Прогрев двигатель я утопил педаль газа в пол и понёсся по тёмной рабочей окраине, по полупустым из-за позднего часа городским улицам, без меры растрачивая выплеснутый в кровь адреналин К Кремлёвской набережной я примчался со стороны Таганки, резко остановился у обочины, вышел из машины и перешёл на другую сторону, к уже стоявшему там точно такому же "Туру". Оглядевшись по сторонам я не увидел вблизи ни машин, ни людей, но это ни о чём не говорило. Радио — штука такая, непосредственного присутствия на месте не требует.

Кожанов присоединился ко мне и мы, не сговариваясь, молча пошли в сторону Большого каменного моста. Отойдя шагов с полсотни от машин, Кожанов не выдержал.

— Говори, раз позвал.

— Давайте сначала вы, товарищ флагман флота первого ранга.

— Что ж так официально? — усмехнулся Кожанов, — Обиделся на меня что ли?

— Нет. Просто общаясь последние два дня доверительно с наркомами, все нервы себе истрепал. Держать дистанцию, выходит, полезно для здоровья, — отшутился я.

— Если так рассуждать, то я тебе сейчас вообще ничего рассказывать не должен, — не принял тона Иван Кузьмич. — Не твоего уровня это дело.

— Но влез я в него, или меня втянули, это уж как посмотреть, по уши. И разобраться без меня теперь будет не так уж и просто, — выдвинул я контраргумент.

— Ладно. Ради сохранения нашей с тобой дружбы, за которую мы только вчера с тобой пили, — сделал нарком жест доброй воли. — Сегодня вечером состоялось расширенное заседание ЦК по вопросу советско-французского военного союза. В частности обсуждались прошедшие манёвры, — сдержанно начал Кожанов, но вдруг взорвался. — Ворошилов, подлец, выкрутился! Представляешь, взял всю вину за срыв плана учений на себя! Проявил пролетарскую сознательность! Оказывается, наркомат обороны недооценил возможности РККА, которая показала на учениях значительно больше, чем первоначально рассчитывали! Это не он лопух, это армия у нас чересчур хорошая! Есть, конечно, над чем поработать, не всё идеально, но на то ведь и маневры, чтоб узкие места выявлять! Мне, прямо, неудобно даже стало с фильмами и фотографиями лезть. Это ж сущие мелочи по сравнению с удачной активной обороной в составе целой армии с последующим окружением превосходящего численно противника! Недостатки, благодаря курсу партии на новую систему подготовки командных кадров, несомненно, вскоре будут исправлены работой на местах и в наркомате обороны. Мало того, вот уж чего от маршала не ожидал, курс партии надо ужесточить и понижать регулярно не справляющихся с порученными обязанностями в должности и звании! СССР не настолько богатая страна, чтоб кормить негодных командиров! Это заодно и сузит влияние скрытых противников генерального курса. В мой огород каменюка огромный, чтоб ты понял. У меня-то этим курсом на флоте даже и не пахнет, сам знаешь! Нет у меня второго комплекта штурманов, механиков, артиллеристов, чтоб их тасовать туда-сюда. Ворошилову что, отменил, временно, сборы в территориальных дивизиях из-за отсутствия командиров и всё. И, конечно, без героев у нас никак! Надо же и положительные моменты показать! Отличившихся наградить! Рокоссовского, вчерашнего комдива, в награду аж на Дальний Восток, командовать ОКДВА, предложил сослать, чтоб Будённому глаза не мозолить. ЦК утвердил. Апанасенко, конармейца, на Белорусский округ подняли, а на его корпус — Жукова. Ага, того самого про которого я тебе рассказывал. Правда, при всём при этом не понятно, как так получилось, что большинство "не справившихся" старших командиров, он уже и список зачитал, как раз из штабов "победителей". Но это всё ерунда по сравнению с тем, что потом было. Берия видно с Ворошиловым сговорились заранее и вдвоём на меня насели. Первый захотел себе флотскую контрразведку, а второй наоборот — разведотдел штаба флота. Всё под предлогом концентрации усилий. Еле отбился, упирая на специфику. Правда, позиция товарища Сталина помогла, это их притормозило. Берия вообще последнее время перед Сталиным так и вьётся, выслужиться норовит, ему даже намёка хватило. А вот Ворошилов не угомонился, речные флотилии захотел. Ты оказался прав. Только мотивировал он своё желание теми самыми сверхтяжёлыми танками, неуязвимыми для любой полевой артиллерии, про которые ты мне только вчера ночью рассказывал. Дескать, с опорой на меридиональные речные транспортные артерии малыми силами сорвём любое вторжение из Европы. Не хуже, а то и лучше, чем французы своей линией Мажино. А под этим соусом и речные дальнобойные пушки заодно прикарманить пожелал. Я ему про береговую оборону, а он мне в ответ, что и береговую оборону, заодно с морской пехотой тоже было бы неплохо передать в НКО. А морякам пусть корабли остаются, пусть на них, наконец, внимание обратят, а то республиканцев и поддержать ничем нельзя. В общем, чуть до крика не дошло. ЦК оставил всё как есть до тех пор, пока в настоящем деле не покажем, кто чего стоит. И такая постановка вопроса меня нисколько не радует! А что у тебя?

