она собирается сделать. Хотя, конечно, внешне этого не поймешь, но мало ли что...
Лина сосредоточилась на предстоящей поездке и привычно заглянула вперед. Перед ней раскрылись вероятности ее будущего, но они были какие-то странные. Нечеткие, смазанные, все фигуры были как в тумане. Вместо четких ясных картин — сплошные цветовые пятна, сливающиеся друг с другом.
Она сосредоточилась еще раз — и снова увидела лишь густой туман.
В дверь постучали.
— Госпожа? — послышался голос Софи.
Лина открыла глаза.
— Да, Софи, входите, — пригласила она горничную.
Женщина приоткрыла дверь:
— Рустам просил передать, что он готов и ждет вас.
— Хорошо, уже иду.
Девушка встала с кушетки и оправила брюки. Нацепила на лицо безмятежную улыбку, чтобы никто не догадался, о чем на самом деле она думает. Особенно, Марк. Лина не хотела его пугать раньше времени.
Потому что такой туман и нечеткость она видела лишь однажды. Перед похищением Гюнтером.
...
К вечеру закапал мелкий дождик. Не сильный, но достаточно неприятный, чтобы испортить настроение.
Алексей припарковал во дворе машину и вышел на улицу. Зонт открывать не стал, хотя и вытащил его из бардачка, решив, что дойдет и так, не промокнет.
Во дворе никого не было, ни пенсионерок, постоянно всех обсуждающих, ни мам с колясками, ни детворы, играющей в мяч или рисующей на асфальте.
Мимо него медленно протрусила черная кошка. Алексей поежился. Он не был суеверным, маги вообще в приметы не верят, но какой-то легкий холодок прошел по позвоночнику, оставив липкое противное ощущение, что что-то не так.
Открыл старую, разбитую дверь подъезда, пешком поднялся на четвертый этаж. Семья Владимира Игоревича жила именно тут, занимая небольшую двухкомнатную квартирку.
Алексей позвонил в звонок и встал напротив дверного глазка, чтобы было видно, кто именно беспокоит.
За дверью донесся чей-то вскрик и шаркающие шаги.
— Кто там?
— Лилия Альбертовна, это Алексей, откройте, пожалуйста! — вежливо попросила куратор.
За дверью замолчали, Алексею показалось даже, что как-то испуганно. И только он хотел еще раз позвонить, как вдруг в квартире раздался приглушенный перезвон часов. Мужчина сначала не поверил своим ушам и даже приложился головой к дермантину двери. Казалось, что вся квартира изнутри представляет собой огромный часовой механизм со стрелками, шестеренками, пружинками и барабанами. Звон, перестук, и дребезжание деталей заполнило все пространство за дверью и глухо отзывалось на лестничной клетке.
Алексей дождался, пока все умолкнет и еще раз позвонил, уже более настойчиво.
— Лилия Альбертовна, откройте, я все равно не уйду! — настойчиво повторил мужчина, добавочно постучав по деревянному косяку двери.
Послышался лязг дверного замка и дверь, удерживаемая цепочкой, чуть приоткрылась.
В щель выглянула маленькая хрупкая старушка. Благородная седина кудрей была прикрыта тоненьким кружевным платком, домашний костюм помят и кое-где запятнан. Глаза красные, то ли она плакала, то ли не выспалась, само лицо бледное и заострившееся как от долгой и тяжелой болезни.
— Ааа, Алексей Петрович, добрый день! — вежливо и как-то испуганно поздоровалась она, — А Володеньки нет, он... , — женщина оглянулась вглубь квартиры, и затем снова повернулась к Алексею, — Он ушел с утра, сказал, что его ...
В этот момент позади старушки появилась небольшая рябь, воздух задрожал, заструился и в коридоре возник невысокий чуть сгорбленный мужской силуэт. Алексей вцепился в него взглядом и спросил у Лилии Альбертовны:
— Так вы говорите, он ушел с утра?
Лилия Альбертовна еще раз оглянулась, увидела мужа за своей спиной и печально покачала головой.
— Уходите, Алексей Петрович, — горестно произнесла пожилая женщина, — Он вам уже не сможет помочь.
— А вам? — тихо спросил куратор, — Вам кто поможет? Пустите!
Лилия Альбертовна неуверенно оглянулась на мужа. Мужчина стоял в проходе коридора с безумным взглядом в никуда и казалось ничего не замечал. На нем был лишь длинный махровый халат, темные брюки и домашние тапочки на босу ногу.
Женщина притворила дверь, сняла цепочку с замка и чуть посторонилась, приглашая куратора войти. Она все так же испуганно обернулась назад на мужа, но коридор позади нее был снова пуст.
