— Я пошлю за твоими вещами и ослом. — Виконт взглянул на графа. — Его светлость милостиво разрешают тебе насладиться путешествием до замка в их карете. Ты поедешь так, с нами.

Я уставился на изумруды, так сверкающие поверх черной замши перчатки, — прямо перед моим носом.

— И все же, сэр, мне придется вернуться. Ваши люди не соберут все мои вещи. И уж точно не привезут моего мальчишку.

— Тогда держи там язык за зубами.

— Вико-онт... — протянул граф с легким осуждением. Улыбнулся мне. Мягко, будто малыша уговаривал. — В приграничье сейчас хватает слухов. И мертвые встают, и белые ленты вдоль дорог, и чего только еще не рассказывают... Местные грешат на мой замок, как на рассадник всего этого. Не стоит плодить новых небылиц... Не правда ли?

— Можешь взять лошадку, — бросил виконт с усмешкой. Взглянул на мрачного лучника, подъехавшего к карете. — Джок. Если что...

Лучник меланхолично кивнул.

Он поехал справа от меня. Слева, чуть отстав, маячил жеребец сиплого.

Лунка шла легким шагом, я не подгонял ее.

Не вертя головой, украдкой я косился по сторонам. Один раз я уже проехал здесь, не заметив затаившихся...

Мы выехали на опушку. Впереди были поля, тут всаднику не спрятаться.

Я чуть оглянулся, где там виконт?

На дороге за мной были только Джок и Шептун. Остальные остались в лесу.

— Выбираешь место, где мы отправим тебя к демонам? — лениво осведомился Джок.

Я внимательно взглянул на него.

Что он там говорил, когда мы выезжали? Что-то про то, не соблазнили ли меня демоны, засевшие в лошадке?.. Уж не он ли выдумал всю эту шутку с Лункой, которой виконт так легко выманил меня из трактира?

— К демонам? — повторил я. С сомнением задрал бровь. — Не собираюсь. У меня в планах — встреча с богами.

— Тогда тебе не повезло. — Вытянув одну стрелу из колчана, он приложил ее к глазам, глядя вдоль, будто проверял, не изогнута ли. — Я не могу отправить тебя к богам, я в них не верю. А уж Шептун... Знаешь, за что его так прозвали?

— За сладкий голосок?

— Если бы. Он шептался над умирающими еще раньше, чем ему полоснули по горлу. Говорит, что молится. Припоминает перед богами все лучшее, что сделал человек... Только знаешь, что? Его самого-то ведь могила не берет. Я вот думаю, что чужими трупами он...

— Закрой пасть, — просипел Шептун, вскинув руку к горлу. — А то даже как я говорить не сможешь.

— Вот видишь? Разве будет такой человек молить богов о снисхождении к другим? — Лучник повернул стрелу. Теперь острие уставилось на меня. — Тебе уже здорово не повезло, приятель. Не искушай судьбу еще больше.

Да ну? А мне вот кажется, мы уже достаточно отъехали от леса.

— Откупаться от темных богов чужими смертями так же смешно, как молить светлых о помощи... — пробормотал я, будто бы себе под нос. — Не словами надо...

Джок пожал плечами.

— Какая разница — светлые боги, темные... Если их все равно нет.

Впереди, у ворот трактира, я разглядел всадника. Тот черноволосый Тибальд, кажется. Как был один, так и остался.

Я покосился на Шептуна. Играя желваками, он не глядел на нас. Но ехал по-прежнему чуть сзади. Как раз, чтобы ударить мечом с хорошего размаха, если придется?

— Ты ошибаешься, Джок, — сказал я.

— Неужели? — с тем же меланхоличным выражением отозвался лучник. — И в чем же?

— Боги есть.

Краем глаза я следил за Шептуном позади. Он, скривившись в усмешке, положил пальцы на шею, чтобы просипеть:

— Ты их видел?

Когда он был на земле, он клал на шею левую руку. Теперь его левая рука была на поводьях. Если он говорит, обе руки заняты.

— Когда-нибудь и увижу, и поговорю... И за рукав одерну, если понадобится.

