Однажды в Калиновке, или Призрак Интерната

Конечно, Призрак сделал такой экстравагантный поступок не из человеколюбия, просто не хотел, чтобы выходка Ведеркина испортила Кристине вечер. Не хотел, чтобы девочка перепугалась... Антонина Васильевна вспомнила, как юная пассия Призрака улепетывала из зала, да не одна, в компании Рауля Шаньина, который давно уже засматривается на нее, как кошка на консервы.... Ох, Эрик, Эрик! Наломал ты дров, на целую лесопилку хватит.

* * *

Рауль Шаньин стоял на крыльце школы-интерната им. Глюка, нерешительно трогая ручку двери, которая вибрировала от звуков дискотеки, затеянной в вестибюле. Юноша опоздал на новогодний маскарад на пару часов, в надежде пропустить эпизод "елочка, зажгись," но что-то подсказывало, что он пришел как раз во время. Еще успеет и поводить хоровод, и поиграть в загадки с разухабистым Дедом Морозом. Хотя какая разница, плюс — минус одна неприятность. Все равно что плакать из-за прыща на носу по дороге на гильотину.

С самого момента антисанитарной помолвки на крыше за Раулем неотступно следовали проблемы, словно детсадовцы за воспитателем. Не иначе как сама судьба разозлилась на него за такой мезальянс! Взять, к примеру, приключение в ювелирном магазине с заковыристым названием "Алюминий Бериллий Силикат." Перед походом в магазин, у Рауля уже сложился готовый сценарий — Кристина, застенчиво краснея, тычет пальчиком в тоненькое серебряное колечко, а сам он великодушно уговаривает ее купить другое, на 100 рублей дороже... Но все чаяния Рауля обратились в хладный прах, когда невеста, мило улыбнувшись, выбрала монументальное кольцо с огромным топазом, припорошенным россыпью бриллиантов — вроде тех, что в прежние дни короли дарили своим фаворитам. Будучи девой невинной, Метелкина не задержала взгляда на ценнике — она была выше таких мелочей — но когда Рауль посмотрел на цену, которая едва помещалась на ярлычке, то обмер. Украшение стоило как подержанный Мерседес. Если это колечко для помолвки, что же она захочет в качестве обручального кольца? Нечто выдолбленное в цельном бриллианте?

С тоской вспоминая холостые дни, Шаньин собрался с духом и поведал как бы невзначай, что на самом деле цена на бриллианты искусственно поддерживается на мировом рынке и скоро лучшие друзья одиноких девушек обесценятся. Зато вон то золотое колечко, хоть и стоит дешевле, станет гораздо более солидной инвестицией... Но с таким же успехом он мог прочесть Кристине лекцию о нейрохирургии. Невеста посмотрела на юношу задумчиво, как водолаз на говорящего дельфина, и попросила продавца уменьшить кольцо, потому что оно налезало ей только на большой палец. Продавец, дока в своем ремесле, возился с заказом не меньше получаса, оставив покупательнице достаточно времени, чтобы подобрать к колечку серьги. Рауль ахнул, а кредитная карточка в его кармане тихо зарыдала, ибо тучные дни сменялись тощими. Выяснять, какое отношение сережки имеют к помолвке, Рауль не стал, лишь схватил растратчицу за руку и решительно вывел из магазина, прежде чем она успела рассмотреть очаровательное колечко для пирсинга в пупке...

За первой неприятностью прошмыгнула и вторая. В отчетах о распределении спонсорской помощи экономист-третьекурсник нашел сонмище неувязок, свидетельствующих о том, что у директоров было другой план по распределению денег, не совпадающий с видением Шаньиных. На одну только реставрацию люстры в актовом зале они запросили столько денег, что, похоже, собирались повесить по хрустальному светильнику в каждой уборной. Но особенно Рауля умилила статья расходов "На похараны зафхоза Видеркина", учрежденная, судя по количеству грамматических ошибок, им же самим. Прочитав эту приписку в самом конце сметы, спонсор заливисто хохотал ровно столько времени, сколько понадобилось чтобы найти в аптечке упаковку Новопассита.

