Зорн

И вот этот человек командовал обороной Черного Корабля — оплота Совершенного. Почти две недели назад Совершенный сказал ему, что наступил час, когда враги могут уничтожить его, поэтому никого нельзя подпустить к кораблю. Как и все вокруг, Бронтиус даже помыслить не мог, что прервется эта связь между ним и богом. Непередаваемое блаженство, ощущение собственного величия и могущества, осознание родства с такими же, как он, Повелителями Звезд — все это он испытывал, погружаясь в космос. Не задумываясь, за это стоило отдать жизнь. Но, в отличие от большинства сослуживцев, принявших приказ как данность, он не мог не задумываться — так уж был устроен его мозг.

Разрабатывая планы обороны и отдавая приказы, он постоянно какой-то маленькой частью мозга обрабатывал все происходящее — зачем, почему он это делает? Пока вопрос не решался — надо, и всё! Иногда он вроде бы видел хвост решения, но никогда не успевал за него схватиться.

Первоочередные задачи, связанные с организацией обороны, не оставляли времени для размышлений. Главное — никого не подпустить к кораблю. Мозг, взятый под контроль чуждой личностью, никак не мог свести вместе Совершенного и корабль предтеч.

Первая высадка и атака на купол, как он и предполагал, были прямолинейны и зубодробительны. Даже не думая провести глубокую подледную разведку, Имперцы попытались с ходу взять под контроль инфраструктуру, выстроенную Обществом Верных над Черным кораблем. Решение со всплывающими минами и бронеколпаками артсистем, блестяще выполненное инженерами и артиллеристами транспортника, превратило начавшуюся парадную атаку в фарс. Слишком долго самые мощные войска вселенной — космическая пехота Империи — не встречались с достойным противником.

Однако Глехир был далек от мысли, что все так и продолжится. Он понимал, что, получив по носу, генералы противника сейчас включат весь потенциал боевой мощи флота. Так и случилось, прием с использованием скоростных проходческих подземных комплексов был очень эффективен. Эти действия практически решили исход сражения на дальних подступах. Пришлось срочно отводить наемников на ближние рубежи обороны. Пассивные средства защиты, так хорошо проявившие себя при первой фазе операции, в этот раз почти не принесли ожидаемого эффекта.

Он построил оборону на том расчете, что, боясь повредить черный корабль, имперцы не станут применять тяжелое вооружение. В этом случае, подчиненные ему войска могут продержаться очень долго. Если же будет принято решение о применении главных калибров флота, то никакое самое хитроумное решение не поможет. Ледяное плато просто испарят!

Пока его расчеты оправдывались. По данным разведки, пехота готовилась к штурму и вот-вот должна была войти в систему тоннелей. Подвели его те, от кого он этого никак не ожидал. Строители, с которыми все прошлые месяцы они работали, понимая друг друга с полуслова, вдруг не захотели поддержать наемников. А он уже ввел их в формулу обороны. С зорнцами вообще случилось что-то странное. Казалось, они в один миг превратились из сплоченного четко работающего механизма в случайный набор винтиков и шестеренок.

Что ж, война есть война, и надо быть готовым к потере союзников. Поняв, что толку от них не будет, Бронтиус тут же выкинул их из головы. Теперь всё лежало только на нем и его подчиненных.

* * *

В тот момент, когда первые солдаты Империи поехали вниз в кабинах и грузовых площадках захваченных лифтов, и первые десантные капсулы скользнули во вновь пробитые ходы, транспортер Джерези приближался к артиллерийской установке, почти перегородившей проход.

Она не боялась автоматики. Система "свой-чужой" опознает броник наемников. Другое дело — две появившиеся из-за бронеколпака серые фигуры. Людей обмануть труднее, чем технику.

К её удивлению все прошло абсолютно гладко. Увидев на её плече знак медика, солдат со знаком командира отделения, спросил:

— Ты из той группы, что оставили в тылу?

