Эпизод I: На границе двух миров

Если бы у протоссов не было Кхайдаринских кристаллов, именно Минерал стал бы основной их технологий. Кхалаи-инженеры в свое время проводили соответствующие исследования — эффективность Минерала составляла чуть меньше половины от их Кхайдарильских собратьев.

Но мне хватит и этого.

Названный мной Мостом Минерал, больше похожий на глыбу льда, был предметом моей гордости — полностью моя разработка, не имеющая аналогов у протоссов и являющая своеобразным связующим звеном между мной и электроникой доспеха. О том, что у моих бывших соотечественников просто не было нужды в чем-то подобном, я старался не думать.

Я работал над ним уже четыре месяца, осторожно изменяя кристаллическую решетку под свои нужды. Сейчас он был почти завершен — еще пара недель и я, наконец, буду свободен.

Я бережно подхватил Минерал на руки, а затем устроился в мягком кресле, аккуратно положив кристалл на колени — физический контакт облегчал мой нелегкий труд. Однако с головой погрузиться в хитросплетения его структуры мне не дала мелодичная трель устройства связи, имеющего вид массивного браслета.

Звонить мне мог только один человек.

— Джим? — я скосил глаза на крохотный экран браслета, разглядывая обеспокоенного лицо моего... да, наверно, все-таки друга. — Что случилось?

— Я нашел покупателя, — процедил он, бросив недовольный взгляд в сторону. — Я тебе о нем рассказывал, помнишь?

Я только хмыкнул. Конечно, я помнил, — шериф терпеть не мог владельца молодой, но стремительно развивающейся горнодобывающей компании. Хотя Рейнор и признавал, что львиная доля этой неприязни основана на той куче проблем, что этот человек принес с собой в его ведомство, нелюбовь осталась, и на нее никак не мог повлиять тот факт, что кампания принесла много пользы планете, дав мощный толчок ее развитию.

Но, тем не менее, именно его Джим выбрал в качестве главного кандидата на покупку патента на породу, выведенную Генрихом — в основном потому, что только он мог дать за них настоящие деньги, а так же имел достаточно ресурсов, чтобы начать полномасштабное разведение.

— Он хочет с тобой встретиться.

— Что? — я даже немного растерялся. Такого развития событий в моих планах не было. — Зачем?

— Хочет познакомиться с тем, благодаря кому эти мохнатые засранцы увидели свет. Кажется, хочет предложить контракт.

— Передай ему... хм... передай ему, что я вынужден отвергнуть его предложение.

— Уже сделал. Но ему, кажется, наплевать.

Я задумчиво почесал лоб острым концом Моста.

— Все равно кроме него нет других покупателей, — пробормотал я. — Вариант "Призрак"?

— Ты читаешь мои мысли, — хохотнул Джим.

— Как всегда, ковбой... как всегда. Вези его сюда. Желательно, одного.

— Через полчаса будем, — кивнул шериф и по-армейскому закруглился. — Конец связи.

Вздохнув, я пролевитировал Мост обратно на подставку и поплелся наверх.

Иногда, Джим все же возил меня в город, в особо сложных случаях его работы, когда ему либо не хватало доказательств для официального обвинения, либо вообще было непонятно, как подступиться к делу. Тогда я усаживался в инвалидное кресло, укрывал ноги толстым пледом, скрывал лицо маской и глубоким капюшоном, а руки — длинными свободными рукавами и садился в прицеп его ховербайка в качестве багажа.

Нужным людям шепнули, что на богом забытой ферме доживает свой век пожилой ветеран, искалеченный на службе Конфедерации, а затем добавляли пугающее слово "Призрак", мгновенно переводя мою персону в категорию "Не хочу знать".

