Братство чудовищ (Общий файл)

Они оба друг друга стоят.

— Пойду, поищу его, — примирительным тоном произнёс я.

Ренар не стал меня отговаривать. Только крикнул вслед, чтобы не задерживался.

Я не знал, где искать Франсуа. Мог лишь предположить, что он отправился к кому-нибудь из своих знакомых или решил безыдейно напиться в ближайшем кабаке. Второй вариант, несмотря на его вульгарность, подходил для моих поисков больше всего: в таком случае можно проверить парочку заведений на Тисовом бульваре, благо там их больше не наберётся. Если же я не найду Франсуа, придётся вернуться. В панике бегать по всему Парижу — не выход.

Чем дальше я отходил от особняка, тем больше сомневался в разумности своей затеи. Эта улочка маленькая и тихая, состоящая из нескольких богатых домов, где редко объявляются хозяева, а Тисовый бульвар самое тоскливое место для ночного гуляки. Здесь почти нет работающих допоздна заведений, нет даже ни одного захудалого театрика. Вполне возможно, Франсуа с его любовью к шумным сборищам предпочёл отправиться на Елисейские поля или куда-нибудь ещё.

Единственным моим спутником была тень. Скукоженная, чёрненькая, исчезающая всякий раз, когда я далеко отходил от фонарей. Моя собственная. Не один из призраков, которые приставали ко мне во время вечерних прогулок в Праге.

Обычный человек не может видеть потусторонние тени.

Тогда я почти стал вампиром, и передо мной открывались невероятные возможности.

К чёрту это всё!

Мимо меня прошёл парнишка с двумя худыми собаками на вытянутых поводках. При этом он взглянул на меня с таким высокомерием, будто это я, а не он в лакейских чулках выгуливал господских левреток.

Чужаков нигде не любят.

Я уже было хотел повернуть назад, когда до меня донеслись слова на родном английском:

— Что с вами? Вы можете встать?

Заинтригованный, я пошёл на голос и свернул за угол. Чутьё меня в кои-то веки не обмануло — мой названый брат силился подняться с мостовой, но его словно сковывало что-то невидимое. Рядом на корточках сидел прилично одетый молодой человек и заглядывал ему в лицо, как бы пытаясь понять, что происходит с Франсуа.

— Мсье, да вы пьяный, — констатировал незнакомец всё так же по-английски. — Где вы живёте? Вы меня понимаете?

Я немного покашлял, не зная, как более адекватно преподнести своё явление. Добрый самаритянин обернулся, однако во мраке его было трудно разглядеть.

— Он вас понимает, просто перебрал, — я не мог до конца подавить чувство стыда.

— Зачем же вы его бросили в таком состоянии?

— Не буду вас утомлять подробностями. Скажу только, что благодаря вам я его наконец-то нашёл.

Я попытался помочь Франсуа встать, но его, как магнитом, тянуло к земле. Боже мой, какой же он тяжёлый! Был бы я вампиром, легко бы его взял и...

Обозлился на себя за эти мысли. Надо перестать об этом думать.

— Я вам помогу, — неожиданно вызвался незнакомец. — В одиночку вы его не дотащите, а экипаж, как я уже убедился, здесь невозможно нанять. Знаете ли, нехорошо будет, если ваш приятель проведёт эту холодную ночь на улице.

Отказываться было глупо.

— Чудесно, только, пожалуйста, возьмите мой саквояж. А то у меня руки будут заняты этим пьяницей и чемоданом.

Из всех возможных помощников мне Бог послал туриста. О простой жизни, как у всех, я могу лишь мечтать.

— Что-то мне везёт в последнее время на земляков... Вы же англичанин? — настороженно спросил я, подбирая увесистый саквояж.

— Ирландец. Если, это вас это не смущает.

Если честно, в тот момент меня по-настоящему напугало, что тот оскорбится и оставит нас одних.

— Ни в коем случае! — воскликнул я позорно высоким голосом. — Я, как видите, с французами дружу, и ничего.