Вся квартира была на самом деле уставлена часами. Большие и маленькие, антикварные и современные, с кукушкой и электронным табло, все было погребено под ними. Часы периодически издавали либо короткий сигнал, либо громкий звон, какие-то отсчитывали каждую секунду, какие-то минуты и часы, но в квартире постоянно стоял механический шум.
— Лилечка, — раздался вдруг мужской голос из комнаты справа, — А где мои часы, золотце?
Лилия Альбертовна грустно взглянула на Алексея.
— Он всегда спрашивает только часы. Ничего больше. И прыгает, чтобы найти их.
— Давно это с ним началось? — жестко спросил куратор.
— Да месяца три уже, — вздохнула старушка.
"Значит, с июня", подсчитал в уме Алексей.
— Вы обращались в клинику Назарова?
Лилия Альбертовна опустила голову еще ниже и начала теребить фартук в руках.
— Лилия Альбертовна, вы обращались в клинику? — с нажимом повторил свой вопрос Алексей.
В этот момент перед ним снова появился часовщик и потряс перед носом Алексея указательным пальцем.
— Молодой человек, если вы украли мои часы...
Куратор удивленно взглянул на него, но мужчина с легким хлопком исчез в мгновение ока. Никто бы не догадался, что вот тут, на этом самом месте только что был взрослый человек.
Алексей перевел взгляд на Лилию Альбертовну, но та молча стояла и смотрела в стену. Мужчина, глубоко вздохнув, поднял к глазам запястье с наручными часами, засекая время.
Владимир появился уже на кухне и громко крикнул:
— Лилечка, так ты видела мои часы? Я же опаздываю!
— Даже так? — Алексей хмыкнул, потер пальцем переносицу, и достал мобильный телефон.
— Нет, пожалуйста, не надо! — Лилия Альбертовна поняла, что он хочет сделать и уцепилась в мольбе за его руку, — Пожалуйста, Алеша, не надо!
— Ему нужна помощь, понимаете? — Алексей переложил телефон в другую руку и набрал нужный номер.
— Не надо в клинику! Он же боится клиник! — умоляла старушка.
— Мы не сможем помочь ему без целителей! — тихо ответил ей куратор и обратил свое внимание на телефон, — Алло? Клиника Назарова? Оформите срочный вызов на адрес...
— Ну, может, как-нибудь таблеточками? Уколами? — уговаривала его женщина, пока он диктовал адрес часовщика.
— Уколами? Вы серьезно? Вам для этого надо сначала его прыжки остановить, а уж потом колоть! — Алексей недовольно оторвался от разговора с дежурной клиники, — А он у вас прыгает каждые две с половиной минуты! Он когда в последний раз ел-то?
Лилия Альбертовна с обреченностью смотрела, как куратор продолжает передавать информацию для вызова целителей.
Из дома Алексей вышел, злой как черт. Если бы родные часовщика не протянули бы с обращением к целителям, все обошлось бы намного проще! Больниц он боится, видите ли! Целителям не доверяет! Зато теперь он впал в состояние, из которого почти нет шансов выбраться!
Алексей его хорошо знал, старый мастер времени был сильным, крепким мужчиной. Никогда не болел, даже простого насморка никогда не было. Зимой вывозил семью на горные курорты, летом — на море, приговаривая, что целебный морской воздух всегда сохранит здоровье в порядке.
С чего вдруг его психика пошла в разнос, да еще так быстро?
В любом случае, ситуация осталась нерешенной. Маше Захаровой нужен учитель, а больше в Москве часовщиков нет. Да и во всей России их раз, два и обчелся, вряд ли кто-то согласится переехать сюда, чтобы обучать маленького ребенка. Это довольно сложная и выматывающая работа, ведь придется постоянно прыгать, и не одному, а тащить за собой необученную часовщицу, и присматривать постоянно за ней в прыжках. Да и опыта это требует немаленького, а значит и не каждый согласившийся, если такие найдутся, подойдет.
К кому же обратиться-то?
...
Почти в пять часов вечера у дверей резиденции стояла женщина лет шестидесяти. Очень элегантная, с красивой уложенной прической, в дорогом брючном костюме и с сумочкой "Прада" на руке. Недовольно оглядела здание, что-то тихое проговорила и потянула на себя золотистую ручку на двери.
— Вы к кому? — вежливо спросил ее молодой парень в черной камуфляжной форме охранника.
— К верховному понтифику, у меня назначено.
Парень достал планшет и сверился со списком:
— Аграфена Михайловна Барышева?
Пожилая женщина, старухой ее язык не повернулся бы назвать, с достоинством кивнула головой.
Охранник попросил ее поставить сумочку на ленту металлодетектера, саму пройти сквозь раму, и удостоверившись, что посетительница не несет с собой никакого оружия, пропустил ее внутрь.
Аграфена поднялась на лифте на третий этаж, прошла по ковровой дорожке до указанного секретаршей на ресепшене двери, постучалась в нужную дверь. Услышала короткое "Войдите".
