— Вот так, дядя! — сказал демон. — Посиди вместо меня. А я ухожу. У меня ещё дел много.
— Куды-ы-ы? — опомнился тюремщик. — Не позволю! Не велено!
Он ринулся на дверцу и толкнул её с такой силой, что с потолка посыпалась каменная крошка.
— Если будешь кричать, я скажу магам, что ты украл у меня золото, — весело пригрозил Стёпка. Просто так, чтобы припугнуть. На самом деле он вовсе не боялся крика. Всё равно ведь никто не услышит.
Тюремщик сжал прутья решётки так, что пальцы побелели, и смотрел с такой неистовой свирепостью, какая проторскому людоеду, например, и не снилась. Однако кричать больше не пытался. Золото запечатало рот надёжнее любого кляпа.
— Счастливо оставаться, — не удержался Стёпка, и перед уходом подвинул корзинку с едой поближе к решётке, без труда увернувшись от просунувшейся к нему руки. — Это тебе, чтобы не похудеть.
Когда он уже поднимался по лестнице, за его спиной что-то тяжёлое и грузное с силой ударило в решётку, потом ещё, и ещё, и ещё. Затем в ход пошёл топчан, без особого, впрочем, успеха. Дотянуться же изнутри ключом до замка тюремщику с его бревноподобными ручищами нечего было и пытаться.
За массивной деревянной дверью Стёпка увидел уходящую вверх довольно тесную, совершенно неосвещённую лестницу. Это была ещё не совсем свобода, но это была дорога к свободе. На волю. Подальше от каменных стен, прочной решётки и вонючего ведра.
Легко преодолев около полусотни ступеней — глубоко же его упрятали маги! — и распахнув (без отговора) ещё одну тяжёлую дверь, Стёпка оказался в небольшой комнатке, убогостью обстановки почти ничем не отличающейся от его камеры. Такой же топчан, правда, с матрасом, такие же стены без окон, — всего и разницы, что имелся стол. Здесь коротал время тюремщик, здесь он, судя по всему, и жил. В висящем на стене небольшом мутном зеркальце суетился некто лохматый, с опухшим лицом запойного выпивохи. Он тщетно пытался протереть безнадёжно пыльное зеркало с той стороны, у него ничего не получалось и он в отчаянии потрясал руками и беззвучно открывал рот. Наверное, ругался.
За приоткрытой входной дверью беглеца ждал солнечный свет, свежий воздух и свобода. И, конечно, маги-дознаватели.
Стёпка осторожно приблизился к двери. Он был готов к любым неприятностям и поэтому на всякий случай крепко сжимал в руке рукоятку ножа. Это было странно, но снаружи не оказалось ни магов, ни стражников. Вообще никого. С одной стороны возвышалась бревенчатая стена двухэтажного дома, с другой — дощатый забор, не сказать, чтобы очень высокий. За забором виднелись тесовые крыши опять же самого деревенского вида, какие не ожидалось увидеть в незнакомом, но представлявшемся всё же настоящим городом Усть-Лишае. Или маги привезли его в загородный дом? У крыльца белели одуванчики. Воробей спорхнул на утоптанную дорожку, клюнул что-то и улетел по своим нехитрым птичьим делам. Спокойная, безмятежная жизнь. И не подумаешь, что совсем рядом, в глубоком подземелье могут томиться в заключении невинные люди.
Будь Степан сам по себе, он без колебаний перемахнул бы через забор и рванул куда подальше, пока его не хватились. Если это действительно Усть-Лишай — отыскал бы дом оружейного мастера Угроха, как советовал дядька Зашурыга, если же другой город или село — тоже не беда. Деньги в кармане есть, добрые люди везде найдутся.
Но на пути к свободе стояло одно большое и упрямое "но" — нужно было вырвать Смаклу из цепких рук магов-дознавателей. Как говорится, убежал из тюрьмы сам — помоги товарищу. И никак иначе. Если гоблина держат где-нибудь поблизости, как раз сейчас появился хороший шанс его отыскать. Каким образом? Да проще простого — идти напролом и безжалостно открывать все попавшиеся двери гномьим отговором. За одной из них гоблин и обнаружится. Если его, конечно, никуда не увезли. А можно поступить ещё лучше — заявиться нахально к самому главному магу и предъявить ему ультиматум: или немедленно отдаёте мне Смаклу или я вам всем устрою весёлую жизнь. Стёпка, откровенно говоря, весьма смутно представлял себе, как именно он будет эту жизнь устраивать (не рубить же, в самом деле, всех встречных-поперечных), но пока по этому поводу не слишком переживал. Что-нибудь по ходу дела придумается. Жизнь подскажет.
