Блеск обмана (главы 1-13)

Здесь было неуютно и жутковато. Даже Хатшеп, официально признаваемый самым неблагоприятным районом, полный заброшенных заводов и смердящих свалок, обладал не настолько гнетущей атмосферой, как обвитые Проклятым плющом руины Ликты. До катастрофы здесь располагались исследовательские лаборатории, а в жилых кварталах, считавшихся на тот момент самыми высокотехнологичными и престижными во всём Абсурдуме, проживали семьи учёных, день и ночь трудившихся на благо развития всех миров Оси, превращавших магию в науку, выводивших законы мироздания, и в иллюзии собственного всемогущества позабывших об осторожности.

Говорят, странные видения до сих пор стонут среди оплавленных камней, обточенных временем, и даже высшие демоны не решаются заходить слишком глубоко, опасаясь, что нечто ужасное всё ещё может быть заперто где-то на острове.

Нил уже ждал меня в небольшом квадратном перистиле — единственном, что осталось от, если верить выцветшей табличке, "исследовательского центра N42". Из двадцати четырёх колонн, поддерживавших крышу по периметру, девять рухнули, подточенные Проклятым плющом, однако оставшиеся пятнадцать пока не собирались сдавать позиции. Лужайки разрослись и превратились в сплошную поляну, покрытую яркими синими цветами, уже поникшими и готовыми осыпаться под крупными, тяжёлыми каплями надвигающегося ливня. В центре поляны высились остатки скульптуры в виде большого цветка лотоса, окружённого факелами.

Кстати, "рори" на накшенси значит "лотос".

— Итак, что удалось выяснить? — нетерпеливо спросил я.

— О, это было несложно, — ответил Нил. — Обнажённая юрэй, разгуливающая по улицам — редкое зрелище.

— Скажи спасибо Лючии, это всё она.

— Так или иначе, твоя... знакомая была замечена у Восьмого Тоннеля.

Я выгнул бровь, ожидая пояснений.

— Виктор, много ли ты знаешь кинари, которым разрешено пользоваться Тоннелями без идентификационного билета?

— Квинт, — пробормотал я, напрягая память. — Соответственно, все руководители региональных отделов Гвардии. Ну, и руководство Гвардии — Магистрат. У ангельского Воинства, полагаю, аналогично.

— Иными словами, не абы кто.

— Я понимаю, к чему ты клонишь. Допустим. Но, если она как-то связана с высшими чинами, разве не глупо было так светиться?

Нил кивнул.

— Было бы. Имей мы хоть какие-то данные на неё. Мне удалось получить снимок оттенков её ауры во время перехода. И, знаешь, такой кинари нет. Она никогда прежде не проходила через Тоннели, не пользовалась телепортами, не имеет счётов в банках, не носит телефон-имплантат... Ни-че-го.

— Не сказал бы, что это так уж невозможно, — я помахал перед Эвереттом своим мобильником. — Если не забыл, я тоже не хочу ставить какую-то волшебную штуку себе в голову.

— Поэтому я начинаю склоняться к версии, что наша юрэй не столько преступник, сколько сама жертва чьего-то замысла, — продолжал Нил. — Тем более, что она вошла в Тоннель, но так и не вышла оттуда.

— А какова длина Восьмого?

— Три метра, Виктор.

— Три метра... — мои руки машинально оказались в карманах. — С одной стороны, это всего ничего. С другой, это целых три метра абсолютной темноты, где может случиться всё что угодно. Думаешь, её устранили? Как лишнего свидетеля?

Нил пожал плечами.

— Пока я ничего не думаю. Но... есть ещё кое-что. Это должно тебя заинтересовать, — он достал из внутреннего кармана фотоснимок и протянул мне. — Вот, это зафиксировала камера, когда твоя девица была на пороге Тоннеля. Татуировка на спине.

Изображение было смазанным, но на бледно-голубой коже юрэй всё же можно было различить светящийся след рисунка: оранжевая бабочка с осыпающимися крыльями.

— Симпатичное тату, — резюмировал я.

