Цвет из иномирья (общий файл)

— Ну, определенно не люди.

— Но, тем не менее, кто-то из присутствовавших в лесу? — предположил Вахлюев. Не дождавшись ни положительного, ни отрицательного ответа, он продолжил размышлять вслух:

— Собственно говоря, из числа тех, кто имелся в наличии, кандидатов на роль мага не так уж много. Представители двенадцатой оперативной дивизии вероятны наименее, так что, скорее всего, это все-таки был представитель твоей компании, Глеб Комолов. Я прав?

— Не понимаю, при чем здесь моя компания, — сказала Инари. — У меня нет компании. Глеб сам по себе.

— Хорошо, — не стал спорить мужчина, — пусть так. Пускай он был сам по себе. Но я ведь все равно угадал, да? Вчерашнее происшествие было спровоцировано Комоловым?

Ведьмачка коротко хмыкнула.

— Я бы предложила тебе задать вопрос самому Глебу, вот только сделать это будет немного затруднительно.

— Да, я знаю. Мне очень жаль, что он погиб.

Инари неопределенно пожала плечами.

— Не вижу смысла жалеть о том, чего уже не поправишь. Ответь лучше вот на что — ты ведь должен знать, раз сам из того же отряда — если бы вдруг случайно оказалось, что тот, кто послужил причиной вчерашнего происшествия, сумел выжить, что ожидало бы его при возвращении в город? Неприятности были бы очень большими?

— А разве кто-то выжил? — насторожился Вахлюев. — Вроде бы комплект найденных трупов был вполне комплектен.

— Если ты не заметил, я сказала 'если бы'. Так ответишь или нет?

— Ну, рассуждая чисто теоретически, — задумчиво сказал ученый, — можно предположить, что этот гипотетический выживший ничем не будет рисковать, если сразу по возвращении в город выйдет на связь с нашим руководителем. Что-то мне подсказывает, что Стас меньше всего заинтересован в том, чтобы у нужных ему людей, или не совсем людей, возникали проблемы из-за каких-то неконтролируемых природных явлений. А то, что явление было природным и неконтролируемым, лично мне с каждой минутой становится все яснее. Только вот с выходом на связь лучше будет поторопиться, потому что, чем больше проходит времени, тем трудозатратнее будет объяснение того, каким образом данный гипотетический счастливчик выжил и где все прошедшее время находился. Надеюсь, что эти размышления будут переданы ему, хотя бы теоретически?

— Могли бы быть, — с усмешкой сказала ведьмачка. — Но ведь никто не выжил, разве не так?

— Не придирайся к словам, — отмахнулся Вахлюев. — Мы же поняли друг друга, правда?

Аккуратно переступая через кучки тряпья, он подошел к окну и принялся воевать со ставнями. Посмотрев на сосредоточенность мужчины, казалось, решавшего важнейший вопрос бытия, Инари решила не вмешиваться. У нее и без того было, чем заняться и над чем подумать. Если ученый не ошибался в оценке поступков своего руководителя, то это сильно меняло дело. Хотя, пожалуй, она предпочла бы поговорить с тем, кого Вахлюев назвал Стасом, самостоятельно. Только вот как бы это устроить?

Наконец, ученому удалось справиться с заржавевшими петлями, и в помещение потянуло свежим ночным воздухом. Небо, должно быть, было ясным, и, хотя луна успела уже значительно убыть, в Алагири, при отсутствии иных источников освещения, ее вполне хватало. При луне затянувший болота туман, на уровне второго этажа бывший немного более разреженным, чем непосредственно над землей, имел оттенок разведенного в воде молока и как будто бы даже светился изнутри, четко очерчивая медленно плывущие сквозь марево более плотные волокна.

Встав у правого откоса окна, Вахлюев осторожно выглянул наружу и почти сразу отшатнулся, оборачиваясь к ведьмачке.

— Там кто-то плачет, — сообщил он.

— Блудни, — сказала Инари. — Пусть плачут. Если мешают, закрой ставни обратно.

