Гроза над Империей

Тельсен увлекал Шаргатэна совсем в другую сторону, вглубь дворца. Король на миг забеспокоился — не то чтобы он опасался засады в императорском дворце, но сейчас любое промедление может дорого обойтись. С другой стороны, такой возможности для примирения народов может и не представиться, а долгая вражда унесла уже слишком много жизней.

— Ещё до того, как мы доехали, случилось самое худшее — мать говорила, что по нитям идут сплошь ярость и презрение — если и не вооружённое столкновение, то, по меньшей мере, бунт. Когда уже было решено спешно возвращаться, всё пришло в небывалое спокойствие, такой радости мать не ощущала через нити со времён своего полёта. Это может означать только то, что Ульмиель приняла вытяжку маминых... — Тельсен покраснел и спешно поправился. — Средство, оставленное матерью на крайний случай, и смогла взлететь.

Шаргатэн с трудом удержался от неуместной улыбки. Это на редкость приятная новость — при таких обстоятельствах в Бархатных лесах наверняка устроят многодневный праздник, будут прощаться все обиды, играться бесчисленные свадьбы, а установленные связи обратят даже самых отпетых бунтовщиков в самоотверженных подданных. Глядишь, и к давно потерянным родственникам отнесутся поснисходительнее, если в такое время предложить перемирие. Да что там, если уговорить девчонку пролететь и над его королевством... Последствия могли быть самыми разными, но ведь хуже уже не будет?!

Только вот почему хмурится принц — небось, жалеет, что не оказался в лесу во время ритуала единения, это легко понять.

— Проблема тут в другом. Ульмиель нетренированна и неопытна, плохо разбирается политической ситуации, а любопытства — что у той кошки!

Тельсен резко остановился при входе во внутренний сад, вынуждая замереть и собеседника, мучительно сглотнул, собираясь с духом и выпалил скороговоркой:

— Она не вернулась во дворец! Полетела куда-то дальше! Одна, без охраны, почти не ориентируясь в мире! Вряд ли её могло заинтересовать океан на востоке или болота орды на севере. Соплячка! Мало того, что пролетит по землям империи или герцогства Фронтьер, и нам придётся как-то объясняться с сопредельными венценосцами по поводу переманивания подданных магическими ухищрениями, но у неё не хватит сил просто вернуться! Сядет где-то в незнакомом месте, влипнет в какое-то дерь... в какую-нибудь неприятную историю!

— Проще говоря, вы считаете, что она окажется на нашей территории?

Тельсен отвел глаза.

— Либо у вас, либо ещё западнее. Плюс ещё неизвестно сколько молодых болванов отправились следом, наплевав на любые границы, вроде бы для того, чтобы защитить, но в надежде стать её избранником. Матушка очень не хотела бы, чтобы с сестрой или нашей молодёжью что-нибудь случилось... Надеюсь, вы сможете сдержать своих подданных?

Шаргатэн с трудом удерживал рвущиеся ругательства. Одна новость лучше другой! Если глупая девчонка попадётся кому-то из приверженцев некромантов — войны не избежать. И восторженные эльфы, шныряющие по его землям. А он сам в нескольких днях пути, и ничего не может с этим поделать!

Шаргатэн вздрогнул, когда стоящий рядом Тельсен вдруг издал странный звук. Лицо юного эльфа напряглось, весь он вытянулся струной, и странный полусвист-полувой издавал должно быть, всем телом. Весь сад зашевелился, отвечая на зов высшего эльфа, ветви ходили ходуном, как на сильном ветру, выглядывали из своих убежищ самые разные зверьки. Звук всё усиливался, становясь нестерпимым, король невольно зажал уши, хотя и понимал, что это бесполезно.

Из переплетения ветвей — казалось, и мышь не проскользнёт, выступила живая легенда. Почти вдвое больше обычных лошадей, но при этом невыразимо изящный, с острым, как игла, рогом и трогательной чёлкой, прикрывающей фиолетовые влажные глаза, белый, как первый снег, единорог, в которых уже почти никто не верил.

