Я чувствовал себя центром вселенной, полным абсолютом совершенства сложно структурированной отзывчивой и податливой материи, осознающей самого себя. Все, что было вокруг, не играло никакой роли, мое Я доминировало над окружающим, воспринимая свою исключительность. Мне было настолько хорошо, что кривая улыбка застыла на моем лице, сформировав маску блаженного идиота.
Постепенно организм успокаивался, возвращаясь в своеобычное состояние.
Откат от брызнувших в кровь эмоций накрыл пеленой серого безразличия, сквозь которое поглядывало мое скептически настроенное настоящее Я.
НарДожеок, сука, я тебя найду. И братца твоего Спящего тоже. Жгучая ненависть разлилась липкой мерзостью в сердце, заставляя отгородиться от бушующих эмоций.
— — — — — — — — — — — — — — — — —
Чтобы оглянуться, мне пришлось приподняться на кровати. Большая комната, с узким и высоким окном, была ровно освещена естественным светом, причиняющим явную боль глазам.
За окном был рассвет.
Сквозь белесый туман проглядывал край местного светилы. Тишина еще не была нарушена звуками пробуждающейся природы, поэтому мне было четко слышен далекий скрип половиц, под тяжелыми, приближающимися шагами.
Инстинкт самосохранения заставил подняться.
Новый лепесток лежал в изголовья кровати, поэтому оголив клинок я, тихо подошел к массивной, деревянной двери и затаился за ней.
Рукоять Лепестка приятно холодила ладонь, вселяя потерянную, после осознания себя, уверенность в собственных силах. Звук шагов еще немного приблизился, замер и стал постепенно отдаляться. Облегченно выдохнув, я подошел к кровати, пытаясь вычленить последние образы происходящего со мной.
Помню длинную дорогу, петляющую между широких улиц. Повозки со всяким скарбом тянувшиеся бесконечно вдоль этой дороги. Большое помещение, где мой спутник. Нет, теперь работодатель, принимал поздравления от собравшейся, широким полукругом, местной знати. У всех присутствующих, не исключая и нескольких дам, на плечах был накинут длинный, темно синий плащ с вышитой белой стрелой в серой окантовке. Было видно, что собравшиеся искренне рады горделиво посматривающему по сторонам воину. Принесли напитки и еду. Никому не было до меня дела и, чувствуя сильный голод, я подошел к прислужнику с подносом и забрал тарелку с закусками.
Вот здесь началось. Высокому блондину с пышными усами не понравилось, что я взял целую тарелку себе, и он громогласно назвал меня невежей и наглецом.
Наглецом то понятно.. но почему невежей? Об этом я и спросил у него, довольно своеобразным образом — уперев лезвие лепестка ему в ногу. Все происходило на глазах собравшихся и это им определенно не понравилось.
Против меня встал весь зал, громко, наперебой, требуя поединка.
Мне почему-то было весело, и я предложил им напасть всем вместе, иначе придется тянуть время и отвлекаться от столь вкусных закусок. Не знаю, что со мной происходило, это было сродни сильному опьянению.
Ко мне подошли шестеро. Низкий и широкоплечий предводитель, с одутловатым лицом и надменной усмешкой на узких губах. Только контраст его любезной физиономии и цепких холодных глаз, заставили меня перестать дурачиться и собраться. Почти такие же взгляды были и у остальных пятерых, с жесткими лицами прожженных авантюристов.
— Ваши действия оскорбительны, вы ведете себя как невоспитанный дикарь. Прошу вас проследовать за нами — надменно изрек предводитель шестерки.
— Чем же мои действия оскорбили уважаемое общество? — с улыбкой ответил я, стараясь не упустить движений медленно обступающих меня людей — не моей ли отличающейся одеждой? Или возможно тем, что я голоден?
— Одежда действительно не подходит для нашего собрания — согласился подошедший — поэтому я прошу ответить, как вы здесь оказались?