Призраками в Конфедерации называли представителей особого подразделения в составе вооруженных сил, состоящего целиком из редких среди людей псиоников. Их еще детьми забирали из семей, а затем натаскивали в качестве диверсантов и убийц. Думаю, не стоит уточнять, что слухи об этом подразделении ходили самые пугающие, достаточно только сказать, что частенько Джиму было достаточно просто намекнуть, что если подозреваемый не сознается вот прямо сейчас, то с ним поработает Призрак, как признания во всех грехах начинали литься рекой.

Моя немудреная маскировка не заняла много времени и когда ховербайк Джима подъезжал к воротам фермы, я уже долгое время скучал на крыльце, рассеяно разбирая и собирая световой меч. Который, кстати, претерпел серьезные изменения внешнего вида — раньше я специально подгонял его дизайн под "общепротосский" вид, но, после моего добровольного изгнания в этом уже не было смысла — и я собрал рукоятку поближе к стилю Звездных Войн, все равно единственная рабочая часть там — это кристалл.

Закончив играться с мечом, я с интересом и затаенным волнением разглядывал человека, размашистой походкой уверенного в себе человека следовавшего за Джимом к крыльцу. Высокий, на полголовы выше немаленького шерифа, Арктур Менгск обладал той неповторимой властностью человека, привыкшего отдавать приказы с самого рождения.

И тем удивительнее было то, что я видел за внешним спокойствием и уверенностью этого, без сомнения, неординарного человека. Тревога и страх, плавно перетекающие в панику. Неужели он так боится меня? Впрочем, новая эмоция тут же развеяла мои опасения -едва он разглядел темную, плотно укутанную в ткань фигуру в инвалидном кресле, как в промышленном магнате вспыхнула надежда.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — я чуть склонил голову в вежливом приветствии. — Прошу, следуйте за мной.

И, крутанув Даром колеса, покатился внутрь, в гостиную, где мы с Джимом и Генри провели так много времени вместе в редкие визиты шерифа.

Арктур присел в любимое кресло Генриха, привезенное им аж с самого Тарсониса, Джим уселся на подоконник, с хмурым видом скрестив руки на груди, а я остановился напротив потенциального покупателя, лихорадочно пытаясь сообразить, что же ему от меня потребовалось.

Арктур прокашлялся, первым нарушив тишину:

— Для начала я бы хотел сказать, что покупаю патент. Вот документы, — он выудил из сумки кипу бумажек и положил на стол. — Полмиллиона кредитов, вам осталось только поставить свою подпись.

Я молчал, даже не скосив глаза на чертову кучу денег, что этот богатей решил выложить за работу Генриха.

— Вы пришли сюда не для этого, — произнес я. Арктур вздрогнул, отвел в сторону взгляд, но уже спустя мгновение вновь уставился в черный провал капюшона с внешним спокойствием. — И эти документы — лишь повод, взятка для меня, чтобы я отнесся к вам благосклоннее. Что вам нужно на самом деле?

— Так значит, это правда, — мой визави изобразил кривую ухмылку. — На этой ферме действительно живет Призрак.

Я промолчал, послав напрягшемуся Джиму, уже готовому схватить промышленника за грудки и вытрясти всю правду, успокаивающий импульс.

— Мне нужна ваша помощь, — наконец сказал Менгск, внутренне скривившись — он явно был не из тех людей, кто привыкли нуждаться в чьей бы то ни было поддержке. — У меня есть основания считать, что моей семье может угрожать опасность от... ваших бывших коллег.

— Если вы думаете, что в данный момент я нахожусь в достаточно физической форме, чтобы противостоять моим коллегам, — ответил я после минутного колебания. — То вы ошибаетесь. Я сижу в этом кресле не просто так.

— Там и так будет достаточно людей, способных нажать на курок, — заметил Менгск. — Но нет ни одного, способного обнаружить "Призрака".

Порой быть телепатом — не преимущество над собеседником, а скорее недостаток. Я видел его отчаяние, видел его страх за родных и отчаянную надежду на мою помощь. Я видел, что он готов пожертвовать многим, чтобы заполучить мои услуги — если на него достаточно сильно надавить, он начнет умолять.

