Снежный след

— О! У него очень редкое имя, — с готовностью затараторила Вероника. — И очень красивое — Мирослав. Коротко — Мирек. Не знаю, что уж этот красавчик забыл в нашей дыре, но лыжами многие здесь занялись только из-за него, — пролепетала подруга. — Говорят, он часто катается на западном склоне по диким трассам. Видимо, поклонницы так достают, что он готов рисковать собственной жизнью. Но у подножия все равно куча девчонок собирается, выжидают, когда он спустится. Лиза оттуда не уходит. Если хочешь, можем как-нибудь тоже сходить?

Я вспомнила, что именно на западном склоне потеряла в детстве подругу, а сама едва осталась жива. По спине пробежался мороз. Нет уж, больше я туда не сунусь.

— Вот еще, ради него туда тащиться, — как можно небрежнее хмыкнула.

— Тогда только на Зеленой его можно увидеть, но с белобрысой фифой, девушкой Мирека.

— Понятно. А что у него за девушка? Местная? — Оказалось, что задать этот вопрос труднее всего. Кровь за одну секунду прилила к лицу так, что щеки нестерпимо загорелись изнутри.

— Нет. Но это и без разницы, нам с тобой до нее далеко... Длинные ноги, блондинка, идеальная фигура... Да что рассказывать — сама все знаешь. Он же в клубе с ней был.

Выбирая телефон в магазине связи, я невольно задумывалась, а взяла бы себе его девушка такой? Вероника советовала взять фиолетовый с выложенными по корпусу стразами. Неделю назад я возможно бы и согласилась с ее выбором, но теперь эти искусственные камешки выглядели для меня безвкусно и глупо. Такой сотовый стыдно достать при Мирославе, поэтому я взяла ничем не примечательный, но надежный в условиях постоянной зимы белый сенсорный телефон. Продавец заверил меня в удачном выборе, а подруга лишь презрительно хмыкнула, мол, какие безвкусные люди вокруг собрались.

Коробку от сим-карты с кучей рекламных вкладышей, я выкинула, оторвав лишь кусочек с номером. Быстро забила его в мобильник и передала бумажку Веронике, чтобы она тоже записала, затем отправила смску отцу.

Мы на некоторое время сосредоточенно зависли над экранами. Неожиданно Вероника предложила зайти в кафе и перекусить, прежде чем отправиться за новым костюмом. В старом мне не слишком хотелось светиться, особенно в общественных местах и я, сославшись на плотный завтрак, отказалась. Вероника слегка надулась за это.

Мы немного прошли в молчании. Потом Вероника спросила:

— А твои родители где?

— Я живу с отцом с рождения. Сейчас он работает в Лондоне.

Вероника понимающе кивнула.

— А мать? — она запустила руку в волосы под широким капюшоном, будто поправляя прическу.

Видно было, что она стесняется спросить, но

— Я ее не помню. Она ушла, когда мне было полгода.

Вероника на секунду застыла.

— Ого!

Я подошла к витрине спортивного магазина.

— Не знаю уж, что там между родителями произошло, но обо мне она ни разу не вспомнила. Даже не представляю, какая она.

— Выходит, с тех пор ты ни разу в жизни не видела родную мать? А что близкие говорят?

— Отец не любит о ней рассказывать. Если начинаю задавать вопросы, сразу меняет тему.

— Интересно, что такое он сделал, что от него сбежала жена?

— Да не знаю я!

Это прозвучало неожиданно резко. Сколько раз я сама задавалась тем же вопросом, но, чисто с женской точки зрения, отец почти идеален. Почти, потому что всегда можно найти, к чему придраться. Он очень заботливый, добрый, без вредных привычек, хоть и в возрасте, но его спортивное телосложение всегда привлекало женщин. При этом он никогда не гулял. Я даже не уверена, что после мамы у него кто-то был. После таких размышлений, я приходила к выводу, что всему виной была я. Ведь мама ушла после моего рождения, а до этого они с отцом прекрасно прожили несколько лет. Да, я винила себя за то, что родилась. Тайно ненавидела собственный день рождения и не понимала людей, которые устраивают из него праздник.