— До высоких сфер мне, конечно, далеко, — признал я, удивляясь в душе тому, что маршал Ворошилов разыграл себе на пользу как раз те карты, которые я считал своими козырями, — Но и с моего шестка кое-что видно. Скажем так, предполагаю, что Берия и Ворошилов нашли друг друга на почве нелюбви к Военно-Морскому флоту СССР и ко мне в частности. Нарком внутренних дел, зная о роли контрразведки ВМФ в судьбе всевозможных антисоветских заговоров, явно настроен прибрать её к рукам, расширив своё влияние на ЦК, а заодно и устранить конкурента. Наркому обороны нужно примерно тоже самое, но на других направлениях, поскольку он сам от бериевских особых отделов полностью зависит. Доложить о делах в армии ведь можно по-разному. Можно сказать, что нарком обороны армию распустил. А можно указать на совместные с Ворошиловым успехи в ликвидации наследия заговорщиков, разложивших РККА. Таким образом, Берия в этом тандеме играет ведущую роль, но предпочитает оставаться в тени, предоставив Ворошилову собирать все синяки и шишки. При этом он использует любую возможность как можно сильнее столкнуть вас товарищ флагман флота первого ранга и наркома обороны лбами. Да побольнее. И использует для этого меня, попутно сводя старые счёты. Ведь именно Берия, получив, видимо, информацию о ходе маневров, внезапно посылает меня на разбор и выставляет так, что интересный разговор с Ворошиловым становится попросту неизбежным. О моих особых отношениях с наркомом ВМФ, наверное, даже пионеры уже в курсе. Мог Берия предположить, что уеду я из Минска в вашем салон-вагоне? Мог! И, вероятно, подготовился заранее. Эта Лена давно у вас служит?

— Лена? Какая Лена? — Кожанов, слушая меня, задумался о чём то своём и не сразу понял вопроса.

— Леночка. Лейтенант флота и комендант колёсного дворца.

— Я её с детства знаю и родителей её тоже. Знал раньше, — поправился Иван Кузьмич, — Она мне как дочь родная. А почему ты спрашиваешь?

— Не хочу задевать отцовские чувства, но дочурка твоя очень настырно напрашивалась поболтать со мной наедине и до самого утра! — вспылил я. — Это, по-твоему, нормально?!

— Ну, позволила себе лишнего девчонка, что ж так переживать? Она со всеми, кто ей по душе, себя непосредственно ведёт. Драть надо бы, да рука не поднимается. Ничего, замуж выйдет, остепенится.

— У неё что, и жених уже есть? — спросил я наугад.

— Да, ходит тут один лейтенант из твоего ведомства...

— Знаешь, наивности людей, порой, просто поражаюсь! — сказав это, я даже остановился от избытка чувств.

— Ты думаешь? — всё ещё недоверчиво спросил нарком, но уже было понятно, что розовые очки начинают сползать на нос.

— Слушай, нарком, может Берия прав и контрразведка тебе не нужна? Я понимаю, у всех свои слабости, но твои-то особисты куда смотрят?

— Куда надо, туда и смотрят! — окрысился Кожанов. — Я за своими, за всеми подряд, не шпионю! Мне настоящих врагов советской власти хватает!

