Зимний крокус

Тут дверь открылась, и довольно бодрый и юный голос провозгласил:

— Тинке с семейством в порядке, и Гулясси тоже, а в распадок я не смог пройти, там завалы, надо разбирать... ой. Дядя?!

— Тернед! — голос Холлэ взлетел вспугнутой птицей. — Скажи нам... Тёрнед Линдергрэд... Виновен ли присутствующий здесь Айдесс Йэгге... в похищении и истязательствах? Ответь мне, брат!

Тишина в комнате стала плотной, почти твердой. Слышно было, как пыхтит Хэрфу и как тревожно перевела дух няня.

— А чего... — баском произнес мальчик. — Ничего я... Никто меня не похищал. Я сам поехал. Он меня брать не хотел.

— Ты хотел отомстить, да? — не очень уверенно, но настойчиво спросил Хэрфу. — За избиение? Потому что... это-то ты не сможешь отрицать, Тёр!

"Не сможет... да и не станет. Интересно, что все-таки из него получится, из парнишки? Впрочем, вру. Сейчас мне это ни капельки не интересно! Вот Холлэ... Я ведь так мало знаю о тебе, душа моя, отрада сердечная! Вот мог ли я подумать, что ты будешь так сражаться за меня? Да с кем — с родными своими! Как это странно и непривычно — быть не защитником, но защищаемым. И... приятно, надо признать. Не очень сильно, потому что сопрягается с беспомощностью и не очень радостной ситуацией, но... Ох, Холлэ, что же ты со мной делаешь, свет моей судьбы?!"

— Я хотел помочь, — не сразу, угрюмо сообщил мальчик. — С ураганом.

И, не иначе как услышав, как Айдесс усмехнулся, поправился:

— Вернее, справиться с ураганом... Остановить.

"Договаривай уж теперь, деточка", — с легкой ехидцей, но безо всякой злобы подумал Йэг, по-прежнему хранивший молчание (его ведь больше ни о чем не спрашивали, да и силы как-то быстро кончились). — "Раз уж начал... Или спасай — до конца, или наоборот. Но нельзя останавливаться, нельзя, надо до конца, мальчик. До какого-нибудь. Ты должен быть уверен в том, что ты делаешь..."

— А почему — ты? — вдруг заговорил герцог. Враждебности в нем заметно поубавилось, осталось настороженное любопытство. — Почему ты стал помогать тому, кто чуть тебя не искалечил?

"А Его Светлость умеет задавать вопросы... Если все сладится, он станет моим тестем. Хха! И теща у меня появится — которая видела, как я избиваю ребенка... Вот черт!"

— Никто меня не калечил, — буркнул Тёрнед и совсем по-детски шмыгнул носом. — Это был мой ураган. Я его сделал. Он должен был меня послушаться! Я хотел дать урагану свою кровь... но он сказал, что нельзя...что ветер меня просто убьет... а сам...потом тоже... — сбивчиво проговорил мальчишка, глядя не на дядю, а на сестру и Айдесса.

"Угу, ты сейчас из меня героя сделаешь ненароком... Может, стоит вмешаться? Хотя нет... еще не время. Сейчас спрашивают они. А мы... мы помолчим. Опасности для меня почти нету, а лезть в разговор непрошенным некрасиво..."

— Твой... ураган? — переспросил старый Линдергрэд. — Любопытно. Значит, Его Высочество опасался за твою жизнь? Тогда зачем он тебя бил, а, Тёрнед?

— Что?! Кто? — жалобно пискнул Тернед, переводя взгляд с Холлэ на дядю и Айдесса. — Его вы... Ой...

А потом, вжавшись в стену с явным желанием просочиться куда-нибудь и исчезнуть, он выпалил:

— Да потому что иначе меня разорвало бы на клочки к черту! И не только меня! Вот как... его руки чуть не разорвало...

И тут неожиданно первый раз в его голосе прозвучали слезы. Холлэ шагнула к мальчишке и прижала его к себе, давая выплакаться.

"И такая еще тоже... ты — совсем разной можешь быть, госпожа моя Холлэ..."

