Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Низвергательная
(Северная Америка. Одна тысяча семьсот пятьдесят третий).
Духовное давление ослабло примерно на четверть, а сам фон стал менее ровным, пусть на плотности энергии это и не сказалось. Шаманы, словно бы очнувшиеся от охватившего их ступора, вскочили на ноги и их тела покрыл слой духовных частиц, принявший вид необычной брони.
— Полагаю, что переговоры следует отложить, — констатировал Виктор, демонстративно поворачиваясь спиной к красным людям, в любой момент ожидая атаки... которой так и не произошло. — Идёмте, АЛИСА, Нурарихён, нам нужно узнать то, кто же решил почтить нас своим присутствием.
Ёкай и искусственная девочка последовали примеру своего "отца", проследовав за ним к выходу. Едва же они оказались на улице, где ощущение от энергии тёмного спектра были ещё более неприятны, как их взглядам предстало паникующее поселение, жители которого бросали всё имущество и бежали в лес (отступление прикрывали воины, тоже заметно побледневшие, но при этом готовые отдать свои жизни для того, чтобы выиграть пару лишних секунд остальным).
"Какая похвальная, но бессмысленная самоотверженность", — мысленно констатировал Франкенштейн, переводя свой взгляд на вершину пирамиды.
Святыня шаманов краснокожих находилась не в лучшем состоянии: две верхних ступени оказались разрушены так, что от них остались лишь осколки камня, а в небо бил поток неструктурированной силы, в котором водоворотом закручивались огоньки сотен духов. И в эпицентре всего этого буйства, опираясь на длинный узловатый посох стояло лысое собакоголовое существо, одетое в набедренную повязку.
— Шолотль, — прозвучал испуганный шёпот Сухой Лозы, которая вместе с другими шаманами и вождями тоже вышла из дома, в котором происходили переговоры.
— Предатели, — громыхнул голос бога, воплотившего себя в материальном мире за счёт добровольной жертвы одного из воинов-шаманов. — Вы посмели привести чужака на священную землю...
"А вот это уже опасно", — отметил учёный, краем сознания отслеживая реакцию красных людей на гневную отповедь их божества, в то же время переводя все системы автономной исследовательской платформы в форсированный режим (пусть после этого механизмы и придётся ремонтировать, а то и заменять целиком).
Десятки духов-контракторов, до селе обитавших в стихийном жемчуге, ощутив угрозу своему хозяину заволновались, а получив мысленную команду приготовились к атаке. Связь с базой так и не восстановилась, что заметно ограничивало широту разнообразия мер противодействия.
— Уничтожте его и ваш проступок будет прощён, — ткнув в Виктора пальцем, заявил тёмный бог, духовная сила коего постепенно успокоилась, прекратив бурлить словно гейзер.
— Великий, мы обещали безопасность послам мира... — начал говорить желтоглазый старик.
— Тогда... вы умрёте вместе с ним, — пророкотал представитель местного пантеона и без дальнейших препирательств атаковал, выпустив мощнейшую духовную молнию...
...
"Анализ воздействия... Завершено. Обнаружен способ противодействия, требующий минимальных затрат. Инициирован процесс активации...".
...
Божественный гнев разметал в стороны красных людей, оглушив и ранив шаманов, попутно убив половину военных вождей. В земле же на месте удара духовной молнии осталась воронка диаметром в дюжину метров, с оплавленным почерневшим неровным дном, в то время как ближайшие строения, на которые обрушилась ударная волна, сложились словно детские игрушки.
— Какое... расточительство, — констатировал Франкенштейн, проявившись на прежнем месте, вместе со своими спутниками (смещение в подпространство, уменьшение площади соприкосновения с враждебной силой и увеличение плотности защитного барьера позволили пережить атаку без особого ущерба).
В тот же миг из рукавов одеяния учёного стали вылетать разноцветные огоньки, которые стремительно разрастались и превращались в животных, птиц и рыб. В воздухе же стали проявляться десятки рунных кругов, одни из которых были одиночными, другие — двойными или тройными концентрическими...
На долгие мгновения между противниками установилось хрупкое равновесие: свита из духов, откормленных на чакре и духовной энергии доктора пусть и уступала полноценному богу в грубой силе, но зато превосходила по количеству разнообразных способностей, а также угрожала именно своим числом (всё же в природе давно известны примеры, когда многочисленные маленькие существа съедают более крупного одиночку), да и сам чародей вкладывал в свои заклинания уйму энергии, из-за чего они были весьма опасны. В то же время Шолотль, несмотря на всю свою мощь, которой было достаточно для уничтожения целой армии смертных... уже давно не сражался со сколь-нибудь равными врагами, от чего отвык от опасности для своей жизни.
И всё же пусть смертный и сумел его неприятно удивить, но тёмный бог не собирался отступать, тем более находясь на своей территории, в одном из мест своего могущества. А потому его духовная сила, взметнувшись в небо столбом, закрутилась спиралью и уплотнилась, тело напряглось перед рывком... а затем из пасти вырвался болезненный вой, вызванный попаданием ослепительного рубинового луча, ударившего откуда-то из далёких небес, бесшумно и стремительно пронзая пространство.
