Три Заряницы

— А где девушка, что со мной ночевала вчера, Красава? — спросила, когда вернулись, и я отдала ей поднос с оставшейся едой.

— Это голосистая такая, которую пришлось вожжами перетянуть? — спросила она усмехаясь.

'ВОЖЖАМИ!' — ужаснулась я, — 'ой, мамочки, видно не жить мне на этом свете'.

— Как вожжами? За что?

— Так за нее Зван князя просил, чтоб ее тут оставить, вот Владыка просьбу брата и уважил. А князь ей велел к княжне Леде в прислужницы ступать. А она возьми и разорись, ругаться начала, слова обидные на князя да на Владыку сказала. Вот князь и не стерпел, успокоил да заодно уму разуму поучил.

Ночью спала плохо. Поначалу не могла уснуть: все-таки почти весь день проспала, а когда уснула, начали сниться кошмары. Будто заблудилась и бреду, не зная куда, подхожу к какой-то двери, и не хочу её открывать, но почему-то открываю. Поднимаю глаза и упираюсь взглядом в старого колдуна, а в следующую секунду вижу себя, голую и в крови.

Как не заорала, сама не знаю, только вскинулась с колотящимся сердцем и уже не ложилась.

На следующее утро выезжали рано. Служанка пришла будить меня чуть рассвело, поставила передо мной миску с блинами и кивнула на двери.

— Ешь быстрей и давай собирайся. Через полчаса выезжать будете. Телеги ваши уже загрузили, только тебя и Владыку еще ждут.

Я кивнула и, быстро запихнув в себя два блина, схватила свой узелок и понеслась к выходу. Как мышка проскользнула по лестнице и выскочила во двор.

— Господи, только бы на княжну не напороться, — молилась, крадучись мимо крыльца, на котором вчера меня лупили, но раздавшийся за спиной голос, был таким неожиданным, что я невольно взвизгнула.

— Ты чё, дурная? — Велька испуганно отскочил в сторону.

— Ужас! — еле выдохнула я, — ну ты даешь! Я чуть от страху не померла.

Велька какой-то осунувшийся и бледный только пожал плечами.

— Ну, ты и горластая, прям как Ледка.

Меня передернуло при имени его сестры, и я метнула на него сердитый взгляд.

— Обиделась что ли? — удивился княжич, и я отмахнулась.

— Да, Господь с тобой, с чего мне обижаться?

— Обиделась, — уверенно кивнул он, и я поспешила перевести тему.

— Ты мне лучше скажи, куда это ты позавчера смылся? — мы подошли к телегам, и я кивнула Матвею и Вострику, которых не видела все эти дни.

— Утра доброго.

— Доброго, — улыбнулся в ответ Матвей, а Вострик только волком посмотрел и, насупив брови, молча ушел к своей телеге.

'Из-за Красавы злится', — догадалась я и, вздохнув, обернулась к княжичу.

— Так, где пропадал?

— Да, неважно, — отмахнулся он.

— А бледный чего такой? Захворал?

— Ага, — кивнул он, — я часто болею, тут все уже привыкли, — ответил он и резко сменил тему. — А правда, что ты дядю Стаса у сестры отбила и в лицо его видела?

— ЧТО?! — опешила я, — это кто ж тебе сказал?

— Так вчера все об этом шушукались.

— Я никого ни у кого не отбивала, — отчего-то стало стыдно, и я отвернулась, и поспешила побыстрее забраться на телегу.

— А видела? — с надеждой в голосе спросил он.

— Ну, видела, — сказала, чтоб только отстал, — так и сестра твоя видела.

— И как?! — подскочил он ко мне, — правда... меченый?

— Правда, — раздался за спиной голос Владыки и мы оба затравленно обернулись.

У ворот стояли Владыка и князь, и смотрели на нас.

— Можно я с дядей Стасом поеду? — спросил Велька, с надеждой заглядывая отцу в глаза, но тот только недовольно отмахнулся.

— Не мели чушь, Велислав. Вчера ходить от слабости не мог, а сегодня с ведьмаками собрался. Вот окрепнешь, подрастёшь, тогда поговорим, — осадил он его.

Велька обиженно засопел, а Владыка молча подошел к нам и потрепал его по голове.