— Я не девственник! — поспешно отступая вглубь коридора, заявил Шаргатэн. — И верхом не езжу!

Единорог тоже смотрел без особой симпатии. Тельсен осторожно протянул ему что-то на раскрытой ладони и царственное животное снисходительно приняло подношение.

— Вообще-то верхом не получится даже у меня. — Почему-то принц осёкся и густо покраснел. — Просто следуйте за ней — и ваш путь укоротится многократно. И лучше не вынимайте оружия и не пользуйтесь магией — единороги не любят этого.

Совсем непросто бежать по непрерывно меняющемуся лесу вслед за идущим рысью единорогом, лишь краем глаза успевая ухватить невиданные красоты иных миров. Рог волшебного животного мягко сиял, рассекая пространство, изящные копыта не оставляли ни малейшего следа на траве, в песок разбивая изредка попадающиеся камни.

Несколько раз единорог останавливался, чтобы пощипать цветы или листья на низких деревьях, но как только Шаргатэн пробовал приблизиться, укоризненно оглядывался и продолжал свой путь.

Совсем не хотелось думать о том, что предстоит сделать по возвращении в королевство. Если придётся, он уничтожит совет родов в полном составе. Если нашлись идиоты, желающие возвращения некромантов, придётся напомнить о методах правления повелителей смерти. Пусть накрепко запомнят, что даже смерть лучше, чем возвращение старых порядков, когда даже гробовая плита не могла защитить от произвола мёртвых королей. Он никогда не уклонялся от своего долга, как бы он омерзителей не был.

Но всё это по возвращению. А в компании единорога даже король имеет право слегка расслабиться и помечтать. Он поднимет всех скорпионов и личные войска, если надо — прочешет всю империю — но именно он должен придти под сень Бархатных лесов и передать крылатую девчонку в объятия матери. И будет мирный договор, и общий праздник, а главное — благодарность в глубине изумрудных глаз. И тогда... Может быть... Не исключено...

Глава 5

Сны, зеркала, гадальные карты... Глупость и шарлатанство! Нет судьбы, нет предсказаний, нет ничего, что предписано свыше. Человек сам куёт свою судьбу, сам определяет причины и следствия своих поступков. А трезвый расчёт, да дыхание сил, временами подсказывающих нам следующий шаг — лишь отражение нашего собственного разума.

Рауг 1, основатель династии Шаграт

Небо ещё только начало сереть, когда Сентиль раздражённо отбросила тяжелое одеяло и бесшумно ступила на холодные каменные плиты пола. Неясные предчувствия будоражили и не давали вновь заснуть, приходя неясными тенями и ускользая за миг до понимания.

Девушка бесшумно прокралась по знакомым темным коридорам, ощущая босыми ногами толстый слой пыли, проскользнула через центральный зал, где чутко дремал в массивном кресле управитель, так и не дождавшийся брата с охоты. При других обстоятельствах Сентиль обязательно отправила бы доброго старика в постель, ещё раз заверив, что с братом всё в порядке, и предсказанная ею вчера опасность не сильно ему повредила. Но в ответ пришлось бы выслушать кучу нотаций на тему "как не должно вести себя взрослой незамужней даме".

Должно быть, Сентиль осталась единственной, не смирившейся с изменением в своей внешности и статусе. Из зеркала на неё смотрела эффектная молодая женщина, что подтверждали масляные взоры гостей, обволакивающие её при каждом удобном случае, но это казалось недоразумением. Её раздражали все эти выпуклости и обводы, за пару лет неузнаваемо изменившие её фигуру подростка, эти платья, в которых уже не пробежишься по лесу и не влезешь на дерево и эта грива волос, которую ей пришлось отпустить и уделять столько времени.