— Да нет, не мешают, — помотал головой ученый. — Но ты же говорила, что снаружи никого нет... кроме этого пса. А я голоса слышу. Женские, или даже детские, причем много. И они перемещаются. Да, точно, они ходят — по-моему, я даже силуэты вижу. Должно быть, кто-то из них и в дверь стучал. Черт, пожалуй, ты была права. Открывать им мне что-то совсем не хочется.

— Не могли они стучать. Это блудные духи, они только и умеют, что плакать и перешептываться. И видеть ты их не можешь, потому что у них нет тел. Это все туман. Глаза додумывают то, чего не могут разглядеть.

— Ты уверена?

— Да. Они ведь не только на этом болоте водятся, приходилось уже встречаться. Не обращай внимания и все.

— Легко сказать! — Вахлюев зябко поежился. — Может, тебе не в новинку с духами общаться, а мне вот раньше как-то не доводилось этого делать. Нет, я, конечно, понимаю, что все в этой жизни когда-нибудь бывает в первый раз...

— И дальше не доведется, — обнадежила его Инари. — С блуднями невозможно говорить. Если они и отвечают, то только эхом. С тем же результатом ты можешь, не выходя из башни, поговорить с самим собой. Главное, кричать достаточно громко.

— За совет, конечно, спасибо, — проникновенно сказал ученый. — От возможности поговорить с умным человеком я никогда не отказывался. Хотя, как правило, для этого мне не требуется орать во все горло. Сам с собою я могу и тихо беседу вести, благо собеседник близко находится.

Он снова бросил мимолетный взгляд в окно и вдруг заинтересованно вытянул шею и привстал на цыпочки, словно пытаясь извернуться так, чтобы увидеть землю у подножия башни, не высовываясь за пределы подоконника. Без особого, впрочем, успеха.

— Еще что-то услышал? — поинтересовалась ведьмачка.

— Нет. Но сейчас там, внизу, определенно кто-то бродит. Кажется... ну, точно. Ты только посмотри, какой здоровенный. Что это такое? Не медведь же? Даже медведи, вроде, такими не вырастают.

— Это не медведь, — сказала Инари, тоже подойдя и посмотрев на темнеющую среди тумана тушу, похожую на огромный, каким-то чудом оживший валун. — Это пес. Тот самый, который баскервилей.

— Пес? — тихо ужаснулся Вахлюев. — Да какими же стероидами бедное животное надо было пичкать, чтобы оно настолько вымахало? И как его после всего на цепь посадить ухитрились? Хотя цепь, как я понимаю, является определением чисто условным, да?

— Да, — ведьмачка кивнула. — Только то, что на самом деле ее нет, сути не меняет. Пес накрепко привязан к окрестностям башни и не может сбежать. Каким образом это удалось сделать, мне и самой было интересно, потому что даже у Вельмины не хватило бы сил создать постоянную привязку, способную сохраниться после ее смерти. Хотя с использованием 'алагирьского' камня в самом деле могло хватить. Только в тот раз, видимо, все прошло удачно, без светопреставлений, потому что, случись Вельмине погибнуть при плетении формулы, никакой бы камень, пожалуй, не помог привязке замкнуться самостоятельно.

— Ну, должно же было, наверное, и ведьмам ради разнообразия хоть разок повезти, — откликнулся ученый, плотнее прижимаясь к подоконнику и осторожно подавшись вперед. — Не утопленники ведь, в конце-то концов.

— Несомненно, — вздохнула ведьмачка. — А ты сейчас пытаешься проверить, не являешься ли утопленником сам?

— Что? — не понял Вахлюев.

— То самое.

Уловив начавшее зарождаться в тумане движение, Инари рывком сдернула ученого с подоконника, оттаскивая вглубь помещения, а на том месте, где только что находились голова и плечи человека, с сухим клацаньем сомкнулись исполинские, покрытые бородавчатыми наростами челюсти. Задетый мимоходом ставень хрустнул, слетая с петель, а пес утробно рыкнул, снова скрываясь в тумане. Снизу донесся звук тяжелого удара о землю и очередной полурык-полувздох.