— Нельзя тебе пока с нами, Вель. Отец просил еще год подождать.

Княжич расстроено отвернулся, а ведьмак только покачал головой и подтолкнул его к отцу. Потом обошел телегу и, подобрав вожжи, уселся впереди.

— Готова? — спросил, оборачиваясь, и я кивнула. — Тогда выезжаем, — он тронул поводья и направил нашу телегу в ворота.

Терем остался позади, и я с облегчением выдохнула. Хоть от одной напасти избавилась, обрадовалась, думая про княжну и Красаву. Мы повернули на знакомую улицу, ведущую к базару, и я с удивлением обернулась к ведьмаку.

— А чего мы сюда поехали, мы же заезжали с другой стороны?

— Так нам к другим воротам, — Владыка кивнул на другой конец города, который хорошо просматривался с высоты, — они к Чертогам ближе.

— Чертогам? — удивилась я, — а разве они не за спиной остались? — оглянулась я в сторону, откуда мы въезжали в город.

— Чертоги вдоль всего княжества идут, — объяснил ведьмак, — а ближайшая застава в той стороне.

Мы повернули в сторону главного храма с выделяющейся ярко желтой крышей и тревожные воспоминания ожили в памяти. Обернули храм по кругу и поехали в сторону одной из боковых улиц. Все время пока ехали через площадь, я невольно оборачивалась на святилище. И хоть ворота его были закрыты, мне все равно казалось, что кто-то неотступно следит за мной через островерхие оконца наверху.

Прохор с трудом оторвал взгляд от удаляющегося обоза, который увозил Ярину, и медленно выдохнул. Все время пока телеги объезжали храм, он как привязанный перебегал от одного оконца к другому, боясь выпустить из виду желанный образ.

Столько лет прошло, а он так и не смог выбросить ее из головы, а теперь уже и вовсе понял, что ни перед чем не остановится, чтобы заполучить ее навсегда. Оплетёт, опутает, если понадобиться, чарами дурманящими опоит, а своего добьется.

Он с трудом сглотнул, вспоминая нежную девичью красоту и желанное тело, которое позавчера впервые довелось рукой потрогать. Он заскрежетал зубами. Если бы не ведьмак, уже бы испил он от ее сладости и не испытывал бы сейчас такого болезненного желания, но ничего — всё равно его будет. Сына ему родит — наследника. За столько лет впервые мысль о том, что появится тот, кому он сам передаст власть, не испугала его, даже захотелось узнать каково это, любить кого-то сильнее чем себя, а в то, что их сына он любить будет, он даже не сомневался. Вчера, как только сдержался непонятно, когда увидел, как этот щенок ее заплаканную несет. Ледке, сучке, не жить! Ишь, чего удумала, жаба противная, уж он подсобит, сама в крови захлебнется, упырица.

Он повернулся к узкой лестнице и начал спускаться вниз.

— Ямат, — крикнул он, подзывая слугу, и тот выглянул из боковой клети.

— Чего, хозяин?

— Еще одну лошадь возьми, и ремней кожаных, чтобы пленницу понадежней увязать.

— Так еще с вечера уложил. И лошадь, как ты велел, тоже готова.

— Провизии тоже больше возьми и воды на два бурдюка больше, если Чертогами уходить придется, заплутать можем, и пока не стемнеет, и Мара не проснется, не выберемся.

— Да ты чего, хозяин? — испугался Ямат, — ты что её умыкнуть средь беда дня решил? ... Не... Это без меня. Я и ночью то с трудом решусь! Ты ведьмака этого видел? Вон он, одним взглядом удавиться заставить может, а за такое...

— Ах, ты пёс! — Прохор перетянул слугу по спине посохом, — с кем торговаться удумал?!

— Не губи! — Ямат упал ему в ноги, и обхватил колени руками, — я прав, прав! Тебе то ничего не будет, опять мертвым прикинешься, а мне взаправду умирать придется, давай ночью... ночью я согласен.

— Пошел вон, — Прохор брезгливо оттолкнул Ямата, — ноочью, — перекривил он слугу, — ночью Мара проснется, мне место для прорыва готовить надо будет. Или ты думаешь, Стас туда за каким рожном поехал?

