Молодёжь ещё помялась, помялась, потом робко начала рассаживаться.
— Для начала представлюсь. Зовут меня Ярогор Тень Зверя, — Драконица ахнула, зажав рот ладонью, эльфийка напряженно задумалась, пытаясь что-то вспомнить, а их спутники недоуменно переглянулись.
— Нам это что-то должно говорить? — уточнил человек.
— Ты что, никогда не слышал?! — потрясенно вытаращилась на него драконица. — Ну, люди... Такие имена надо помнить! Тень Зверя — легендарный некромант, лучший в своем искусстве, в восемьдесят лет переродившийся в Верховного Лича с помощью неизвестного ритуала, позволившего ему даже после смерти удержать в теле душу!! Между прочим, Книгу Знаний, за которой мы сюда пришли, создал тоже он! Он был лучшим за все время существования Некромантии!
— Приятно, конечно, что обо мне хоть кто-то все ещё помнит, — сказал довольный я. — Но почему в прошедшем времени?
— А у тебя за время сна мозги высохли, — захихикала Книга. Смех в новом обличье у неё получался весьма колоритный.
— Заткнись, а то шею сверну, — привычно буркнул я.
— Простите, Магистр, — смутилась драконица. — Просто вы исчезли почти шестнадцать веков назад.
— Да, было дело. А что, ваш народ до сих пор хранит знания о магии Смерти и Некромантии?
— Ни одно искусство не должно быть забыто! — гордо отозвалась она одним из основных Законов своего народа. — Правда, к великому нашему сожалению, способные к этому разделу магии рождались всегда только среди людей, поэтому ничего больше, кроме как помнить и беречь те знания, которые к нам попали, мы не можем, — она печально вздохнула.
— Хоть кто-то это понимает, — я кивнул. И то радость — драконы за время моего отсутствия не изменились. Хотя, с другой стороны, с чего бы им это? Для них полторы тысячи лет — срок не так чтобы большой.
— Некромантия — это грязная магия, она несёт только смерть и разрушение, как ты можешь называть её искусством?! — вытаращилась эльфийка.
— Вот ещё! — аж задохнулась от возмущения драконица. — С чего ты это взяла?! Любая магическая сила изначально не разрушительна и не созидательна, всё зависит от разума того существа, в чьих руках она оказалась! Между прочим, ты охотно пользуешься боевыми огненными заклинаниями, обладающими невероятной разрушительной силой, так что, и огонь тоже считать грязной стихией? И все остальные тоже? Может, вообще магию запретить?!
Глядя на пылающую праведным гневом драконицу, я аж залюбовался. Действительно, нет более совершенного творения природы, чем дракон. Даже в их маскировочной ипостаси...
— Как тебя зовут, дочь огненного народа?
— Ой, простите, Магистр, я забыла представиться, — смутилась драконица. — Я Аррада, только я не огненный дракон, я каменный.
— Да? Странно... Уж больно на огненную похожа. Кстати, объясни мне, а что ты-то забыла в этой компании? Насколько я помню, ваш народ крайне скептически всегда относился ко всякого рода пророчествам. Или за последние века что-то изменилось?
— Ну, — она смутилась. — Ко мне пришёл во сне пожилой эльф, просил помочь. К тому же, очень любопытно стало. Я отцу рассказала, а он говорит, иди, заодно лишний раз проверишь, насколько правдивы бывают пророчества.
— А как зовут твоего отца?
— Старейшина Арсим Каменная Голова. А вы его знаете?
— Лично — нет, но кое-что слышал, — уклончиво ответил я. — Нет, ты только подумай, как дело оборачивается! — обратился я к Книге. — Аммальхей рискнул даже дочку Арсима в свою месть втянуть! Здорово мужика припекло. То ли у него окончательно мозги высохли, то ли... То ли мозги высохли у меня, и я чего-то недопонимаю.
— Я больше склоняюсь ко второму варианту, — каркнула Книга.
