События, между тем, продолжали разворачиваться с поразительной быстротой. Из-за вражеской эскадренной колонны внезапно появились небольшие четырехтрубные миноносцы. Они вышли вперед, развернулись фронтом и устремились в лобовую атаку на головной русский корабль. Расчеты носовых плутонгов 130-мм орудий "Измаила" не получали с уничтоженного командного пункта ни распоряжений, ни целеуказаний. Заградительный огонь по миноносцам артиллеристы открыли самостоятельно, когда враг был уже в 20 кабельтовых.
Командир корабля Плен, наконец, смог уяснить сообщение о вражеской минной атаке на носовых курсах. Немедленно эта новость стала занимать Плена гораздо больше, чем непонятные маневры японских линкоров. "Измаил" мог вести встречный огонь из двенадцати 130-мм орудий противоминных батарей, не считая трех 356-мм орудий носовой башни. Но хватит ли этого, чтобы гарантированно уничтожить все атакующие эсминцы при разбитых дальномерах? Если японцы подойдут вплотную, они будут потоплены прямой наводкой. Однако они могут сделать торпедный залп и с дальней дистанции. Не особенно метко, но при большом количестве пущенных торпед — опасность попадания вполне реальна. На случай такой массированной атаки инструкции предписывали колонне линкоров резкий отворот и отрыв от идущих торпед. Однако в Ютланском бою британский флот после такого поворота потерял преследуемую германскую эскадру. Теперь большинство теоретиков военно-морского дела высказывались за то, чтобы поворачивать на торпеды. В этом случае, при минимальном риске попадания в нос линкоры не удалялись, а приближались к противнику. Возможно, будь сейчас на мостике "Измаила" решительный Бахирев, он так бы и сделал. Но не отошедший от контузии капитан Плен, который судил о ситуации фактически вслепую, решил не рисковать и дал приказ при наблюдении пусков торпед отворачивать налево, от японцев.
Участие японских эскадренных миноносцев в эскадренном сражении сводилось пока что в малоудачных стычках с русским авангардом, да, чуть позже, в постановке дымовой завесы, которая не очень-то пригодилась главным силам японского флота. При этом флотилия потеряла почти половину своих кораблей. Всего семь миноносцев шли теперь справа от колонны линкоров, мало что видя за их громадами. Тем не менее, было понятно — линкорам в бою приходится очень тяжело. Выше их мачт вставали водяные столбы от падения снарядов, поднимались клубы дыма от прямых попаданий, рушились трубы, багровыми отблесками разгорались пожары. Эсминцы же пока никак не страдали от того чудовищного обстрела, который обрушивался на линкоры.
Но вот на флагманском "Сетцу" на оставшейся единственной фок-мачте взлетел сигнал к атаке. Эсминцы дали максимальный ход и ринулись вперед. Миг и они очутились на простреливаемом пространстве между двух эскадр. Впереди открывалась величественная картина идущих в колонне и изрыгающих огонь четырех русских дредноутов. Слева убегала за корму колонна собственных линкоров. Как не притягивали к себе внимание грозные вражеские корабли, взгляды невольно оборачивались назад. Только теперь на эсминцах поняли, насколько досталось в бою линкорам. Их левые стороны выглядели так, будто исполинский мальчишка истыкал железным прутом бумажные игрушки. Удивительно, что линкоры вообще выдержали такой обстрел. В прошлую войну, как говорили, русские снаряды обычно оставляли на кораблях лишь аккуратные круглые отверстия, которые тут же затыкали специальными деревянными пробками. Теперь же корабли выглядели так, будто попали в центр страшного тайфуна... Русским, похоже, досталось несравненно меньше... Вражеские дредноуты кажутся огромными, страшными и неуязвимыми. Этим гигантам хватит минуты, чтобы разделаться с вышедшими из-за прикрытия линкоров маленьким миноносцами. Но раз уж всё равно погибать, стоит сделать свою смерть более славной. Эсминцы "Асакадзе", "Оите", "Новаке", "Аннами", "Юдати", "Исонами", "Уранами" бросились в атаку, вздымая буруны своими форштевнями.