— Тогда ошибаешься ты, — грустно бросил Джок. — Демоны? Приходят к нам. Есть. Боги? Никто не видел, чтобы они являлись. Нету.

— Боги на то и боги, чтобы не они нам являлись, а мы до них добирались, — сказал я. И, глядя ему в глаза, усмехнулся: — Демоны приходят к нам сами, потому что это им от нас надо. От богов нужно нам.

Джок прищурился.

— Надеюсь, это не угроза? — Он бросил взгляд по сторонам. — Ты не собираешься проверить прямо сейчас, отправишься ты к богам, или к демонам?

Чуть приподняв лук, он положил стрелу на тетиву.

— А ты, похоже, веришь, что умершие, куда бы они ни уходили после смерти, покидают наш мир насовсем?

— Почему же? — грустно отозвался он. — Мясо для червей остается. Иногда орки оставляют шкуру. Выдубить, потом натягивают на барабаны... Или шьют из нее поддевки.

— А еще иногда остается то, — в тон Джоку заметил я, — чего боятся даже лучшие из белых братьев. Боятся больше демонов.

Шептун издал непонятный звук — не то сдавленно хмыкнул, не то пытался прочистить горло.

Джок покосился на него, снова уставился на меня.

— Особенно часто, — лениво продолжил я, — такое остается от людей, которые при жизни якшались с демонами и всякой магией...

Джок смерил меня скептическим взглядом.

— Но ты, впрочем, о таком никогда не слышал, — улыбнулся ему я. — Можешь верить, что опаснее всего — демоны...

Джок поморщился.

— Шептун, он морочит мне голову?

— Он намекает, — просипел Шептун, — что не всякую устрицу стоит высасывать не глядя. Однажды можно обломать зубы.

— За него кто-то будет мстить? Их гильдия?

— Никакой их гильдии нет...

— Тогда кто?

— Некоторые мстят за свою смерть сами...

Краем глаза я следил за Шептуном. Видел, как он смотрит на меня. Не то опасливо, не то завистливо. И теперь его жеребец отстал от Лунки сильнее.

— После смерти? — на лице Джока первый раз появилась робкая улыбка.

Я усмехнулся шире — прямо ему в лицо.

— Знаешь, откуда берется жемчуг? В сотнях устриц только сопливые потроха, но не во всех. С некоторыми людьми так же. На взгляд как остальные, но после смерти остается не только гнилое мясо.

Джок вздохнул, опять погрустнев.

— А. Ты решил попугать меня призраками.

Он устало покивал сам себе, будто я оправдал его самые худшие опасения.

Я пожал плечами. Меня его скучная мина не обманывала. Рыбка заглотила крючок.

До трактира оставалось шагов двести. У ворот Тибальд изобразил шутовской поклон.

Джок, поравнявшись со мной, вытянул руку и чуть придержал Лунку. Скучающим голосом осведомился:

— И чем же призраки страшнее демонов?

Я ответил не сразу. Как там наш крючок, рыбка? Надежно зацепился?

— Эй?

Я вздохнул. Неохотно выдавил:

— От демона может спасти хороший маг. С призраком — как повезет...

— Неужели?

Я промолчал.

Кажется, или за напускным равнодушием проскользнуло раздражение?

— Почему? — снова спросил Джок.

Отлично, отлично.

Повод Лунки Джок не отпускал, не давая лошадям пойти к воротам быстрее.

Главное, лицо держать по-прежнему кислое.

— Почему?.. — Я пожал плечами, будто объяснял ребенку прописные истины. — Демоны берут свое начало, рождаясь. Как щенки или младенцы. Каждый похож на своих собратьев и предков. Если знаешь породу демона, то ясно, чего от него ждать. А призраки... — Я посмотрел на Джока в упор. — Призраки не возникают из пустого места после чьей-то смерти. То, что станет призраком, должно возникнуть в человеке задолго до его смерти, чтобы успело обрести силу. После смерти оно лишь отделяется от тела и становится самостоятельным. А зарождается — задолго до этого.