— Меня пригласили — сдержанно ответил я, оборачиваясь в сторону своего нанимателя. Какое же было мое удивление, когда его не оказалось в помещении.
— Так кто вас позвал сюда? — нетерпеливо задал вопрос коротышка.
— Это уже не важно — сдержанно ответил я — будьте столь любезны, проводите меня к выходу.
— Еще как будем — прозвучало немного угрожающе, и поднятая в направлении выхода рука плавным жестом опустилась на рукоять короткого меча.
В спину бить при всех не будут, подумал я, непринужденно направляясь к широкой двери.
И тут накатило.
Ноги перестали меня держать, упав на колени, я повалился вперед лицом, стараясь выбросить перед собой руки, для смягчения падения.
Еще одна волна обездвижила все тело.
— Он под раскрытием — прозвучал приговор, и меня дружно подняли и куда-то понесли.
На этом воспоминания закончились, но легкая боль в ребрах и животе говорили, что меня по дороге как минимум пару раз уронили.
Ничего, пришла мысль, расквитаемся.
Осмотрев себя, я остался доволен проведенной ревизией. Кроме легкой боли в отбитых внутренностях меня ничего не беспокоило.
Настала пора одеваться. Тонкий камзол, темно синего цвета, висел у изголовья кровати. Серые штаны и мягкие, короткие сапоги были тут же, создавая вид только что сшитых вещей.
— Не может быть, что пока я был без сознания, мне это сшили.
Хотя.. Сейчас посмотрим. Ткань действительно была абсолютно новой. Примерив на себя, я убедился, что размер как раз мой. И даже обувь оказалась в пору. Вот уж, было чему удивляться.
Смещенный центр тяжести снова напомнил о себе, качнув меня в сторону кровати. Тяжесть темной сферы, вместившей предел, ощутимо портила жизнь. Пора бы и начать привыкать, подумал я, садясь на край своего ложа.
Большой, начищенный лист металла отражал убранство комнаты. Мне стало интересно, и я подошел к нему, рассматривая свое отражение. Высокий лоб с широко посаженными темно зелеными глазами. Немного выступающие в стороны скулы. Прямой нос, обычные губы с жестким подбородком. Все лицо было немного вытянуто, но, в общем, не представляло собой ничего примечательного, это был Я.
Пережав на шее вену, я ждал, проверяя неприятное воспоминание. Потемневшая кожа, наконец, выдала то, что я ожидал. Постепенно начался проявляться рисунок, оставленный мне НарДожеоком и проявившимся в пыточном подвале. Скинув камзол и нательную рубаху, я стал разглядывать татуировку черного ворона. Распластав крылья, он выглядел поразительно живым. Правая рука сама собой потянулась к рисунку. Проведя по нему ладонью, я убедился, что ничего необычного на коже, кроме цвета, нет. Подняв ладонь к лицу, я рассматривал ровные круги на ладони, так много раз спасавшие меня.
С виду тоже ничего необычного, решил я, и снова оделся.