— А помнишь, я тебе говорил, что Лаврентий Павлович прослушки не простит? С него взятки гладки, не он первый начал.

— Когда это было то? И потом, там всё работало, пока Берия ежовское барахло из кабинета не выкинул. Ему по наследству просто досталось. А целенаправленно против Лаврентия никто не копал. А здесь получается, что он именно под меня роет!

Возмущение Кожанова было настолько искренним и глубоким, что я начал переживать за судьбу своего ставленника на посту наркома НКВД.

— Ты, Иван Кузьмич, только не горячись, — попытался я снизить накал страстей. — Два народных комиссара разом тебе не по зубам. С одним бы справиться. А с Берией надо установить вооружённый нейтралитет. Чтоб понял, что подкопы провалами чреваты. Сейчас возьмёшь мою машину и уедешь на ней. Молча. Подозреваю, что "заряжена". Пусть твои спецы её по винтику перетряхнут и всё задокументируют. Обязательно с фотографиями. И отпечатки пальцев тоже пусть снимут. Любые следы, всё по полной программе. Ты ведь запрет на мою разработку помнишь? Тут даже намекать никому ничего не надо, пусть Берия знает, что этот вороной в твоей конюшне побывал и с ним там работали. И свою машину, кстати, проверь. Если, паче чаяния, ничего не найдут, тогда уж с Леночкой надо без шума поработать, но под протокол. Чтоб неповадно было за всеми подряд без повода слежку устраивать. Этак и товарища Сталина скоро прослушивать будут. Впрочем, не мне тебя учить. Будет на Лаврентия компромат — поостережётся с тобой связываться, да и меня в покое оставит.

Вдоль реки с запада подул холодный, сырой, уже по-настоящему октябрьский ветер и Кожанов, подняв воротник, развернулся в обратную сторону, двинувшись в сторону машин.

— Что-то ты сильно за своего наркома переживаешь, — язвительно заметил он. — И хочется, и колется? Сам же посодействовал, чтоб именно его назначили, а ладите между собой, как кошка с собакой. Это странно, тебе не кажется? Логики твоей не понимаю.

— Просто я уверен, что Берия лучший из всех возможных кандидатур, хоть он меня и на дух не переносит и я готов, ради дела, терпеть личные неудобства. Вот и всё.

— Он тебя просто сожрать хочет, а ты это всего лишь личными неудобствами называешь, — буркнул Кожанов.

— Лаврентий Павлович, наверное, решил, что товарища Любимова будут беречь, пока от меня какие-либо эпохальные проекты зависят. Сейчас же, когда я всё то, что на контроле ЦК было, завершил и перепоручил в другие руки, моё положение стало не таким прочным, можно попробовать потихоньку раскачать. Ничего, есть у меня заначка, с дизелями закончил, новую ниву пахать буду.

— Расскажешь?

— Всему своё время, пока это большой секрет. Лично от меня там мало что зависит, не хочу, чтобы направление досталось кому-то другому.

— Вот даже как? А если тебя, раз твоё личное участие не обязательно, на полпути подвинут? — высказал своё опасение Кожанов.

— Чтобы такого не случилось, надо правильно всё обставить. Ничего не поделаешь, придётся полностью нарушить всякую субординацию и обращаться на самый верх напрямую. Есть один товарищ, которому я уже дважды серьёзные услуги оказывал, ты понимаешь, о ком я.

— Раз так, то может через этого товарища и мои проблемы можно решить? — даже в темноте мне показалось, что глаза у Кожанова загорелись надеждой.

— Зависит от сути, — ответил я уклончиво.

— Да что там... Скоро это, так или иначе, всё равно всем будет известно. Думаю, политинформацию тебе проводить не надо, знаешь, что в Испании происходит?

Да, что происходит на Пиренеях, я знал. И чем всё должно закончиться тоже.