И жизнь ему подсказала. Тут же, едва только он попытался перешагнуть порог. В глазах внезапно потемнело, голова закружилась, пол под ногами накренился, как палуба взбирающегося на волну корабля. Стёпка почувствовал, что падает, попытался ухватиться рукой за улетающий дверной косяк, промахнулся и всё-таки упал, чудом не раскроив затылок об угол стола.
Минут пять он лежал на грязном полу, разглядывая покачивающийся потолок и с трудом справляясь с противной тошнотой. Вот так вырвался из тюрьмы, вот так устроил магам веселье! Это что такое было? Похоже, что какое-то заклинание сработало. Чуть-чуть сознание не потерял. Приходи тогда кто угодно и вяжи почти убежавшего демона покрепче. Лохматый хозяин отвечай-зеркала смотрел на лежащего отрока, жалостливо покачивая головой.
Ф-фух! Нехило шарахнуло, как сказал бы Ванька. Кое-как поднявшись на ноги и опёршись обеими руками о заляпанный, годами не мытый стол, Стёпка очень долго, как ему показалось, приходил в себя. У него было такое чувство, словно он превратился вдруг в древнего старика — больного, едва передвигающего ноги, скрюченного радикулитом, подагрой или какие там ещё старческие хвори бывают? К счастью, болезненная слабость схлынула столь же внезапно, как и навалилась. Шум в голове утих, тошнота прекратилась, окружающий мир вновь обрёл цвет и свет, назойливые метельки перед глазами бесследно растворились. Только место пониже спины слегка побаливало после падения на каменный пол.
Хозяин отвечай-зеркала умильно улыбался сквозь пыль и паутину. Он тоже был рад, что у отрока всё в порядке. Стёпка взял со стола не слишком чистую тряпицу и попытался оттереть зеркало от вековой грязи. Частично ему это удалось.
— Благодарствую, — поклонился лохматый обитатель зазеркалья. Его глуховатый голос с трудом пробивался сквозь стекло. — Утомился я ужо в сумерках перемогаться.
— Не за что, — сказал Стёпка. — Мне не трудно. А скажите... Это что, заклинание такое на двери наложено, да? Чтобы никто выйти не мог.
Хозяин отвечай-зеркала в сомнении пожевал губами и высунулся наружу, чтобы его было лучше слышно:
— Навряд. Мне об том не ведомо. Энто у табе в головах чевой-то сдумкнуло. На сию дверку никогда ишшо заклятиев не накладали. Переступай без опаски.
Без опаски не получилось. Стёпка осторожно толкнул дверь, занёс ногу над порожком — и замер. Очень ясно вдруг вспомнилось, как точно так же сделал, отправляясь на экскурсию, Ванька. И что с ним после этого приключилось. Тогда, вроде бы, Смакла руку приложил, а здесь — кто знает, какую пакость маги могли изобрести? Хозяин, между прочим, тоже не обязательно правду сказал. Как запузырит сейчас!.. Стёпка оглянулся. В зеркале было пусто. Ладно, поверим.
И он решительно шагнул наружу. И невольно перевёл дух, когда уверился, что на этот раз обошлось. Видимо, заклинание оказалось одноразовым.
Сладкий воздух свободы кружил голову, но земля из-под ног уже не уходила, и падать больше не хотелось. Стёпка вдоль стеночки дошёл до угла дома и осторожно выглянул посмотреть, что там, за этим углом происходит. Прежде чем бросаться в атаку на магов, ему хотелось оценить обстановку.
