Воплотитель

Ладно, голод не тетка. У него, согласно грамматике, род другой. Стоит забраться в приличное место, вроде магазина электротоваров, где шанс встретить крысу минимален. И спокойно поесть, не опасаясь попадания под шальную атаку.

И только затем, спокойно все обдумав и взвесив, спланировать, как, когда и с чем я пойду в другое знаковое место этой гигантской ловушки.

Бутерброды, что спят в моем рюкзаке... ждите меня. Скоро, я буду готов к встрече с вами.

Я с сожалением посмотрел на аппарат, выглядевший как небольшой белый ящик с прозрачной дверцей спереди. Если бы в сети была электроэнергия...

Концепция этого устройства поразила меня до глубины души. Излучатель света, вызывающего нагрев молекул воды. Модулированный свет, вызывающий усиление тепловых вибраций избранных молекул. Именно так бы охарактеризовали принцип действия этого прибора в моем прошлом мире. Жаль, что там мы не додумались до еще и такого оружия.

Действительно, хорошо было бы сварить макарон, обернуть куски тушенки в ломтики сыра, посыпать макароны с тушенкой тертым сыром сверху, после чего слегка растопить все это в микроволновке. Кайф.

Но, к сожалению, если макароны еще можно сварить в котелке, то сыр расплавить другими методами будет слишком долго. Да и вкус будет иным. К тому же, что-то не хочется мне тратить время на готовку. Вот и приходиться есть бутерброды.

Сытый вкус и запах ветчины, сыра и белого хлеба коснулся сознания, порождая под под опущенными веками иллюзию цветного салюта. Синестезия — наше все.

Запивая яблочным соком, я доел второй бутерброд. Хорошо-то как. Вроде и не голоден, но и не сыт. Значит, не произошло излишнего оттока крови к набитому желудку и кишкам, что негативно сказалось бы на моей дееспособности. Нет, сытости должно быть ровно столько, сколько нужно. Не больше, и не меньше. Как, наверное, и будет через пять минут.

Ладно, поел, приготовился, проверил снаряжение и самочувствие. Пора.

Это была круглая площадь со сквером в центре, от которой начиналось два проспекта и пять улиц, кривыми и узкими проходами исчезавшими меж домов данного района.

Впрочем, так оно было раньше. Очевидно, при активации этой штуки, здесь выглядящей как туманный столб соответствующего цвета, тянущийся ввысь, Плети пощадили деревья, тем не менее, превратив в строительный мусор дома, окружавший площадь.

С одной стороны, сохранившиеся деревья, как и огрызки стен, порой достигавшие высотой второго этажа, здорово помогали в том, чтобы добраться сюда незаметно для возможного наблюдателя в центре сферы. Однако при этом также и мешали мне видеть, есть ли там, у столба этого уже поднадоевшего агрессивного цвета, кто-либо.

Кровь на кончике пальца сменила форму, прилепляясь к камню тонкой круглой пластинкой. От нее ко мне и к другой, приделанной неподалеку минуту назад, пластине, тянулась тончайшая нить, невидимая невооруженным глазом. Всего таких пластинок, почти прозрачных, было более ста семидесяти, и они кольцом, причем не одним, охватывали место, которое было моей целью. Не то, чтобы я намеревался как-то их использовать, но подстраховаться будет не лишним, а расходы крови не так уж велики, особенно на нити, позволяющие сохранить возможность весьма свободно управлять моей кровью. Где-то я читал, что все человеческие капилляры, вытянутые в одну нить, способны обмотать шарик планеты по талии, причем не один раз. Я, конечно, еще ребенок, во всяком случае, это тело, да и не стоит так уж верить всяким научно-популизаторским байкам. Однако, кровопотеря действительно была пока-что невелика.

Рывком преодолев асфальт, отделявший сквер в центре площади от окружающих домов, я приник к стволу дерева, прислушиваясь к миру вокруг.