На них перенесли огонь батареи скорострельных противоминных орудий русских дредноутов. Японцы отвечали из своих орудий, хотя что значили их слабых пушек на фоне залпов тяжелых орудий, которыми обменивались корабли линии. Неожиданно на "Измаиле" у фок-мачты сверкнула яркая вспышка. Высокая мачта накренилась и, медленно надламываясь, обрушилась за борт. Весь передний мостик дредноута превратился в обломки. По японским миноносцам прокатился ликующее "банзай!" Они продолжали свою атаку.
По мере приближения к русским дредноутам их огонь становился всё более точным. Близкие разрывы рвали осколками борта и надстройки, в трюмы захлестывалась вода. На эсминцах, стиснув зубы, молились успеть дотянуть до дистанции торпедного залпа. Прямых попаданий пока не было, и японцы продолжали идти вперед. Но вот "Измаил" начал разворачивать на миноносцы носовую башню главного калибра. Через мгновение она дала полный залп, блеснув разом тремя огненными вспышками. Тяжелые снаряды, прогудев над мачтами, взметнули фонтаны за кормой головного "Асакадзе". Чудовищные всплески погребли под собой идущий следом "Аннами", как показалось, просто вбив маленький кораблик в толщу воды. Потом миноносец показался из под стекающей воды, но без труб и мостика, с сорванными пушками и торпедными аппаратами. Его топки были залиты, и "Аннами" беспомощно раскачивался среди взбаламученных волн. Боясь потерять под усиливающимся обстрелом оставшиеся корабли, флотилия стала разворачиваться для торпедных пусков торпед. За самое короткое время шесть миноносцев выстрелили двенадцатью торпедами, которые устремились к русским кораблям, оставляя за собой на волнах зловещие линии пузырьков.
Вражеские гиганты поворачивали кормой к торпедам, уходили прочь... Капитан Одзава стер с лица брызги воды. Вместе с водой с лица стекала кровь от незамеченного в горячке боя ранения, он не чувствовал боли. Ему удалось заставить отступить сверхдредноуты! Японские линкоры совершили поворот полный кругом и уходили на северо-восток, всё более удаляясь от своих грозных врагов. Грохочущие над морем залпы главного калибра становились всё более редкими. Остаткам 3-й минной дивизии японского флота пора было уходить под защиту своей линейной эскадры. "Измаилы" удалялись, но к японскому отряду неслись полным ходом два русских легких крейсера — один типа "Светлана", другой, четырехтрубный, похоже, немецкий трофей.
Для миноносцев легкие крейсера были смертельно опасным противником. Вдобавок, с другой стороны на японцев мчались еще и четыре больших эсминцев-"новика", пытаясь отрезать пути отступления. Вокруг вновь вставали фонтаны от частых падений русских снарядов. Возможно быстро эсминцы отходили назад. Снаряд русского крейсера поразил "Новаке" прямо в артиллерийский погреб. Японский корабль переломился пополам и ушел в воду, высоко задирая корму со вращающимися винтами. За кормой уходящих эсминцев остался и потерявший ход "Аннами". С эсминца кричали "банзай!", прощаясь с товарищами. Через пару минут "Спиридов" и "Трапезунд" накрыли "Аннами" своими залпами. Миноносец лег на изорванный снарядами борт и затонул.
Командующий 3-й флотом Японии вице-адмирал Кантаро Сузуки задумчиво расхаживал по мостику линкора "Сетцу", вернее, по тому, что от мостика осталось. Самоубийственная атака миноносцев заставила отвернуть русские быстроходные дредноуты. Эскадры разошлись, бой стих на какое-то время. Русским не надо спешить, они могут настигнуть поврежденные японские линкоры в любой момент. Но вдруг Колчак отвернул не из-за миноносцев? Неужели русские разгадали тонкий замысел игры, которую вели с ними корабли Сузуки? Нужно предупредить об этом главные силы. Однако после часа жесточайшего боя у Сузуки не осталось ни одной исправной радиостанции. Послать один из миноносцев? Но его перехватят кружащие вокруг быстроходные русские крейсера и эсминцы. Оставалось только ждать и, не теряя времени, по возможности устранять полученные повреждения для нового боя...