— Ух-ты! — только и охнул мужчина, шарахнувшись прочь и с размаху садясь на пол.

— И это все, что ты можешь сказать? — поинтересовалась ведьмачка.

Ученый посмотрел на нее снизу вверх круглыми глазами и добавил:

— Я не думал, что он так резво прыгает, при его-то размерах.

— Да ты, кажется, вообще не думаешь, — сказала Инари. — Или, может, у тебя мозги где еще расположены, что голову потерять не жалко? Говорили же — не высовывайся, нет, все равно полез.

— Так я же и не высовывался, — слегка постукивая зубами, возразил Вахлюев. — Только выглянул самую малость. Ну и зверюга! Нет, здесь уже явно не стероиды, здесь как минимум мутаген какой-то в ход пошел, если ЭТО продолжать считать песиком. Хотя, по-хорошему, это скорее принципиально новый вид живого существа. Думаю, я должен сказать тебе спасибо за то, что успела среагировать. Не хотелось бы стать его открывателем посмертно.

— Если должен, говори, — с усмешкой разрешила Инари.

— Спасибо, — с чувством сказал ученый. — Готов расцеловать в знак благодарности, но что-то мне подсказывает, что ты будешь против.

— И правильно подсказывает, — согласилась ведьмачка. — Если хочешь сделать приятное, лучше пообещай на будущее прислушиваться к советам и выполнять их. А я попробую сделать вид, что поверила обещанию.

Вахлюев нервно поежился и начал вставать с пола, украдкой морщась и потирая ушибленный копчик.

— Звучит цинично, но по сути, наверное, верно, — признал он, приобретя, наконец, вертикальное положение и с опаской поглядывая в сторону окна. — Обещаю, и крайне постараюсь обещание выполнить. Энар, а эта животинка точно не может попасть внутрь? Что-то мне кажется, что входная дверь была не намного крепче ставней, а учитывая комплекцию песика, ему ведь одного взмаха хвостом может хватить...

— Нет у него хвоста, — ответила Инари. — И в башню он не пойдет, как бы ему ни хотелось. Думаю, что это запрещено все той же привязкой, потому что хозяйка башни, в отличие от тебя, самоубийцей все же не была.

— Да я вообще-то тоже не суицидник, — сообщил ученый, — так что не надо выдумывать. Конечно, рассмотреть здешнюю живность более подробно, желательно при дневном свете и в естественной среде обитания, мне бы хотелось, но если я и сделаю это, то только при наличии огневой поддержки наших оперативников в количестве не менее пяти человек.

— Лучше не стоит, — сказала Инари. — При дневном свете отыскать пса ты сможешь разве что в логове, и вряд ли он будет рад гостям. Хотя, может, и будет: как-никак, обед сам пришел, искать не придется.

— А почему сразу обед? — возмутился Вахлюев. — Справедливости ради хочу заметить, что наши сотрудники умеют постоять, как за себя, так и за переданных под их опеку лиц. Причем не только при помощи огнестрельного оружия.

— Не хочешь быть обедом, будь завтраком, — сказала ведьмачка. — Только, как умеют за себя постоять ваши сотрудники, я уже видела. В Черном Лесу, при нападении дуоргов. Один оказался бы трупом точно, а возможно, что и два из трех. Предпочитаете количеством брать?

Вахлюев обиженно засопел, но так ничего и не ответил — возможно, потому, что крыть было нечем.

— Мы здесь ночевать будем? — спросил мужчина вместо этого, обведя зал широким жестом.

Инари пожала плечами.

— Как хочешь, — сказала она, все-таки поднимая тетрадь, на которой покоилась рассыпавшаяся на отдельные кости узкая кисть скелета. — Мне все равно, выбирай сам.

