Не будите спящего барона

Итак, Элтон и Лиина занимались. Во-он, молния над забором ширкнула, как только лес не подпалила. Сразу за этим раздался вопль Элтона — ну, это обычное дело, особыми талантами к обучению других, равно как и терпением, целитель не блистал, и на крик срывался запросто. Вон как малую костерит! Ирма невольно заслушалась. И где он, спрашивается, слова-то такие узнал? Небось у пациентов слышал, у тех же наемников, они, по слухам, матерщинники знатные. Но надо было поспешать — барон уже остановился у опушки леса, обернулся, глядя на нее. В этом он весь — спокойный, голос не повысит, слова не скажет о том, что она со своим любопытством его задерживает, и от этого еще более стыдно. Ирма вздохнула, ударила каблуками по бокам упитанной гнедой кобылки, и та резво взяла с места. Понимала, что если хозяйка (хотя какая уж хозяйка, в этих местах абсолютно все, в том числе и их с Лииной жизни, принадлежат барону) торопит, надо поспешать, без дела понукать не будут.

Аллен только кивнул, когда Ирма подъехала, шевельнул поводьями, и черный, как ночь, жеребец знаменитой рыцарской породы, способный без устали носить рыцаря в полном доспехе и сейчас, кажется, не чувствовавший веса седока, неторопливо шагнул в чащу. Ирме оставалось только пристроиться сзади и наблюдать, как движется Аллен. Он, кстати, по лесу ехал вполне уверенно, хотя, и в этом девушка тоже не сомневалась, сродства с ним, как она сама, не ощущал. Просто хорошо знал эти места, без видимых усилий нашел незаметную с опушки тропу и дальше ехал уже по ней. Даже удивительно — Ирма жила здесь три года, но барон, каждые четыре месяца приезжавший навестить их, ни разу не то чтобы ее с собой не брал, но и на охоту не ездил. Вот форель в узкой и бурной речке по соседству на удочку ловил, это да, а охотиться даже не пытался. Но лес, как оказалось, знал не хуже девушки, и она была уверена: завяжи ему глаза — все равно найдет дорогу.

Ехали они недолго, с час, может, полтора, не больше, и закончили путешествие на небольшой, всего в три человеческих роста, поляне с одинокой сосной посередине. Ирма хорошо знала это место — здесь было на редкость сухо, и она, бегая почти каждый день по лесу, иногда останавливалась тут отдохнуть. Похоже, Аллен тоже остался к поляне неравнодушен — легко, одним коротким движением спрыгнул с коня, гулко бухнув по земле сапогами, подошел к сосне и некоторое время ходил вокруг нее. Потом удовлетворенно кивнул, вернулся к лошадям, снял притороченную к своему седлу лопату с коротким черенком и махнул Ирме рукой — пошли, мол. Девушке оставалось только послушаться.

Следующие полчаса они были заняты. Вначале аккуратно снимали дерн, потом Аллен выкапывал яму, а землю бросал на расстеленную рядом мешковину. Затем аккуратно поместил на дно ямы небольшой, но тяжелый сверток, засыпал его землей, уложил на место дерн. Ирма блеснула своим знанием леса, заставив траву мгновенно восстановить корни и скрыть всякие признаки раскопок. Аллен, как ни странно, этому совсем не удивился, приняв как должное. Только кивнул и аккуратно оттащил остаток земли подальше и высыпал его в овраг. Вернулся и, убирая мешковину, кивнул девушке:

— Запомни это место. Если со мной что-нибудь случится, эта заначка поможет вам продержаться некоторое время. Здесь две сотни золотых, столько же серебра и несколько камешков.

Ирма кивнула. Сумма более чем значительная, на такую, даже не учитывая камни (что там, рубины или сапфиры, она даже не спросила), в городе можно безбедно прожить несколько лет, а в какой-нибудь глухой деревне и вовсе шиковать до конца жизни. Похоже, барон и впрямь серьезно обеспокоен, если вынужден предусматривать для подопечных такие варианты. Да что же такое ожидается-то? Аллен наверняка знал больше, чем говорил, но предпочитал молчать. Стоило, конечно, попытаться разговорить его, но — потом, немного позже, сейчас все равно ничего не скажет, только упрется, как баран... В этот момент размышления Ирмы были грубо прерваны раздавшимся неподалеку криком.