— И всё? Будь это просто "симпатичное тату", я бы не стал заострять на нём внимание.

— Готов поклясться, ночью его там не было.

— Ради всего святого, Виктор, без подробностей. Есть несколько красок, которые невидимы при обычных условиях, но светятся в Тоннелях. И только одна — ярко-оранжевым цветом. Её используют для создания следящих сигилов. Интригует, да?

— Так это не татуировка, — проговорил я. — Кто-то всё время наблюдал за юрэй. Или даже контролировал её.

Нил дал мне переварить эту догадку и спросил:

— Ну, что будешь делать дальше?

Я закусил губу, чувствуя, как в голове рождается план — он вырастал, как вырастает дерево, а различные варианты развития событий вырастали из плана подобно веткам, отходящим от ствола.

— Есть идея. Но мне понадобится твоя помощь.

* * *

Заведение Клариссы пустовало, и хозяйка бара скучала за барной стойкой. Хотя для меня-то было очевидным, что это — хозяин, и его зовут Кларио. Вообще-то, это было очевидно для всех, но одетый в розовое платье мужчина лет под сорок с квадратным подбородком, покрытым щетиной, требовал, чтобы его называли "Клариссой" и никак иначе. Он содержал кабаре "Две жемчужины" с несколько... нестандартной спецификацией в западной части острова Анри и, как это ни странно, был весьма уважаем в преступном мире Абсурдума. Но что может показаться ещё более странным, так это то, что ему можно было доверять как никому другому, как только дело касалось сомнительных и рискованных авантюр.

— И всё же, Викторио, — удивился он, произнося моё имя в ему одному присущей манере, — к чему тебе такая глупость?!

— Могу сказать только, что нужно расследование, за которое не возьмётся никто, кроме одного хорошего детектива, — загадочно ответил я.

— И это всё?

— Это всё, что нужно знать. Понимаешь, Кларисса, мы можем дёрнуть за ниточки, которые заставят подпрыгнуть очень влиятельных кинари. Лучше даже, если заказчиком будет кто-то другой.

Поразмыслив, Кларио понимающе кивнул и, вытянувшись над стойкой бара, позвал:

— Сильфирона, детка, выгляни, пожалуйста!

К нам подошла фигуристая блондинка в одежде бармена. В следующую секунду я уже стоял на коленях, держа её руку.

— О, леди Сильфирона, имя ваше слух ласкало мне, подобно песне над ручьём звенящим, но, красотой сражённый, слова вымолвить не в силах ныне. Клянусь, прекраснее не видел никого, и даже розам юным должно вас о милости просить, ведь алые они лишь от стыда, что в прелести им с вами не сравниться. Но мукой мне послужит, ведь в стихах не описать любви — так грубы буквы! На то сгодятся только трели соловья, когда день новый на заре он воспевает, да шелест волн — неистовый прибой чувств сладких сердце раненное лечит... Будь здесь хотя б один художник, сам себя он на дуэль бы вызвал ради вашего портрета, и руки на себя бы наложил, ведь кисти нет, которая достойна повторить вас! Молю, не отвергайте же глупца, что восхитился совершенством идеала. Скажите, ваш рабочий день кончается во сколько?

Хотя контингент "Двух жемчужин", как правило, не интересовался противоположным полом, Кларио считал должным держать в качестве персонала (но, к сожалению, не танцовщиц) девушек, как работников "понимающих", и в некоторых вопросах способных сохранять значительную долю лояльности. Если же кому-то вдруг взбредало в голову приставать к ним, причинять боль или, что, как считал Кларио, всего хуже — оскорблять, он немедленно самолично наказывал наглеца. Я собственными глазами видел, как он однажды отправил в нокаут здоровяка вдвое больше себя, а затем в одиночку выволок его на улицу. Подобная участь ждала бы и меня, не будь мы добрыми друзьями.

— Силли, солнышко, не слушай этого мужлана! — строго предупредил Кларио. — Он ни одной юбки не пропускает!

Однако Сильфирона, залившаяся от смущения ярким румянцем, уже не замечала его, и только глуповато улыбалась.

