Год ворона, книга первая

Детектив ДжеремиМоравски припарковал свой «Форд» втихом месте на пересечении Вест-Стрити Добсон-авеню. Именно здесь, если веритьинформатору, в дни наплыва молодежиработал Буллет11— неуловимый оптовик, специализирующийсяна дорогом колумбийском кокаине.

Наркодилерыдействовали хитро — они заранее пряталитовар в надежных местах и, получивденьги, указывали покупателям координатытайников-закладок. Поймать наркоторговцевбыло сложно, обосновать их вину притакой торговле — невероятно трудно. Длятого, чтобы арестовать преступника, азатем предоставить существенныедоказательства в суде, необходимо былодождаться факта передачи денег, припомощи направленного микрофона записатьразговор, взять покупателей в момент,когда они заберут товар, отпрессоватьзадержанных в отделении и, получив отних в обмен на прокурорский иммунитетнужные показания, надежно закрыватьдилера. Работа крайне сложная и требующаяфилигранной аккуратности, но игра стоиласвеч — за одну горячую ночь поройраспродавалось несколько килограммовдури, так что арест одного такого оптовикапопадал на первые страницы газет, приносяполитикам незаслуженную славу, а Моравски— уважение коллег и прочное положениев сложной полицейской иерархии. Откинувспинку пассажирского кресла, детективполулежал в глубине салона, стараясьне выдать свое присутствие малейшимшевелением.

Утро начиналопонемногу теснить уходящую ночь, когдана Добсон-авеню выехали два черных“Сабурбана”. Внедорожники-минивены,облюбованные всевозможными спецслужбами,проехали мимо и остановились напротивничем не примечательного коттеджа,который, судя по газону размером вполовину носового платка, принадлежал служащему автомобильного завода сневысоким рангом. Все двери одновременнооткрылись, и наружу посыпались люди вчерных обтягивающих костюмах с короткимиавтоматами — точь-в-точь, как в очереднойчасти “Splinter Cell”, которую сын последнююнеделю сутками гонял на своей игровойприставке.

Как они вычислили,что припаркованная на ночь машина сзатемненными стеклами не пуста, оставалосьтолько догадываться. Не успел Моравскиподнести ко рту микрофон, чтобыпродиктовать диспетчеру номера“Сабурбанов” и выяснить, кто этопытается отобрать у него работу, как к“Форду” подлетел человек, в отличиеот бойцов, одетый в скромный серыйкостюм. Держа правую руку у бедра, левойон негромко, но требовательно постучалпо боковому стеклу и сделал знак, чтобыдетектив его опустил:

— Министерствовнутренней безопасности.Оперативно-координационный центр. Отделактивных операций. Специальный агентСмит. Пожалуйста, покиньте улицу, мыпроводим здесь специальную операцию.Если вы этого не сделаете, нам придетсяразбудить вашего начальника.

Моравский скривился,словно проглотил тухлую креветку. Ребятиз МВБ дружно не любили все американскиеправоохранительные органы.

Министерствовнутренней безопасности было созданочерез месяц после событий 11 сентября2001 г. Объединив под своим крылом множестворазрозненных служб, оно ворочалоастрономическим бюджетом и обладалочрезвычайными полномочиями. Но при этомизначально было, и по сию пору оставалосьбюрократическим монстром, несуразными малоэффективным.

Департамент поборьбе с наркотиками штата Миссисиписталкивался с агентами МВБ далеко не впервый раз — безопасники были неизменнозаносчивы, плевали с высокой колокольнидаже на ФБР и, не моргнув глазом, мочилисьв чужой бассейн. Поэтому говорить и темболее спорить со Смитом было решительноне о чем. Моравский сплюнул под ногиспецагенту, поднял спинку и включилзажигание. Тщательно подготовленнаяоперация оказалась безнадежно провалена,и теперь удобный случай придется ждатьдо следующих каникул.

Дождавшись, пока“Форд” исчезнет за поворотом, спецгруппа окружила дом и приготовилась к штурму.Один из “людей в черном” осторожнозаглянул в окно небольшой гостиной.