— Республиканцы без нашей прямой помощи не выживут, это факт. Полстраны уже потеряли, — стал рассказывать неизвестные мне подробности нарком ВМФ. — Фашисты имеют единое командование, армейский офицерский корпус на их стороне почти полностью, их поддерживают в обход договора о нейтралитете Италия и Германия, посылая помощь всех видов через Португалию. Да и население, по правде говоря, в большинстве своём за националистов. Просто последние выборы были назначены на сезон полевых работ и многие крестьяне не смогли проголосовать, левые победили за счёт городского населения. Думаю, дата выборов была специально с таким расчётом назначена, иначе, как и во все прошлые годы, опять националисты набрали бы большинство голосов. Единства нет, разных левых партий до черта и общее командование, считай, отсутствует. Оружия нет, закупленное топливо американские нефтяные компании перенаправили фашистам, даже продовольствия не хватает. Боюсь, что счёт времени правления республиканского правительства идёт даже не на месяцы, а на недели. СССР не может согласиться с таким развитием событий. Получается, у наших потенциальных союзников французов в тылу будет в случае большой европейской войны ещё один противник. Мы пока соблюдаем договор о нейтралитете, чтоб там буржуазные газетёнки не писали, но на днях должны отказаться. Какой смысл, если немцы и итальянцы через португальские порты поставляют мятежникам не только оружие и снаряжение, но и войска свои отправляют? Встаёт вопрос о размере и характере помощи, которую мы можем оказать Республике. И вот тут начинается то самое "реальное дело". Ворошилов на сегодняшнем заседании выступил за то, чтобы прямо отправить войска и навести революционный порядок. Понимаешь, в какую ситуацию я попал? Если наша армия в Испании победит, то Ворошилов — герой. А если Гитлер и Муссолини пойдут на прямой военный конфликт и перекроют пути снабжения нашим экспедиционным силам, что неминуемо приведёт к поражению, то все шишки достанутся мне! А что, спрашивается, я могу флотам Германии и Италии противопоставить? Как транспорты защищать? У меня, считай, только "Фрунзе" и "Ворошилов" там могут действовать, которые ещё толком экипажами не освоены. Чтоб ты понял, у немецких карманных линкоров вес снаряда 300 килограммов по разведданным. То есть на дальности свыше 150 кабельтовых эта троица превосходит по весу залпа "Фрунзе" вдвое. А на меньшей дальности почти в полтора раза. И скорострельность у немцев наверняка выше, установки новые. Про итальянцев я и вовсе молчу. Вот так. А отказать испанцам в помощи нельзя, сам понимаешь. Авторитет Коминтерна на кону. Если б, конечно, французы с нами договор подписали о военном союзе, тогда другое дело. Только этим и отбиваюсь.

ЦК думает, как поступить и было бы неплохо, чтоб кто-нибудь, чьё слово достаточно весит, выступил бы на моей стороне.

— Не думал, что нарком обороны может решиться на такую авантюру, — признался я откровенно.

— Он и не решался, пока я ему на маневрах не показал, кто чего стоит, — буркнул в ответ Кожанов.

— Что ж, сделаю, что могу, но сам понимаешь, результата не гарантирую.

— И на том спасибо. Вот мы и дошли, — остановился около своей машины нарком ВМФ. — Садись, мой водитель тебя домой отвезёт. А я в штаб операции планировать, чтоб не с пустыми руками послезавтра на совещание идти.

Эпизод 9.

Легко ли попасть на приём ко второму лицу в государстве рабочих и крестьян обычному советскому человеку? Понятно, что если это нужно тому самому лицу, то проблем нет. А вот в обратном порядке... Новый нарком внутренних дел работу свою знает туго, закрутил гайки так, что в Кремль даже мышь без соответствующего разрешения не проскочит. Затем, в общем-то, я его к должности в своё время и подталкивал. Зато теперь, чтобы пообщаться с Кировым, необходимо письменно обратиться в секретариат ЦК, и при этом, кратко изложить суть вопроса. Так, выяснив порядок, я с самого начала попал в тупик. Не писать же мне, что какой-то капитан Любимов вздумал влезть во внешнюю политику СССР или решил создать оружие на новых физических принципах, полностью переворачивающее представление о войне? Конечно, написать можно и такое, бумага всё стерпит. Только пошлют с той бумагой, в лучшем случае, в наркомат обороны, а не к Сергею Мироновичу. Помучив голову, я не нашёл ничего лучшего, как написать "по личному вопросу". При сдаче документа меня попросили указать почтовый адрес, чтобы выслать мне ответ с датой и временем назначенной встречи так же в письменном виде.