В связи со всей этой белибердой в отчетности, ему придется задержаться в Калиновке еще на пару ужасных недель. Может, это и к лучшему, по крайней мере будет время заготовить речь перед родителями. Рауль не сомневался что уроки риторики, усвоенные в университете, не прошли для него зря, и по приезду собирался первым же делом собирался сообщить родителям о своей скоропостижной помолвке. Но по приезду, не раньше. Такие новости следует сообщать лицом к лицу, здесь играет роль интонация, выражение глаз и прочие невербальные факторы. А до этого момента лучше не беспокоить нежные родительские нервы. Обрученные договорились хранить молчание о помолвке, дабы чужие языки не донесли до Шаньиных эту новость в искаженном виде. Договор существовал по крайней мере в одностороннем порядке — пока Рауль убеждал невесту в необходимости этих мер, она, сосредоточенно высунув кончик языка, полировала кольцо кусочком замши и время от времени неопределенно кивала.

Наконец, судьба подставила юноше новую, хотя менее болезненную, подножку. Для новогоднего маскарада в резиденции своей невесты, Рауль приобрел в местном магазинчике ужасов "Кошмар на ул. им. Берия" костюм Дарта Вейдера. О, что это был за костюм! Сшитый из черной блестящей кожи, в комплекте с лайт-сабером и настоящим шлемом, зловеще глядевшим пустыми глазницами. Костюм уже не первый год дразнил с витрины калиновскую молодежь, но весь городок не смог бы купить его даже в складчину. Когда Шаньин, отсчитывая хрустящие купюры, попросил продавщицу завернуть эту черную жемчужину, женщина украдкой смахнула слезу — костюм в некотором роде являлся символом их заведения, все уже успели с ним сроднится. Но рынок есть рынок, мало кто в силах устоять перед стариной Франклином, перед его чарующей улыбкой и ямочками на щеках.

Вечером Рауль привел себя в порядок, не без удовольствия удостоверился, что костюм сидит как влитой, и до смерти перепугал уборщицу, которая явилась сообщить, что юношу ожидает звонок из Москвы. Чтобы получить его, пришлось спуститься в reception, на первый этаж. Поскольку разговаривать по телефону в шлеме было неудобно, Шаньин, не долго думая, оставил шлем в номере. Это было большой ошибкой, отягченной тем еще обстоятельством, что в спешке он забыл запереть дверь. Когда после обмена новогодними поздравлениями спонсор вернулся в комнату, шлема он там уже не обнаружил. Зато увидел, что на места шлема похитители оставили ведро, наспех выкрашенное черной, еще непросохшей краской. Наверное в надежде, что Рауль не заметит разницы. Для пущей достоверности грабители даже просверлили в ведре две дырки для глаз — эта затея отняла у них столько времени, что они не успели отпилить у ведра ручку. Естественно, о том чтобы заявится в таком виде на маскарад не могло быть и речи. Дарт Вейдер, тряхнув белокурыми кудрями, простился со шлемом. По крайней мере у него оставался еще один символ аутентичности — лайт-сабер, то-есть металлический прут выкрашенный в синий цвет.

Но недолго властелин космоса сжимал в могучей длани свое грозное оружие.

Когда Рауль все же перешагнул порог школы-интерната, лайт-сабер был изъят на проходной, гидрой в пуховом платке, иными словами, вахтершей бабой Аней ("Молодооой человек, а к нам с холодным оружием нельзя!") Препираться с ней можно было несколько сотен световых лет, поэтому Дарт Вейдер, поджав губы, оставил лайт-сабер на вахте. Так даже лучше, к чему оружие на маскараде в школе им. Глюка? Какая опасность может ему угрожать, за исключением разве что паленой водки?

Гордо прошествовав мимо мелочной старушки, Рауль свернул за угол и попал в самую гущу веселья. Зажимая уши и уворачиваясь от конфетти, он огляделся в поисках возлюбленной, а когда нашел ее, то обругал и праздник, и поездку в Калиновку и даже день своего рождения, который тоже подвернулся под горячую руку.

