— Иду, не беги так, я же раненый.
— Ты — не раненный, ты — больной на всю голову, — огрызнулась я.
— Как, мы вновь на 'ты'? Между прочим, это ты усадила меня на эту железяку, и именно ты была за рулем, когда мы рухнули. — Проигнорировав первый вопрос, — и дураку ясно, что нам для оскорбления друг друга просто необходимо быть на 'ты', чтоб до собеседника быстрее доходило, — я остановилась, Леня чуть не врезался в мою спину.
— Что такое? Мы уже пришли?
— Нет. Я просто думаю, когда ты начнешь быть мужчиной, а не половой тряпкой? — жесткие пальцы схватили меня сзади за шею.
— Когда ты меня окончательно достанешь. Я сверну тебе шею, — глухо огрызнулся Лёня. Стало страшно, а еще, больно в районе шеи. Может, действительно перегнула палку? Я резко рванула, пытаясь вырваться из захвата.
— И-и-и! — завопил Лёня, ну подумаешь, слегка задела задним колесом его ранку? Хоть бы не прибил. Пока он в себя приходил, попыталась отвлечь его внимание от своей персоны.
— А что же ты себя не вылечишь? Кричал же, что сведущ в лечебной магии, — поинтересовалась я, аккуратно отодвигаясь, а то мало ли, решит прямо сейчас привести свою угрозу в исполнение?
— Я на себе магию использовать не могу. Только если перекинусь в акту смогу залечить раны, — сквозь зубы процедил Рэн.
— Только не здесь! — поспешила я его остановить, а то с него же станется, еще начнет перекидываться прямо на улице.
— Вопреки твоему мнению обо мне, я не такой дурак! — что ж, это радует. Кажется, что за двадцать минут мы не дойдем при таких-то темпах. С хромым инвалидом, повторять подвиг и везти этого калеку, не хотелось. Тем более, что руль мы таки свернули. Михайловна меня убьет, ну а если не убьет, то такую компенсацию потребует, которая даже с ценой современного велосипеда не сравнится.
В итоге до студии Леночки мы добрались через сорок минут, телефон надрывался в кармане, я устала отвечать, у Лены точно была истерика.
Моя подруга уже караулила нас у дверей. Увидев нас, таких красивых, что не культурно высказаться, ни пером описать, у нее даже истерика прекратилась, правда, ненадолго. Объяснять я ничего не стала, поставила ржавую железяку в коридоре и отправилась в ванну, благо полотенце и халат здесь точно найдется. Все-таки фотостудия, сюда приезжали модели, для них была сделана гримерная, ну и ванна изобиловала разномастными халатами и полотенцами, да и Леночка здесь часто ночевала, особенно когда со своим женишком ссорилась. Творческие люди, чтоб их.
— Лен, выпей валерьянки и этому накапай, но немного, даже если он очень просить будет. Да, и не забудь спрятать пузырек. — Я посмотрела на зареванное Ленино лицо. Пожалуй, в этот раз поссорились капитально. Любопытная от природы, она даже не поинтересовалось, кто это со мной пришел и зачем. Лишь послушно кивнула и направилась на кухню, пить валерьянку.
— Себе побольше накапай! — вдогонку крикнула я, подпихивая Лёню в сторону кухни. Вся я уже была в мечтах о ванне, скорей бы смыть с себя эту грязь. А то от меня болотом и машинным маслом воняет. Гадость.
— Ле.... Рэн, веди себя хорошо и не смей есть мою подругу, от нее язва развиться может.
— Р-р-р, — отозвался Леня, направляясь на кухню, слегка подтаскивая ногу. Наверно не надо было их наедине оставлять, но слишком я устала, и мыться хочу!
— После меня помоешься, и тогда я тебе ногу обработаю, — устало добавила я. Жалко мне его стало, видели бы вы, какой походкой он шел на кухню.
Еще через сорок минут я выползла из ванны и отправила туда слегка повеселевшего Лёню (что кошаку для счастья надо? правильно — валерьянка!), показав, чем и как пользоваться. Краткий курс 'помойся сам', а то он грязный с ног до головы, даже лица не видно за слоем грязи. Будем верить, что он нас не затопит. Отправилась искать Ленку, нашла в студии. Она сидела и утирала слезы.