Едва ли, впрочем, "Сетцу" переживет еще одну огневую дуэль с кем-то вроде "Измаила". Сузуки вздохнул. Когда-то, при своей закладке, "Сетцу" и однотипный "Кавачи" считались гордостью Страны Восходящего Солнца — первые линейные корабли, построенные в Японии из собственных материалов, первые дредноуты японского флота. Им не везло с самого начала, они устарели уже к моменту спуска на воду. Два года назад нелепо, от взрыва собственного боезапаса, погиб "Кавачи". И вот сегодня "Сетцу" после боя с новейшим русским дредноутом представлял собой будто жертву страшного кораблекрушения. Впрочем, могло было быть хуже, помогла толстая броня, способная сопротивляться даже снарядам новейших русских орудий. Остальные корабли эскадры пострадали еще сильнее.
Кантаро Сузуки вспомнил, как получил приказ перехватить отряд старых русских крейсеров. Его отдал командующий Соединенным флотом адмирал Танин Ямай. Тогда Сузуки предложил выйти в море с тремя вооруженными 12-дюймовой артиллерией крейсерами-броненосцами, включая недавно еще переквалифицированную в учебное судно "Икому". Сузуки вежливо напомнил, что шесть лет назад, во время недавней войны с Германией сам Ямай как раз с тремя такими крейсерами ("Курамой", "Икомой" и однотипной "Цукубой", позднее погибшей на собственной базе из-за взрыва боезапаса) был послан на юг Тихого океана в погоню за эскадрой знаменитого адмирала фон Шпее. Увы, того перехватили англичане, выставив против немцев пару быстроходных линейных крейсеров-дредноутов. Сейчас, если русский адмирал Старк задержится хотя бы на пару деньков у Карафуто — Сахалина, три японских тяжелых крейсера вполне успеют отрезать его от Владивостока. Конечно, новый "Рюрик" посильней "Шарнхорста" и "Гнезенау", а старые знакомые японцев — "Россия" и "Громобой" теперь несли по восемь 203-мм орудий. Но против шести 305-мм орудий "Ибуки", "Курамы" и "Икомы" старые русские крейсера не выстояли бы.
Ямай объяснил Сузуки, что ситуация не так проста, как могло показаться. Русский флот долго не проявлял активности, но агентурные сведения из Владивостока говорят, что противник собирается что-то предпринять. Можно предполагать, что Колчак, понимая неготовность своей эскадры к генеральному сражению с новейшими сверхдредноутами Соединенного флота, будет пытаться выманить в Японское море часть японских линейных сил и разгромить их, пользуясь численным преимуществом. Поэтому в рискованном и малопонятном на первый взгляд рейде старых русских крейсеров можно заподозрить не промашку командования противника, а хитрую западню. Но ставящий капкан охотник сам попадет в засаду. Посланные на перехват "Рюрика", "России" и "Громобоя" корабли станут приманкой, которая выманит из Владивостока русскую эскадру. Выманит под удар Соединенного флота!
Ямай объяснил, что трех крейсеров-броненосцев вполне хватит расправиться со старыми русскими кораблями, но, однако, при ожидающейся встрече с дредноутами Колчака "Курама", "Ибуки" и "Икома" могут погибнуть слишком быстро, еще до того, как к месту боя подойдут главные силы Соединенного флота. Возможно, русские в этом случае успеют ускользнуть обратно во Владивосток. Поэтому в поход должны отправиться все корабли 3-го флота. Собственно, охота на русских рейдеров не будет для них основной задачей, главное — дать обнаружить себя Колчаку и продержаться до подхода Соединенного флота, который и решит исход сражения.