Все было тихо. Возможно, до меня никому не было дела. Возможно, здесь не было никого, кроме меня. Может быть, "я-часть мира" спасало меня. Может также, все это было чьей-то садистской игрой, где наблюдатель смотрит за жуком, который, шевеля усами, пытается выбрать из игрушечного лабиринта.

Я развел руки, активируя кровь, тянущуюся из кончиков пальцев, и махнул ими, посылая две удлиняющиеся нити с грузами на концах, захлестывая ими деревья справа и слева от меня. Как хорошо, что контролируемая кровь не пахнет. Как хорошо, что физика ее достаточно условна.

Наконец, нити встретились и переплелись, оседая на стволе какого-то дерева. Организм исторг еще некое количество материала, который тут же осел в виде пластин на стволах, части нитей, оплетающих сквер еще одним кольцом.

Я взобрался на ствол, продолжая тянуть за собой, точно хвост, нить связи со своей сетью. Теперь осталось подстраховаться против еще одной способности, присущей ампирам всех видов.

Кровь словно бы выступил из пор кожи. Быстро покрывая меня и одежду тонким слоем, поглощающим излучаемое тепло, точнее, его избыток. Все же, у меня было достаточно времени, чтобы придумать новые фокусы.

Хорошо быть маленьким. Никто не воспринимает всерьез, кроме редких исключений профи и параноиков. Хорошо быть легким, особенно когда ты маленький, ибо можно двигаться по нижним веткам соседних деревьев, соприкасающимся друг с другом, не тревожа кроны слишком сильно.

Наконец, я добрался через пять рядов кряжистых лиственных деревьев незнакомой породы, получив возможность сквозь щель меж странных, словно погрызанный пятиугольник, листьев, осмотреть место, из которого к небу туманной темно-красной колонной, устремлялся вверх, Столб.

Поляна как поляна, к слову. Темно-зеленая, короткая и неровно, в разные стороны и на различную высоту, растущая трава как бы намекали, что это не газон. Впрочем, дело было не в этом.

У подножия дерева, где я сидел, стоял некий контейнер. Сверху было плохо видно, как он был закрыт, однако темно-серый цвет, как и эмблема Инквизиции, как бы намекали...

Чуть правее, в нарисованной чуть светящейся бело-желтым, фигуре, лежал пистолет. Серебристого цвета, большого размера. Фигура была похожа на зарисовку воздушных потоков в тропическом шторме — куча кругов, образующих свободное пространство, "око бури", в котором и лежало оружие.

Слева же можно было наблюдать картину в духе "малефик на выезде". Во всяком случае, что-то было похожее, учитывая, что типус в инквизиторском балахоне держал в руках книгу, от которой доносился тот самый, Запах...

Усилием воли вернув мысли на привычные пути, я принялся осматривать место, где находился типус. Не его самого, ибо многие способны чувствовать нацеленное на них, сконцентрированное внимание. Именно на те квадратные метры травки, где, в выложенной черным порошком фигуре наподобие паутины, стоял... человек?

Да, именно так. Спящий, точно лошадь, стоя, запрокинув голову и тихо похрапывая, человек. Или же ампир непаразитического типа. D-класс, например.

Д-ампир. Дампир.

И, что характерно, сон не мешал ему держать книгу горизонтально. Словно, читая ее, он на мгновение смежил веки, задумавшись. И лишь дыхание, да запрокинутая голова, ну, может быть, еще храп, вылетающий через приоткрытый рот, выдавали его.

Лицо было вполне обычным, из тех, что, при обычной прическе и окраске волос, ничем не выделяются из толпы. Разве что, подбородок узкий, клинышком опускающийся вниз безо всяких козлиных бородок. Хотя нет, есть моменты, которые привлекают внимание. Например, рисунок под правым глазом, в виде штрих-кода. Да и большое количество каких-то металлических, отсюда не разглядеть, деталек в том ухе, что видно с моей позиции. Клипсы? Серьги? Какие-то устройства? Кто знает.