Ведьму встречали уже известный ей понтифик и смертная. Кто она, та догадалась сразу.
— Аграфена? — удивленно спросил понтифик.
Женщина уселась в кресле напротив стола.
— Удивлен, упырь? — она довольно улыбнулась, — Ты что ж, думаешь, я не знаю, в каком виде мне в городе появляться?
— Да уж, удивлен — не то слово, — ответил вампир и указал на девушку рядом с ним, — Моя Лина, та, о которой мы с вами говорили не так давно.
Девушка поздоровалась с ведьмой и вежливо предложила ей сесть. Марк встал рядом с Линой, переплетя свои пальцы с ее.
— Так вот ты какая! — протянула Аграфена, — Ну здравствуй, девочка, здравствуй!
Гемофаг старалась не показывать своего удивления, но эта женщина кардинально отличалась от старой, озлобленной старухи, про которую рассказывал ей Марк. Едва заметная сетка морщин на лице с легким аккуратным макияжем, седые волосы уложены в пышный пучок, в ушах блестят бриллианты. Аграфена выглядела шикарной, ухоженной и знающей себе цену женщиной.
Ведьма же в свою очередь во все глаза разглядывала гемофага понтифика.
Симпатичная она, решила про себя Аграфена, хоть и не яркая красавица: живые глаза, милая улыбка, очаровательные ямочки на щеках. На самом деле симпатичная. И обреченная. Это женщина поняла сразу, едва взглянув на нее вторым зрением. В ее ауре клубился черный туман, расплываясь по всей фигуре и концентрируясь у головы. Мрачный ореол, безысходный, страшный.
Ведьма заметила, как нежно мужчина касался девушки, как преданно она смотрела на него.
И поняла, что никто из них об ауре не знал.
— Вы хотели встретиться, — начал без долгих предисловий понтифик.
Аграфена перевела взгляд на него.
— Хотела. Правда, без нее, — она кивнула на Лину, — Ну, да ладно. Ты, небось, все равно ей рассказал бы, да?
— Если есть, что рассказывать, — кивнул понтифик.
— Рассказывать есть что.
Аграфена поставила на колени сумочку и начала в ней копаться. Достала сигареты, зажигалку, закурила. Лина чуть поморщилась и закашлялась, она отвыкла от запаха табака, живя с Марком.
Ведьма это заметила, коротко хмыкнула.
— Есть обо что затушить, упырь?
Марк молча подошел к бару и достал оттуда фарфоровое блюдце.
— Почитала я тут кое-что о тебе, красавица, — Аграфена давила окурок, искоса глядя на девушку, — Знаю, что был у тебя уже Откат, догадалась. Та история с сумасшедшим вампиром, который тебя насиловал. Это ведь за "Странное место" тебя шибануло, верно? — ведьма грозно посмотрела на бывшую ткущую и зло проговорила, — У меня тогда по твоей вине все стадо сдохло!
Лина выдержала жесткий взгляд ведьмы.
Она не стыдилась своих действий у вампирского ночного клуба в прошлом ноябре и не собиралась кому-либо давать повод обвинять себя в случившемся.
Аграфена, не дождавшись ответа, продолжила:
— Поэтому спрошу: зачем тебе способ избавления, если Откат уже был? Ты ж гемофаг теперь. Печать любой талант уничтожает.
Лина переглянулась с Марком, и тот ответил вместо нее:
— Такие вещи никогда не помешают, уважаемая.
Ведьма положила ногу на ногу и вцепилась взглядом в понтифика:
— А я думаю, тут другое. Я догадываюсь, что твоя красавица натворила новых дел, — торговка кивнула головой в сторону Лины, — И даже догадываюсь — когда! Вот ты и носишься по всей Москве, сломя голову, пытаясь ее спасти в очередной раз.
— Я плачу тебе за способ и надеюсь его получить. Аналитику я у тебя не прошу, — резче, чем хотел бы, ответил ей Марк.
— А отсюда второй вопрос, как она могла что-либо сделать, если ты превратил ее в гемофага сразу, как девка к тебе вернулась? — не слушая его, продолжила Аграфена, — Не складываются плюсики с минусиками-то.
Лина судорожно сжала ладонь мужчины.
— Мы были бы благодарны, если бы вы все-таки рассказали нам о том, что вы нашли.
Аграфена еще раз хмыкнула, оглядела Лину с ног до головы и задумчиво проговорила:
— Да, способ тебе и правда нужен. Откат уже скоро, я вижу по твоей ауре!
— Что? — встрепенулся понтифик.
— А твои маги не увидели еще этого? — спросила у него ведьма, — Паршивые маги, гони их прочь. Я сразу заметила, как вошла. У нее аура черная, как у смертника.