Найти Кристину Метелкину было несложно. Облаченная в белое платье с кринолином, она стояла в правом углу, возле украшенной серпантином лестницы, а вокруг столпилась стайка подружек. Девушки что-то обсуждали, причем с большим энтузиазмом.

На душе у Шаньина заворочались две толстые кошки, неспешно потянулись и, перемигиваясь, одновременно достали пилочки для когтей.

— О нет! — тихо взвыл Разум.

— О да, причем "о да!" в квадрате! — отозвалась пакостница-судьба.

На ватных ногах юноша приблизился к кристининой свите. Кошки продолжали точить когти, время от времени любуясь результатом.

— Говорю вам, это топаж! — авторитетно заявила Мег Жири, одетая в костюм Королевы Вампиров.

На ней были колготки в рваную сеточку, эфемерная мини-юбка и любимая черная футболка с надписью "Ария". Волосы девушка зачесала вверх и уложила в сложную прическу а-ля "вурдалак, проспавший в склепе 200 лет при полном отсутствии душа". Мег была бы бесконечно довольно своим нарядом, кабы не одна заминка — у любого упыря должны быть десятисантиметровые клыки. Вампир без клыков это жалкое зрелище, поэтому Жири не преминула обзавестись вставной челюстью все в том же магазине ужасов. Поносив клыки, девушка осознала, почему жизнь вампиров полна тоски и одиночества. Из-за выпирающих зубов невозможно было ни есть, ни пить, ибо жидкость норовила пролиться за воротник. Разговаривать тоже было нелегкой задачей, особенно разговаривать на серьезные темы, потому что, по мнению многих, шепелявость и серьезная беседа не идут рука об руку. Интересно, настоящие вампиры тоже изъясняются фразами вроде "Штой, шмертный, я вышошу твою кровь и шъем твою душу"?

— Никакой ни топаз, так стекляшка какая-то! — хмыкнула зловещий мертвец Треножникова, облаченная в белый саван с надписью "Для ног" на подоле. — Дай сюда посмотреть, я это точно докажу.

— Ну нет, я тебе лучше покажу сертификат , — Кристина игриво отступила в сторону, не желая пускать по рукам свое колечко.

Которое она повесила на цепочке на шее.

Специально чтобы вся школа видела.

Обе кошки, мурлыкнув, одновременно вонзили когти в сердце Рауля, разрывая на лоскутки его душевный баланс. Ну Кристина! В ее тихом омуте водились не черти, а целое лохнесское чудовище, плезиозавр размером с трехэтажный дом! Ничего не скажешь, своим эпатажем Метелкина надолго обеспечила школе тему для сплетен, которые ненароком могут долететь и до Москвы, претерпев разного рода метаморфозы. И тогда Шаньины узнают обо всем — и о том что Кристина беременна от Рауля, причем вторым ребенком, и о том, что он собирает на улицах бутылки, чтобы купить ей новую машину вместо той, которую она разбила когда возвращалась в пьяном виде с заседания террористической организации, и о...

Но зачем она это сделала, зачем, зачем?!

Недолго думая, Рауль вклинился в толпу и оттеснил Кристину в коридор, желая избежать прибауток вроде "милые бранятся."

— Привет Рауль, с Новым Годом! — сияя улыбкой, девушка чмокнула его в щеку. — Кстати, что у тебя за костюм?

— Костюм Дарта Вейдера, — Шаньин сморщился, — вернее, Дарта-Вейдера-у-которого-слямзили-шлем. Но давай сейчас не будем об этом, ладно? Лучше скажи, зачем ты это сделала?!

— Сделала что?

— Пришла на праздник, как будто ювелирный магазин заплатил тебе за рекламу! Блин, ну просил же тебя ни показывать никому колечко! Теперь все ваше захолустье только и будет болтать...

— Это почему же мне нельзя носить мое законное кольцо? — вопросила Метелкина, и "обручальные" сережки гневно задрожали у нее в ушах. — Ведь я его не украла...

— Но кто-нибудь точно его стащит, знаю я вашу публику!

— Брось, Рауль, никто его не тронет, я приняла меры... Или ты просто стыдишься нашей помолвки, вроде как я тебе не пара? А ну-ка отвечай. Если ты недоволен, мы можем... ээ... распомолвиться!