— Так наоборот хорошо, не до девки ему будет. Ну, хочешь, я сам её умыкну, — заискивающе посмотрел на хозяина Ямат.

— Сам? — с недоверием оглядел слугу Прохор, — уж, не задумал ли чего? — подозрительно спросил он.

— Господь с тобой, тьфу ты, Марой клянусь — в мыслях не имел... просто, ... чтоб только не днем.

— Ну, гляди, слуга мой верный, ты меня знаешь, — Прохор угрожающе наклонился к Ямату, — из живого жилы тянуть буду.

— Не, не, не, не, — закачал испуганно головой Ямат, — разве ж я сам себя под пытки подставлю?

— Я тоже так думаю, — расслабился Прохор, — ладно, пусть будет по-твоему — ночью. Я тогда ведьмаков на себя возьму, а твоя задача Ярину увезти. Встречаемся, как рассветет, в сторожке, у заброшенного капища.

Прохор ушел, а Ямат с трудом поднялся на дрожащие ноги.

— Совсем сдурел, черт старый, — отряхнулся он и вышел из храма. Огляделся по сторонам и нырнул в подворотню, где стояли привязанные лошади. — Вот попал, так попал, — прошептал он сам себе, уронив голову на круп лошади, — как гвоздь между молотом и наковальней. Девку ему подавай. Девка эта боком ему вылезет, тысячу раз еще закается, дурак старый, и я вместе с ним.

Двое всадников, ведя в поводу еще одну лошадь, след в след спешили за обозом. Со стороны выглядели они, как богатый боярин и слуга. Один из них был Ямат, который с тоской глядел на пыль, вылетающую из-под копыт гнедого жеребца хозяина. А вторым Прохор, который, влекомый непонятной Ямату страстью, упорно гнал коня вперед.

— Эх, было бы еще на что посмотреть, — вздохнул Ямат, вспоминая тощую девчонку, околдовавшую хозяина, — ухватить не за что.

Ямат достал из кармана золотник, который всегда носил с собой. Иногда, когда тоскливые мысли одолевали его, он смотрел на золото, и оно дарило ему радость и придавало уверенности. Но сейчас драгоценная монетка не радовала его. Мысль уйти от колдуна не давала покоя.

'Вот я дурак', — грыз он себя, — 'не забрал золото'. Перед глазами пронесся накопленный за годы службы клад: тяжелые золотники, кольца, цепочки и нагрудники, что он прятал под половицами в своей клетушке.

Никогда еще ему так не хотелось уезжать из города, и если бы он мог, он бы развернул лошадь и в два раза быстрее поскакал бы назад. Да что тут говорить, пешком бы пошел.

Он воровато оглянулся на исчезающий в туманной дымке город и вспомнил вторую девку, что точно также приехала с ведьмаками. Пышнотелая и румяная, с тугим, как колос, телом, она на его взгляд была куда аппетитнее и уж не в пример доступнее.

'Нет, чтоб на эту у него хотелка проснулась', — с досадой подстегнул он коня, — 'там хоть подержаться было за что'.

Утро в тесной девичьей, где на узких лежанках по двое спало с полдюжины служанок, застало Красаву совсем не в радостном настроении. Пережитая обида жгла сердце и заставила полночи тихо выть в подушку, чтобы не дай Бог, не разбудить спавшую рядом соседку. Толстая девка, злая на нее за то, что ее определили к ней на кровать, чуть что мусолила ее крепким кулаком в бок.

От неудобной позы, и отведанного вчера ремня спина горела огнем. Красава с трудом повернулась. Она слышала, как рано поутру ведьмаки начали собираться в дорогу, как отъезжали их телеги, но ей уже не хотелось выглядывать красивого ведьмака. Она затаила обиду.

Еще спустя полчаса властная старуха, исполняющая роль няньки при княжне пришла будить их и раздавать работу. Ей досталось мести и мыть полы.