Человек снепроизносимой польской фамилией, закоторым приехали “Сабурбаны”, занималскромный пост начальника складаэлектроники сборочного конвейера«Инфинити». Сейчас он одетый спал надиване перед работающим телевизором.К дивану был пододвинут низкий стеклянныйстолик, на поверхности которого вмельтешении отсветов от экрана можнобыло разглядеть разноцветную россыпьтаблеток, опрокинутый тубус чипсов иполупустую бутылку виски.

Алкоголь и снотворноеуже давно стали лучшими друзьями и едвали не единственным средством от мрачного,тягостного бодрствования одинокиминочами. Но даже виски не в силах изгнатьсны, в которых раз за разом возвращалосьпрошлое…

Человеку, лежащемуна диване, снится все тот же, до болизнакомый сон. Он в одиночной камере.Некто в пенсне, кителе со стоячимворотником и с непонятными знаками напетлицах направляет на него лампу,бьющую как прожектор, и кричит, требуясознаться во всем...

Вслед за кошмаромприходят воспоминания. Ночное летноеполе, пустое и безмолвное. Черная громадасамолета, нависающая над головой крышкойисполинского гроба. Медленно открывающиесястворки бомболюка, под который троеподкатывают гидроподъемник с поднятымипод самое брюхо лапами захвата. Эти трое— штурман Витя Сербин, бортинженерНиколай и он, радист Сергей — молодойлейтенант, месяц назад выпустившийсяиз военного училища. Командир и второйпилот залегли наверху капонира, ведутнаблюдение. Костя, оператор вооружений,сидит в кабине и управляет подвеснымоборудованием.

Створки раскрыты,в чреве самолета белеет девятиметроваясигара. Это не крылатая ракета, аконтейнер, в котором упрятан страшный,вызывающий дрожь в поджилках груз..

Пока штурман сбортинженером, поднявшись на железнойстремянке, вполголоса матерясь, колдуютнад “специзделием”, Сергей думает, каквсе будет. Командир сказал, что здесьне двести килотонн, как в ракете Х-55, авсего лишь двадцать. Но кому от этоголегче, если еще на первом курсе имобъяснили — все находящееся в эпицентревзрыва распадается на атомы за ничтожномалые доли секунды. Липкий запредельныйужас сковывает движения.

Мгновенная смертьстрашна. Но еще страшнее картина ареста,за которым непременно последует дознание,суд и казнь. Сергей уверен, что их поймают.Руса — не просто закрытый, но сверхрежимныйобъект. Любой, кто покупает в райцентрена автостанции билет до военного городка,сразу же попадает на карандаш вездесущиморганам, что уж говорить о тех, кто летаетна стратегических самолетах…

Оператору, которыйзнает, как деактивировать бомбу,приходится бегать туда-сюда. Он скатываетсясо стремянки и выдыхает:

— Есть! Теперь стопудов не бахнет ...

Сигара, крепкоприхваченная веревками, медленноопускается вниз.

— Помоги! — хрипитВитя Сербин. Обычно штурман в экипаже— белая кость, но Витя, недалекий истранноватый мужик, втихаря увлекающийсяфотографией и нестойкий на алкоголь, вэскадрилье не пользуется уважением, апотому наравне с Сергеем выполняетчерную работу.

Оператор опятьподнимается в кабину, закрывает люк,возвращается. Машет рукой в сторонукапониров. Командир и второй пилотпокидают посты наблюдения.

Вшестером, опасливопридерживая контейнер, они катят егосперва по краю рулежки, потом по скошеннойтраве туда, где чернеют спасительныедеревья. Катить тяжело, липкий потзаливает глаза, но страх придает сил.

Дальнейшие действиянапоминают похороны. На дне глубокой идлинной ямы мокрая грязь с проблескамиводы. Сергей ничего не чувствует и ни очем не думает. Он словно робот механическивыполняет все распоряжения командира... Контейнер, удерживаемый тросами,плавно ложится на дно ямы, по брюхозарывается в пульпу.