Нет, она, как и любая девушка, мечтала о честном и благородном рыцаре, который кроме роскошной фигуры и миловидного личика увидит и саму Сентиль, и пожелает её всю целиком, и навсегда, а не на день или даже час. Пусть он не будет так же красив и отважен, как брат, и совсем не обязательно, чтобы оказался богат и родовит — просто что-то внутри неё, некое чувство, которому она доверяла куда больше, чем глазам, рассудку и даже мнению брата, должно сказать — это он! Именно для него ты пожелаешь ощутить себя женщиной, быть ласковой и покорной, а он будет жить ради тебя.

Тяжёлая окованная дверь натужно захрипела, взвыла и застонала, жалуясь на нелёгкую старческую долю, но Сентиль уже бежала вверх по каменным ступеням, её вёл безошибочный инстинкт, всезнающая мелодия, живущая в крови.

Холодный порывистый ветер на вершине центральной башни обжёг лицо и мгновенно выгнал сонное тепло из-под ночной рубахи. Девушка сцепила зубы, стараясь не обращать внимания на холод, и медленно развела руки, как будто обнимая раскинувшийся под ней горизонт. Центральная башня — или шпиль мага, на целых сто тридцать шагов возвышалась над крепостью и позволяла не только видеть округу на многие переходы, но и нанести сокрушительный магический удар по врагу на расстоянии, зависящем только от способностей чародея. Только сегодня Сентиль не собиралась осматриваться или колдовать, ей было нужно услышать ветер, принёсший грёзы грядущего, сегодня, как никогда, напитанные звоном оружия и густым духом ненависти, замешанной на старой неотомщённой крови, и крови, которой ещё только предстоит пролиться.

Сентиль вцепилась в ограждение верхней площадки, задыхаясь и глотая непрошенные слёзы. Её прежние предсказания были простыми и невинными, но сегодняшний ветер был жесток и неумолим, снова и снова обрушивая на девушку видения предстоящих смертей. Неведомым доселе усилием предсказательница отодвинула в сторону всё дальнее, на что невозможно повлиять, внимательно вслушиваясь в то, что касалось крепости и её обитателей. Нынче судьба расщедрилась, решив расцветить и её скучную жизнь, уготовив для неё сразу три варианта самого яркого события в жизни человека — от яда, стали и неведомой магии. Ну а вдобавок, если этого мало, и всех смертей удастся избежать — то боль и отчаянье жертвы, насилуемой на залитом кровью каменном полу родного замка, пока остатки рассудка не покинут измученное тело.

Во рту было солоно от крови из прокушенной губы. Сентиль сердито сморгнула слёзы и изо всех сил сжала кулаки, впившись ногтями в ладони, впервые не просто слушая ветер, но спрашивая и повелевая. Сегодня её вечный защитник, Костан, ничем не сможет помочь. Он появится у замка лишь ближе к вечеру — и костлявый перст судьбы, возможно, упрётся в него тоже. Придётся уповать на помощь совсем других людей.

Ветер утихал, но видения становились всё отчётливей. Пути двух носителей судьбы пересекались на ней, и оба они сейчас приближались со скоростью её бешено колотящегося сердца, вот только тот, кто готовил для неё три смерти, был гораздо ближе, а второй, желающий защитить, берёг лошадей и вскоре намеревался свернуть на лесную дорогу, поскольку второй объект защиты находился ближе.

Почти ни на что не надеясь, Сентиль послала с ветром слово "Чалсен", имеющее для защитника очень важное значение. Где-то на самом краю сознания то, что обычно зовут здравым смыслом, высмеивало отчаянную попытку, требуя немедленно покинуть ненадёжное жилище и стремглав скакать в город, просить помощи у стражи и немногочисленных доброжелателей. Но распахнутый ветру внутренний взгляд безжалостно расправился с тлеющей надеждой. В этой затеянной неизвестно кем игре ставки были слишком высоки, и потому любая посторонняя фигура будет сметена без раздумий и сожалений. Несущий смерть слишком силён!