Что было дальше, не могу вспоминать без содрогания. Франсуа вдруг оживился, сшиб с головы ирландца котелок. Потом, невзирая на трудности вроде заплетающегося языка, пылко признался мне в любви и, судя по характерному звуку и возмущённому вскрику, чмокнул нашего нового знакомого. Еле-еле поставив его на ноги, мы, наконец, отправились в путь.

— И часто он так? — старательно пряча раздражение, осведомился ирландец.

— Что вы, вовсе нет! Просто на него в последнее время столько всего навалилось...

— То есть вы оправдываете его поведение?

— Да вы не представляете, как я сейчас на него зол.

Франсуа обиженно замычал.

— Роберт, я же тебя так люблю... Ой... Я, кажется, где-то шляпу забыл...

— Ты свою совесть где-то забыл, — безжалостно припечатал я.

Вдруг турист-энтузиаст громко прошипел:

— Осторожно!

В следующий миг Франсуа согнулся, и его вырвало.

А я-то думал, что хуже быть уже не может.

— Ох, мне так стыдно за него.

— Не переживайте, — отмахнулся ирландец. — Я врач и, по долгу профессии, всякого навидался. Идёмте быстрее, человеческое тело под воздействием алкоголя способно вытворять вещи и похуже.

Обычно Ренар не упускает возможности меня поддеть или указать мне на место, чтобы я, не дай Бог, не загордился дружбой с сыном маркиза, однако ничто человеческое ему не чуждо. Признаюсь, я был тронут, когда обнаружил в предназначенной мне спальне растопленный камин. Было бы чертовски неприятно ночевать в насквозь стылом доме.

Мне велели не путаться под ногами. Не очень братский поступок, и всё же я без протеста доверил Франсуа Ренару и доктору Батлеру. Уверен, рассерженный камердинер пропустил мимо ушей мои слова о том, что новый знакомый воспользуется нашим гостеприимством и останется на ночлег. Не мог же я отказать ему в такой просьбе. Без понятия, при каких обстоятельствах ирландца занесло на рю де Ги Дюбуа, однако я ему искренне сочувствовал. Ночной город внушает опасения, особенно если он чужой.

Запоздало понял, что Ренар и доктор Батлер без меня буквально не найдут общий язык, однако решил оставить всё как есть. Как будто у меня своих забот мало.

Чёрт побери, как же холодно. Хоть особняк с момента моего последнего визита стал почти пригодным для более или менее комфортной жизни, он по-прежнему оставался бездушной коробкой. Кочерга уже раскалилась докрасна, а комната почти не прогрелась.

С деликатным стуком вошёл доктор Батлер.

— Мы уложили его спать, — не без гордости произнёс он.

— Спасибо.

— Я не стал давать ему никаких лекарств, чтобы лишний раз желудок не портить. Организм молодой, сам справится. Но если он будет продолжать в том же духе, последствия могут быть губительными как для внутренних органов, так и для нервной системы.

Я стыдливо кивнул, как будто лично причинил доктору неудобства. На моей памяти, Франсуа второй раз так напился, и, боюсь, если ничего не предпринять, это войдёт у него в привычку.

Стараясь не пялиться слишком откровенно, я разглядывал нового знакомого. Рост немного выше среднего, хорошая осанка, сохранившаяся, несмотря на все тяготы дня. Лицо открытое и приятное. Брови широкие, нос крупный, губы пухлые, но всё это смотрелось гармонично, что среди мужчин редкость. Прямые тёмно-русые волосы были чуточку длинноваты, однако молодой человек вместо того, чтобы постричься, просто заправлял их за уши.

— Простите, доктор. Я вас обнадёжил, а условия у нас, мягко говоря, спартанские. Мы только сегодня приехали.

— Я уже понял. Дом холодный, и у стен слегка пахнет плесенью.

Он провёл рукой по светлым обоям.

— Вот тут даже отклеилось от влаги. Хм... Надеюсь, вы выбрали эту спальню не из-за орнамента?

Что за вздор. Делать мне нечего, как выбирать временное жилище по красоте обоев. Да и, если начистоту, Ренар за меня выбрал комнату.