Получив утвердительный ответ, он посочувствовал:

— Да, не повезло вам. А ты зачем в центр?

Уловив интонацию, она равнодушно ответила:

— Извини, не могу сказать. Сам понимаешь.

— Понятно, — согласился он. — Подожди минуту.

Зажужжали сервоприводы и полукруглая башня артустановки, ощетинившаяся разнокалиберными стволами, отъехала к стене тоннеля, освобождая дорогу.

— Возвращаться будешь?

— Не знаю. Скорей всего буду.

— Значит, назад отсюда придется пешком. Пропустить не сможем, приводим установку в боевое положение.

— Ладно. Увидим. Пока.

— Пока, — наемник помахал ей вслед.

Она только успела разогнаться, как тут же пришлось тормозить — на льду, напротив небольшого бокового тоннеля, лежал человек в бронекостюме Империи.

"Откуда?! — Джерези начала притормаживать. Сердце прыгнуло в груди. — А, вдруг?!" Но, несмотря на такие мысли, она не расслаблялась — слишком уж происходящее напоминало классический "захват транспортного средства на вражеской территории". Хотя в боевых условиях этот прием ей использовать не пришлось, но в Академии она сотни раз отрабатывала подобное.

Спрыгнув на лед, она подняла пару мух, огляделась и осторожно пошла к лежавшему. "Это не Сергей, — определила она. — Комплекция не та. Может кто-то из другой группы семнадцатого батальона?" Человек не шевелился, хотя анализатор вывел на щиток значок живого. "Без сознания?". Закинув за спину игольник, она наклонилась к телу. В этот момент лежавший зашевелился и, переворачиваясь, выдернул из-под себя лучевик. В тоже время на изображении с 'мухи' она заметила выдвинувшийся из бокового прохода ствол игольника.

Перехватила руку. Вывернула бластер. Упала за лежавшего. Прикрыла себя телом. Направила бластер на проход.

— Джерези! Не стреля-а-а-й!!!

Через щиток шлема на неё глядели изумленные глаза принцессы.

Горман резко отвела руку. Разряд ушел в стену, вырвав из неё мгновенно исчезающее облачко пара.

— Что делаем? — Глемас глядел на Джерези. Гулкие очереди выстрелов обычной скорострельной пушки и вой от выстрелов лазерной слились в один сплошной гул. В бой вступила установка, которую недавно миновала Горман.

— Вот вам и ответ! — усмехнулась она. — Быстро поехали отсюда. Теперь у меня есть цель. Везу принцессу и еще одного пленного. А то не знала, как объяснить зачем я еду к кораблю.

Разобравшись, что к чему, они успели лишь перекинуться парой фраз. На рассказы времени не было. Принцессе объяснили лишь самую суть, оставив за кадром всю историю и роль в ней землянина по имени Сергей.

— Примотайте руки паутиной и держите нейтрализатор под рукой. Ну, или по-другому как-то, главное, чтобы у вас был вид пленных. Я думаю, ты в этих делах специалист, — Джерези посмотрела на Глемаса. Тот кивнул: 'Сделаем'.

Джерези, оглянувшись, еще раз осмотрела сидевших спина к спине "пленных" и придавила педаль, с места набирая скорость.

* * *

Ушедшие вниз камеры разведки показывали, что прилифтовые помещения пусты. Противопехотные капсулы, наводнившие все внизу, застыли, не найдя целей для поражения. Но солдаты, первыми спускавшиеся вниз, все равно были на взводе. Как только лифты остановились, они словно горсть шариков раскатились по помещениям. Убедившись, что опасности нет, они тут же двинулись дальше по коридорам, подталкиваемые выплескивавшимся из лифтов подкреплением.