В том, что кричал человек, Ирма даже не сомневалась. Только людям удается смешать в коротком вроде бы вопле столько чувств — испуг, боль, агрессию, густо вплетя в получившуюся смесь богохульства, разом ставящие под сомнение приличное посмертие автора и всех его потомков. В общем, заслушаться можно. Уже привычно девушка потянулась к лесу, впитала в себя его знание... Эх, жаль, что он не разумен и может показать лишь образы, но и это не мало. Человек. Один. В пяти сотнях шагов, примерно. Боль. Злость. Испуг... Испуга нет, видать, уже прошел, у людей это быстро.

Девушка открыла глаза и обнаружила, что Аллен с удивлением смотрит на нее. Проклятие, теперь придется объяснять, что с ней происходило. Или что-нибудь придумывать — Ирме не хотелось, чтобы хоть кто-то знал о ее связи с лесом. Это было ее — и только ее. Впрочем, барон, надо отдать ему должное, умел выделять главное, и потому не стал лезть с расспросами сразу. Как только Ирма в двух словах объяснила ему диспозицию, он лишь кивнул и, взяв под уздцы коня, молча двинулся в указанном направлении. Ирма даже не удивилась, когда он коротким движением кисти извлек из ножен на поясе длинный охотничий кинжал. Аллен не путал трусость и осторожность, это она знала, и не зная точно, чего ожидать, предпочел вооружиться. Нет меча? Ну и что, в лесу кинжал кое в чем удобнее длинного клинка. И держит так, чтобы со стороны было незаметно.

Легко обогнав барона, девушка пошла впереди. Аллен не возражал — признавал, что она лучше него знает лес, а главное, то место, где находится кричавший. Редкое для мужчины качество уметь без слов отдать женщине лидерство не только на кухне, но и просто там, где она случайно оказалась более компетентна... Впрочем, додумать эту мысль девушка уже не успела.

Мужчина сидел, прислонившись к огромной, сплошь покрытой серым лишайником ели и неловко подогнув ногу. Что-то в его позе показалось Ирме странным, но она списала это на травму — по доброй воле так сидеть никто не станет, нога или сломана, или вывихнута. Девушка шагнула было вперед, но тяжелая рука барона легла ей на плечо, остановив движение.

— Кто ты и что здесь делаешь?

Голос Аллена звучал спокойно и... зло. Да-да, именно так. Никогда еще Ирма не слышала, чтобы барон злился, но сейчас он был именно зол и не скрывал этого. Странно, почему бы?

— Сижу, не видишь, что ли? — огрызнулся мужчина.

— Я спрашиваю, что ты делаешь на моей земле?

Да что тут думать? Браконьер, кто же еще. Ирма видела их здесь иногда, благоразумно держась от них подальше. Большого вреда лесу они не причиняли и старались обходить охотничий домик стороной — боялись Пьера, который запросто мог отрезать такому бродяге голову. При Ирме, правда, этого не случалось, но, как проговорилась однажды перебравшая домашней настойки тетя Мила, раньше, пока егерь не отвадил непрошеных гостей, бывало, и не раз. Но что так разозлило Аллена?

Ирма поняла это через секунду, когда бродяга зашевелился. Куртка из грубо выделанной оленьей шкуры распахнулась, пахнуло давно не мытым телом, и девушка увидела глядящий ей прямо в лицо арбалет. Время как будто растянулось, и она еще успела с удивлением подумать, что оружие слишком изящное и дорогое, чем у привыкших пользоваться грубыми поделками провинциальных оружейников браконьеров. А потом неведомая сила приподняла девушку и отшвырнула в сторону, и, прежде чем восприятие вернулось к привычному ритму, она еще успела рассмотреть, как судорожно сжимается рука на ложе арбалета, освобождая тетиву, а в груди браконьера словно бы из ниоткуда появляется рукоять кинжала.