— Жемчужница, — просипел Шептун совсем тихо, себе под нос.

Да. Так белые братья называют человека, в котором появилось то, что после его смерти станет призраком.

Как ракушка, в которой растет жемчужина.

— Как зарождается? Почему? — Я пожал плечами. — Никто не знает. Но зародившись, призрак может прорастать в человеке десять лет, или двадцать, или полвека, уж как получится. До смерти. И все, что случится за это время — где человек был, что видел, что трогал... О чем мечтал, чего боялся... Все может оставить свой след. Или не оставить. Понимаешь? Предсказать что-то, угадать — невозможно... Каждый из призраков — особенный. Они все странные, как уродцы. И любой непредсказуем, как горячечный бред. Что ему нужно? На что способен? Никто не знает.

Тибальд перед воротами стукнул кулаком в створку и гаркнул:

— Шибень!

Ворота с протяжным скрипом распахнулись. Трактирный мальчишка, тянувший створку ворот, с любопытством оглядел Лунку и меня.

На боковое крыльцо выскочил Эйк. Глаза — как медяки.

— Эй, красавица! — окликнул Джок чумазую прислужку, согнувшуюся над корытом с тряпками.

Великан и беззубый, облокотившись на привязь, пялились на ее крепкий задок.

— Сыпани-ка ослу овса, и поживее. Они едут с нами. Милорд разрешил им пожить при замке, пока будут присматривать за лошадкой, чтобы демон не вселился опять.

Эйк, вцепившись мне в руку, потащил в дом. Краем глаза я успел заметить, что Шибень, отлипнув от привязи, двинулся в обход трактира — как раз туда, куда выходит окно нашей комнаты?

— Мастер, — жарко шептал Эйк мне на ухо, таща по темному коридору. — Они шутили, я слышал... Они знают, что в лошади нет никакого демона! — Эйк гулко сглотнул, и зашептал еще быстрее: — Я улизнул от беззубого, спрятал ваши Туфельки за конюшней, им не найти. А потом...

Втащив меня в комнату, он быстро выглянул в коридор, не идет ли кто за нами. Прижался спиной к косяку, ловя мой взгляд.

— Я поймал одну крысу, мастер. Надолго ее Меняле не хватит, но если быстро...

Его глаза блестели от возбуждения.

Я оглядел комнату. За сбитыми ставнями в окне виднелся задний двор. Беззубый наверняка где-то там. То ли подслушивать пошел, то ли убедиться, что я не попытаюсь сбежать?

— Молодец, — шепнул я Эйку. — А теперь потихоньку достань их обратно. Обе.

Эйк заморгал.

— Но... так это... не белый брат? Солдаты не врут? Они правда служат Амертам?

— Младшему из них. Который с недавних пор владеет замком в этих землях, и, ко всему прочему, очень гостеприимный хозяин... По крайней мере, пока вокруг его замка бродит чернокнижник. Собирай вещи, и на Пенька.

Эйк открыл рот, потом закрыл. Сморгнул.

— Так это... это он там, мастер? — Эйк схватил меня за рукав. — Тот, кто подослал к нам убийц?

Я подмигнул.

— Теперь и у нас есть шанс прижать ему хвост. Он все еще крутится у замка графа. Даже после того, как его поймали и чуть не запытали. Чудом сбежал, и все равно не ушел от замка... Он там не случайно оказался, Эйк. Он там что-то вынюхивал... Вынюхивает, — поправился я.

— Что-то в замке? И оно ему нужно? Да?

Я пожал плечами.

— В замке, или недалеко.

— А они знаю, что это может быть?

— Они думают, что он простой воришка. Они даже не знают, что у него достаточно денег, чтобы нанять убийц и истреблять всех чернокнижников, кто оказался рядом, и случайно может приблизиться к его...

Его — чему? Что там, что так его манит?

Что ему нужно возле замка? Или — внутри?

Щеки Эйка зарумянились.

— Амерт — это же королевский дружок, да? — В его глазах появился азарт. — Сколько они за это платят, мастер?

— Столько, что могли бы нанять и белого брата. Обещают двенадцать золотых.