— Я согласна, — пробормотала она.

— О, нет-нет! Поверь, Викторио не интересует, выйдешь ли ты за него замуж!

Услышав заветное слово, бармен покраснела ещё сильнее и опустила взгляд. Я прямо почувствовал, как в её мыслях мы уже умерли в один день в окружении правнуков.

— Ты же помнишь Тиза Ловкача, солнышко? — спросил Кларио.

Девушка кивнула.

— Тогда возьми вот эту записку и передай ему. Скорее! Одна нога здесь, другая там. Напомни, что работаешь у меня, и он не станет задавать лишних вопросов.

Сильфирона побежала выполнять поручение, а Кларио налил мне бокал беззаботности и выжидающе побарабанил пальцами по стойке.

— Итак, Викторио, ты хочешь, чтобы кто-нибудь обчистил магазин волшебных красок, но не какой-то определённый, а первый попавшийся. Если это не месть и не подстава, то могу предположить лишь одно: тебе нужно начать пустяковое расследование, чтобы некий "хороший детектив" раскопал под шумок нечто важное.

— Без комментариев, — отмахнулся я, потягивая напиток.

— Будь осторожен. Что бы там ни происходило, тому, кто в курсе дел, не составит труда догадаться.

— Может, да, — я залпом допил бокал и, самодовольно улыбаясь, направился к выходу, — а может, и нет. Ведь официально я уже час как на задании.

Глава 11

В трактире из-за намертво закопченных окон царил мрак, в котором посетители копошились, галдели, кашляли, чихали, сморкались и производили множество других малоприятных звуков. Натянув пониже серый капюшон, я осторожно посматривая по сторонам, попутно прислушиваясь к разговорам.

Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и в трактир ввалился человек лет тридцати-тридцати пяти. На поясе у него болтался короткий меч, а за спину закинуты дорожный мешок и дрянненький арбалет. Таких здесь звали "охранниками", и они занимались тем, что за звонкую монету-другую сопровождали в путешествиях не шибко преуспевающих торговцев, замкнутых в себе волшебников и относительно зажиточных крестьян. Тех, кто имел достаточно денег, чтобы опасаться за свою жизнь, но всё ещё не мог позволить себе нанять настоящую охрану. Короче говоря, это были самые обычные наёмники. Или не совсем обычные — разница состояла лишь в том, что к такому заработку они пришли не благодаря каким-то воинским навыкам, а лишь потому, что не сумели найти иной работы.

Окинув взглядом собравшуюся публику и узрев знакомых, вошедший направился к соседнему с моим столу.

— Здорово, Жирдяй! — рявкнул он, со всей силы огрев ладонью по спине невероятно высокого и тощего мужика, да так, что тот аж поперхнулся. — Клаус, Тэс, и вы тут!

— Клод! Какими судьбами! — обрадовался Жирдяй, двигаясь и подтягивая к новоприбывшему одну из грубых глиняных кружек. Надо сказать, что мне так и не удалось выяснить, становилось ли местное пойло грязным от этих кружек, или сами кружки покрылись слоем грязи из-за наливаемого в них пойла.

— Да вот, заглянул по дороге, смотрю, вы тут... Не в Аш направляетесь?

— Аш!? — усмехнулся Клаус, поднимая осоловевший от алкоголя взгляд.

— Мы не самоубийцы, — перевел Жирдяй то, что застыло в косеющем взгляде товарища. — Невжель ещё не знаешь?

Клод отрицательно покачал головой и устроился поудобнее, приготовившись слушать очередную не то правдивую историю, не то совершенно безумную байку. Судя по внешности и манере разговора, он был чуть ближе к сапиенсам, нежели его приятели.

Клаус махнул рукой в воздухе, подумал о чем-то, по-видимому, сугубо философском, и прохрипел:

— Слышь, как тебя там!? Это... Кароч... Мал... ло... Ма-лой! — выговорил он по слогам. — Ещё выпивки нам!

Тщедушный подросток с волосами цвета соломы, заспанным лицом и взглядом, временами устремляющимся в одну точку, подбежал к столу, поставил на него ещё четыре кружки и так же быстро скрылся во мраке.