Автономные камеры разведчиков, словно чуя что-то, роем собрались у нескольких дверей в разных тоннелях. Гораздо крупнее обычных индивидуальных камер пехоты, они, в отличие от "мух", умели ползать и могли пробраться в самый узкий вентиляционный люк. Однако эти двери были герметичны, и бездушные железки терпеливо ждали человека, который поможет им проникнуть дальше. На расстоянии, под потолком тоннеля, висели "маленькие убийцы", тоже ждущие возможности проникнуть за дверь.

Группы, направленные к этим дверям, действовали четко. Десантники полукругом прикрывали двух саперов, колдовавших с электронным управлением дверей.

— Может, взорвем их к дракону, и все дела? — капрал нетерпеливо поглядывал на саперов, застывших у приклеенного на дверь прибора.

— Как хочешь. Можем и взорвать. Но там шлюз и атмосфере в помещении придет конец. Если там люди, им тоже конец.

— Наплевать! Если через минуту не откроешь, взрывай!

Однако двери открылись раньше. Электронные "глаза" первыми влетели в довольно вместительную шлюзовую камеру.

— Приготовить гранаты! Не спешить. Пусть первыми "убийцы" пойдут, зачистят, если там кто с оружием.

— Без тебя не знаем, — буркнул усатый пехотинец, уже зажавший в руке гранату с горевшим знаком вакуумного взрыва. Впрочем, он сказал это так, чтобы не услышал злопамятный капрал.

Когда первые двери закрылись, и прошло скоростное шлюзование, вторые двери разъехались сами. Шары капсул и разведкамеры наперегонки ринулись в проем. Наплевав на приказ не спешить, следом в помещение ворвались подстегиваемые боевыми имплантатами солдаты.

Где-то внутри помещения, раскидывая во все стороны поражающие элементы, взорвался "маленький убийца". Со всех сторон раздались крики ужаса и мольбы о пощаде.

— Оператор, сволочь! Отключи своих "убийц"! Здесь одни гражданские! — орал, вытаращив глаза, капрал. Вокруг, закрыв головы руками, лежали люди.

Капрал подбежал к месту, где взорвалась одна из капсул. Среди пластикового месива, в которое превратились столы и стулья, лежали изуродованные окровавленные трупы. Двое еще шевелились.

— Медики есть?— опять закричал он, оглядывая полуразрушенную столовую. Оружия нигде не было.

— Какого демона не понравилось этому шару со взрывчаткой? — неожиданно обратился он к стоявшему рядом солдату. Тот опешил, не зная, что ответить.

— Найду оператора, всю морду разобью! Он когда-нибудь и нас так положит, — капрал длинно и смачно выругался. Из прохода к ним бежала девушка:

— Я медик!

— Медмашина есть?

— Да.

— Сейчас тебе помогут. Там двое, похоже, живы.

Сания — это была она — решила промолчать про наемников, привязанных к креслам.

Командир взвода, появившийся с новыми солдатами, подозвал капрала:

— Что тут?

— Одни гражданские. Как предупреждали — строители.

— Почему трупы?

— Капсула взорвалась. На что среагировала — не понятно. Оружия у них нет.

— А, эти сраные "маленькие убийцы". У них иногда бывает. Останься здесь со своим отделением. Оформи гражданских и прошерсти всё. Может, кто, где прячется. Мы дальше.

— Слушаюсь! — капрал вытянулся и довольный, что не надо дальше лезть под иглы, добавил не по уставу. — Все сделаю в лучшем виде!

Еще в двух бункерах пехота нашла гражданских. В одном пришлось взрывать двери и несколько десятков человек погибло, не успев добраться до комбинезонов.

Сейчас пехота опускалась только на лифтах для персонала и в капсулах по новым ходам. Во всех прилифтовых помещениях и в ближайших тоннелях накапливалась живая сила. Через грузовые лифты вниз, один за другим, уходили транспортеры и десантные артустановки. Съезжая с площадки, они набирали скорость и неслись в тоннель к месту, указанному в приказе, пришедшему по тактической связи.