— Ты подумай, какой он все же гад. "Да, ты никогда не сможешь снять лучше, чем я. Бездарность. Ты даже моделей подобрать правильно не можешь!" — старательно передразнивала она Ника. Ник — ее жених и, по совместительству, почти работодатель. Ники, он же по паспорту Николай Павлович Красин, — фотограф, причем классный. К нему очереди стоят от всех более или менее известных изданий. Леночка как-то сразу попала к нему, как ассистентка, точнее сначала он была 'подай-принеси'. Потом ее талант в выборе хороших ракурсов и лиц заметили, она стала ассистенткой самого Ники, разница в возрасте у них девять лет, но им это не мешало, мне иногда кажется, что Ники так и остался в душе ребенком. Их совместная жизнь не была оазисом мира и покоя, о нет, ссорились они почти каждый день в пух и прах, причем, обижались оба как маленькие, Ленка приходила плакаться ко мне и отчаянно ныла какой он у нее нехороший. Ники отправлялся в бар, чтоб как настоящий мужчина напиться с горя, видать голливудских фильмов пересмотрел, там обычно ввязывался во что-то, и Ленка летела его выручать. Тишь и благодать длилась не долго, но они всегда мирились. Ленка делала активные шаги на поприще фотографа, иногда очень даже удачные, талант у нее был, что, кажется, и нервировало ее жениха. Мне кажется, что он ей завидовал в чем-то, ему пришлось идти к славе долго, а ей повезло с первых шагов попасть к нему, профессионалу, наблюдать за его работай, учиться, да еще талант.
— Что на этот раз? — флегматично интересуюсь. Все мои мысли были о завтрашней поездке на дачу.
— Говорит... — Всхлип. — Найди модель... Трясет кулаком, кричит... Найди, да такого... Красивого, тип описал... А где я такого найду? Привела пару, а он разорался... Не подходят они, говорит, для рекламы этих духов... Надо такого, чтоб женщина сразу... Влюбила-а-а-ась... — поспешно пихнула ей носовой платок, что-то не припомню я у Ленки такого слезоразлива. Ленка старательно высморкалась, потом я проводила ее на кухню.
После часовой пытки и двух бутылок вина, я узнала из-за чего весь сыр бор. Оказывается, Ники сделали очень хороший заказ — реклама духов. Слоган и все остальное уже готово. Нет главного, лица духов, точнее демона искусителя, который протягивает им духи, причем в его взгляде, должно быть такое искушение, чтоб женщины не только купить их хотели, но и душу продать. В общем, идея такая. На самом деле, единственное, что им не хватает, это лица. Ники упорно не соглашался на тех моделей, что ему предлагали, с горя даже по городу ходил, всматривался в лица, чтоб найти то самое лицо. Что вы хотите, фотографы — больные люди, помешанные на своей работе, во всяком случай те, кого я знаю. Три дня назад он велел Лене найти ему лицо. Лена нашла, привела человек пять, всех Ники забраковал. Наорал. Она тоже в молчанку не играла, наорала в ответ. Задела самолюбие. Сказала что-то вроде того, если бы снимать умел и из этих конфетку сделал. Вот он ей и сказал, что если она найдет кого-нибудь, по ее мнению, подходящего на эту роль, да еще заснимет, то если выйдет конфетка, то он сам попросит, чтоб ее фотографии напечатали, мало того, будет продвигать ее имя, как фотографа. Для Ленки — это все. Она душу продать готова, чтоб ее признали как фотографа. Так первые три неудачи ее вогнали в жуткую депрессию. Она уже два дня снимает всех наиболее подходящих моделей, но все не то, она это понимает, а Ники добавляет дров в костер ее депрессии, периодически заходя и высмеивая ее потуги. Тут недавно вообще заявил, что вроде как нашел того самого, единственного и неповторимого, что окончательно Ленку и добило.
С горя выпили еще две бутылки легкого вина, что пили потом — не помню. В общем, Ленусик запивала свое горе, а я отходила от впечатлений этого дня, а еще точнее, всех тех дней, с каких этого котяру — переростка знаю. Под конец, когда вроде уже весь алкоголь закончился, Лена намешала коктейль из остатков всего того, что мы пили. Вот мы и сидели друг напротив друга с бокалами сумасшедшего коктейля. Не знаю как Лена, а лично я пыталась удержаться за стол, чтоб не упасть под оный — вот ведь странно, вроде на стуле сижу...
