— После того, как я сбежал — в конце концов, не сразу — я проконсультировался с лучшими врачами, которых смог найти. Все они пришли к одной и той же приблизительной оценке моей собственной ожидаемой продолжительности жизни. Все, кроме двоих, думали, что я доживу до шестидесяти. — Его улыбка стала шире и проявила настоящую теплоту. — Конечно, предполагая, что меня не убьют в ходе своей деятельности. Но только один думал, что я доживу до семидесяти.

Он перевел взгляд на Сабуро.

— А как насчет тебя, товарищ? Я не думаю, что мы когда-либо обсуждали это.

— Нет особого смысла обсуждать это, — ответил Сабуро с гримасой. — Но мой прогноз лучше, чем твой. Не намного. Никто из тех, с кем я консультировался, не думал, что у меня есть шанс дожить до восьмидесяти.

К этому времени большинство лиц за столом были напряжены.

— Я знал, что это недолго, но не думал, что так плохо, — сказал Турвиль, и Сабуро пожал плечами.

— Мои рефлексы и зрительно-моторная координация находятся далеко за пределами нормальных человеческих параметров. — Он кивнул в сторону Джереми. — Он близок к тому, чтобы быть сверхъестественным. Но мы заплатили за это определенную цену.

Джереми издал горловой рычащий звук.

— Что больше всего раздражает, так это то, что "Рабсила" могла бы сконструировать нас — на самом деле довольно легко — так, чтобы у нас была нормальная продолжительность жизни. Которая значительно удлинилась бы... если бы кто-то тратил ее на рабов. Но они не стали утруждать себя.

— Сахарные плантации, — почти прорычала Кэти.

— Вот именно. — Джереми кивнул, затем оглядел остальных. — Древние владельцы плантаций до диаспоры на Карибах обнаружили, что выгоднее за несколько лет до смерти истощить рабыню и купить другую, чем сохранить ей или ему жизнь. "Рабсила" придерживается той же точки зрения. Почти у всех генетических рабов необычайно короткая продолжительность жизни, потому что люди, которые покупают нас, всегда могут получить другого, если — когда — мы сломаемся. — Он на мгновение оскалил зубы. — Но это также верно для бывших рабов и большинства сесси, потому что ущерб — инженеры "Рабсилы" называют это "параметрами" — был нанесен до рождения. За исключением того, что инженеры "Рабсилы" называют этот процесс "сцеживанием".

— Я уже многое из этого знала, — сказала Хенке, а затем фыркнула. — Возможно, вы слышали, что у меня есть друг, чья семья довольно видна среди аболиционистов, как на Мантикоре, так и на Беовульфе. Но я не думаю, что когда-либо обсуждала с ней ущерб как таковой. Сколько из этого можно отремонтировать? Постфактум, так сказать.

— Наверное, совсем немного. — Джереми разжал руки и сел прямо. — Может быть, не так сильно для нынешних поколений, но, безусловно, для их детей. Предполагая, что генетики и медицинские техники достаточно хороши. И если имеется достаточно денег. Это недешево.

— Это недешево по меркам отдельного человека, — сказал Зилвицки, — даже если они миллиардеры. Но "дешевизна" измеряется совсем по другой шкале, если вы сопоставляете ее с богатством развитой звездной нации. Которой, — он прочистил горло, — все еще является Меза. Да, ядерные бомбы нанесли некоторый ущерб. Но гораздо меньше, чем вы могли бы подумать. Современные индустриальные общества необычайно устойчивы. Они приходят в норму в мгновение ока.

Он постучал себя по лбу, возле виска. — Это сила ума, то, что это делает.

— Итак, к кому мы обратимся в первую очередь? — спросил Джереми. — В этом очень Доброкачественном Соответствии, о котором вы говорите?

? ? ?

— Ты, казалось, не был застигнуты врасплох, когда я затронул тему генной инженерии, — сказал Зилвицки Каша, когда они следовали за другими участниками из комнаты для брифингов.