Лорд Аллен

Когда Ирма вдруг замерла, Аллен удивился. Нет, он УДИВИЛСЯ! Девушка вытянулась, как струна, тронь — зазвенит, и стала, такое впечатление, хрупкой, будто стеклянная. И при этом она перестала реагировать на что бы то ни было. Барон помахал рукой у нее перед лицом. Бесполезно, стоит, как статуя, глаза открыты, но не видят, зрачки даже не дрогнули. И даже не моргает... До этого момента Аллен ни разу не видел ее такой, да и вообще странностей за Ирмой не замечал. Обычная девушка. Ну, полуэльфийка, и что с того? Ведет себя так же, как сверстницы, ну, с поправкой на три года затворничества, конечно, однако это мелочи. Дракон раньше к ней лип, однако сейчас, повзрослев, стал не в меру самостоятельным и перестал столь явно демонстрировать предпочтения. Словом, человек как человек, не более того, а сейчас вдруг...

Аллену раньше приходилось видеть нечто подобное. Пару раз Элтон, до полусмерти устав, при нем погружался в транс. Это было похоже, но не то. К тому же Элтон, проверив способности Ирмы, сказал, что она не маг. Кое-какие способности, разумеется, есть, но в том-то и дело, что "кое-какие" имеются почти у всех, он, Аллен, редкое исключение. Маги, кстати, тоже — они способны управлять потоками энергии. А подавляющее большинство имеет зачатки способностей, и не более. Ирма относилась как раз к ним.

Привести мысли хоть к какому-то логически обоснованному финалу Аллен не успел. Девушка внезапно выдохнула, опустила плечи и как-то обмякла. Он хотел ее поддержать, но она крепко стояла на ногах, и барон задавил порыв в зародыше — нечего. Тем более, она сразу махнула рукой куда-то в сторону гор и резко, хрипло, словно с усилием выталкивая слова, сказала:

— Там человек. Незнакомый. Ему плохо.

То, что кому-то плохо, Аллена трогало в последнюю очередь. Любовь к ближнему в его системе ценностей, конечно, присутствовала, но в том-то и дело, что незнакомые люди ближними не могли оказаться в принципе. Дальние они, дальние, и ради них вряд ли стоило хоть немного напрягаться. Но вот что, интересно, такой "дальний" забыл в его, барона Кассии, землях? Он никого не приглашал, да и дорог поблизости не было, глушь здесь невероятная. Браконьер? Может быть, хотя и для браконьеров эти места далековаты. В любом случае, надо было проверить, мало ли. В свете того, что творится в стране, любая осторожность не кажется лишней.

Аллен на миг пожалел, что при нем нет серьезного оружия, однако тащиться в лес с мечом... Может, еще и кольчугу надевать, как некоторые? Аллен был осторожен, но параноиком себя не считал, да и неудобно все это. Зато рукоять охотничьего кортика будто сама прыгнула в руку. Хорошая и очень дорогая игрушка, на заказ сделанная знаменитыми арнаусскими оружейниками. Длинный узкий клинок столь прочен, что, вогнав его в какую-нибудь щель, или, к примеру, ствол дерева, на нем можно спокойно висеть, не боясь сломать или погнуть оружие. Аллен, покупая, специально проверял. А еще баланс, несмотря на то, что лезвие в три ладони длиной, подобран так, что метнуть кортик можно из любого положения. Как это сделано, Аллен так и не понял, приняв свойство оружия как должное. В конце концов, он хорошо заплатил и получил за свои деньги то, что ему понравилось, а деталями пускай занимаются другие.

Браконьер оказался классическим — в длинной плотной куртке, кожаных штанах, высоких, сильно потрепанных сапогах. Пованивало от него тоже изрядно, именно так должно пахнуть от человека, который много двигался и пару недель не мылся. Словом, обычный лесной бродяга. И он Аллену сильно не понравился.

Барон не был снобом, и, по сравнению со многими дворянами, к браконьерам относился достаточно лояльно. В самом деле, кушать хочется всем, и понять человека можно. Если попадется — плетей, разумеется, получит, таковы уж правила игры, и оставлять без наказания покушение на дворянские привилегии нельзя. А то сегодня он охотиться вздумал, завтра меч, к ношению простолюдинам категорически запрещенный, купит, а послезавтра и вовсе своего барина прирежет. Случались прецеденты, бывало, как раз добреньких-то и убивала обнаглевшая от безнаказанности толпа. Вот только и озверевших до потери человеческого облика дворян тоже порой находила пущенная из-за угла стрела. Аллен все это прекрасно знал, и потому не усердствовал, стараясь по возможности соблюдать баланс между строгостью и той гранью, за которой холопу становится все равно, и он готов, наплевав на собственную жизнь, выпустить кишки хозяину. Так что попался на браконьерстве — получи свои тридцать "горячих" и ступай, поротую задницу залечивай. И все, можно сказать, довольны. Барон тем, что не оставил без последствий покушение на собственные вольности, а нарушитель — что не лишился, к примеру, правой руки, а то имелась в свое время у некоторых умников мода браконьерам правую кисть отрубать. Словом, Аллен обычно не испытывал к браконьерам излишней неприязни. Вот только сейчас был явно не тот случай.

Что именно показалось ему странным, Аллен понял уже после того, как остановил Ирму, не раздумывая бросившуюся помогать жертве непонятных жизненных коллизий. Светлая душа... А вот на то, что куртка по такой погоде слишком жаркая, и по доброй воле ее вряд ли кто напялит, не сообразила. А еще на то, что правая рука незнакомца постоянно скрыта одеждой не посмотрела... В общем, когда браконьер с неожиданным для увечного проворством, извлек из-под полы куртки арбалет, совсем, кстати, не похожий на мощный, но большой и грубый охотничий агрегат, Аллен был готов к чему-то подобному и успел отшвырнуть спутницу и метнуть кинжал.

Попал, ну да кто бы сомневался. В глазах стрелка еще успел мелькнуть огонек удивления, когда тяжелое стальное лезвие ударило его в грудь, но это было последнее осмысленное выражение, которое Аллен в них разглядел. А вот рука, что интересно, даже не дрогнула, и арбалетный болт угодил в левое плечо метнувшемуся вправо барону. Повезло — только разорвал кожу и ушел куда-то в лес. Ну и куртку испортил, сволочь такая! Зато в следующий миг Аллену пришлось драться за собственную жизнь.

Пространство рядом с деревом внезапно пошло рябью и как будто разбилось на мелкие-мелкие квадратики. Даже гадать не надо, что это — система маскировки, обычно применяемая армейскими магами-разведчиками. Видели, как же, знаем. Только очень редко применяемая, поскольку требует от скрытого за завесой невидимости человека полной неподвижности. Малейшее движение — и целостность картинки нарушается. И заклинание очень сложное, а все потому, что здесь не банальный отвод глаз, а придание какого-то подобия прозрачности тому, кто сидит в засаде. В деталях Аллен, ни разу не маг, был не силен, но достоинства и недостатки знал, положение обязывало. Единственное преимущество, за такой, направленной не наружу, а внутрь защитой можно скрыться и от мага, и от такого невосприимчивого к магии человека, как сам барон. Стало быть, и те, кто устраивал засаду, ожидали именно его. Все это молнией пронеслось в голове Аллена, а тело действовало уже само.

Аллен не пытался защищаться или уклоняться, он сделал то, чего вооруженный противник не ждет от безоружного человека — атаковал. Прыжок вперед, перекат... Тот, кто прятался за пологом невидимости не успевает среагировать на изменение обстановки. Меч его покинул ножны лишь наполовину. Резким ударом ладони по руке Аллен загнал оружие на место, а правой рукой пробил в гортань. Его противник попытался уклониться, шарахнулся назад и вбок, но не обычному человеку состязаться с рыцарем, которого с детства учили убивать всем, что только может придумать изобретательный человеческий ум. Просто не хватило скорости — кончики пальцев Аллена достали до цели, заставив человека схватиться за горло и с хрипом осесть на землю. И только сейчас барон понял, что перестарался — с раздробленной гортанью не живут, и теперь расспрашивать, кто же здесь такой умный, что устраивает в чужом лесу засады на мирного дворянина, попросту некого. Однако такие мелочи интересовали сейчас Аллена постольку-поскольку. Одним движением вырвав из ножен умирающего врага оружие (тот рефлекторно попытался в него вцепиться, и на землю упали два пальца), он крутанулся вокруг себя в поисках новой угрозы.