Как они возвращаютсяк самолету, он не помнит. Емельяновподгоняет УАЗку, грузит назад пьяномычащую Нинку. Платье у девчонкирасстегнуто, белья на ней нет. В лунномсвете хорошо видны большая грудь икрепкие ягодицы. Но страх настолькоовладевает Сергеем, что вид соблазнительногоженского тела вызывает лишь изжогу.

Они покидаютаэродром. Проходит день, неделя месяц.Страх понемногу уходит, но часть егоостается где-то в глубине души. Каквскоре выясняется — навсегда.

Время идет, Сергейвыписывает “Аргументы и факты” и“Огонек”. Гласность снимает печатизапретов, теперь он "знает все" проНКВД и ГУЛАГ … Полтора года Сергейживет, каждую секунду ожидая ареста.Наконец, по скорой, попадает в больницу.Выписывается с диагнозом “язва желудка”и с отстранением от полетов. Причинаболезни — “постоянное нервное напряжение”,так говорят врачи. Через полгода,комиссованный по здоровью, он возвращаетсядомой в Кировоград.

До начала девяностыхСергей работал старшим электриком назаводе дозирующих автоматов. Потом повызову уехал в Канаду — женившийся наеврейке брат смог быстро эмигрироватьсам, и вытянул к себе родственника. Вскоре Сергей с видом на жительство иразовым пособием уже стоял за детройтскимконвейером, монтируя двигатели на«Крайслеры».

Страх, немногоразогнанный сытой американской жизнью,вскоре вернулся. Сны становились всереальнее, и бывший радист по-прежнемувздрагивал от каждого стука в дверь.Разжившись по случаю поддельнымпаспортом, он порвал связь с братом иуехал в Кэнтон, где как раз шел массовыйнабор на новую сборочную линию. Там,выписывая коробки с реле, процессорнымиблоками и ДВД-плейерами, Сергей велнеприметное, почти растительноесуществование.

По воскресеньямон выбирался подальше от любопытныхглаз в Джексон и брал на вечер недорогуюлатиноамериканскую проститутку. Сбросивнакопившийся стресс, возвращался домой,смотрел сериалы и принимал снотворноеили виски. А все чаще — и то, и другое.

Когда его выдернулииз-под одеяла чьи-то сильные руки, Сергейне сразу понял, что все происходит наяву.Реальность показалась продолжениемночного кошмара, усугубленного вечернейвыпивкой. Грязная комната, в которой неубирали уже самое меньшее пару недельоказалась полна вооруженных людей, аего кантовали, как безвольную куклу.

Затем он испыталв некотором роде облегчение. Ведь незря говорят, что ожидание беды можетоказаться куда мучительнее ее самой.Все, чего летчик страшился долгие годы,наконец-то случилось, и бояться большебыло нечего.

Не оказав нималейшего сопротивления, Сергей далвывести себя во двор и посадить в черныйфургон с глухо затонированными окнами.Он безропотно стерпел надетый на головумешок и, едва ощутив легкий укол в бедро,провалился в ровный глубокий сон, какогоуже давно не приносили таблетки. “Людив черном” увозили очень счастливогои умиротворенного человека.

Впрочем, скороебудущее обещало оказаться куда менеерадужным...

По законам СШАЦентральному разведывательномууправлению строго запрещено осуществлятькакие бы то ни было активные действияна территории своей страны. Но вгосударстве адвокатов обход закона вбольшинстве случаев представляет собойтехническую, решаемую проблему.

В данном случаерешением стало некое ранчо с собственнойвзлетной полосой, расположенное вВирджинии, подальше от сторонних глаз.Через цепочку подставных владельцевобъект был куплен Министерствомвнутренних дел, а затем “По просьбезаместителя директора ЦРУ" — предоставленколлегам-разведчикам “для учебныхцелей”. Подобная форма была неафишируемой,но вполне распространенной и обычнойдля всяческих полуофициальных и совсемнеофициальных действий.

При этом ранчоиспользовалось в целях вполне боевых— для тайных встреч, содержания и допросоввыловленных через голову ФБР шпионов,а также для бесследного “исчезновения”нежелательных лиц.