Вероника прошептала:

— Прости...

Я отвернулась и принялась рассматривать манекены, наряженные в зимнюю одежду. В стеклянном отражении витрины я заметила поникшую фигуру Вероники. Она теребила пумпоны на шарфе, один из них уже совсем разлохматился и выглядел довольно жалко, как и хозяйка. Несколько раз она собиралась о чем-то сказать, но каждый раз осекалась, не в силах подобрать правильные слова. Когда Вероника в очередной раз открыла рот, я повернулась к ней.

— Я не хотела на тебя орать. Просто... я не привыкла откровенничать о себе, все-таки всю жизнь прожила вдвоем с папой.

Вероника кивнула, но по-прежнему не смотрела на меня, лишь виновато произнесла:

— Да брось, все нормально. Я понимаю, что сунулась не в свое дело.

Вероника улыбнулась и подняла на меня глаза.

— Мир?

— Мир!

Внезапно она бросилась ко мне и крепко обняла. Уютное ощущение дружеского понимания снова возникло между нами.

Из кармана раздалась мелодия. Вероника отпустила меня и я, достав телефон, ответила:

— Да, пап!

— Привет, Полина! Наконец-то, ты обзавелась телефоном, а то я уже устал работать твоим секретарем.

— О чем ты? — я засмеялась, представив папу за стойкой ресепшена терпеливо отвечающего на бесконечную череду звонков.

— Твоя подруга Ксюша интересуется о тебе каждый день. Вы что поссорились?

— Нет, — соврала я. — Позже наберу ей.

— Как твои дела? Бабушка рассказала, что у тебя появилась в Геше подруга?

— Так и есть, мы с ней сейчас гуляем по магазинам. Мои московские зимние шмотки здесь можно будет одеть только летом.

Отец рассмеялся.

— Поль, я тебя люблю.

У меня перехватило горло.

— Я тебя тоже.

Папа взял с меня слово, что буду звонить не реже трех раз в неделю, и попрощался. Я не разревелась только благодаря Веронике, которая вцепилось мне в руку так крепко, что я почувствовала, как ее пальцы вдавливаются мне в кожу, даже через толстый слой синтепона.

— Смотри! — на выдохе произнесла она.

Впереди я увидела Мирослава и его девушку — пара самых прекрасных людей на свете.

Девушка выглядела убийственно прекрасно. Белокурые локоны мягкой волной спадали почти до талии. Уверена, она так и просыпалась с идеально уложенной прической, как из рекламы какого-нибудь шампуня. Ее кожа была белой и гладкой, без малейшей морщинки. Могу поспорить, что она не пользовалась при этом косметикой. Если меня светлая кожа делала болезненно бледной, то ей придавала сияния, словно она светилась изнутри. Каждый волосок на ее бровях знал отведенное только ему место — что уж говорить о макияже, маникюре и дорогом аромате духов, исходящим от нее! Девушка, безупречная во всех отношениях, можно сказать больше — Леди Совершенство.

Как же я ей завидовала!

Если у нее и имелись недостатки, то разум отказывался на них задерживаться. Неудивительно, почему самый очаровательный парень в мире выбрал ее в спутницы.

Так что я немедленно возненавидела ее, примерно, как Израиль Палестину.

— Тебе стоило бы поблагодарить Мирека за вчерашнее спасение. — Вероника толкнула меня локтем в бок и глупо хихикнула.

Я, наверное, смотрела на них, как идиотка.

Тут я сообразила, что у меня в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Я так быстро захлопнула рот, что зубы звонко клацнули. Блондинка усмехнулась, едва приметно дернув уголком губ, но я-то заметила этот ехидный жест. Разозлилась. И, конечно, сделала глупость, за которую потом было жутко стыдно.

Я шагнула наперерез приблизившейся парочке, прямо к Мирославу. Они остановились.