Двор был неширок, огорожен крепким забором и выглядел как самый обыкновенный деревенский двор. Ничего городского в нём не наблюдалось. Вон мужики возятся у телеги, с пыхтением и руганью загружая на неё неподъёмный ящик или сундук. Вон два мага выехали верхом, и ворота за ними неторопливо, с развязной ленцой закрыл белобрысый парень в обычной одежде, безоружный и бездоспешный. Вон дремлет, уронив голову на грудь, пожилой весич, и лохматый рыжий пёс, пристроившийся у его ног, тоже прикрыл глаза. Вооруженных стражников, которых ожидал увидеть Стёпка, почему-то не было вообще. А он-то полагал, что выбрался на свободу из подвалов мрачного замка с угрюмыми переходами, со стражей на каждом углу, воображал, как будет сейчас бродить под его гулкими сводами в поисках Смаклы, прячась от магов и пугая призраков... Вот тебе и замок. Обычный бревенчатый дом. Двухэтажный, длинный, неказистый, но при том ладно скроенный и очень крепкий. Мрачноватый — это да. Но лишь потому, что массивные брёвна уже потемнели от времени, и почти все окна закрыты тяжёлыми ставнями, словно и не день на дворе, а глухая ночь. Таятся весские маги, скрывают от прочего люда свои недобрые замыслы и неблаговидные деяния.
Застёгивая на ходу щегольской длиннополый кафтан, на крыльцо вышел незнакомый русоволосый маг. Он по-хозяйски оглядел двор и нахмурился. Стёпка подался назад, смотрел осторожно, одним глазом. Очень этот маг (занимающий довольно приличную должность, судя по количеству защитных амулетов и вышитых на рукавах обережных рун) не понравился ему сердитым выражением лица. Мужики у телеги сразу оживились, поднатужились и взгромоздили ящик на телегу.
— Крепче привязывайте, — приказал маг, обходя телегу и внимательно разглядывая получившуюся, весьма далёкую от изящества конструкцию. — Навес почему не сколотили?
— Заканчиваем ужо, — угодливо отозвался один из мужиков. — Гвоздями чуток обсчитались, старшой подвезть обещался.
— К утру всё должно быть готово, — строго сказал маг. — Завтра рано выезжаем.
— Да мы уж нонеча управимся, пожалуй, что к пятизвону, — пообещал мужик. — Дело ить нехитрое. Плотницкое.
Маг вернулся в дом. А для Степана наступил, как пели в одном старом фильме, "криктический момент". Нужно было на что-то решаться. Нужно было выходить "из тени". Но сделать это оказалось совсем не просто. Выполз вдруг откуда-то из глубин подсознания тот, прежний, не слишком отважный подросток, каким Стёпка являлся ещё совсем недавно. "В баню этих магов, ничего у меня не получится, надо линять отсюда, пока не заметили. А со Смаклой потом как-нибудь разберёмся. Глупо лезть без подготовки в их логово. Опять поймают, и тогда уже не убежишь". Вот такие мысли вдруг закрутились в голове, и неуютное чувство раздвоенности, уже испытанное на памятной лесной развилке, вновь смутило душу. Идти к магам уже совсем не хотелось, а хотелось тихонько попятиться, перелезть как-нибудь через забор и бежать, бежать, бежать...
Стёпка сжал зубы. Робость или, говоря откровенно, самая настоящая трусость настырно пыталась захватить его разум, и сопротивляться ей было очень трудно. Всё равно, что разрывать себя пополам. "Гузгай, — воззвал он мысленно. — Ты куда пропал? Помоги!"
Что-то шевельнулось в душе, расправило когти, и подлый страх слегка отступил. На самую малость сдал свои позиции, на полшага всего, однако этого оказалось достаточно, чтобы взять себя в руки. "Ну не убьют же меня, в конце концов, правда. Я же не весь. Я же демон. Я ведь оркимага победить сумел и к царёву брату пойти не побоялся. Хватит трусить. Я смогу! Я уже иду!" Стёпка сделал глубокий вдох, сжал в кармане рукоятку ножа и, окончательно преодолевая постыдную нерешительность, шагнул из-за угла.
И ничего не произошло. Никто не закричал: "Хватай демона!", никто не отпрянул в испуге, никто не округлил удивлённо глаза, мол, что же это такое деется и почему узник, коему положено смирно сидеть за решёткой, нахальным образом разгуливает на свободе?