И снова молчание. Потом герцог, по-стариковски кряхтя, уселся на торопливо подставленную сыном табуретку, и вдруг спросил у Айдесса:

— Отчего же Вы так торопливо... сбежали, Ваше Высочество, а? Что помешало Вам остаться и все толком объяснить?

— Это как один вопрос считать? — не удержался от сарказма Йэг.

— Я снимаю обвинения, — тут же спохватился Линдергрэд. — Но хотелось бы все же разобраться... Так почему Вы нас так быстро покинули, Ваше Высочество?

— Ураган... — начал объяснять Йэг и раскашлялся. Уняв кашель довольно быстро, он хрипло продолжил:

— Дело в урагане. Я приехал в Линдари-доу почти пустым. Заставить слушаться чужой ветер мне было уже не по силам — во всяком случае, в тот момент, когда стихия была в гневе и бешенстве. Я спустил его в море, думал, что на воде буря долго не продержится. Так часто бывает в подобных случаях. А потом... когда госпожа Адаис защищала от меня этого вашего юного мага... она очень похожа на Холлэ. Я вспомнил, что Вы говорили вечером, Ваша Светлость. Про остров. Я просто испугался, что буря свернет к острову. Подумал, что если успею догнать, то... смогу вывезти отсюда и Холлэ, и почтенную ирстэ Миррэ...

"Я не знал, что тут еще люди есть. Всех я бы увезти не смог. И сам бы сдох, и людей бы погубил, и Линдари это стало бы плохим подарком — наш драгоценный Хорт Уффур недаром ест свой хлеб, его люди перевернули бы здесь все, но наследного принца бы отыскали. На дне морском. И мало бы не показалось никому..."

— Мне говорила сестра, что племянника надо учить магии... — словно бы про себя заметил герцог, но его прервал ещё не до конца остывший Хэрфу:

— И как же тогда... вашему высочеству удалось остановить ураган? — спросил он, явно пытаясь говорить вежливым тоном, но получалось не очень хорошо.

Йэг посмотрел на свои руки и усмехнулся:

— Сам удивляюсь. И как это у меня вышло? Может, оно само как-то рассосалось, а? как вам такая мысль, господа?

— Само, да... У тебя на руках ни одного целого клочка кожи не осталось! — с силой выдохнула Холлэ. Она подняла голову, не отпуская плечи брата. Прильнувший к ней Тёрнед, уже вытерший слезы, глядел неожиданно серьезно и взросло.

— А ещё полное магическое истощение, мелкие кровоизлияния и, самое главное... ты просто зачерпнул своей жизни. Быть может, этот ураган стоил... нескольких лет! — вырвалось у нее с болью.

Старший и младший Линдергрэд нерешительно переглянулись, и в этот момент заговорил мальчик:

— Простите меня, — сказал он медленно, как будто выталкивать слова изо рта ему было больно. — Я не знал... Я слишком поздно вспомнил то, что было в книге... А сродниться с ветром — было так здорово!

Он вздохнул и обратился непосредственно к Йэгу:

— Простите... ваше высочество. Я всегда мечтал... что вы... что я увижу... Но лучше бы я не видел... В общем, я знаю, что виноват.

— Я уже простил, Тёрнед, — спокойно улыбнулся Айдесс. — И... я просил называть меня Йэгге. Забыл, что ли, штурман?

— Забыл... нет, не забыл... я же не знал, что вы... это вы, — сказал мальчишка. — Хотя... теперь уже...

— А что — теперь? — полюбопытствовал Йэг, даже не удивляясь, почему молчит герцог и все остальные.

— А теперь вы не возьмете меня в ученики, — всё-таки договорил, еле слышно, Тёрнед.

Принц растерялся. Не то чтобы он такого совсем-совсем не ожидал, но как-то непривычно было, что его кто-то рассматривает как потенциального наставника. Тем более мальчишка, у которого еще гематомы не сошли от близкого знакомства с тяжелой рукой кёорфюрста. Хм...

— Ты даже не представляешь, чего хочешь, — вздохнул Йэг. — Из меня учитель, как из прутика — весло. Давай лучше я со своим наставником поговорю, может, он согласится на еще одного ученика. Хотя, когда мы виделись с ним в последний раз и на эту тему зашла речь, подавляющей его реакцией было "ни за что и никогда больше!!!"...