Для исполненияпоследней задачи в подвале большогодвухэтажного гаража был обустроенсверхсовременный крематорий спротиводымными фильтрами, которыйпозволял разлагать пепел жертв достепени полного нераспознавания ДНК.

Кроме того, наобъекте имелась и современная типография,оснащенная комплексом программированиялюбых аккаунтов и пластиковых карт. Спомощью этой системы любому “пропавшему”человеку можно было в считанные минутысделать “виртуальную биографию”, чтобыпродолжить его информационноесуществование, окончательно запутав ипохоронив все следы. Принеобходимости,исчезнувший еще несколькомесяцев мог вести вполне активноесуществование, совершая покупки спомощью кредитных карт, используятелефонные "симки", отмечаясь иоставляя фотографии в социальныхсетях...

За Министерствомвнутренних дел числилась и оперативнаягруппа ЦРУ, “временно прикомандированнаядля обмена опытом”, которую возглавлялспецагент, известный под псевдонимом“Опоссум”. Это был тот самый “Смит”, который говорил с детективом ДжеремиМоравски и руководил захватом бывшегорадиста.

Опоссум вышел водвор и с удовольствием вдохнул сыроватыйдеревенский воздух. Если внутри ранчопоходило на гибрид лаборатории,исследовательского комплекса ивысокотехнологичной тюрьмы, то снаружионо ничем не отличалось от сотен подобныхобъектов. Поэтому если не думать о том,что скрывалось за прочными стенами идверями, вполне можно было представитьсебя обычным американцем в провинциальнойглуши, наедине со звездным небом ипрохладным ветерком.

Агент еще разглубоко вдохнул и пожалел, что месяцназад бросил курить. Старая привычкатребовала увенчать трудный день и хорошопроделанную службу парой крепкихзатяжек. Но в его возрасте и с его образомжизни пришлось выбирать — табак илиздоровые легкие. Опоссум был профессионалом,который к тому же искренне любил своюработу, поэтому его выбор был очевиден.

Но курить все равнохотелось.

Он вытер платкомпот со лба, который не смог осушить дажепрохладный ветер. Расправил закатанныерукава рубашки, достал из кармана телефони набрал номер, который не значился дажево внутреннем справочнике администрацииБелого Дома.

— Он выдал все, чтознал, сэр, — Опоссум начал разговор совсем почтением, но не тратя время навступления и прочие бессмысленныеритуалы, строго по делу. — Показаниясоответствуют … донесению … с оченьвысокой точностью. Если это была немассовая галлюцинация, то факт можносчитать установленным.

— Что же, неплохо,— директор ЦРУ говорил так же коротко,без околичностей. — Остальные?

— Установочныеданные в обработке. К вечеру будет полныйрасклад.

Прослушать этотразговор было практически невозможно,но собеседники все равно избегали имени точных фактов. Впрочем, Опоссуму ненужно было уточнять, о ком идет речь.

— Хорошо. Я ужеотдал распоряжение, соответствующиерасходные суммы будут переведены. Утебя будут все полномочия и возможности,при необходимости — поддержка любой изнаших служб в любой стране. Но запомниглавное, ключевое слово здесь — «тихо».Поэтому те объекты, с которыми …доверительная беседа окажется невозможной,также должны исчезнуть, быстро илегендированно.

— Я понял, сэр. Ачто теперь делать с … этим? Похоже, егопсихика не выдержала, теперь это материалдля психиатрической диссертации.

— В таком виде егооставлять нельзя. Предпримите меры по… экстрадиции.

— Понял, сэр.

Опоссум отключился,спрятал телефон в карман и возвратилсяв бункер.

Медикаментозныйдопрос представляет собой не стольуниверсальное и надежное средство, какпринято описывать в детективах. Собственноговоря, пресловутой "сыворотки правды"в том виде, как показывают в кино, вообщене существует. Нет и не может бытьпрепарата, который заставляет человекаговорить только правду. На самом делетакие медикаменты призваны лишь ослабитьсамоконтроль, снять внутренние запреты,вызвав у допрашиваемого абсолютноедоверие и желание исповедаться.