— Если я завтра вечером не принесу фотографии — мне конец! — кажется, за весь сегодняшний вечер, эта фраза единственная, что не перемежалась всхлипами и подвываниями. Эх, зря я так подумала, слезы из глаз Ленки брызнули просто невероятным потоком — Ниагара отдыхает.
— Лен, кончай реветь. Ну, это ж не конец света! Да пусть подавиться своими фотографиями и эгоизмом! Да он даже твоего ми...
— На меня не налезает ни один халат. И ты обещала мою рану обработать, — прервал мою речь Лёня. Вот, вечно этот кошак блудливый не вовремя появляется. Только я начала свою успокоительную речь и нате, получите. Ленка, правда, как-то странно застыла с бокалом, будто приведение увидела. Стараясь не упасть, а то кухня что-то в пляс пустилась, повернулась к проходу посмотреть, что же она там увидала помимо Лёни... Со стула я таки навернулась, удивительным образом не разбив бокал, да что там — я из него всего-навсего пару капель пролила! А Лёня, Лёня... это Лёня. Стоит себе, зараза, о косячок опирается, ручки на груди сложил, видать, чтоб мы оценили мышцы груди... Мы оценили, аж потрогать захотелось. Хотя, лично меня больше кубики пресса привлекли — я такие только по телевизору видела, правда, те смотрелись слишком идеально, у Лёни естественнее. Кошаком он и сейчас оставался: высокий, поджарый, жилистый, настоящий мужчина, жаль, что у нас таких по пальцам пересчитать, правда, я пока с одним только Лёней и знакома. Вот стоит, смотрит на нас прокурорским взглядом, сам в одном полотенце, с мокрых волос по шее капельки воды... Я поняла, чего Лена на него так уставилась. Ой, что-то в горле у меня пересохло.
— Она болит! Мне кто-нибудь рану лечить начнет?! — зарычал Мистер Искушение, делая еще более грозный взгляд. Ответить я не успеваю.
— ЭТО ОН!!!! — визжит Ленка, отчего мои барабанные перепонки лопаются. Потом до меня доходит, О ЧЕМ ОНА. Своей совершенно не соображающей головой пытаюсь представить, как она будет убеждать Лёню пофотографироваться. Потом до меня доходит, что, скорей всего, миссия по его уговору ляжет на мои хрупкие плечи. У меня начинается нервный хохот и я одним залпом выпиваю ту бурду, что Лена мне намешала, а дальше... А дальше был провал...
Я не проснулась, а скорее очнулась, поскольку, в моем понятии, проснулась — это такой прекрасный момент, когда медленно и сладко отходишь от какого-то приятного сна, ну или просто просыпаешься отдохнувшим. Отдохнувшей я себя точно не ощущала, потому, скорее, очнулась из-за бьющего в глаза солнца. Всегда на ночь занавешиваю шторы, неужели забыла? Я болею? А то голова болит так, что с подушки не поднять. Да и подушка какая-то жесткая чересчур. Не помню, когда я в йоги записалась, чтоб на такой спать? Открыла один глаз, ибо второй сил открыть не хватило. Долго всматривалось во что-то мохнато-розовое с металлической цепочкой, с еще большим интересом рассматривала руку, которая была пристегнута этим мохнато-розовым к столбику изголовья кровати. Минут пять до меня доходило. Затем — ДОШЛО!!! Я СПАЛА НА ЧЬЕЙ-ТО РУКЕ, КОТОРАЯ ПРИСТЕГНУТА РОЗОВЫМИ НАРУЧНИКАМИ К КРОВАТИ! Кровать точно не моя, мало того, комната тоже не моя, сомневаюсь, что и квартира моя. Вывод: я не дома, занималась черти чем, с черти с кем, делю кровать с мужчиной (судя по руке, сомневаюсь, что женская), которого пристегнули к кровати. Странно, не замечала у себя таких мазохистских наклонностей. Начала поворачивать голову, чтобы посмотреть, с кем кровать делю, тем более, что до этого слышала тихое сопение, а сейчас оно сменилось на странный клокочущий звук, который, кажется, перерастал в рычание... Странно-знакомое рычание... Неимоверным усилием всех мышц, которые словно атрофировались, я таки повернулась... Для того чтоб с диким визгом скатиться с кровати. Прогресс на лицо, я то думала, что вообще двигаться не смогу, а тут вон как оперативно, всего-то надо было встретиться взглядом с желто-зелеными глазками небезызвестного мне иномирянина. Кошмар! Когда же уже кончится этот кошмар? Как же больно я ударилась об пол! Значит — не сплю, а жаль...