— Кто бы сомневался. Зато теперь я окончательно уверен: необходимо идти на Небесные Поля. И разговаривать с Всадниками. Если и они ничего не посоветуют... Придется плыть по течению. Потому как если они чего-то не знают, значит, не знает никто.
— А я? — возмутилась Книга.
— А ты знаешь, что задумал Аммальхей и что нам в связи с этим делать? — скептически поинтересовался я.
— Ну... нет, — она обиженно нахохлилась.
— Вот и молчи.
Человек вдруг осторожно кашлянул, привлекая к себе внимание. Он и эльф стояли в паре шагов от меня и нервно переминались с ноги на ногу.
— Что? — я вопросительно вскинул бровь.
— Извините, но мы не можем понять. Если вы не то Зло из Пророчества... или даже если вы — это оно, но с нами сражаться и уничтожать мир вы не собираетесь, то... что нам теперь делать?
Я расхохотался в ответ на такое заявление. Книга презрительно щелкнула клювом. А Барсик никак не отреагировал: он валялся на спине, блаженно подергивая правой задней ногой и подставляя пузо чешущей его эльфийке. Поймав мой ошалелый взгляд, эльфийка смущённо потупилась, а этот чёрный нахал, до хруста потянувшись всеми четырьмя конечностями, поспешно перекатился, встал на ноги и с невинным видом принялся ощипывать ближайший куст. Набрав полный рот листвы и сделав пару жевательных движений, конь замер и вытаращился на меня. В глазах его стояли слезы.
Я злорадно хмыкнул, но промолчал. Не буду помогать. Я его не заставлял перечницу жевать, всё сам, по доброй воле. А теперь пусть до утра мучается.
— А всё-таки, — прервал мои ехидные раздумья человек, — что нам теперь делать?
— А что хотите, то и делайте! — отмахнулся я.
— А можно... — глаза эльфийки загорелись.
— Нет. Всё кроме этого. Со мной вы пойдете только через мой тр... нет, боюсь, со мной вы не пойдёте никогда!
— Мы можем...
— Только путаться под ногами и задавать глупые вопросы, — отрезал я. — Нет уж, увольте. Единственное, что меня заставляло топать с вами, это любопытство — когда же вы, наконец, догадаетесь, и что будете делать, когда догадаетесь. Я посмотрел. Хватит. Мне вполне хватило пары дней в вашей компании, чтобы начать ценить одиночество ещё больше.
— Но ты не можешь... — начала эльфийка.
— Поверь мне, девочка, лучше тебе не знать, что я могу, — оборвал её я. — И уж тем более не стоит испытывать моё терпение.
Эльфийка судорожно сглотнула и, отступив на шаг, отвела глаза.
— Барсик, иди сюда, нам пора. И не смотри на меня такими глазами, ты уже давно не жеребёнок и прекрасно знаешь, как выглядит перечница и какой она оказывает эффект. Даже у меня на родине её используют в сравнительно небольших количествах, а там острое очень любят. К тому же, для еды используются самые молодые и нежные листочки, а не все подряд. Извини, друг мой, но помочь тебе не смогу даже я. Глупость, она, знаешь ли, не лечится.
Час Перерождения, неужели это наконец-то случилось?! Неужели я, наконец, избавился от этого детского сада, будь он неладен?! Как же мало иногда нужно для счастья... всего лишь отсутствие под боком беспокойной группы детей!
Я, конечно, допускаю, что они после всего этого обидятся на меня и всерьёз решат меня убить. Но мне-то от этого ни холодно, ни жарко.
Кстати, о холоде. Я уже, кажется, упоминал, как мне не нравится осенняя погода... Я бросил взгляд на свои руки, покрытые пока ещё едва заметными, но уже явно существующими пятнами. Через день-другой подобного путешествия неподвижно лежащего меня не примет за несвежий труп только такой же труп, поэтому нужно срочно где-то остановиться и как следует просохнуть.