— Пожалуй, мы зря приехали сюда, Хэрфу, — тихонько произнес старый Линдергрэд. — С другой стороны, столько всего интересного узнали! И маг у нас тут под боком растет, и дочка замуж за кёорфюрста собралась... спасибо, хоть сказала старику...

Кажется, он был обижен. Или обескуражен. Или просто глубоко растерян.

— Замуж?! — изумленно выдохнул Тернед. — А говорила — вы дружите...

— А разве муж с женой не должны дружить, Тёр? — логично осведомилась Холлэ, чем ввела брата в окончательный ступор.

— Хорошо, что вы приехали, папа, — сказала Холлэ с неколебимым спокойствием. — Мы с Мири напекли много пирожков... А ещё вы поможете доставить на материк Айдесса и тех жителей, что захотят перезимовать в Линдари. И знаете что, папа и Хэрфу? Не хмурься, брат, я знаю, что ты не страшный...

— Что? — спросили они почти в один голос.

— Я очень счастлива, — ответила она почти шепотом. И кинула взгляд на него. На своего нареченного.

Холлэ Линдергрэд. Линдари, замок

В тот день многое... да что там многое! почти всё — было впервые.

Впервые я не была рада, увидев отца. Нежно меня любящего.

Впервые я разговаривала таким тоном... каким никогда не позволяла себе говорить раньше. Да что там, мне и в голову не могло придти ТАК говорить! С моими близкими.

Впервые... на какие-то несколько мгновений, таких длинных и страшных... я усомнилась в том, кого любила.

Наверное, это только прибавило смелости тому, что я говорила потом — я словно с горы летела, и остановиться уже не получалось. Вот только чувствовала это я одна... падение своё и свист в ушах. А со стороны была спокойна, я знала... И знала, каким холодом дышит каждое моё слово. Холодом и властью — да я же НЕ УМЕЮ так! А вот сумела...

Я видела, что брата избили. Известно, что у мальчишек бывает всякое — и драки, и состязания, которые по сути от драк ничем не отличаются, а то, что они с Йэгом приехали вместе, как-то не вязалось с тем, что мой любимый мог иметь к этому отношение!

Но вот когда отец заговорил... во мне всё остановилось. Как будто даже кровь течь перестала. Избить мальчишку? За что?! Да за любую вину... разве можно — так?! Не дать пощечину или просто шлепнуть, а бить... видя, как после твоих ударов течет кровь... нет! невозможно! Что... внезапное умопомешательство? Приступ неконтролируемой ярости? Но никто никогда не говорил, чтобы наследник этим страдал... Что же это? Я поняла с ужасом, что моя жизнь разрывается напополам... на то, что было со мной до того, как я об этом узнала, и после... что я никогда больше не смогу относиться к Айдессу, как раньше.

И мой бедный братишка всегда теперь будет стоять передо мной немым укором, навсегда... нет!

Этого не может быть!

Я не могла быть настолько слепа. Не чувствовать, что есть в человеке изъян, что он способен на... такое. Никогда, ничем, ни единого раза Айдесс не наводил на мысль, что он может быть жесток. Никогда. А значит... всё должно выясниться. Неважно, как. Но он не может...

И тогда я просто спросила его. А потом — всё стало как прежде. И даже брат мне стал ещё ближе, да потому что Айдесс его спас!

Впервые... я чувствовала себя драгоценным сосудом, и каждое мгновение, каждый жест и взгляд Айдесса прибавляли ощущение счастья.

Если бы он только не был ранен и болен! Если бы...

Но я твердо знала: я сделаю всё, чтобы он поправился как можно скорее. Вся моя сила, все травы и эликсиры, всё-всё... а ещё тепло, потому что — мне трудно было сперва поверить — ему просто не хватало тепла. Душевного тепла....

Ну конечно, зачем, казалось бы, красавцу принцу, кумиру девушек, лучшему магу Северного Предела — просто доброе слово? А оказывается, он изголодался.... По искренности и теплу. Он слишком рядом со властью, чтобы те, кто рядом, были искренни! Не все, конечно же, но тем не менее.