Он шел через двор, напряжённый и готовый, как ему казалось, к любой неожиданности — всё же враги, считай, кругом, а ну, как навалятся сейчас всем скопом! Мужики в его сторону даже не покосились; белобрысый у ворот глянул мельком и отвернулся; пёс, насчёт которого у Степана было больше всего сомнений, просыпаться и не подумал; обихаживающий лошадей пожилой весич кивнул, словно старому знакомому, видимо, обознался или просто по деревенской привычке раскланиваться со всеми встречными. Стёпка машинально кивнул в ответ... И успокоился. Он понял, кажется, в чём тут дело. Его же здесь никто прежде не видел, кроме нескольких магов. Все эти люди не знают, что это именно его принесли в том ящике. Они, наверное, даже и не подозревают, что сейчас кто-то сидит в тюрьме, возможно, они даже и о самой подземной тюрьме не догадываются. И Стёпка для них — обычный отрок, имеющий полное право разгуливать здесь с независимым видом. Родственник, скажем, чей-нито, али племянник, приехамший из каких-нибудь Дремучих Медведей.
— Подсоби, малой, — обратился к нему какой-то мужик. — Топор мне не подашь ли?
— А? Чего? — невольно вздрогнул задумавшийся о своём Стёпка.
— Топор, баю, не подашь ли? — повторил мужик. Он лежал под телегой.
Стёпка не сразу выдернул из колоды небольшой ухватистый топорик, подал мужику.
— Дыру рубить придётся, — пояснил тот. — Забыли сразу-то, рано клеть взгромоздили.
— А зачем дыру? — не удержался Стёпка, потому что странно было слышать, чтобы в телеге дыру рубили.
— А иначе загадит там всё изверг-то, — очень понятно пояснил мужик. Они примерился, ударил. Топор с сочным хряском вонзился в дно телеги. — До Кряжгорода путь неблизкий. Ты не с ними ли едешь?
— Нет, — сказал Стёпка. — Я здесь останусь. Меня батя не пущает. Говорит, мал ещё.
Общение с пацанами в Проторе даром не прошло, он легко говорил по-здешнему. А врать жизнь научила. Полезное, между прочим, умение.
— Куды ж мал-то? Малее тебя в обученье к магам уезжали. Но коли родитель согласия не даёт, можно и в Усть-Лишае ума набраться.
Значит, всё же правильно маги его привезли, в Усть-Лишай. Это хорошо.
Два мужика на телеге тоже стучали топорами. Стёпка присмотрелся: в самом деле — клетка. Прочная, из толстых досок, с тяжёлым засовом на маленькой дверце. Изверга какого-то повезут. Честно говоря, после свидания с Людоедом, даже представлять не хотелось, что это за изверг и как он выглядит. Своих забот полон рот.
Двери были защищены заклинанием. Стёпка почувствовал его слишком поздно, когда оно уже сработало, более того, когда он его уже благополучно миновал. Что-то невесомое мазнуло по лицу, небольно дёрнуло за волосы — и лопнуло с почти неразличимым треском, как лопается слишком сильно надутый мыльный пузырь. "Сейчас заверещит, — подумалось, — как тогда в подвалах замка". Он даже притормозил и приготовился обнажить меч. Сидящие напротив входа мордастые маги (до ужаса похожие на тех, из крапивного оврага) одновременно подняли на посетителя глаза, оценили мирно восстановившуюся за его спиной магическую завесу и вновь уткнулись во что-то напоминающее шахматную доску с беспорядочно разбросанными по клетчатому полю разноцветными камешками.
Не заголосило почему-то. Пропустило. Непонятно, но приятно. Он не знал, что магическая защита поставила на нём метку "нечужой", едва его занесли на подворье в сундуке. И теперь эта невольная оплошность магов сыграла в его пользу. Выйти без разрешения за ворота он не мог, а войти в дом — пожалуйста.
Стёпка постоял, огляделся... Темно, мрачно, тихо. То ли от множества обитающих здесь чародеев, то ли от обилия задействованных и готовых к употреблению заклинаний воздух казался наэлектризованным до такой степени, что даже волосы на голове слегка встопорщивались. И в носу было щекотно от сухого и горького аромата концентрированной магии. Казалось, щёлкни пальцами кто угодно — и тут же само собой сотворится какое-нибудь удивительное превращение. Стёпка с трудом удержался от соблазна, а то ведь в самом деле чуть не щёлкнул. Выросли бы сейчас ослиные уши или хвост — вот было бы весело всем, кроме него. И как они здесь не позадыхаются в такой духоте сидеть? Или боятся, что всю их накопленную ценную магию сквозняком выдует?