Ступай за мной, — старуха подвела ее к пыльной клети в сенцах и указала на веник, скребки и ведро с тряпкой, — приступай, и чтоб к полудню, когда княжна проснется, всё тут сверкало, — она широко обвела рукой, показывая на отведенные княжне палаты. — Пол вначале подметешь, потом поскоблишь, потом опять подметешь и уж опосля вымоешь. Тут работы не много, так что, если не ленивая, еще отдохнуть успеешь. Потом, когда княжна обедать будет, в ее спаленке вымоешь и можешь за сенцы приниматься, а в конце мою клеть и девичью приберешь, где спала сегодня. Поняла?

Красава слушала и слезы наворачивались у неё на глаза, вымыть все то, что показала хитрая старуха, и трем бабам хватило бы, чтобы упариться.

'Ну, погоди, грымза старая', — она мстительно прищурилась, — 'будет и на моей улице праздник'.

Красава с остервенением рванула ведро и мрачнее тучи пошла по лестнице вниз к колодцу.

— Чего это ты с ней так сурово, нянюшка? — спросила одна из девок, что как раз шла на улицу выбивать перину.

— Спеси много, голуба, пущай повертится, только на пользу будет.

Мы выехали за город и повернули на тракт, который петляя между распаханными полями, уводил к темной полоске леса, виднеющейся на горизонте.

Погода портилась. Какое-то время солнцу еще удавалось пробиваясь сквозь полыхающие пожаром облака, а потом небо затянуло тучами и начал накрапывать дождик.

Ведьмак оглянулся на меня и, кивнул на место рядом с собой.

— Пересаживайся, а то промокнешь. Я нас накидкой кожаной прикрою.

Он достал из-под сидения две свернутые коровьи шкуры и набросил одну на поклажу, а вторую развернул над головой.

Я сунула свой узелок под шкуру и перелезла на переднее сидение.

— Держи, — мне протянули свободный край выделанной кожи.

— Спасибо, — я, зябко поеживаясь, залезла под накидку.

— Ближе садись, холодно, — кивнул он мне на место рядом с собой, и я осторожно сползла ему под теплый бок.

Мы въехали в лес, и какое-то время ехали по прорубленной вдоль дороги просеке, а потом повернули вглубь леса на довольно широкую, но старую и оттого едва приметную тропу.

К обеду немного посветлело, и ведьмаки устроили короткий привал. Я спрыгнула на землю и побежала в сторону густого подлеска, разросшегося в стороне от дороги.

Мокрые кусты особой радости не доставляли, и я не собиралась задерживаться. Встала, чтобы бежать обратно, и резко присела, зажимая себе рот руками.

По лесу ехали Прохор и Ямат. Они явно держались в стороне от лесной тропы, но так, чтобы иметь возможность следить за нашими передвижениями. Страшный старик проехал совсем рядом с местом, где я пряталась, выехал на небольшую горочку и вдруг резко остановился и всем корпусом развернулся в мою сторону, прожигая взглядом кусты. Ноздри его начали раздуваться, и мне показалось, что он, как дикий зверь, на расстоянии почуял меня. Прошла минута, не больше, но в эту минуту я забыла, как дышать. В стороне закричала птица, и Прохор медленно повернул голову в ту сторону и так же медленно начал отъезжать.

Я начала пятиться, отползая назад по мокрой траве. У самой дороги нечаянно надавила коленом на полусгнившую ветку, и она оглушительно хрустнула подо мной.

Наверное, я так не бегала, даже когда братья в детстве догоняли меня, чтоб отлупить. Выскочила к нашей стоянке и двумя руками вцепилась в ведьмака.

— Чего ты? — не понял он, что со мной.

— Прохор, Ямат, — просипела я, кивая за спину.

Ведьмак удивленно посмотрел в ту сторону, а потом нахмурился и вышел на дорогу, вглядываясь в сторону, откуда я прибежала. Простоял так довольно долго, а потом вернулся и помог мне взобраться в телегу.

— Тебе не показалось?

— Нет, это они, я узнала, — закивала головой.

— Ты хорошо видела?

— Как тебя.

— Ладно, — он обернулся к своим людям, — трогаем, в дорогу пора.

— Заметила, хозяин, — оглянулся Ямат на, жадно следящего за несущейся по лесу девчонкой, колдуна.

— Знаю, — Прохор стиснул поводья так, что побелели пальцы, — проворонили, — с сожалением выдохнул он и, ударив коня по бокам, поскакал в сторону густого ельника.