— Чалсен! — Слово-пароль, волшебство преходящего мгновения, вернулось к ней с резким порывом ветра, произнесённое уже не женским, а мужским голосом. Сентиль замерла, вдруг увидев перед собой отчётливый силуэт человека, находящегося слишком далеко, протягивающего ей нечто, сияющее нестерпимым светом, но в то же время мучительно притягательное. Сейчас это сияние соединило их куда надёжнее, чем мог бы непостоянный и легкомысленный ветер.

Она говорила, умоляла, звала на помощь — но слова разлетались мыльными пузырями, она явно чувствовала раздражение человека, не уверенного в том, что он услыхал в порыве ветра. После вспыхнувшей было надежды, разочарование было слишком сильным. Сентиль без сил опёрлась на перила, накрытая сокрушительной волной отчаянья. Ей пришлось изо всех сил сжать зубы, чтобы подступивший ужас не вырвался истошным воплем, криком таящегося где-то в глубине души дикого создания, не способного смириться с преждевременной смертью.

Чужое изумление произвело впечатление отрезвляющей пощёчины. Возможный защитник не мог слышать слова, но, оказывается, отлично ощущал эмоции! Надежда вновь родилась и расцвела, когда ещё незнакомый, но уже очень близкий человек принял решение и подстегнул коня, направляясь теперь прямо к замку.

Сияющий предмет занял своё место в седельной сумке и миг единения прошёл, но Сентиль всё ещё видела внутренним взором маленький отряд, не щадя лошадей мчащийся на помощь. Она ещё раз попыталась призвать ветер, чтобы узнать, что судьба готовит теперь, но он непокорно взвыл и понёсся прочь, отказываясь общаться с ней сейчас, когда рядом оказался кто-то ещё, нарушив волшебное мгновение. Ветер ревнив, и мало кому доверяет свои тайны.

— Пожалуйста, оденьте это, госпожа, — Неизвестно когда появившийся рядом на верхней площадке управляющий протянул ей тяжёлый мужской плащ. — Вы можете простыть со сна, и, помимо того, здесь не очень прилично стоять на виду у всей округи в ночной рубашке.

Сентиль с трудом удержала прорывающееся раздражение. Добрый старик, сам того не зная, одним своим появлением разорвал некие тончайшие связи, позволяющие ей видеть ещё не случившееся и говорить с упрямым ветром. Если бы только она хотя бы немного понимала свой дар сознательно, ведь теперь придётся ждать несколько дней, прежде чем особый сон вновь даст ей возможность видеть грядущее. Как она теперь узнает, успеет ли защитник?!

Какой-то хрустальный, звенящий от эмоций голос предрекал падение замка и смерть всех его защитников. Сентиль потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это она сама вещает единственному слушателю, изливая тяжёлое пророчество, с болью выталкивая замороженные слишком глубоким смыслом слова.

— Вам надо уходить как можно быстрее... Всем вам! — Почти прорыдала Сентиль, вновь накрытая паническим страхом. В своём видении она видела смерть почти всех старых защитников замка, отчаянным сопротивлением покупающих для неё жалкие мгновения безопасности, необходимые для того, чтобы успел второй вершитель судьбы. Если она сумеет выпроводить этих людей, её собственное будущее должно было навсегда перейти в прошлое через считанные часы.

Эти люди должны были защищать её, но и она, как хозяйка имела свои обязательства! Ведь именно её ожидало почти непреодолимое препятствие на пути к немыслимому возвышению. Злой рок был намерен взыскать своё именно с неё, лишь попутно касаясь тех, кто на свою беду окажется рядом.

— Ну что же Вы стоите! Вы мне не верите?! Это намного серьёзнее, чем может показаться! Я не могу точно назвать время, но если будете собираться быстро, наверняка никто не пострадает.

— Госпожа! — Как-то очень торжественно и очень мягко произнёс управляющий. Сентиль вздрогнула, вдруг осознав, что так он именует её наедине уже второй раз, хотя ранее так торжественно обращался только при гостях. Для них с Костаном управляющий был скорее строгим наставником, совсем недавно при нужде применявшим даже розги и никогда не торопившимся рассыпаться в любезностях.