— Где у нас тут ближайшая деревня? — обратился я к нахохлившейся у меня на плече Книге. Она топорщила перья и тоже всячески выражала свое негативное отношение к окружающему миру.
— Строго на пути — часов через восемь. Но если немного забрать вправо, то попадём в достаточно крупный населенный пункт буквально минут через сорок. Вот только... — Книга задумалась и примолкла.
— Что там такое? Плохо относятся к воронам? Или к пегасам? Или магов недолюбливают?
— Ничего подобного. Магов там как раз сейчас особенно долюбливают, но только ни одного, как назло, под боком нет.
— Поясни.
— Какая-то гадость у них там завелась. Кажется, нежить — выпивает жизненные силы и души. И мне что-то совсем не хочется с ней знакомиться поближе.
— Ты не слишком высокого мнения о моих способностях, — хмыкнул я. — Что я, с какой-то нежитью не справлюсь? Кстати, с какой?
— Вот это-то меня и настораживает: я не могу её посмотреть, не могу определить, что это за тварь и откуда она взялась.
— Значит, на месте разберёмся, — жизнерадостно заключил я. — Показывай дорогу. Барсик, мы летим отдыхать и развлекаться!
При слове "отдых" конь заметно оживился и с удвоенным энтузиазмом замахал крыльями, подкорректировав курс согласно наставлениям Книги.
Деревня мне не понравилась сразу. Несмотря на свои весьма крупные размеры (более сотни дворов) и зажиточность. Над деревней висел непонятный смрад. Вернее, смрада-то, конечно, не было, а наличествовало премерзкое магическое поле, природу которого я определить не сумел, что, конечно, не способствовало поднятию настроения.
Барсик нервно прял ушами и шустро перебирал копытами. Местные жители провожали нас молчаливыми угрюмыми взглядами. Причём ни детей, ни женщин я среди них не заметил.
Всё более и более недовольный происходящим, я добрался до центра деревни, выраженного небольшой площадью с двумя колодцами посередине. На краю площади имелся и третий колодец, замшелый, с выщербленной крышей и насквозь гнилым воротом. Колодец явно не использовался и почему-то вызывал у меня массу негативных эмоций. Почему — объяснить не смогу, но что-то склизкое и холодное шевельнулось под лопаткой при взгляде на этот предмет крестьянского быта. Ох, чует моё сердце, придётся туда лезть.
Книга на плече нахохлилась, встопорщила перья ещё сильнее и стала казаться чуть ли не вдвое больше своих и без того немалых размеров. Чёрные бусинки глаз настороженно поблескивали, и клюв, как ни странно, был закрыт.
Рассудив, что самый большой дом и есть место обитания старосты, я спешился возле него и символически примотал коня к ближайшему дереву.
Староста встречал меня на пороге, причём весьма недружелюбно. Это был дюжий мужик выше меня на голову, раза в два шире по всем остальным направлениям и с густой рыжей бородой до пояса, кое-где начавшей седеть.
— Добрый день, — проявил вежливость я.
— Добрее бывали, — угрюмо буркнул он в ответ. — Чего тебе надо в нашей деревне?
— Вообще, ничего особенного — отдохнуть пару дней и коня подковать. Если, конечно, у вас тут кузнец есть.
— Шёл бы ты отсюда, колдун, — все так же мрачно произнес староста.
— А вам не кажется немного невежливым в таком тоне разговаривать с человеком, пришедшим с добрыми намерениями? Да ещё держать его на пороге... — меня начинало раздражать поведение этого аборигена.
— Все вы с добрыми намерениями приходите, — тон не сменился. — А толку?
— Ну... если вы таким образом всех гостей встречаете, то я не удивляюсь, что вашу деревню прокляли, — хмыкнул я. Я не был уверен, что витающая здесь грязная аура была вызвана проклятьем, но природа явно схожая.
— Что ты об этом знаешь? — напрягся староста, но в глазах его мелькнула надежда.
— В любом случае, на пороге твоего дома я об этом разговаривать не собираюсь.
Мужик не колебался ни секунды.