Каша скривил губы в мимическом подобии пожатия плечами.

— Не ожидал, что ты поднимешь этот вопрос, но это не значит, что я не думал об этом раньше. Не забывай, что я тот, кто делит постель с Танди и занимается там другими делами, кроме как простой сон, в любом количестве случаев. Пока я не узнал, чего ожидать, опыт мог быть... поразительным, давайте назовем это. И я точно знаю, насколько хорошо Джереми Экс умеет стрелять из пистолета. Я обязан своей жизнью его меткости...

Он снова пожал плечами, на этот раз своими.

— Почему эти способности — и многие другие — не должны быть общими для всех людей? До тех пор, пока это может быть сделано безопасно и при полном сотрудничестве и согласии вовлеченных лиц, я, конечно, не возражаю. Конечно, простое течение времени не устранило всех других соображений, которые в первую очередь беспокоили людей, написавших Кодекс Беовульфа. Ты был прав, когда сказал, что некоторые из этих соображений "встроены" в нас, и у меня было слишком много личного опыта с кошмарами, которые могут создавать коррумпированные идеологи. Позволить кому-то вроде Оскара Сен-Жюста руководить программой "целенаправленного подъема" было бы... — Он сделал паузу, как будто подыскивая нужные слова, затем фыркнул.

— Это была бы действительно плохая гребаная идея, — сказал он.

— Значит, ты думаешь, что это должно было быть вне контроля государства? — спросил Зилвицки, и Каша покачал головой.

— Я не знаю, можно ли доверять процессу без государственного контроля, по крайней мере, в том, что касается аспектов полного сотрудничества и согласия, — сказал он. — В конечном счете, одна из причин, по которой я никогда не возмущался близорукостью Кодекса Беовульфа, заключается в том, что действительно требуется что-то вроде Кодекса с его широким принятием и юридическим признанием, чтобы предотвратить превращение чего-то подобного в генетическое рабство или быть нацеленным на то "генетически стратифицированное" общество, в котором, похоже, действует Злонамеренное Соответствие. Возможно, "государственный контроль" — это неправильный способ выразить это, но кто-то — возможно, ваше Доброкачественное Соответствие — это место для начала — должен четко сформулировать, что приемлемо, а что нет, кодифицировать это, а затем привлекать всех потенциальных Сен-Жюстов к ответственности так же строго, как в Кодексе Беовульфа. Кто-то, обладающий подлинной силой принуждения. Конечно, все подобное должно быть тщательно подготовлено. С подобающими сторожевыми псами.

— Как ты? — спросил Зилвицки с тонкой улыбкой.

— Вообще-то, я думал о бывших участниках Баллрум.

— Ах. Ты знаешь, похоже, первый раз мне довелось услышать используемые вместе слова "Баллрум" и "сторожевые псы". — Зилвицки взял Каша под руку и пошел дальше по коридору. — Но теперь, когда я думаю об этом, это не такая уж странная идея. Мы создали наших первоначальных сторожевых псов — генетически сконструировали их, даже если методы были грубыми — из волков, не так ли?

Виктор искоса взглянул на него.

— Думаю, ты пытаешься отвлечь меня, — сказал он. — Кстати, о сторожевых псах — или мне следует называть их охотничьими собаками? Я заметил отсутствие двух твоих приспешников в течение некоторого времени.

— Дэмиена и Инди?

— Да. Их.

— О, их! — ухмыльнулся Зилвицки. — Не понимаю, почему тебе нужно это знать.

— Ты ублюдок.

— Жестоко так называть своего давнего партнера.

— Ты ублюдок, — повторил Каша.

— О, прекрасно. Я тебе скажу. — Антон оглянулся через плечо. — Но не здесь. Кто угодно может подслушивать.

— Кого это волнует?

— Никого из нас двоих, полагаю. Но принципы существуют сами по себе, я всегда говорю это.