— Привет! — слишком бодро поздоровалась, обращаясь исключительно к своему спасителю.

Мирослав опешил. Он удивленно, нет, даже испуганно, взглянул на спутницу. Все-таки он опасался ее реакции на мое появление. Печаль.

Пара из них выходила красивой до скрежета зубов. Они казались богами, сошедшими землю. Рядом с ними я ощущала себя чем-то инородным и дефектным.

Белокурая красавица мило улыбнулась. Мирослав, видимо, воспринял этот жест, как разрешение к общению со мной.

— Все в порядке? — отстраненно спросил он.

— Нет...то есть да, — я так растерялась рядом с ним, что не могла внятно выразить свои мысли. — В общем, хотела поблагодарить тебя за то, что спас меня вчера. Вот!

— Надеюсь, в следующий раз ты будешь благоразумнее, — холодно откликнулся он, всем своим видом показывая безразличие к моей персоне.

— Я ей тоже говорила, перед самостоятельным спуском не помешало бы взять несколько уроков у инструктора, — влезла Вероника, но на ее слова не обратили никакого внимания.

Блондинка смотрела на меня с такой нежностью, с какой смотрят прохожие на грязного бездомного котенка. Надо отдать ей должное, она ни капли не ревновала своего парня. Меня это задело. И сгоряча я сморозила очередную глупость, обратившись к Милославу:

— Может, найдешь минутку и поучишь меня кататься? Как-нибудь...если будет время.

На меня посмотрели так, словно я вдруг заговорила на древнем малоизученном языке. Так бы, наверное, смотрели на Шумахера, попроси он кого-нибудь показать, как переключать скорости при езде на автомобиле.

Белокурая красавица, задрав бровки, продолжала мило улыбаться. Похоже, ей происходящее доставляло большое удовольствие.

— Привет! Я-Светлана, — представилась она, и так это у нее вышло непринужденно и дружелюбно, будто давно репетировала этот момент. — Тебе нужно просто не бояться при спуске и все обязательно получится. Уверена, ты справишься без инструктора, а на всякий непредвиденный случай на горе всегда есть спасатели.

Красиво отшила. Ничего не скажешь. Я ничего и не сказала, лишь уставилась на Мирослава. Как дура.

— Извини, мне нужно возвращаться к работе, — он так галантно поклонился, что в ответ захотелось сделать реверанс.

Благо хватило ума не позориться еще больше, я лишь невнятно произнесла:

— Пока.

Он явно спешил отделаться от меня. Ушел, даже не попрощавшись, нагнулся только за мятой бумажкой, которая валялась на тротуаре. Он отряхнул ее от снега и убрал в карман куртки. Из их компании оглянулась только Светлана и кокетливо бросила:

— У тебя прекрасный костюм.

Как можно с такой нежностью в голосе и теплотой во взгляде так глубоко окунуть человека в грязь? До этого я ненавидела свой желтушный костюм, теперь же я была готова сорвать его с себя, изодрать в клочки и поджечь. Светлана нанесла мне страшный удар по самолюбию.

Я огляделась. Моим унижением наслаждалась большая часть Шеренгеша! Похоже, единственным, кто не таращился на меня в тот момент, был спящий в проезжающей машине ребенок. Хотя может, и он ехидно посмеивался, отвернувшись в другую сторону. Скучный и унылый город был обеспечен темой для сплетен: москвичка клеилась к красавцу спасателю и получила от ворот поворот. От стыда лицо залило пунцовой краской.

— Ты чего так раскраснелась? — ехидно поинтересовалась Вероника.

— А то ты не понимаешь? — буркнула я.

— Прекрасно понимаю, через это прошла вся женская половина Геша, так что добро пожаловать в клуб влюбленных и отвергнутых!

Я даже не стала на нее сердиться за дружеский совет, который привел меня к публичному позору. У Мирослава есть подружка, она прекрасна, без сомнений. А мне остается забыть его и как следует заниматься, чтобы поступить в институт и забыть Шеренгеш, как страшный сон. Хотя кого я обманываю, не думать о Мирославе невозможно.