— Это камердинер моего друга меня сюда определил, — неохотно ответил я, подходя к нему. — Моего мнения никто не... О...

Я не осмелился ругаться при джентльмене, поэтому всё моё негодование и удивление осталось при мне. А ругаться было из-за чего. Даже блёклый контур рисунка не смог скрыть его похабность: аляповатые обнажённые человеческие фигуры переплетались друг с другом в недвусмысленной позе. Как я сразу этого не заметил? Да очень просто. Я малость близорук, к тому же мне не было никакого дела до узоров на стенах. А я ж ещё порадовался тому, что не увидел в комнате непристойных картин и статуэток, которых так обожал покойный граф...

— Вы покраснели, — отметил доктор Батлер.

— Я долго стоял у камина, — ответил я резко, как обиженный подросток.

Между нами повисла неловкая пауза, словно я ждал извинений, а бестактный гость не понимал, чего от него хотят.

— Вредно дышать плесенью, — как ни в чём не бывало вернулся он к прежней теме.

— Открывать окно в данном случае не менее вредно.

Мне было стыдно за свою неучтивость, но я не мог ничего с собой поделать. От накопившейся усталости и раздражения я не мог уследить за своими поступками.

— Вы правы. В нашем случае выпускать тепло — немыслимое кощунство. Мистер Сандерс, не сочтите за наглость, но позвольте спросить. Где мне можно было бы разместиться?

Я прикусил язык, чтобы не воскликнуть: "Чёрт!".

— Понимаю, моё вторжение слишком неожиданное...

— И всё равно я не могу выгнать вас на улицу, доктор. Вы нас очень выручили. Если вас не смущают обои или... ещё что-то, можно попробовать... — замявшись, я сделал неопределённое движение руками.

— Разделить кровать? — снова пришёл мне на выручку ирландец. — Это меня не сможет смутить, я умею абстрагироваться от надуманных приличий, иначе я бы просто не смог работать по профессии.

На том и решили.

Своё мнение я оставил при себе, так как все мои возражения в сложившейся ситуации не выдерживали критики. Да, я не хочу делить ни с кем кровать, прошлая ночь с Франсуа только укрепила мою любовь к сохранности личной территории. Да, мне некомфортно находиться рядом с незнакомцем, пускай он и выглядит добрым самаритянином. Но для того, чтобы приготовить другую спальню, понадобится не один час.

Я лёг спать раньше, но мне не давали уснуть. Доктор Батлер выходил проведать Франсуа и, вернувшись, сообщил неожиданную вещь.

— Хороший дом. Пустой. Храни его Господь.

Я подивился его словам, но не стал ничего уточнять. Натянул на голову одеяло, давая понять, что не собираюсь ни с кем разговаривать.

Он немного походил по комнате, скрипнул дверцей шкафа. Постоял у окна. Потом обошёл кровать. У меня уже не было сил это терпеть, и я приподнялся.

Доктор Батлер зачем-то опустился на колени и, задрав одеяло, посмотрел под кровать.

— Я этого не приветствую.

Не спрашивая, что именно не удостоилось его одобрения, я свесился, как летучая мышь, и заглянул туда же. Вместо ожидаемых комков пыли я увидел лишь ночную вазу с позолоченной ручкой.

— Мы с вами мыслим одинаково, — я спешно вернулся под одеяло.

— Вот и договорились.

Наконец он приготовился ко сну и потушил газовый рожок. Почувствовав, что он лёг в постель, я подвинулся ближе к краю.

— Вы боитесь меня?

— Как всякого малознакомого человека.

— Разумно.

Чьё-то прикосновение грубо вырвало меня из объятий сна. Не успел я ничего сообразить, как мне зажали рот рукой. Я попытался сопротивляться, но от этого давление стало ещё сильней.

— Давайте обойдёмся без глупостей, мистер Сандерс.

ГЛАВА 7

В КРУГУ СЕМЬИ

Я был готов к чему угодно, только не к этому.