Они продолжили идти по коридору, рука Зилвицки все еще сжимала руку Каша. Направляя его, если не подталкивая. Однако хевенитский агент не пытался сопротивляться. Его любовница была не единственным известным ему человеком, чья сила выходила за рамки нормальных человеческих параметров. С таким же успехом он мог бы противостоять приливной буре.

Станция Балческу

Орбита планеты Дебрецен

Система Балческу

— Я не хочу оскорблять наших хозяев или что-то в этом роде, — сказал Индиана Грэм, — но по сравнению с этой помойкой Серафим выглядит хорошо.

Дэмиен Харахап огляделся. В свои лучшие дни — которые, как он сомневался, когда-либо были такими уж хорошими — район вокзала Балческу, через который он и его спутник проходили в данный момент, был торговым центром. Ряд небольших магазинов по обе стороны коридора удовлетворял потребности персонала станции и ее посетителей.

Те славные дни, какими они были, давно прошли. По мере того как шло время и бизнес станции Балческу все больше и больше увязал в работорговле, она страдала от тех же условий, которые всегда приносило с собой рабство. Где бы оно ни распространялось, все, что не было связано с самим рабством, начинало увядать на корню. Заработная плата свободных людей оставалась на прежнем уровне или снижалась, и в то время как богатство относительно немногих, кто извлекал выгоду из рабства, увеличивалось, это богатство обычно не тратилось в местах, где выполняли свою работу рабы или была сосредоточена работорговля.

Единственным исключением из этого правила, о котором знал Харахап, была планета, на которой зародилось генетическое рабство. Сама Меза оставалась богатой и развитой звездной нацией, несмотря на то, что была штаб-квартирой "Рабсилы" и несмотря на тот факт, что большинство ее населения были рабами или потомками рабов. И хотя он не знал, почему это было правдой, он согласился с Антоном Зилвицки и Виктором Каша, которые были убеждены, что причина этого лежит в основе того, что они назвали тайной "Рабсилы".

— "Рабсила" не имеет смысла, — однажды сказал ему Каша.

— С экономической точки зрения она — и рабство — давно должны были умереть естественной смертью. Вот почему мы с Антоном оба уверены, что на самом деле это не бизнес с самого начала. Это маскировка — способ скрыть злобу и недоброжелательство под простой жадностью и коррупцией.

Однако, как бы сильно рабство ни подрывало здоровую экономику, его внезапное исчезновение оставило вакуум. Какой бы бизнес ни позволял маленьким магазинчикам выживать, он пришел в упадок с тех пор, как станцию захватил флот Факела. Личный состав флота в какой-то степени заменил ныне исчезнувших практиков работорговли, но только в определенной степени. Главным образом потому, что их просто было не так много, но также и потому, что они не были временными жителями. Они регулярно покупали еду и питье, поэтому рестораны и таверны выжили, хотя даже у них было меньше клиентов, потому что было меньше ртов, которые нужно было кормить. Но рынок других товаров, которые путешественники, как правило, покупали в пути — поначалу никогда не отличавшийся большим спросом, — практически рухнул.

— Я бы точно не назвал их нашими "хозяевами". — Тон Харахапа был еще более сухим, чем обычно. — Учитывая, что Факел захватил это место силой, его жители больше похожи на оккупационные силы, чем на кучку гостей.

— И страшных оккупантов в придачу, — согласился Инди, и Харахап фыркнул.

Пугающий — это был один из способов выразить это, предположил он. Гражданские жители станции Балческу были опасно близки к тому, чтобы быть убитыми космопехотинцами Факела, которые были свидетелями уничтожения катера, посланного ими для захвата "Луиджи Пиранделло". Харахап не мог найти в себе силы винить Факел за их реакцию. На самом деле, что его по-настоящему удивило, так это то, что резни не было. Даже горстки совершенных спонтанно убийств. Учитывая, сколько военнослужащих Факела были бывшими (а в некоторых случаях и не очень бывшими) членами Одюбон Баллрум, соблазн, должно быть, был велик. Тот факт, что они не поддались этому, хорошо говорил об их дисциплине.