— Полина?

Я вздрогнула и повернулась.

За спиной стояли Лиза, Наташа и Степан. От вчерашней заботливой соседки не осталось и следа. Все трое глядели с превосходством, надменно. От них так и расходились волны презрения и насмешки. Сейчас меня растопчут окончательно.

— Неужели наша столичная модница отказала в свидании самому красивому парню на свете? — ехидничала Лиза.

Наташа со Степаном сложились пополам от смеха.

— Ой, нет! Все было как раз наоборот! Весь город видел, как ты вешалась на нем при его девушке.

— Тебе видимо завидно, что с ней он разговаривал, а тебя не замечает даже, когда ты перед ним в купальнике катаешься, — пришла на выручку Вероника.

Я мысленно поблагодарила ее за поддержку.

Лизу слова задели. Ее лицо перекосило от злости.

— Ника, а как скоро ты прикончишь свою подругу? Ты ведь так с близкими людьми поступаешь? — Яд буквально сочился из каждого слова. — Кстати, Полина знает все о твоих подругах, Ника.

— Для тебя я Вероника!

Мне пришлось крепко схватить разгневанную подругу за талию, потому что она рванула вперед выдрать клок-другой из прически обидчицы.

Лиза отскочила за спину Степана.

— Пойдемте отсюда, ребята! — рявкнула она. — Пока эта бешенная нас не покусала.

Через мгновение они свернули за ближайший угол, и надо признать, вовремя. Ника очень миниатюрная, но невероятно сильная девушка, а в гневе настоящая фурия. Удерживать ее, изрыгающую страшные проклятия, было непросто. Я и не удержала. Руки соскользнули с гладкого материала куртки, и Вероника нырнула в придорожный сугроб. Приятного мало, но, по крайней мере, остыла.

— Извини, — я протянула ей руку, чтобы помочь подняться. — И спасибо, что заступилась за меня.

Мы отправились по магазинам мне за костюмом. В результате купила два — белый раздельный и слитный с вставками мятного цвета. В отличие от желтого новые костюмы были тонкие, легкие и не теснили движения. Под низ купила термобелье. Заодно приобрела и лыжи. Закончили прогулку в обувном.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

После случая в городе, я где-то неделю не видела Мирослава. Однако в воображении горнолыжный спасатель присутствовал постоянно. И не только он, мои мысли теперь терзала и Светлана, не дававшая мне покоя. Когда я одевалась — возникала мысль: а стала бы она носить это? Когда причесывалась: а сделала бы она такую прическу? А стала бы она читать эту книгу?

Я чуть не перекрасила волосы в пепельный цвет, но сдержалась. Хватит и того, что большая часть Геша блондинки и Лиза в их числе.

На неделе мы с Вероникой несколько раз ходили к подножию Зеленой, но спасателя так и не встретили, что жутко раздражало, портило настроение и сводило прогулку на нет.

Я часто всматривалась в окно, особенно в то, которое было на кухне. Оно выходило на верхнюю часть горы. Я отчаянно надеялась разглядеть Мирослава в этой снежной целине. Но Зеленая не желала делиться своими тайнами, закрывая мягкой белой шалью склон.

Ненормальная! Как можно столько думать о парне, которого и знать толком не знаешь? Красавцев на свете полно, подумаешь — смазливое личико, умопомрачительная фигура... Ненавидела себя за бесконечные мысли о спасателе, но поделать с этим ничего уже нельзя было. Оставалось только смириться. Образ странного молодого человека точно врезался в мозг, и тот, как неисправный видеомагнитофон, прокручивал передо мной одну и ту же пленку. Кадры встречи возле клуба и затем на спуске мелькали нескончаемой чередой, заставляя сердце мучительно сжиматься. Мысли о спасателе как-то сами собой вытеснили воспоминания о бывшем. Не зря бабушка говорила, что по молодости все быстрее заживает, даже душевные раны. Она оказалась чертовски мудра!