"Поток концентрированной деструктивной энергии. Не лучший из вариантов: святая сила в данном случае была бы эффективнее", — отметил Виктор, вокруг которого вспыхнул столб золотого сияния барьера отрицания, скопированного со способностей "пустых" второй стадии эволюции.
Шолотль попытался уйти с траектории атаки неизвестного врага, применив собственный аналог быстрой поступи шинигами, но в том месте куда он переместился его встретил второй луч, прилетевший откуда-то из-за горизонта. И следующая его попытка уклонения окончилась тем же результатом, вынудив прилагать все свои усилия для защиты... чем не преминули воспользоваться духи-контракторы Франкенштейна, атаковав противника потоками огня, порывами ветра, струями воды, ударами молнии...
"Низкая координация действий; низкий уровень урона; сторонние энергетические возмущения создают помехи для средств прицеливания главного орудия мобильной базы", — сделал очевидные выводы из своих наблюдений Франкенштейн.
Несколько раз враг пытался пробить защитное поле, буквально отрезавшее учёного и его "детей" от остального мира, и если бы его генерировал какой-нибудь гиллиан, то он добился бы успеха. Однако же пирамида, которой в данный момент управляли некроголемы и некромаги, а также кластер специализированных ИД, обладала куда большим запасом энергии, нежели вмещал в себя резерв среднестатистического капитана Готея Тринадцать. В результате этого исход противостояния был предрешён...
В один миг присутствие тёмного бога просто перестало ощущаться, а вместе с тем пропала и сила, блокировавшая связь с базой. Тут же доктор получил целый ворох отчётов о проделанной работе, принятых решениях и предпосылках, которые к этому привели. При этом, невзирая на отсутствие непосредственной угрозы жизни мужчины, искусственные души совершенно не торопились отключать барьер отрицания, продолжающий мягко сиять ровным золотом, при этом источая в пространство слабый фон силы "пустых", который был следствием паразитных потерь при формировании стабильной структуры.
...
Танцующая Лань помогла подняться на ноги Сухой Лозе, которая с печалью осмотрела пространство, совсем недавно служившее её народу надёжным домом. Взгляду предстала бывшая Великой пирамида, ныне расколотая несколькими лучами алого цвета на несколько частей, у подножия которой громоздились руины домов, оплавленные борозды и воронки, куда уже собиралась мутная вода, к небу тянулись струйки дыма, часть деревьев на опушке леса погибла под атаками существ... которые выходили за рамки понимания шаманов Красных Людей. И словно в насмешку, в сиянии золотого света стояла троица чужаков, вокруг коих собралось множество старших духов, тоже успевших поучаствовать в битве с тёмным богом, понеся при этом немалые потери среди своих рядов.
— Что теперь будет?.. — побелевшими губами спросила беловолосая кво, благодаря своему дару хорошо чувствующая все те смерти, которые принесло скоротечное противостояние.
— Шолотль нам этого не простит, — произнесла пожилая шаманка, после чего вернула свой взор чужакам, так и не сдвинувшимся с места. — А тем более он не простит этого им.
В ранее чистом небе начали собираться тучи, Великий Лес гневно шелестел листвой и качал кронами, словно бы под порывами ураганного ветра, на открытое пространство из-за вековых стволов стали выходить люди, успевшие скрыться с поля брани до начала противостояния. Лица мужчин и женщин были растерянными, испуганными, а в глазах отражались боль и печаль, которые были готовы вспыхнуть гневом и обрушиться на тех, кто накликал эту беду.
— А-а-а-а!!! — поднявшийся на ноги Ядовитый Змей, вскинув к небу сжатый в гневе кулак огласил окрестности рёвом раненного зверя, чем привлёк к себе общее внимание, а затем из его горла полились слова, которых от старого знакомого не ожидала даже Сухая Лоза: — До коли жители неба будут считать нас безвольной грязью у своих ног?! Сколько ещё мы будем терпеть презрение своих желаний; своей чести; своей жизни?! Если боги забыли о том, что они должны не только получать дары и поклонение, но и обеспечивать защиту нашего народа, значит... они больше не нужны нам!!! Красные люди слишком долго терпели угнетателей, чьи аппетиты с каждым годом становились всё больше, и если для того, чтобы скинуть рабское ярмо нам придётся встать бок о бок с чужаками из-за большой воды — мы сделаем это! Слышишь, Виктор Франкенштейн?! Я — Ядовитый Змей, от имени своего племени принимаю твоё предложение... Но помни, Отец Чудовищь, если от белых рук прольётся хоть капля красной крови... я разорву договор!