Эйк судорожно втянул воздух.

— Дюжина золотых!.. — И нахмурился. — А почему же тогда они не наняли белого брата?

— Отличный вопрос. Который сейчас лучше им не задавать. Уже за то, что они успели мне рассказать, их человек готов всадить мне стрелу в спину, если ему только покажется, что я собираюсь улизнуть.

— Они чего-то недоговаривают... Да?

Я проверил, как кинжал выходит из ножен. Сначала малый. Потом большой. Осмотрел арбалет. Болты в колчане.

— Или... — Эйк покосился на окно, и прилип к моему уху: — Или они не собираются платить?..

— Или легко готовы заплатить и обещанное, и еще пару золотых, но уже не нам.

— По золотому за вашу голову и мою?

— Держи нос по ветру и глаза открытыми. Но пока я не скажу, никаких глупостей. Пошли.

Эйк подхватил сумки и шагнул в коридор, но я взял его за плечо.

— Эйк. Если я говорю, без глупостей — это значит, без глупостей. Среди людей графа есть кто-то, кто помог чернокнижнику. И все еще помогает. Любое твое неверное движение — и он с радостью всадит по стреле и тебе и мне. А графу и виконту расскажет, что действовал из лучших побуждений.

— А граф не знает про предателя? Тогда как вы знаете?

— Без кристаллов нет магии, Эйк. Кто-то должен был передать в темницу кристаллы.

Эйк нахмурился.

— Кристаллы?.. При чем тут...

— Потом.

Я подтолкнул его.

Эйк, сбитый с толку, нехотя двинулся по проходу — и тут снаружи раздались вопли и истошное ржание.

Схватив арбалет и колчан, я бросился за Эйком, на ходу взводя и втискивая на ложе болт.

Во дворе у привязи бились жеребцы. Икал наш Пенек. Рядом с ним визжала девчонка...

Похоже, она и была во всем виновата. Не знала, с кем имеет дело. Не привязала, когда стала кормить овсом. Пока жует овес, наш Пенек шелковый. А вот дожевав...

Сопя и выпучив налившиеся кровью глаза, Пенек пер через двор. Девчонка пыталась его удержать, но куда там. Пенек тащил ее за собой, как тряпичную куклу. Призывно икая, он рвался к Лунке.

Жеребцы у привязи бесновались, Лунка пятилась — удивленно глядя на грязное и неказистое чудище, с раздувшимися ноздрями надвигавшееся на нее.

То, что она была не совсем ослицей, и на полголовы выше, Пенька не смущало. Всхрапывая, он настиг пятившуюся Лунку — забыв про все. Рыжий жеребец у привязи извернулся. На миг блеснули огромные крепкие зубы, сомкнулись на ляжке Пенька...

Пенек завизжал, как резаная свинья. Лягаясь и отскакивая боком, он попал копытом в корыто, перевернув и разметав мокрое белье, сам запутался ногой в какой-то тряпке и чуть не рухнул на землю, но налетел на козлы, а потом врезался в поленницу, сложенную вдоль стены сарая...

Трактирный мальчишка мчался от ворот, размахивая руками. Мужик, выскочив из сарая, орал, призывая Нзабара и всех ублюдков Ношры. Пенек прыгал посреди горы рассыпавшихся дров, пытаясь удержаться на раскатывающихся и подпрыгивающих поленьях...

Вчетвером мы кое-как оттащили его к воротам, пока солдаты успокаивали жеребцов у привязи.

Из дальнего угла двора удивленно глядела Лунка.

Ошалевшая девчонка оглядывала засыпанный дровами двор.

— Демона он из белогривой изгнал! — шипел мужик между проклятиями, щедро награждая Пенька оплеухами. — На осла бы своего посмотрел, сапожник! Обоим бы все отрезать...

Я держал всхрапывающего Пенька, пока Эйк навьючивал сумки.

Не давал ослу оглянуться, и все равно он прял ушами и наудачу лягался. Глаза налились кровью. Стоило опасаться подлых выходок, и уж как минимум — тупого врастания в землю.