Однако, согласно сообщениям, они были близки к этому. Все это, конечно, было очень прискорбно... но, вероятно, усилило желание местных жителей сотрудничать.

Они, должно быть, беспокоятся, что что-то может спровоцировать нас на их немедленную казнь, в конце концов, — подумал он. — Не то чтобы они когда-нибудь это сделают. Но он также не отказался бы воспользоваться тем фактом, что те этого не знали.

Они прошли через захудалый торговый район ко входу в ту часть станции, в которой люди Факела устроили свою штаб-квартиру. Двое охранников махнули им, чтобы они проходили, не потрудившись проверить их удостоверения, которые они уже видели. Харахап считал, что вооруженные силы Факела — во всяком случае, его сухопутные войска — были довольно хороши. Возможно, это и неудивительно для солдат, прошедших подготовку у Танди Палэйн. Но это было не то, что можно было бы назвать безупречным внешним видом.

Харахапа это вполне устраивало. Он в значительной степени предпочитал компетентность совершенству строевой подготовки. Он одобрительно кивнул охранникам, и древесный кот на его плече весело пискнул. Ни одному древесному коту никогда не понадобилась бы такая глупость, как "верительные грамоты", чтобы узнать, тот ли кто-то, за кого он себя выдает, а Пожарный Дозор видел еще меньше смысла в бессмысленных формальностях, чем его двуногий.

Они продолжили путь по коридору к кабинету нового коменданта станции, и Харахап нажал на дверной звонок. Подполковник Кабвеза сидела на стуле за столом, покрытым старомодными рукописными заметками. Кабвеза была настолько низкорослой, что, когда она подняла свой стул на удобную рабочую высоту, ее ноги свисали бы на несколько сантиметров над палубой, как у птицы, если бы не скамеечка для ног под ее столом.

Теперь она подняла глаза и помахала им рукой, приглашая войти. Выражение ее лица не было счастливым. Однако оно и не было особенно удивленным.

— Не повезло, — сказала она, нахмурившись. — Мы просмотрели все записи, начиная с воскресенья. Они были вычищены полностью и дочиста. — Она кивнула в сторону стульев перед своим столом. — Присаживайтесь.

Харахап не заметил энтузиазма в ее приглашении, что его не удивило. С ее точки зрения, посланные из Мезы следователи были скорее помехой, чем чем-либо еще. Но она была вежлива и готова к сотрудничеству, и ей явно не нравилось говорить им, что ее усилия были бесплодны.

— Полностью вычищены? — сказал Инди, занимая свое место. — Это кажется странным. Я бы не ожидал, что на подобной станции, будет поддерживаться строгая безопасность.

— Обычно я бы согласилась с вами, — сказала Кабвеза. — Особенно если добавить предупреждение не трогать их компьютерные файлы, которое мы дали им, когда приближались к станции. Понимая то, что различие между "предупреждением" и "леденящими кровь угрозами ужасных событий" невозможно различить без специального оптического оборудования.

Она улыбнулась, хотя это выражение было мимолетным.

— Но вот оно что. К тому времени, когда мы смогли сами проверить записи, там ничего не осталось.

— Предполагаю, что вы не выполнили леденящие кровь угрозы о страшных ужасах, — сказал Харахап, и полковник пожала плечами.

— В чем был бы смысл? Что сделано, то сделано — и, кроме того, мы не думаем, что это сделала команда станции. Мои техники говорят мне, что они почти уверены, что это была заранее подготовленная очистка. Вероятно, запрограммированная так, чтобы она проводилась автоматически при определенных условиях. — Она снова улыбнулась, еще шире. — Условиях, подобных, о, неминуемой оккупации враждебными силами.