— Р-р-р, — оскалил кошак клыки... КЛЫКИ?! Мама! У него же глаза стали красные! Мне конец? Лёня резко рванулся, от чего столбик треснул... ТРЕСНУЛ!!! МАМА! Кто делает такие кровати?! Не могли к бревну его пристегнуть? Естественно, на месте я не валялась — попыталась рвануть от этого зверя куда подальше. Где тут бронированный сейф?! Мне очень надо! Вот только далеко я не убежала, навернулась и полетела спиной вперед обратно к полу. Кошак уже был в полете, недвусмысленно так протягивая ручки с коготками. Не долетел, еще в полете схватился за голову и рухнул... НА МЕНЯ!!! А-а-а!!!
— У-у-у! Ух-у-ух. У-У-У!!! — провыла эта зараза, уткнувшись лицом мне в грудь. Что происходит?! Попыталась отползти, да где уж мне.
— У-х, — промямлил Лёня, крепче прижимаясь. Не поняла, ему там что, медом намазано? Все, я рассердилась. Малоприятное пробуждение, правда? Проснуться с Лёней в одной кровати, с диким похмельем, так тебя еще и убить после пробуждения пытаются, а потом начинают нагло домогаться?! Врезала кулаком по голове. Леня взвыл, поднял голову.
— Аи-и-и-и... — я даже слегка офигела от запаха валерьянки. Сколько же он ее выпил?! Литр? Вот ведь ненормальный, после такого количества человек должен спать спокойным сном и иметь благодушное настроение и непробиваемое спокойствие. А этот — нервный. Только проснулся и сразу — убить. Что за маньячные наклонности?! Отпихнувшись, чем могла от Лёни (когда по нему попадала, он тихо подвывал) начала от него отползать, ибо встать и бежать не могла не только по причине плохого физического состояния. Я просто не могла встать! Да и не мудрено было навернуться в той хламиде, что на мне. С таким подолом мне можно смело надевать ходули, все равно из-под нее не видно будет. На кого такие шьют? И вообще, что на мне? Как на мне оказалось? Да еще вырез, мягко говоря, не маленький, до пупа примерно. Что здесь вообще происходит... и где это здесь?
— Что происходит? Где я? — простонала я, все еще ползя на карачках. Леня тихо стонал, катаясь по полу и держась за голову. Я чуть повернула голову.
— Я. УБЬЮ. ТЕБЯ, — на своем родном простонал он. Дрожь понеслась по телу, оставив после себя полки мурашек. Рука уткнулась во что-то, что-то живое. Пригляделась — Лена, лицо довольное, как у ребенка получившего лучший подарок в своей жизни, нежно обнимает фотоаппарат, словно лучшего друга, и сопит в обе дырки под штативом на подушке. Прелесть.
В голове начали рождаться образы. Вот я пытаюсь обработать рану Лёне, но почему-то все время промахиваюсь мимо. Решаю, что ватка слишком мала, потому мочу бинт, выливая всю перекись на ногу, и попадаю с первого раза на рану. Лёня орет благим матом. Лена спешит на помощь. Потом мы что-то активно втолковываем Лёне, он отказывается. Лена пытается его напоить, видать, чтоб уломать на фотосессию, активно поит бренди, зачем-то наливает и мне. Я пью. Лёня тоже, только в отличие от меня он не пьянеет... Выпив еще бокал, вспоминаю его особенность. Лена круглыми глазами смотрит на то, как я втихаря, пока Лёня отворачивается, добавляю в бренди валерьянку... Можно было и не утруждаться — Лёня фигеет от запаха и отказать себе уже не может. Тихо хихикаю и выпиваю еще бокал... Дальше провал. О, Господи, да что же дальше то было?!