Командиры ждали, когда количество техники накопится до предусмотренного уставом количества, необходимого для начала атаки. Полевые командиры старались заполучить и транспортеров, и особенно универсальных артсистем побольше, зная, что в бою такой запас всегда пригодится.

Брибо, прошедший всю армейскую лестницу от лейтенанта до генерала и побывший не один год в шкуре полевого командира, прекрасно знал об этом. И был не против. Но это грозило срывом жесткого графика штурма. Вызвав по связи командиров бригад, он предупредил, что задержки из-за отсутствия достаточного количества техники не будет. Всё пойдет так, как заложено в графике. Поэтому, наверху у грузовых лифтов раздавалась такая густая брань, что даже закаленные артиллеристы удивленно покачивали головами. Градус нервозности постоянно поддерживали идущие снизу — от пехотных командиров — заявки и рапорты, дополненные угрозами испортить физиономию операторам погрузки или забрать их вниз и отправить в атаку в первых рядах, без прикрытия брони и поддержки артиллерии.

Несмотря ни на что, к назначенному часу пехота получила достаточное количество техники. Её спуск постоянно продолжался, так что даже накапливался небольшой резерв, на замену выбывшей при атаке.

Чем дальше проникали камеры Управления разведки и живые разведчики первой волны, тем точнее становилась расчетная голограмма на оперативном столе у генерала Брибо и в штабах рангом пониже. Некоторые тоннели полностью совпали с расчетными. Другие на глазах меняли свои очертания.

Три человека из взвода разведки упорно пробирались по ледяным коридорам. В сливающихся со стенами бронекостюмах, с короткими, как у спецназа, игольниками они присели у выхода пробуренного недавно тоннеля. Один выдернул из контейнера на груди тонкую змейку неавтономной камеры и выдвинул по ледяному полу в транспортный тоннель. Увеличив изображение, трое молча разглядывали пустое пространство тоннеля. Противник отошел и даже минирования не оставил. Во всяком случае, детекторы не улавливали следов минного заграждения. Без всяких разговоров им было понятно, что где-то подвох. Но что задумали командиры наемников?

Точно такой же вопрос, сцепив руки за спиной и шагая туда-сюда возле голограммы тоннелей, задавал себе генерал Брибо. Что у него, владеющего всей стекающейся в штаб информацией, что у троих, разглядывавших лежащий перед ними тоннель, ответов не было.

* * *

Все ответы были в голове одного человека. Он, в отличие от генерала Империи, сидел за оперативным столом, но также внимательно разглядывал такую же голограмму. Его специалисты недаром считались лучшими. Разведка, обойдя все защиты и отлавливающие любые несанкционированные проникновения программы, подключилась к тактической сети поля боя имперской пехоты. Через некоторое время обещали обеспечить доступ и к сети камер Управления разведки. "Молодцы", — подумал Глехир Бронтиус, но и без всяких камер он уверенно мог предсказать любой ход космического десанта.

Сейчас имперцы накапливаются в специально оставленных для них прилифтовых помещениях и ближайших к ним тоннелях. Воевать там с ними было не выгодно. После того, как стало ясно, что пехота имеет возможность быстро пробуривать новые ходы, отстаивать эти помещения пришлось бы очень дорогой ценой. Блокирование лифтов ничего не дает. По приказу Совершенного он должен продержаться как можно дольше. Значит, каждый солдат, каждое орудие должны нанести максимальный урон противнику, прежде чем погибнуть.

Пусть пехота войдет в прямые тоннели и растянется вдоль них. Тогда и начнется война. Глехир даже себе не хотел признаваться, что ему нравится этот угар войны. Среди офицеров культивировалось холодное отстраненное отношение к этому массовому убийству — только долг, только работа — никакой любви, никакого азарта. Медицинская служба, в лице психологов, всячески поддерживали это. Но Бронтиус именно во время боя, всеобщего помешательства, крови и горя, чувствовал наибольший подъем всех духовных и физических сил — это была его стихия, он чувствовал, что рожден для этого.