Волосы странного оттенка. Не сказать, чтобы "цвет заката", или там, розовый. Темнее темно-розового? Снова не то. Ладно, пусть будет "неагрессивный красный". Я все же не художник или что похуже, чтобы мучаться, пытаясь определить окраску волос спящего на другом конце поляны мужика.

Красные (да, ладно, пусть этот цвет будет красным) волосы собраны в хвост, исчезающий за спиной человека, повернутого ко мне лицом и правым боком. Глаза, разумеется, скрыты веками. Любителей спать с открытыми глазами я как-то встречал маловато. Что еще сказать по поводу его внешности?

Хотя да, еще он был высоким. Метр восемьдесят, как минимум.

Одежда же его... я ошибся, решив, что это инквизиторский балахон.

Вообще, в этом мире три крупнейших державы, определяющих пульс местной политики. Инквизиция — армия одного из них. Однако в Ватикане существует множество других контор, с самым разным вооружением, обмундированием, целями, задачами и методами их достижения и выполнения.

Черным двубортный плащ с расширенными плечами, прикрытыми сверху чем-то вроде металлических пластин. На левом рукаве, наверное, еще имеется металлическая пластина в виде геральдического щита. И, разумеется, кресты всюду, где только возможно — на геральдическом щите, на воротника, на тяжелой металлической пряжке пояса. Это же Ватикан, помешанный на подобной символике.

Эй-Экс. Личная гвардия Кардиналов Внешних Дел. Именно так, кажется, было написано в энциклопедии, которую я удосужился пролистать. Чем занимаются — непонятно. Специализация — неизвестна. Тактика, численность — аналогично. Впрочем, чего еще ждать от открытых источников, доступных в городе средней провинциальности?

Хотя по личным ощущениям, получается, что эти ребята — нечто вроде давешних Священных Зверей. Пожарники-универсалы на всех фронтах Империи.

Ну, в принципе, логично, что на нем именно этот плащик. Кому же проводить диверсия на территории другого государства? Не армейцу-инквизитору же, право слово.

Интересно, а к какой структуре на самом деле принадлежит этот красноволосый?

Хотя гораздо интересней ответить на вопрос о том, все же, чего этот типус ждет? Нет, конечно, я готов поверить в прид... оригинала, создавшего ловушку размером с город, спящего посреди какой-то фигуры в центре этой самой ловушки и ждущего непонятно чего. Все же, мало ли, зачем ему надо поступать именно так, как поступает. Если стоит в измазанном и местами дырявом, плаще с символикой боевых подразделений Ватикана, значит, есть резон. Скорее, надо решить, что с этим делать. Люди, совершающие непонятное бездействие на моих глазах, внушают определенные подозрения.

Итак, у меня есть выбор. Атаковать сейчас — с неизвестными шансами на успех. Подождать у моря погоды — с неизвестными шансами на успех. Хм.

Я бы даже сказал, Хм-м.

Ладно, залягу-ка я спать прямо тут. Интересно ведь, зачем он тут находится.

Нет, не спать.

Искать истину.

В царстве Морфея, ага.

Есть где-то мир, созданный мною.

Есть озеро в мире, созданном мною.

Есть лед, что укрывает озеро в мире, созданном мною.

Есть горы, что окружают озеро в мире, созданном мною.

Есть пирамида, что стоит в центре мира, где есть горы, что окружают озеро...

Есть облака, что парят чуть выше, чем заостряются горы, что...

Есть лишь два цвета в небе и облаках, горах, озере и пирамиде, в мире, что...

Пришло время добавить другой цвет, не черный, и не золотой в мир, куда повадилась ходить одна странная личность.

Здесь, в мире черного льда и золотого неба, я — хозяин всего. Но для того, чтобы не властвовать, а править, даже демиургу нужны костыли.

И красная, точно восход в пустыне, зовущейся Страной Ветра, капля падает...

Вниз? Вверх? В никуда?