Лишившись возможности двигаться, я всматривался в лицо напавшего. Не разглядел в темноте, зато голос узнал безошибочно.

Стоило кому-то довериться, так судьба, немедля, подставила мне ещё одну подножку.

Неужели доктора Батлера подослали вампиры? А главное, зачем?

— Надеюсь, вам хватит благоразумия не закричать, когда я уберу руку, — сердито сказал странный гость.

Несколько долгих секунд я не знал, как правильно выразить своё согласие быть паинькой, а он как будто чего-то ждал от меня. Наконец хватка ослабла, однако кончики его пальцев по-прежнему касались моего лица, словно он не верил в мою порядочность.

— Вот так, хорошо. Мы с вами обязательно найдём общий язык, — его интонация приобрела неестественный ласковый оттенок. Если он вправду доктор, вероятно, ему не раз приходилось иметь дело с капризными больными.

— Кто вы?

Он убрал руку, уверившись в том, что я говорю очень тихо.

— Какое совпадение. Хотел задать вам тот же вопрос.

— Что... Что вы имеете в виду?

— В моём вопросе нет двойного дна. Я всего лишь хочу знать, кто вы такой.

Не сводя с него глаз, я медленно принял сидячее положение.

— Не понимаю, вы же знаете моё имя... И какого чёрта вы это спрашиваете среди ночи?

Доктор Батлер поднялся с кровати и, нашарив на тумбочке коробок спичек, зажёг одну из оплывших свечей на мутном серебряном канделябре.

— Мистер Сандерс, я буду с вами честным. Было бы чудесно, если бы вы отплатили мне тем же.

Он зажёг оставшиеся две свечи, сел рядом со мной и взялся за воротник своей сорочки. Я оценил этот жест как проявление неловкости и смущения, но в следующий миг моё удивление достигло предела: доктор вытащил на свет тонкую цепочку с кулоном в форме капли.

Я тут же прижал ладонь к покоившемуся у меня на груди похожему украшению.

— Значит, понимаете, что это не безделушка, — с улыбкой сказал доктор Батлер. — Я заметил кулон, когда вы ложились спать, но вы были так раздражены, что я не осмелился спросить о нём сразу. Прошу прощения, я иногда бываю немного любопытным. Из-за этой моей особенности, я вас случайно разбудил. Хотел поближе его рассмотреть.

— Вы чересчур любопытны, — поправил его я, чувствуя, как быстро бьётся моё сердце. — Надо же было до такого додуматься, трогать без проса чужую вещь. Когда я спал!

— Согласен, получилось неудобно.

Стараясь не выдать волнение, я отпустил свой кулон.

Ирландец определённо непрост. И что самое невероятное, вряд ли он имеет отношение к вампирам. Они-то про меня всё знают.

— Надо же, — доктор Батлер продолжал говорить в дружелюбной манере, — а я ведь сначала даже не подозревал о том, что вы тоже колдун.

Тоже?

Я растерянно покачал головой.

— О, нет. Я... Я не колдун.

— Да? Тогда вы не обидитесь, если я скажу, что владение чужим артефактом не делает вам чести? Как он попал к вам в руки?

Мне не нравилось, что беседа перешла в откровенный допрос, однако всё желание бунтовать испарилось, стоило представить, что он может со мной сделать. Так вышло, что не понаслышке знаю, насколько могут быть неприятны последствия общения с ведьмами. Колдуны, наверное, мало чем от них отличаются.

— Доктор, почему вы думаете, что это не моё? Я не вор!

— Купили или по наследству досталось?

— По наследству, — признался я, несмотря на очевидную издёвку.

Доктор Батлер убрал свой кулон под сорочку.

— Оборотные артефакты — не ерунда вроде самодельных амулетов на удачу. Владеющие даром с ними не расстаются.

— Не буду спорить. Тот, от кого мне досталось наследство, не брезговал ничем ради достижения своих целей, — я подтянул к себе одеяло, намекая на то, что не нахожу разговор приятным.

Одного намёка оказалось недостаточно. Доктор Батлер не собирался тушить свет и ложиться спать.