Помолчав, Ямай добавил, что понимает опасность, которой будут подвергаться устаревшие корабли 3-й эскадры в столкновении с превосходящими силами русского флота. Сузуки попытался возразить, что его жизнь и жизни всех его людей принадлежат Японии, и все они будет счастливы погибнуть за императора, но командующий мягко прервал его. Обдумывалось, говорил Ямай, использование в качестве приманки 2-го флота — четырех линейных крейсеров типа "Конго", быстроходных и с сильным вооружением. Однако потом было решено не рисковать ценными линейными крейсерами, всё же уступающим по мощи четырем русским сверхдредноутами типа "Измаил". К тому же, добавил Ямай, дело не только в кораблях. Сузуки понял, что речь идет о недавно назначенном начальнике 2-й эскадры — принце Фушими Хироясу. Близкий родственник императора не мог быть наживкой в ловушке. Однако, как дипломатично дал понять Ямай, если бы его не назначили командующим Соединенным флотом и он продолжал быть начальником линейных крейсеров, то, несомненно, первым в бой шел бы не 3-й, а 2-й флот.
На следующий день эскадра Сузуки двинулась из Сасебо в сторону Цусимского пролива. Кантаро вспоминал, как 16 лет назад в этих местах он, тогда начальник дивизиона миноносцев, выслеживал неуловимые русские крейсера — все те же "Россия" и "Громобой", ради которых 3-й флот, как было объявлено, отправился в нынешний поход. А главный русский броненосный крейсер — "Рюрик" — носил имя того корабля, который японцам тогда всё же удалось потопить. Пусть русские считают, что японцы верят в повторение старой истории.
Близ Окиносимы эскадру заметила русская субмарина. Она вела себя так неосторожно, что была атакована в надводном положении оказавшимся рядом миноносцем охранения, который и потопил лодку. К счастью, она всё же успела передать радиограмму о японской эскадре. Одна из посланных в район Владивостока субмарин вскоре доложила о выходе в море всего русского флота. Не желая слишком удаляться на север, Сузуки крейсировал между Мацусимой и Такэсимой, обозначенных на международных картах как Дажелет и Лианкур. Был риск, что эскадры разойдутся, не встретив друг друга. Хорошо, что авиация теперь позволяла заглянуть за горизонт. Недавно полученные из Британии гидросамолеты "авро" регулярно совершали полеты над морем. И вот, наконец, они заметили русские корабли! Доклад с авиатранспорта "Вакамии" подтвердил, что противник вышел в поход всеми своими силами — 12 дредноутов и множеством легких судов. Когда же над "Сетцу" пронесся русский аэроплан, адмирал Сузуки понял, что Колчак заглотнул наживку! Русские действовали стремительно, направив на перехват 3-го флота пять своих быстроходных дредноутов. Сузуки отправил по радио кодовое сообщение командующему Соединенным флотом. Ответа-подтверждения не ожидалось. Радиограмма главных японских сил могла быть запеленгована русскими и отпугнуть их. Получил ли адмирал Ямай сообщение или нет — станет ясно чуть позже. Если радиограмма затерялась в эфире, 3-му флоту придется до самого конца сражаться одному и погибнуть в бою.
Сузуки вспоминал, как вначале заворожено рассматривал русские дредноутов, с лаконичным силуэтом, похожим на очертания стремительного эсминца, но удивительно громадного, почти на треть длиннее "Сетцу", так что глаз отказывался верить в истинные размеры этих чудовищ, невольно считая их более близкими и не такими большими, чем на самом деле. Но когда четверка русских линкоров приблизилась, их величина уже не вызывала сомнений, поэтому ощущение надвигающейся гигантской мощи холодило сердца японских моряков. А потом по эскадре стали бить огненные молоты вражеских снарядов, разбивая большие корабли, точно бумажные детские игрушки.