— Проходи в дом, путник, и будь моим гостем.
После плотного ужина я почувствовал себя гораздо лучше. Хотя в этом заслуга, скорее, не еды, а горячей каменной печи, делавшей воздух в помещении восхитительно сухим и очень тёплым.
— Что ты можешь сказать... чужеземец? — начал староста, как только я добил содержимое своей тарелки.
— Сначала вы мне расскажите, как ведет себя эта тварь, когда она появилась впервые, каким образом убивает жертвы, и сколько их было всего?
Староста удовлетворенно кивнул и начал рассказ.
Никто не видел, как оно выглядит — тварь появлялась исключительно ночью и умела прятаться в тенях. Значит, не живой мертвец — ни одна из форм ходячих трупов этого не умеет, даже личи.
Появилась она с месяц назад, и за это время убила дюжину человек. У всех было вырвано горло, выпита и кровь, и жизненная энергия.
Тварь убивала только женщин и детей женского пола. Причём ей было абсолютно все равно, где это делать — одна из женщин была убита при свете, в присутствии шести человек, и никто ничего не заметил: просто вот женщина сидела живая и здоровая, потом легкий сквозняк, едва шевельнувший пламя свечей, и на месте человека сидит мумифицированный обескровленный труп.
Вывод был сделан неутешительный: я понятия не имею, что это за тварь, я с такими никогда раньше не встречался и никогда не слышал ни о чём подобном. Но некоторые предположения всё-таки появились...
Закончив рассказ, мужик выжидательно уставился на меня. Я не торопился отвечать на немой вопрос, я думал.
Наверняка эта скотина не невидимка, больше похоже на то, что она просто слишком быстро двигается. Значит, ускоренный метаболизм физического тела. Отсюда следует:
Это тело есть, и питается оно кровью. И питаться ему нужно довольно часто — одного человека хватает примерно на двое суток. Причём существо это достаточно крупное, или просто обладает вместительным желудком.
Если тело есть, его необходимо уничтожать физическими методами — мечом, магией, не важно. В общем, это не дух, не призрак и не иже с ними.
Кроме крови тварь пьет энергию... и, я уверен процентов на девяносто, души. Значит, в физическом теле есть дух... теперь уже довольно сильный: двенадцать душ, четыре из которых детские, это не шутки.
Тварь не любит солнечного света, и ночью она должна где-то прятаться. Где-то в темноте...
— Есть поблизости от деревни шахты, заброшенные катакомбы, пещеры, нежилые строения с подвалами или что-то подобное, где днем темно и никого нет?
Староста задумался, потом покачал головой.
— Нет, не думаю... Если только какие-нибудь звериные норы, или что-то вроде того.
Нет, что-то не верится, что оно прячется в норе. Час Перерождения, неужели всё-таки придется лезть в этот треклятый колодец?! Ладно, хотя бы с местом определились.
Еще один момент: почему оно убивает исключительно женщин? Боится, что с мужчиной не справится? Да ну, ерунда... Мстит за что-то? Если это какая-то нежить, раньше бывшая человеком, то вполне возможно... А если не нежить? Причём очень вероятно, что именно не нежить... Тогда почему? Ему подходит только женская энергия? А почему? Или ему просто кажется, что женщины вкуснее?! Ладно, чего уж тут гадать, это можно выяснить только одним путем. Опытным.
Осталось определиться с моментом нападения. Хотя... Чего тут определяться-то? Днем идти надо. Есть шанс, что днем оно более уязвимо. А если оно прячется просто из-за нелюбви к ультрафиолету... значит, судьба у меня такая.
— Когда была убита последняя жертва? И кто это был?
— Две ночи назад, девочка двенадцати лет.
Я присвистнул. Значит, эвон оно как, не из-за крови оно выходит на охоту, а из-за жизненной энергии, которой у детей, как известно, намного больше.
— Вы... убьете эту тварь? — с надеждой поднял на меня взгляд староста. Голос его дрожал.