— Не видел его раньше. Странный какой-то, — пробормотал Клод, глядя вслед мальчишке.

Клаус, положив голову на стол, совершил движение, в котором с трудом читался кивок.

— С неделю как прибился. Он это... башкой слабый. Не все дома, вроде как. Говорят, откуда-то с севера пришёл, совсем шальной был...

— Да чёрт с ним, с юродивым, — перебил Толстый, — я чё сказать-то хочу — шайку Рона знаешь? Два... нет, три десятка ублюдков. От них солдаты шесть лет по кустам прятались! А вот терь держись крепче, братишка. Положили на днях всю банду...

Клод закашлялся, выплюнул уже отпитое обратно в кружку и хрипло спросил:

— Кто?

— А вот этого никто не знает, — тихо сказал молчавший до сего момента Тэс. Заговорщически оглядевшись, он почти шепотом проговорил: — Знают только, что их на части разорвали. Кровавые ошмётки, говорят, на целый лейд по дороге растянуло.

Над компанией повисло тяжёлое молчание. И неизвестно, сколько бы оно длилось, если бы в голове Клауса что-то не перемкнуло и он, резко оторвав лицо от досок, решил продолжить беседу с неожиданного места.

— И всё-таки это м-мерт-вяк! — воскликнул он, поднимая вверх указательный палец.

— Кто? — снова поперхнулся Клод.

— Вон, — Клаус стал медленно опускать руку, пока его палец не оказался направлен в мою сторону.

— С чего ты взял?

— У мен-ня нюх на них, — выдавил из себя тот, прежде чем снова упасть лицом на стол и уснуть.

— Сейчас проверим, — успокоил товарищей Клод, резким движением разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

— Вот нам с друзьями, — пыжась сказал он, обращаясь, по-видимому, ко мне, — интересно: ты труп?

— Нет, — спокойно ответил я из-под капюшона.

— Да? А нам кажется, что...

— Тебе ничего не кажется, — монотонно проговорил я, насылая на подвыпившего охранника лёгкий морок. Тот приоткрыл рот и, удивлённо моргая, повернулся обратно. Он ещё долго будет пытаться понять, зачем вообще собирался заговорить не пойми с кем. Для меня же лучше всего было как можно скорее уйти — всё, что было нужно, я уже выяснил. По словам трактирщика, человек, подходящий под описание пропавшего агента, появлялся здесь две недели назад и держал путь в здешнюю столицу королевства Санка?ра — город Аш.

Терпеть не могу такие миры. Их степень когерентности слишком низка, чтобы они могли испытывать на себе влияние со стороны других Вселенных. Иными словами, сколько бы в соседних мирах не изобретали авторучку, здесь вершиной технической мысли всегда останется выдранное из гусиного крыла перо.

Грунтовая дорога, покрытая лужами после недавнего дождя, вела до самого города. Она пересекала залитые солнцем просторные луга, протягивалась через небольшие деревеньки, в яркие зелёные рощицы беспечно ныряла, а мрачные, с искривлёнными какой-то неведомой силой деревьями — осторожно огибала. По левую сторону, на расстоянии нескольких километров, высился фталоцианиново-чёрный лес Карград. Своё название он получил по имени злого волшебника Карграда вон Лутта, некогда обосновавшегося в тех местах и до того отравившего лес тёмными заклинаниями, что зло от них до сих пор расползалось по округе. В документации к этому миру лес Карград значился в списке мест, к которым настоятельно рекомендовалось не приближаться без крайней на то необходимости.

— Слышь! — крикнул выскочивший следом за мной Клод. — А ты, случаем, не в Аш идешь?

— Ну, допустим.

— Так тебе охранник нужен! — это прозвучало как констатация факта. — Меня Клодом зовут!

— Не нужен, — мрачно возразил я.

— Ну, а я всё равно пойду! — бодро заявил Клод. — Вдвоём оно всегда спокойнее. Сейчас, знаешь, кого только не встретишь. Эй! куда ты так припустил! Тебя-то как звать?