Потянувшись обеими руками вверх, я почувствовал легкую боль в мышцах. Взяв лепесток и встав в центр комнаты, я плавно и осторожно начал повторять движения из старого трактата, доставшегося от непростого старичка. Тело отозвалось ломотой и болью в закостеневших связках. Медленно и постепенно я увеличивал амплитуды движений, стараясь в точности воспроизводить рисунки из древней книги. Паучок на рукояти клинка ожил, моргнув зеленоватой вспышкой. Тонкие росчерки зеленой паутины стали проявляться все сильнее и сильнее. Закрыв глаза, и отдавшись трансу, перетекающих друг в друга движений, я почувствовал едкий привкус во рту. Не останавливаясь, я оглянулся, пытаясь понять, откуда взялось туманное облако зеленого оттенка. Накрыв паучка ладонью, я наблюдал, как оно постепенно пропадает, без следа растворяясь в окружающем. Оглядев себя, я увидел, что ткань камзола почернела на сгибах, переливаясь оттенками от серого, до иссиня черного, при каждом моем движении. Странное облако. И паучок не тот, что на прежнем лепестке отметил я, внимательно его рассматривая. Маленький проказник застыл в мимолетном движении, словно почувствовав на себе мое пристальное внимание. Казавшийся живым, он был настолько искусно выполнен, что с трудом верилось, что он не настоящий.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Решив разузнать, где все-таки нахожусь, я переступил порог осторожно открытой двери, стараясь создавать как можно меньше шума. Длинный коридор, увешанный портретами пышно разодетых дам, был скудно освещен и холоден. На миг захотелось шагнуть обратно в теплую комнату. Небрежно взяв лепесток в левую руку я, помня о скрипучих половицах, легким шагом пошел по коридору. Крайняя дверь распахнулась, и навстречу шагнул громоздкий воин. Одетый точно в такой же камзол как на мне, он рукой в грубой перчатке покручивал длинный ус, на круглом и довольном лице. Не юный, но и не старый, похоже, находящийся в самом расцвете своих сил мужчина, с пронзительным взглядом немного маленьких черных глаз, выглядел безосновательно веселым.
— Быстро ты очнулся — усмехнулся он, посторонившись, и коротко кивнул в сторону дверного проема, из которого вышел.
Сделав жест рукой я, со всей учтивостью, пригласил его самого войти в распахнутую дверь, отказываясь повернуться к нему спиной.
Внутри оказался большой стол и четыре высоких стула. Небольшое помещение было явно не жилое и, по-видимому, использовалось как караульное помещение.
— Садись — отойдя к не большому, затянутому прозрачной кожей, окну — проговорил толстяк.
Почему и нет — подумал я, располагаясь на удобном стуле, положив лепесток себе на колени.
— Меня зовут Джекобс я третий мастер Твине. Ты знаешь где находишься?
— Совершенно нет — с легкой улыбкой ответил я, бесцеремонно рассматривая Джекобса, надеюсь, вы введете меня в курс здешних дел.
— Тогда вам стоит сначала представиться — со скопированной у меня улыбкой, ответил толстяк.
Эта напускная вежливость мне начинала нравиться, и я продолжил со всей учтивостью в голосе.
— Меня зовут Рене — не моргнув глазом, соврал я.
— Хорошо — ответил Джекобс, ставший шагами мерить диагонали комнаты — хотя можно было бы и подробнее.
Немного приподняв брови, я безмятежно взглянул ему в глаза, показывая, что мне скрывать совершенно нечего.
Скривив губы в ухмылке, толстяк продолжил.
Мы находимся в Карадоне, это место, куда стремятся лучшие, ибо здесь время течет не так как в остальных мирах. То есть объясню по-другому. Течет оно также, но стареют здесь значительно медленнее. Соответственно и опыта у здешних воинов, торговцев и колдунов в разы больше. Только представь, чему можно научиться за вечность.
Так что здесь, если тебе интересно, довольно трудно продвинуться по карьерной лестнице.
Видя мое сосредоточенное и ловящее каждое его слово лицо он, довольный произведенным эффектом, продолжил.
Я буду краток, все сам со временем поймешь, сегодня только вводная. Так вот, Карадон поделен на два лагеря. Лагерь Твине, к которому принадлежу я и сиятельный Арай-Нот Грок, и лагерь Орсо.
Так сложилось издревле, наши дома конкурируют, стремясь занять главенствующее положение. Позиции Твине сильно пошатнулись без Грока, но с его возвращением положение укрепившегося Орсо становиться довольно спорным. Теперь мы сможем претендовать на обладание горой Ганта.
Это местный источник. Уточнил толстяк, видя мое удивленное лицо. Процедура довольно сложна, но нет ничего невозможного. Надеюсь, мы добьемся успеха.
— Не сомневаюсь — я сделал вежливое лицо, стараясь не обидеть собеседника своим безразличием. Мне и своих проблем хватает, в которых я, похоже, еще не скоро разберусь.