И это волшебное ощущение, то, что я помнила каждое мгновение: я — нареченная! Да я и мечтать не смела! Почему-то мне всегда казалось, что Айдесс выберет жену далеко от дома. Какую-нибудь южную наследницу. Но теперь... его улыбка, сияющий в воздухе цветок... только бы не забыть. Я не должна это забыть. До самой смерти.

И разве я могла быть прежней — помня об этом каждое мгновение?

Да я была пьяной, совершенно пьяной своей любовью и счастьем, и тревогой за Айдесса, которая тоже была счастьем, ведь мне удалось немного ему помочь! А в следующий раз, быть может, получится не хуже?

Как оказалось, я была... несколько самонадеянна.

И наступившие вслед за тем дни помнятся мне яркими-яркими картинами. Отрывочными. А вот между ними — провалы... пустота.

... Утро... Изменившийся пейзаж... Один дом всё же разметало — хорошо, что в нем сейчас никого не было... Черные точки всюду на снегу — веточки, обломки какие-то... мусор... несобранные, оставленные в зиму ягоды...

И как ягоды, кровь Айдесса — застывшая, на снегу, прямо на крыльце... И не только.

Мы едем в имение. Вместе с нами уезжает Мири (по моему настоянию, она конечно же, хотела остаться!) несколько женщин и двое подростков. Остальные бодро восстанавливают пострадавшие сараи, собирают раскиданные ураганом по всему острову дрова... радуются обещанным деньгам. Мы с отцом пообещали. Не помню, кто был инициатором... может быть, и я... Но тогда выходит, что отец — послушал? Не споря, принял моё предложение?

Айдесс, как-то вдруг осунувшийся, пытается даже шутить, пытается двигаться...

Каким-то образом жители острова узнали, кому обязаны тем, что ураган ушел, оставив только небольшие разрушения. Я подозреваю, что рассказал это Тёр — у него здесь есть свои друзья. И теперь нет отбоя от желающих помочь нести принца и водворить на корабль. Хотя Айдесс как раз строго запретил всем нам говорить жителям острова, кто он такой... Но им было достаточно того, что он их спас.

Из дома он вышел сам. И даже переодеться умудрился с помощью Хэрфу, который с неожиданным вниманием отнесся к этой проблеме и старательно помогал с поиском подходящей одежды и застежками... Но, выйдя во двор, Айдесс почти сразу сел на первый попавшийся чурбан. А потом и лег — на подставленные носилки. Сам лег, без уговоров и намеков... И... бледный такой...

— Олэ... — позвал он меня. В голос его вплетался какой-то невнятный, еле различимый присвист. — Олэ, я тебе настоящих цветов подарю... каких захочешь! Самых красивых... Веришь?

— Конечно, верю! — с жаром подтвердила я. — Но ты главное... подари мне себя... чтобы выздороветь поскорее. А я тебе вышью куртку, можно?

— Весь твой, свет моего сердца, — выдохнул Айдесс. — Весь твой. Все, что есть во мне моего — отныне твое... И куртку... хочу. Вышей рыбок... как они плавают...

— И рыбок тоже... Айдесс... любимый. Это же я вся твоя... уже давно... ты ведь догадался? Наверное, с тех пор, как увидела...

Какое счастье, что именно в тот момент люди отошли от нас, чтобы приготовить трап! А может быть, они не случайно отошли... Кажется, Тёр и об этом сказал — что я выхожу замуж.

— Ты... — он смотрел на меня, не отрываясь. — Госпожа моя Холлэ... я сейчас слабый и плохо соображаю. Но... хотел сказать... спасибо, что поверила мне... не усомнилась...

— Я усомнилась, — ответила я честно и почувствовала, как задрожали мои губы. Глаза Айдесса, огромные и блестящие, совсем больные, смотрели в упор. — Я усомнилась... на несколько мгновений... и это были самые гадкие мгновения в моей жизни. А потом... вспомнила, что я же знаю тебя... и что ты... просто на это не способен. А значит, есть объяснение!

Зрачки его расширились, и Айдесс восхищенно выдохнул:

— Ты усомнилась и... не отказалась от меня? я помню... ты даже шага назад не сделала... не отшатнулась... Олэ, ты... мне кажется, я не достоин такой, как ты...