— Ты не поняла, Крис. Просто мои родители такие нервные, впечатлительные люди...

Покуда Рауль и Кристина наслаждались своей первой семейной ссорой, в вестибюле продолжалась веселая кутерьма. Из динамика, на котором прикорнул доморощенный ди-джей, надрывалась попса, в воздухе то и дело взрывались строго запрещенные на территории школы фейерверки, а пакет с огненной водой, припрятанной для приличия, странствовал по рядам уже по третьему разу. Настроение стояло чудесное. Не хватало лишь Деда Мороза. Но когда музыка, оглушительно взвизгнув, вдруг смолкла, а на лестнице с правой стороны появилась фигура, закутанная в красное, в толпе воспитанников раздалось радостное улюлюканье.

Ничего, что на госте была широкополая шляпа с красными перьями и длинный плащ, который, казалось, оставлял багряный след на лестнице.

И не имеет значение даже то, что лицо незнакомца скрывала бесстрастная маска в виде черепа.

А тот факт, что вместо мешка он сжимал в руках шпагу и увесистый фолиант в кожаном переплете, и вовсе к делу не относился.

Сейчас воспитанники не только не могли сосчитать, сколько пальцев у них было на каждой руке, но и вспомнить, сколько их там должно быть на самом деле. Так что собравшиеся видели лишь дымчатый красный параллелепипед который медленно, деревянными шагами, спускался по лестнице.

— Здравст-вуй де-душ-ка Мо-роз, бааа-ра-да из вааа-ТЫ! — закричали они, приветливо помахивая дрожащими уже руками, и задали сакраментальный вопрос про подарки. Лже-Дед замер на лестнице, и даже его маска-череп приобрела удивленный вид. Воспитанники доброжелательно захихикали.

— Вообще-то, я не Дед Мороз. Я Призрак этого Интерната.

Его коротенькая исповедь ничуть не смутила веселящихся. Чуть пошушукавшись, воспитанники осклабились, повернулись к Призраку и выдали скорректированное приветствие.

— Здравст-вуй де-душ-ка Приз-рак, бааа-ра-да из... шля-па из... ладно, фиг с ним. Ты па-дар-ки нам при-НЁЁЁЁС?

— Нет. Хотя... — Призрак задумчиво посмотрел на альбом, переплетенный потрескавшейся кожей. — Хотя да. Принес.

Свет замигал вторично. Теперь из левого угла шагнул толстяк с бородой, заплетенной в косички, в красной долгополой шубе и с пухлым мешком, в котором угадывались очертания конфет. То и дело останавливаясь, чтобы уточнить какая именно из двух плывущих перед глазами ступенек была настоящей, Дед Мороз спустился к остолбеневшей аудитории.

— Здравствуйте детишки, девчонки и мальчишки! — протрубил дедуля голосом артиста Убальдишвили. Молчание сковало ряды молодежи. Наконец кто-то восхищенно воскликнул.

— Вот это да! Так их двое! Нифига себе дирекция в этом году раскошелилась!

Артист Убальдишвили разобрался в ситуации на удивление проворно, шагнул к самозванцу и, грозно замахнувшись мешком, сообщил:

— Послушай, приятель, это моя территория, ты понял? Я здесь работаю сегодня. Так что топай подобру-поздорову. Иначе...

Дед Мороз ойкнул, потому что почувствовал, как острие шпаги уперлось ему в живот, наверняка на месте какого-то жизненно важного органа, который тут же воззвал к мозгу с просьбой принять меры. Артист поднял глаза и мгновенно протрезвел. В лицо ему смотрела Смерть. Смотрела и усмехалась.

— Я все понял, о господин Рождественский Дед, и внимаю вашим предупреждениям. Перспектива остаться на Новый год без леденцов заставляет меня трепетать от ужаса! При мысли о том, что в своем башмачке я найду кусок угля вместо золотой монетки, меня бросает в холодный пот! Я прошу прощения. Вы можете вернуться к своим обязанностям, правда, после того, как я закончу со своими. Итак, посмотрим...