Если бы я не знал всего этого, мне бы было куда проще ему отказать.

А между тем Арктур, чтобы заполнить чем-то гнетущее молчание, принялся говорить, стремясь убедить меня в необходимости моей помощи... не осознавая, что за него это давно сделали его эмоции.

— Мой отец — Председатель корхальского Сената и... позавчера он провозгласил независимость планеты от Конфедерации.

Джим встрепенулся и я уловил вспыхнувшее в нем беспокойство — шериф слишком хорошо знал, как привыкло действовать его родное правительство в таких случаях.

— Эта информация еще не попала в голосеть, но это — лишь вопрос времени. Я... я никогда не поддерживал амбиции своего отца, мечтавшего о самостоятельности Корхала — черт возьми, я даже отслужил в армии Конфедерации! Я боюсь, что конфедераты ответят на попытку отделения так, как они всегда поступают — акцией устрашения, публично наказав отступников с максимальной жестокостью. Ты и я понимаем, кто всегда выполнял задания политического убийства, Призрак.

Я все так же молчал, проклиная себя за нерешительность. Я ведь все равно не могу помочь ему, — так чего же я тяну время, давая ему надежду? Почему не откажу сразу же?..

Наверное, потому что я действительно могу дать Арктуру то, чего он хочет. Я действительно могу почувствовать Призраков — как бы там они не прятались, но я все равно остаюсь представителем расы, оттачивающей свои псионные возможности тысячелетиями. Я могу обнаружить их и даже, теоретически, надавать по башке, но...

— Только дай свое согласие, и мы с тобой сегодня же отправимся на Корхал — мой личный корабль ждет только приказа. Я дам тебе деньги, по сравнению с которыми эти полмиллиона, — он порывисто ударил раскрытой ладонью по стопке документов перед собой — единственное зримое проявление эмоций за весь разговор. — Покажутся обычными чаевыми. Ты сможешь купить себе новую личность, дом и даже, черт возьми, новые ноги!.. Почему ты молчишь?!

— Две недели, — просипел я, не обращая внимания на отчаянно жестикулировавшего Джима, резко отрицательно отнесшегося к моей податливости. — Дай мне две недели и я отправлюсь с тобой.

— Через две недели будет уже поздно!

— Это все, что я могу тебе предложить, Арктур, — помимо воли в моем голосе проскользнули нотки вины.

— Ты пойдешь со мной сейчас! — вскочив на ноги, потерявший контроль промышленник попытался схватить меня за грудки, но замер, почувствовав, как его тело опутали сотни невидимых цепей моего Дара.

— Две недели. Я не могу покинуть этот дом раньше. Прости...

И именно это последнее слово сломало его решимость. Он обмяк в невидимых цепях и, когда я отпустил его из объятий Дара, развернулся и молча направился к выходу.

Я затрудняюсь сказать, сколько времени мы с Джимом просидели в тишине. Казалось, что прошла вечность, прежде чем я тихо сказал, будто пытаясь оправдаться:

— Я не могу покинуть эту ферму сейчас...

Джим, как-то незаметно оказавшийся рядом, молча положил мне руку на плечо. Он ничего не сказал, но мне и не нужны были слова — достаточно было того, что он меня не осуждал.

Впоследствии я много раз задавал себе вопрос — а что бы случилось с моей судьбой, судьбой Джима, Конфедерации и всего сектора Копрулу, если бы тогда, в тот самый момент, когда Менгск умолял меня о помощи, я бы сделал эту правильную глупость — отправился вслед за Арктуром на Корхал, чтобы спасти его семью?

Может быть, все бы сложилось иначе... может быть...

Две недели спустя отца, мать и двух сестер Арктура Менгска убили. Их отрубленные головы были найдены утром на площади перед зданием Сената.