Подхватив клич одного из верховных шаманов, воины и охотники, женщины и дети принялись оглашать поле минувшей брани своими криками. Смелости же им, ранее не рисковавшим столь дерзко обращаться к своим высшим покровителям-хозяевам добавляло то, что здесь же находился белый чужак, обративший в бегство Шолотля... А это в свою очередь означало, что боги не столь всемогущи, как они хотели показать, и их тоже можно ранить... а то и вовсе убить.
Белые люди, прибывшие в Северную Америку с Британских островов, коли им довелось бы присутствовать на этом судьбоносном событии, с иронией заявили бы о том, что Виктор Франкенштейн создал прецедент, которым теперь будут пользоваться все. Впрочем, пантеон этих земель тоже понимал, что произошло нечто ужасное и непоправимое, из-за чего их мир уже никогда не будет прежним...
— Что нам делать? — спросила у старшей кво Танцующая Лань.
— Будет война... и мы должны к ней подготовиться, — отозвалась Сухая Лоза, после чего отстранилась от младшей шаманки и кивнула ей на чужаков. — А ещё, если мы хотим пережить гнев богов, нам нужны могущественные союзники.
...
"Кто-то приходит, а кто-то уходит; кто-то теряет, а кто-то находит", — подумал про себя учёный, отправляя новые и новые приказы через связь со своей базой.
Доктор осознавал, что его нынешняя победа где-то на девяносто процентов обязана успехом эффекту внезапности: уж больно сильно привыкли все встреченные им разумные, будь то смертные или условные бессмертные, к тому что бой ведётся на дистанции прямой видимости. Из-за этого удары, наносимые с большого расстояния, которые должны были бы потерять львиную долю разрушительной силы (что компенсируется даром Амакава), оказываются едва ли не опаснее чем атаки вплотную... к которым можно подготовиться.
"В следующий раз стоит ожидать того, что враг будет накрывать местность защитным барьером, дабы не позволить атаковать себя из-за горизонта. Кроме того, нужно обзавестись мощным оружием мгновенного воздействия, которое всегда будет находиться со мной", — сделав очередную пометку в мысленном списке, учёный перевёл большую часть собственного внимания на туземцев, радующихся чужой победе.
В эти мгновения Красные люди виделись ему шакалами, готовыми вцепиться в глотку раненного льва, но всё ещё боящимися к нему подступиться...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Устроительная
(Северная Америка. Одна тысяча семьсот шестьдесят седьмой).
В лучах восходящего солнца, словно бы робко и неуверенно пробивающихся из-за горизонта, белое четырёхэтажное здание, словно бы состоящее из невероятно огромного монолитного куска мрамора, в коем были высечены колонны, стены, перекрытия между этажами, лестницы и балконы, засверкало десятками зеркальных окон, прозрачных лишь для взглядов изнутри. По небу же плыли бело-серые облака, похожие на пенные гребни морских волн, а вокруг единственного на многие мили строения расстилались поля и холмы, поросшие изумрудной травой, рощи молодых деревьев и заросли колючих кустарников, змеились серебряными лентами реки и красовались зеркальной гладью озёра. При желании где-то вдали можно было увидеть стадо оленей, бегущих куда-то по своим неоспоримо важным делам...
В то же самое время в одном из залов Белого Дома, созданного усилиями десятков волшебников, квинси и шаманов из отдельных кусков камня, порталами доставленного на заранее выбранное место, вокруг овального стола сидели мужчины и женщины, представляющие четыре основные фракции новообразованного государства. В дорогих но строгих костюмах, без вычурных излишеств во внешнем виде, сидели промышленники и торговцы, на плечи которых ложилась наибольшая тяжесть финансирования всего предприятия; в одеждах, которые больше подошли бы ковбоям, привыкшим целыми днями не вылезать из седла лошади, в удобных креслах расположились волшебники... успешно отринувшие старые традиции, касавшиеся правил ношения одежды; в серых рясах, под коими виднелась строгая военная форма церкви, свои места занимали квинси; в добротной одежде из грубого сукна или шкур, с украшениями из выкрашенных в разные цвета перьев и костей с вставленными в них сферами стихийного жемчуга, сидели шаманы и вожди красных людей. Вместе с ними, но при этом словно бы отдельно, удобно откинувшись на высокую спинку своего сидения, за столешницей разместился одетый в тёмно-красный костюм Виктор Франкенштейн.
...Впрочем, фракций на деле было пять, просто одна из них состояла всего из одного человека, что вовсе не уменьшало её влияния. В конце концов, глупцов, готовых игнорировать мнение и желания чародея, который почти полтора десятка лет ведёт успешное противостояние с целым пантеоном богов, среди лидеров борцов за независимость не было. Да и не пользовался учёный своим особым положением слишком уж часто, предпочитая не лезть в дела, не касающиеся его сферы влияния.
— Сим документом, мы заявляем о выходе колоний из под власти короны Британской Империи, — объявил Джордж Вашингтон, едва была поставлена последняя подпись на весьма объёмном свитке. — С сегодняшнего дня, Соединённые Штаты Америки объявляют о своей независимости.