— Хорошо. Вы поручены мне. Позже пойдем, заключим контракт. Это на первое время.
Тяжелый мешочек из мягкой кожи перекочевал из его рук в мои.
— Можете снять жилье, либо остаться здесь. Здесь не самое худшее место. Должен предупредить, придется быть внимательным, сейчас Орсо используют любой предлог для поединков, пытаясь выбить как можно больше наших.
Теперь главный вопрос:
— Что вы умеете?
— В каком смысле? — я тянул время, обдумывая ответ.
— В самом прямом. Что умеете? За что Грок дал контракт в Карадоне?
— За что дал, это у Грока и надо спрашивать. А что умею. Немного владею клинком. В общем.. это все — подвел я итог своих возможностей.
— Мы думали, колдун — разочарованно проговорил Джекобс.
— Нет. Нехватка колдунов?
— Не то чтобы нехватка — не стал ничего объяснять толстяк — но одного клинка будет мало. Использовать уравнители можете?
— Наверное — задумчиво ответил я, но видя радостное лицо собеседника, невозмутимо продолжил — а что это?
— Понятно — процедил толстяк, теряя ко мне всякий интерес — сходите, поешьте. Потом обговорим сумму контракта.
— Она уже обговорена с Гроком.
— Возможно, но это на первое время. Здесь все наемники рано или поздно получают по своим заслугам. Если слаб, то это не ваша цена.
— Это решать уважаемому Гроку.
— Согласен. Кухня прямо по коридору, предпоследняя дверь. Скажете, что от меня и о цене сразу договоритесь. Готовят под каждого гостя посвоему.
— Хорошо — согласился я, выходя — видимо, им действительно нужен колдун, слишком явно было разочарование толстяка.
Хотя, так к моей персоне будет меньше внимания и вопросов. Во всем можно найти свои преимущества, усмехнулся я, переступая порог указанной двери. К моему удивлению, она открывала еще один скудно освещенный коридор, в котором витали едва уловимые разнообразные ароматы.
Дойдя до его конца, я толкнул деревянную дверь, сильно щурясь от яркого света.
— Чем могу служить милостивый государь? — дородный мужчина, в темном камзоле, застыл в легком и естественном поклоне, отработанным тысячу и еще один раз.
— Я от Джекобса — кратко, но учтиво повторил я его поклон, стараясь не терять достоинства. Кто его знает, кланяются здесь поварам или нет.
— Для уточнения времени и рациона питания.
— Понятно. Зовите меня Клан я местный распорядитель.
— Рене.
— Просто Рене? — делано удивился мой собеседник — видимо вы издалека, здешние сиятельные господа добавляют к имени свой род и обязательно прозвище.
По глазам Клана я понял, что он оценил мою учтивость и пытается, таким образом, тоже быть любезным.
— Как хорошо, что мы встретились — невзначай, перекинув полученный мешочек, из одной руки в другую радостно известил я его — мне кажется, что есть много нюансов, в которые я, как приезжий, не посвящен. Улыбаясь Клану как лучшему другу, с которым не виделся долгое время, заявил я.
— Конечно — расплылся он в приятной улыбке — первое это то, что сиятельные господа не ходят без головного убора. Посмотрел он на мою непокрытую короткую шевелюру.
— Прошу вас присядем, нам есть о чем поговорить.
Разместившись, за одним из восьми широких столов, мы продолжили учтивую беседу.
Результатом стал свод местных правил о манерах поведения в "приличном" как сказал Клан обществе. Множество нюансов и толкований я не очень понял, стараясь не перебивать пустившегося в объяснения распорядителя.
Основное я четко уловил. Понятие чести в Карадоне ценилось очень высоко, иногда выше самого бесценного, то есть своей жизни. Не было здесь ничего позорнее, чем потерять честь в глазах своих товарищей или общества. Свод гласных и негласных правил куртуазного общения строго соблюдался, вплоть до официальных жестоких наказаний местного суда, следящего за соблюдением установленных норм.