В тот день я залез в тщательно спрятанный Генрихом сейф за каким-то плохо нарисованным пейзажем и впервые в жизни по-свински напился — давно хотел проверить, как подействует алкоголь на мой совсем неземной организм. Оказалось, что точно так же, как и на людей.

И точно так же, как и для людей, крепкое виски притупило чувство вины лишь на время — утром, отвратительно, тошнотворно солнечным утром оно вернулось, чтобы остаться со мной навсегда.

Интерлюдия 3.0. Заблудшая душа

Ресторанчик "Синий веер" на углу 6-ой и 7-ой Радиальной всегда считался заведением для парочек. Шумная влюбленная молодежь, степенные супружеские пары и прячущиеся по углам любовники обеспечивали это не слишком большое заведение стабильным доходом, привлекаемые романтической обстановкой, небольшой танцевальной площадкой и ежевечерними концертами различных малоизвестных, но талантливых исполнителей.

В этой тихой, спокойной атмосфере, тонувшей в томном голосе полной дамы, практически обнявшей микрофон, тонкая девичья фигура, чьи черты почти не скрывал длинный черный плащ и капюшон, смотрелась... дико и совершенно не к месту.

Владельцу "Синего Веера", франтоватому мужчине с коротким ежиком русых волос, загадочная посетительница не нравилась. Мало того, что своим нарядом она нарушала тщательно создаваемую интимную атмосферу, так еще и заказала всего лишь кружку кофе и бисквит. Последний так и стоял нетронутым, в то время как девушка, надвинув на глаза капюшон и откинувшись спиной на стену, мелкими глотками цедила дымящийся напиток.

Тяжело вздохнув, Антоний покинул свой наблюдательный пункт и направился к погруженному в темноту столику. Имидж — важнее всего, а таким загадочным кадрам в потертых кожаных плащах больше подходит грязный кабак, чем уют гнездышка для влюбленных.

Как бы только объяснить это посетительнице, чтобы она не устроила скандал, пустив по ветру усилия десятков людей?

— Уважаемая... — осторожно начал Антоний, остановившись у ее стола.

— Зовите меня... Сэйна*, — с едва уловимой насмешкой в спокойном голосе ответила девушка, даже не повернув головы в сторону хозяина, который непроизвольно отметил, что его собеседница довольно молода.

— Необычное имя, — оценил мужчина и, красноречиво положив ладонь на спинку второго стула, продолжил: — Вы позволите?

— Валяйте, чего уж там.

— Не сочтите за бестактность, но что привело вас к нам? — Антоний решил начать издалека.

— Просто захотелось отдохнуть. В местах, где я обычно коротаю вечера, столько всякой швали... А я уже устала ломать им конечности, которые они тянут куда не следует.

У Антония против воли пробежал холодок по спине, — настолько спокойно и как бы между делом странная посетительница упомянула "ломание конечностей".

— А у вас здесь хорошо, — с едва уловимым сожалением в голосе продолжила девушка. — Настолько хорошо, что я никак не могу решить, чего мне хочется больше — вернуться сюда еще раз или спалить эту забегаловку к чертям собачим.

Холодок мгновенно превратился в стаю мурашек, пробежавшихся по всему телу, заставив волосы на затылке зашевелиться, — почему-то у Антония не возникло ни тени сомнения, что его собеседница способна воплотить в жизнь свою угрозу так же легко и непринужденно, как упомянуть о сломанных ею руках.

А потом до него дошло. Кому больно смотреть на влюбленных настолько, что хочется поубивать их всех, лишь бы убрать с глаз долой?..

— У вас разбито сердце.

Тонкие губы девушки скривились в немой усмешке.

— Я бы сказала, что оно разбито, затем склеено обратно, но только для того, чтобы быть пережеванным и выплюнутым.

Антоний молчал. Он пришел сюда, чтобы предложить девушке поискать другое место для проведения вечера, более подходящее ее наряду, в качестве отступных простив ей плату за заказ, благо она и так была небольшой. Сейчас же...