В итоге после некоторого раздумья ученый предпочел возвратиться обратно на первый этаж, особо настояв на том, чтобы двери зала снова были плотно закрыты. Ведьмачка фыркнула, но просьбу выполнила. Внизу, забравшись под одеяло, она попробовала полистать свою находку, но вскоре бросила это занятие. На заплесневелых листах пергамента ей не встретилось ничего заслуживающего внимания — похоже было, что на пергамент, причем не новый, а повторно вычищенный, рукой какой-то из учениц старательно, однако далеко не каллиграфически были перенесены отрывки текста из манускриптов, посвященных управлению погодой. Зевнув, Инари отложила тетрадь, так и норовившую рассыпаться на отдельные листы, и попыталась снова заснуть, предварительно отправив люмен к Вахлюеву, мрачно копошившемуся в своем уголке возле стеллажей с книгами. Благодарности за этот акт милосердия она, кстати, так и не дождалась.

Судя по периодически доносившемуся из-за двери приглушенному ворчанию, пес кружил вокруг башни до самого рассвета, чуя добычу, но будучи не в состоянии до нее добраться, и исчез только засветло, когда туман начал рассеиваться, причем даже после этого Вахлюева пришлось долго убеждать в том, что наружу можно выходить без опасений.

— А где все-таки находится его логово? — спросил ученый, рассматривая глубокие рытвины, оставшиеся в мягкой земле под тем окном, из которого он пытался выглянуть прошедшей ночью.

— Понятия не имею, — сказала Инари. — И даже выяснять не собираюсь. Вот возьмешь с собой пятерых ваших оперативников, и можете искать хоть до морковкина заговенья, а я тебе совсем другое показать намеревалась.

— Да помню я, — вздохнул ученый. — И все-таки... Ладно, ладно, не хмурься. Показывай, что нашла. Только, надеюсь, твоя находка расположена не слишком далеко? Ходок из меня сегодня никудышный.

— Если ты сам это признаешь, то впору начинать бояться, — отозвалась Инари. — Впрочем, идти здесь близко, так что к вечеру дохромаешь в любом случае.

— Сударыня, я со всей ответственностью заявляю, что вы садистка, — мрачно сказал Вахлюев, с тяжелым вздохом взваливая на плечо переходник, на противоположном конце которого, как сума калики перехожего, болтался пакет с остатками купленных в Кимовске продуктов.

— Тоже мне нашел новость, — фыркнула ведьмачка.

Хотя, вопреки собственным уверениям, путь мужчина начал достаточно бодро, выводя спутника к холму с 'кабаньей щетиной', Инари все же постаралась по возможности сократить дорогу. В конце концов, у нее не было цели, чтобы человек упал замертво, едва добравшись до конца пути, а то и вообще не добравшись.

— И это тоже ведьмы построили? — тяжело отдуваясь, спросил ученый, когда, продравшись через чащобу, они оказались перед нависающей громадой каменных ворот. — Чем-то Стоунхендж напоминает. Как же они такие глыбы ворочали? Заклинаниями?

— Понятия не имею, кто его строил, — ответила ведьмачка. — Я при этом не присутствовала. Но то, что нам надо, находится внутри.

— Кстати, а что нам все-таки надо? — поинтересовался Вахлюев. — Ты хоть скажи, чтобы я тоже знал ради приличия.

— Доказательство того, что ваши люди, либо еще кто-то из людей, забрали из этого подземелья кокон Тысячеглазого.

Брови ученого медленно поползли к корням слипшихся от пота волос.

— Что забрали?

— Кокон, в котором находился детеныш зверя, который изначально обитал в Склепе, хотя иной раз выбирается и за его пределы. Тот, что ходил по вашему институту, действительно, был некрупным. Возможно, недавно вылупился.

— Ага, недавно, значит, — глубокомысленно сказал Вахлюев. — Стесняюсь спросить, а что вообще такое этот Тысячеглазый или Тысячеглазое? Про количество органов зрения у него я, кажется, уже догадываюсь, но хотелось бы подробностей.

— Зверь. Крупный. Опасный.

— И все? Не слишком информативно, ты не находишь?

Инари пожала плечами. Меньше всего ей сейчас хотелось тратиться на халкост даже самой мелкой из особей Тысячеглазого. Впрочем, ее спутник, кажется, тоже решил отложить выяснение внешнего облика твари до лучших времен, и просто уточнил: