Через полчаса они расположились на берегу пруда на шкуре, которая до своей почетной миссии — служить местом для восседания монарха, лежала на полу в бывшей комнате Кристиана. Притащивший шкуру слуга был отослан прочь.

Легрэ чувствовал слабость во всем теле, но присутствие брата словно по каплям исцеляло его боль — не до конца, до конца нужен был Луис. Однако Легрэ понимал, что его может и не быть больше с ним, слишком сильно и больно они ранили друг друга. Кристиан держал руку короля в своих ладонях и задумчиво смотрел на воду.

— Не знаю, что бы я без тебя делал... Спасибо, что ты пришел.

Фернандо чуть язвительно улыбнулся произошедшему странному сумасшествию и притянул брата к себе поближе:

— Не ожидал?

— Ожидал, — улыбнулся Кристиан, — но не так скоро... Полагаешь, с Луисом будет все в порядке?

— Будет, — твердо откликнулся король. — Рамонд сказал, что будет. — Конечно, пожилой лекарь сказал не так, но все эти его витиеватые "у герцога крепкое здоровье, он молод" и так далее, означали только одно — с мальчиком все будет хорошо. Фернандо ткнулся лицом в волосы брата, вдыхая родной запах, а рукой тихо скользил по боку Легрэ. Мало — мало вчера, мало сейчас...

Кристиан прикрыл глаза в предвкушении, он уже ярко представил себе, что будет дальше. Он ощутил сладкое ожидание, когда привыкшее к рукам короля тело недвусмысленно затрепетало и начало наполняться силой. Легрэ повернул голову для поцелуя.

— А с тобой? Все в порядке?

— Да, — Фернандо подхватил Кристиана за голову и, не размыкая губ, уложил его на шкуру. Тяжелый зимний ветер был еще холодным, но уже нес в себе весну — запахами, порывами, уже совсем не яростно трепал волосы, а скорее гладил их, забираясь между тяжелых прядей невидимыми ласкающими пальцами. Останавливало одно — приступ Легрэ, ему нельзя сейчас ни много двигаться, ни напрягаться.

— Тогда мы можем развязать войну с франками, верно? Но для начала, — быстро проговорил Кристиан между поцелуями. — Хватит уже сдерживаться, черт тебя возьми.

Фернандо ощутимо вздрогнул и прошипел сквозь зубы:

— Кристиан, — голову дурманило уже сильно, а брат все подливал масла в огонь, и король невольно вцепился до боли пальцами в черные пряди Легрэ.

— Давай, — полустоном-полувздохом выпалил барон. — Я выдержу... не бойся.

Выдержит... Фернандо, продолжая цепко держать брата, приподнялся и на последних остатках трезвого сознания попытался рассмотреть его. Лицо невольно дрогнуло в странной гримасе понимания — выдержит, но недолго. Значит, недолго. Король склонился движением, которое должно было закончится поцелуем, но на полпути остановился.

— Руки над головой, запястья скрести.

Легрэ нетерпеливо выполнил приказ, так же нетерпеливо поерзав под королем, подождал, пока брат крепко свяжет его руки.

— Фернандо, — он посмотрел в любимые карие глаза и коварно усмехнулся, выдержал паузу, и, облизав губы, прошептал: — Я задолжал твоему Дьяволу.

— Сейчас начнешь отдавать, — тонко улыбнулся король, заставляя Кристиана закинуть руки так, чтобы связанные запястья оказались прямо под шеей. Веревка легла поперек горла скользящим. Фернандо намотал оставшуюся часть веревки на руку и с недоброй ухмылкой проронил:

— Рекомендую не дергаться, задыхаться не очень приятно, знаешь ли. Ноги согни в коленях и раздвинь.

— Черт! Ты черт, любимый братец! — улыбнулся Кристиан, сгибая ноги и бесстыдно разводя колени. — Я надеюсь, это будет больно?

Пелиссон Легрэ задрался, обнажая бедра, пока еще в штанах. Фернандо медленно провел ладонью по одной ноге брата — от колена до паха, чувствуя, как собственное тело откликается усиленным биением сердца. Медленное скольжение остановилось, когда рука короля оказалась в непосредственной близости от члена Кристиана и тут же Фернандо сжал яйца барона — чувствительно, почти до яркой боли.

— Так подойдет? — поинтересовался внешне спокойно.

Легрэ скривился и сам не заметил, как дернул руками, слегка придушив себя.

— Да, — ответил он хрипло, с трудом заставив себя не свести ноги, отдышался немного, сглотнул. — Только слишком нежно... Еще!

Фернандо ничего не ответил, только лишь протянул руку — ослабить веревку, провокационно прижав Кристиана своим весом к земле. Настойчивый взгляд не отрывался от чуть потухшей после приступа синевы глаз Легрэ. Кровь короля будоражило все — брат, просьбы, место, и даже ветер. Коротко лизнув чуть запекшиеся губы Кристиана, Фернандо отпустил его, услышав вздох то ли разочарования, то ли облегчения, и достал из сапога нож. Зажав его в левой руке (правую продолжала обвивать шершавая пенька), приставил к паху брата и поднял на него горящий взгляд. Кисти Легрэ были связаны так, что голова находилась в приподнятом положении и поймать выражение лица барона было не трудно.

Кристиан задышал очень часто, почти паникуя, пытаясь по возможности уйти от прикосновения холодного металла к коже там, за что любой мужчина отдаст руки, ноги и даже жизнь. Страх и похоть, яркость момента сделали его тело напряженным в один миг.

— Пожалуйста, — выдохнул он жалобно — скорее напоказ, чем на самом деле.

Фернандо ласково улыбнулся, утопая в своей тьме, и сомнения, бившиеся в голове несколько минут назад, растворялись в ничто голосом и взглядом Кристиана. Жаль, нельзя продолжать смотреть в глаза — ведь повредить брата король не собирался. Внешне небрежные движения подцепляли шерстяную ткань, распарывая ее с хрустом и обнажая член и ягодицы Легрэ.

А Кристиан застонал так, словно этот нож прошелся у него внутри. Фернандо умел доводить Легрэ до невообразимых приступов помутнения рассудка даже просто касаясь, тут же все обещало стать много лучше.

— Накажи меня, — прошептал Кристиан, задыхаясь.

Фернандо склонился и провел языком вдоль напряженного члена Легрэ и чуть дернул натянутую веревку, заставляя ее жесткой петлей охватить горло барона.

Кристиан захрипел и толкнулся бедрами вверх, желая всем естеством ощутить любимого в себе, а горе делало это желание только острее. Легрэ не мог оторвать взгляда от темных волос, упавших ему на живот.

Три глубоких движений, когда плоть пропускается в горло, даря пьянящее наслаждение не только губами, но лишая воздуха все больше и больше, и король отпустил брата. Ослабив веревку на его горле, холодно спросил:

— За что тебя наказать?

— За то... что сделал, — быстро и хрипло дыша, проговорил Легрэ. — За то, что сказал ему... Прошу, Фернандо, прости меня... собой.

— Не двигайся, — приказал король, поднимаясь. Простить... Раз Кристиану нужно именно это — будет так. Воткнув нож в шаге от головы брата, привязал к нему веревку так, чтобы она впивалась в горло Легрэ. Движения были быстрые и четкие и он вскоре вновь оказался сверху любимого, утвердив локти за его плечами — чтобы не смог двинуться вверх. — Простить? — прошептал на ухо, нежно пощекотав чувствительное место за мочкой уха, и вслед за этим укусил за шею — резко, до боли.

Крик пронзил воздух над озером, и тут же умолк, перейдя в стон. Все мысли мигом вылетели из головы Кристиана — и это было прекрасно, они так измучили его за последние часы, что невыносимо было даже жить. Кристиан вздрогнул под братом и стиснул зубы.

— Умничка, нежный, — Фернандо вновь прикусил место укуса, легко, но повторно вызвал болезненную судорогу. Отодвинувшись от Легрэ скомандовал: — На колени.

Кристиан с трудом перевернулся на бок. Веревка впилась в шею и ему пришлось задержать дыхание. Кое-как он встал на колени, уткнулся лбом в шкуру и широко развел ноги.

Король склонился к брату и чуть ослабил веревку — пока рано. От позы, которую принял Кристиан, жидкий огонь разливался по венам, мешаясь с тьмой — хотелось взять его немедленно, жадно, бешено. Вновь пенька оказалась на правой ладони Фернандо, улегшись на уже стесанные места, но это было неважно, и провисла безвольным змеем.

Распустив шнуровку собственных штанов, монарх с вожделением провел по ягодицам Легрэ и резким движением сжал его мошонку. Вслед за этим грубо схватил за бедра и толкнулся в него.

И Кристиан снова закричал. Его нутро обожгло и болью и желанием одновременно, пальцы невольно сжались в кулаки, прихватывая волосы, а потом Легрэ вопреки инстинктам, толкнулся навстречу королю, словно намекая, что необходимо сразу взять резкий быстрый темп.

Фернандо быстро намотал веревку на руку и вновь опустил ее талию Легрэ. Теперь шнур был хорошо натянут и вновь грозил удушением. Король тяжело провел ладонью левой руки вдоль позвоночника Кристиана, будто тот был диким конем, которого нужно приручить. Хлесткий удар, пусть и смягченный одеждой, опустился на ребра брата, выбивая дыхание и монарх принялся двигаться, не ограничивая себя ничем — быстро, жестко. Со стороны это казалось насилием.

Теперь Легрэ стонал в голос и вздрагивал при каждом движении, даже не успевая привыкнуть. Фернандо сводил с ума и под ним хотелось не только стонать, а орать во все горло, надорвав связки. Стоны Кристиана порою сводились на хрипы — в моменты, когда веревка перекрывала ему доступ воздуха. Легрэ упирался люом в землю, пытаясь удержать равновесие и беззвучно повторял:

— Фернандо... Фернан.

Король брал любимого так, как было нужно Кристиану, как было нужно им двоим. Грубые и безжалостные движения терзали тело Легрэ, но все действия монарха сопровождались твердой уверенность, что можно действовать только так — только так оберегать и дарить свою любовь, брать на себя ответственность и вину, чтобы облегчить страдания тех, кого любишь.

И когда Фернандо судорожно выдохнул, кончая, он потянул на себя веревку. затягивая ее на шее Кристиана, а пальцами сжал его напряженно стоящий член.

Единственно верное решение заставило Легрэ выстрелить, и вместо стона он захрипел, задергался, выгибаясь следом за веревкой. В какой-то момент ему показалось, что он вот-вот задохнется, в глазах потемнело, от напряжения на висках и руках вздулись вены, но в следующую секунду Фернандо отпустил его. Кристиан судорожно со свистом вдохнул так, что легкие заболели от напряжения, а потом закашлялся.

Король быстро освободил руки и шею Кристиана и, уложив его на бок, с некоторым беспокойством вгляделся в лицо.

— Поцелуй меня... как тогда, в первый раз, — хрипло прошептал Легрэ, касаясь щеки короля рукой и чувствуя его тепло.

— Не смогу, — просто ответил Фернандо и потерся о пальцы брата. Чуть заметная улыбка смягчила лицо монарха, убирая беспокойную складку между бровями, расслабляя чуть сведенные судорогой мышцы щеки и шеи. — Я тебя тогда не любил. Сейчас люблю. — Мягкий поцелуй, опустившийся на губы Кристиана, почти полностью копировал просимый, но нес в себе совершенно другие чувства, а не просто интерес к странно-понравившемуся когда-то мужчине.

Ладони Легрэ любовно легли на шею брата, забрались за ворот и скользнули в густые волосы. Между ног все пульсировало приятным теплом и тенью бывшей боли — о от этого сердце таяло в нежности, и Кристиан, отвечая губам Фернандо, спрашивал себя, когда и почему он так сильно полюбил этого человека, бывшего соперника, без которого он теперь не мыслил жизни. Судьба смешная и странная штука.

— Я тоже тебя люблю, Фернан, — он сказал это очень тихо, в губы любимого. — Всегда буду...

Король ничего не ответил, только лишь прижал к себе брата покрепче, слушая как ветер шумит в пока обнаженных деревьях и кустах и шумно плещет водой в озере, мешая повседневным мыслям возвращаться в голову.

— Я знаю, нежный. Я никогда тебя не оставлю, — признание вырвалось как будто само.

Через какое-то время Фернандо откинулся на шкуру, всматриваясь в гулкую пустоту свинцового неба над головой. На душе было и хорошо — за Кристиана, и очень беспокойно — за Луиса, и эти два чувства сейчас переплетались странной смесью: умиротворением и горечью. Повернув голову к Легрэ, тихо попросил:

— Поговори с Луисом не из обиды или чувства вины. Вы должны помириться — вам же обоим от этого плохо.

— Хорошо, — после недолгого молчания ответил Кристиан, — я попытаюсь. — Он нащупал руку Фернандо и переплел их пальцы, глядя как по небу плывут кучевые белые облака, окрашенные золотом солнца. — Я не понимаю, почему он так разозлился... Может быть я и правда подлый изменщик, и какая разница, какие у меня были мотивы.

— Кристиан, — монарх приподнялся на локте и вгляделся в больное, измученное и странно счастливое лицо любимого. — Он тебя любит, потому и бьет так — от своей внутренней боли. Ты сам сказал — вы почти не разговариваете, у мальчика могло создаться впечатление, что он тебе не нужен, что он тебя теряет. Поговори, — легкий поцелуй опустился в угол белесой губы Легрэ. Да и сам он был бледноват. — Ты не замерз?

— Замерз. — Кристиан кивнул, и все, на что его хватило для ответа — это согласная улыбка. Не так уж он и замерз, если честно, просто он пока не был готов к подобному разговору, даже при всем понимании правоты короля. — Мэтр Рамонд позволит мне навестить Луиса?

— Я не знаю, — Фернандо сжал губы тонкой полосой. — Когда я к тебе пошел, Луис еще был без сознания. Поднимайся, — монарх подхватился на ноги и протянул руку брату. Судя по состоянию Легрэ, ему хорошо бы помочь подняться прямо с земли, но это было бы слишком большим ударом по самолюбию барона, поэтому протянутая рука — наиболее хороший выход. Пелиссон прикроет разорванную одежду, а в спальне слуги приведут Кристиана в порядок. И можно будет подлить ему маковую настойку в вино.

Легрэ принял руку короля и тяжело поднялся на ноги, растирая следы от веревки на шее.

— Может и к лучшему даже. Ему сейчас не стоит меня видеть, чтобы не волноваться. Ему нельзя.

— Возможно, — не стал возражать Фернандо и они медленно пошли к замку. По пути монарх думал, что следующий месяц будет явно нелегким.

* * *

Три дня прошло с того момента, как Луис потерял сознание. Он не спал, он бредил наяву, и теперь картинки прошлого шершавой бумагой шелестели в голове, не имея никакого смысла и даже звуков. На утро герцог открыл глаза и увидел — блеклый свет лился через окно, рядом спал на принесенном диване незнакомый человек. То, что это именно человек, Сильвурсонни даже не удивлялся. Он улыбающимся ребенком, с огромными, младенческими глазами удивленно взирал на комнату и даже не думал, что это именно комната, или хотя бы сундук, или внутренности чудовища... Не важно, что это и как называется — герцог все равно не знал названия.

Он шевельнулся, испытывая жжение, наморщился, не понимая, что хочет в туалет, беспокойство охватило юношу сильнее, как охватывает животное, у которого работают инстинкты, привитые с детства. Здесь нельзя... Здесь... Луис вдруг понял, что у него нет половины тела. И заплакал... Детскими и страшными слезами, не умея выразить отчаяния и ужаса.

На его шевеление человек проснулся и сразу же вскочил. Лекарь Рамонд ожидал, что его травы подействуют. Они разжижали кровь и позволяли ей течь свободно, они...

— Луис, как вы себя чувствуете? — мужчина наклонился к герцогу, который испуганно взирал на странное лицо. Кто это был, он не знал — ужас нарастал. — Успокойтесь? Вы хотите в уборную? Подождите секунду. Пожилой мужчина быстро позвал слугу и помог справиться с назревшей проблемой, чтобы тут же положить Луиса обратно и начать сгибать ему ноги и тыкать странным острым предметом в руку и ногу. Пальцы дернулись, но боли юноша не почувствовал. Он паниковал дальше, боясь страшного человека, которого совсем не понял, а потому замычал, пытаясь его прогнать.