Как можно говорить о направлении, когда находишься в своем внутреннем мире, в центре своей сути?

Ну, или его ближайших окрестностях.

Я посмотрел, как растекшаяся от удара капли об лед, алая паутина, разветвляясь и истончаясь, впитывается вглубь. Хорошо. Сорок первая капля ушла успешна. Теперь, можно и вправду подремать, не прекращая контролировать обстановку во внешнем мире.

И часов через двенадцать, возможно, этот лед впитает уже сорок вторую часть Макового Поля.

И повернулся, чтобы уйти в мир, где небо скрыто багровым циклоном, а на поляне, у столба из капель крови, стоит странный человек с красными волосами.

Небо светится. Я наконец понял это, осознав, что не вижу теней. Да и смены времен суток я не наблюдал. А значит, эта штука, перекрывающая часть города с как минимум пяти сторон, включая верх, должна равномерно светится, при этом, не пропуская солнечный свет снаружи.

Человек, кто бы он ни был, проснулся. Как-то рывком, казалось, еще до того, как прекратился тихий храп, его голова приняла положение, нормальное для бодрствующего человека.

Продолжая удерживать книгу другой рукой, правой он протер еще узкие со сна, особенно у внутренних углов, глаза. Затем, словно спохватившись — а об этом свидетельствовала некоторая поспешность движения его правой руки, он зарылся в карманы на соответствующей стороне плаща. Словно бы искал что-то.

Впрочем, противный, пронзительный, пульсирующий пищащий звук давал пищу для подозрений, что именно искал человек. Все же, я до недавних событий, то же был обладателем подобного адского устройства, способного вызывать приступы почти неконтролируемой агрессии и даже паники.

Глядя, как, чертыхаясь сквозь зубы на незнакомом языке, красноволосый парень роется в карманах уже обеими руками, зажав книгу подмышкой, я снова задумался, а что я тут, собственно, делаю?

Конечно, Завеса, или что там служило границей этого района, была не тем препятствием, которое хотелось бы преодолевать вслепую. А с другой, из шести пространственных осей, гарантированно она обрезала только пять.

Удрать через канализацию? Не смешно, конечно же. Диаметр труб таков, что в теории, через них кто-то моего роста может пробежать, даже просто пригнувшись как следует. Но, как гласит народная поговорка, всегда есть "но". Трубы были наполнены до краев своим содержимым, сквозь которое выбраться на волю я бы не смог. Просто потому, что не нашел в городе оснащения, позволяющее не менее четырех часов идти в непрозрачной субстанции, более плотной, чем вода, без доступа воздуха. А ведь карты системы труб нет. По совести, я вообще не знаю, куда точно сливается городская канализация.

Да и стар я, по совести, чтобы по древним катакомбам, до потолка наполненным дерьмом, блуждать. Пусть мне и двадцати лет-то нет.

Короче, идею побега через готовые подземные коммуникации я отбросил, как фантастическую и пахнущую... ну, пять будет авантюрой.

Хотя раньше не думал, что риск пахнет столь... гм.

Подкоп отбросил из соображений скрытности и слишком долгого времени работы.

Так что, из всех семи великих направлений, пять были перекрыты точно, одно же, не будучи закрытым явно, все же было таковым по факту. Оставалось только одно, седьмое. Центр.

Как бы там ни было, еще через две минуты, красноволосый нашел адскую машинку. Та блеснула в его руках знакомым черно-зеленым корпусом, прежде чем человек нажал большую черную кнопку, отключая аппарат.

— Чертовы будильники — раздалось на поляне.

Типус-с-книгой крутанул головой, отчего, уверен, сам услышал треск, вслед за которым пришла волна слабого облегчения и удовольствия. После чего он, уже снова держащий перед собой раскрытую книгу, остановил свой взгляд на ней. Глаза, кстати, у него оказались козырные. Черные, матовые, с небольшой, тепло-желтого цвета, искоркой в каждом зрачке.