А сопротивление мурин действительно было и отчаянным, и бессмысленным.
Следующие девятнадцать гротов-отсеков мурины вынуждены были оставить, как и первый. Правда, здесь уже, наученные горьким опытом, они старались не доводить дело до такого печального конца — ведь в прошлый раз в огненном аду распались на кварки почти три сотни лучших воинов! Мурины изменили тактику — перед нападением на передовые отряды "кротов" они расставляли разведчиков с особенно чувствительными усами-вибриссами, и как только те чувствовали приближение аватаров с бомбами, мурины тут же очищали отсек, и тем самым минимизировали свои потери.
Однако каждый отсек оставлялся с боем. Чтобы избежать дополнительных потерь, мурины уже не шли на рукопашную схватку с "кротами". Они предпочитали выставлять ловушки. Каменные завалы, разверзающиеся на каждом шагу пропасти, паучьи сети, попав в которые, "кроты" застревали и становились легкой добычей обитателей подземелий, град зеленых плевков, сбивавших с брони отстреливающихся големов...
Потери у наступающих были огромны и в принципе мурины могли бы выиграть эту битву, но новое оружие, придуманное специально для операции "Возмездие" 6-м отделом "ЖАЛА", выбивало у них почву из-под ног, заставляя отступать все дальше и дальше, в самое сердце подземной цитадели. Мурины пробовали ставить магические щиты подальше от места боя, чтобы взрывы происходили дальше от отсеков, но сила взрывов была такой колоссальной, что не помогало ничего — огненные волны распространялись на несколько миль в диаметре и выжигали все дотла.
Наконец, первые "кроты" добрались до сердца Муравейника — до секретных лабораторий, пыточных, заставленных черными жертвенниками, залитыми ещё свежей кровью, до секретных архивов с томами накопленных черных знаний, записанных в фолиантах из звериной и человеческой кожи. Отступать больше было некуда. Азаил понимал, что это конец.
Причина такого катастрофического исхода сражения состояла, конечно же, в том, что мурины просто не были готовы к внезапному нападению на их цитадель. Ведь её расположение было абсолютно секретно — за бесчисленные тысячелетия феям никак не удавалось её засечь — отводные заклинания Азаила, поглощающие магические волны анализаторов работали безотказно. По этой причине у мурин просто не оказалась необходимого количества кровавых жертв — источников их магической энергии, и достать их во время стремительного прорыва армий Поднебесья было негде и некогда. А без этого оказать достойный отпор они не могли.
И тогда Премудрый Азаил решился на последнее средство.
Забили десятки больших черных барабанов, сделанных из звериных и человеческих костей и кожи. Десятки мурин-добровольцев под мерный ритм барабанов поднимались на страшные черные жертвенники, покрытые ржавой коростой запекшейся крови, на которых сами они недавно в ужасных муках отправляли на тот свет множество безобидных существ. Там им медленно и с особенной жестокостью черными зазубренными ножами другие мурины-палачи отпиливали усы, лапы, жвалы, выкалывали глаза... Чем изощреннее, чем больнее были пытки, чем больше и дольше жертва страдала — тем больше черной энергии собиралось в магических черных шарах, к которым от жертвенников вели специальные черные трубки.
А тем временем Азаил с ближайшими учениками уже принялся за работу — творить, черпая добытую таким ужасным образом черную энергию, самое сильное заклинание, на которые только был способен, и которое и разрабатывалось им на самый крайний случай, ибо было смертельно опасно для самих мурин.
И оно сработало.
Первые ворвавшиеся в главные лаборатории в самом центре Муравейника "кроты" были просто разорваны на куски волной черной энергии, которая как морское цунами сворачивала все на своем пути. Големов сминало в лепешку, "кроты" сворачивались в причудливые узлы, а аватары лопались как воздушные пузыри, не успев даже подумать применить защитное заклинание. Огромная черная волна дикой необузданной страшной и свирепой стихии, "чистой" энергии боли, разрушала все на своем пути, словно бы сама Смерть развоплотилась и явилась в эти проклятые подземелья, чтобы лично собрать богатый урожай новых душ.
Уничтожив первые ряды штурмующих, черная смерть пошла дальше, сметая на своем пути все новые воинства, подобно тому как разгневанный ребенок расшвыривает надоевшие ему игрушки — солдатиков и машинок — в разные стороны. Попытки заблокировать её победное шествие различными магическими щитами провалились. Даже изощренная магия фей не могла противостоять самой сильной магии на свете — магии страданий и крови!
Вскоре все пещеры были усеяны разорванными на куски големами и "кротами". Но феи не сдавались. Да и как они могли сдаться? Ведь как только волна уничтожит сухопутную армию, она пойдет и дальше — доберется до самого Командного центра и погубит всю популяцию фей без остатка!
Спешно в пещеру были запущены новые сотни аватаров, через которых все феи Командного центра принялись готовить ответный удар.
Огромной мощи сила, сотканная из живого огня, без формы, в виде чистой волны концентрированной энергии, покатилась по пустующим, покрытыми кучами бесполезного металлолома — все, что осталось от "кротов" и големов — темным коридорам прямо навстречу черной волне — волне смерти и страдания — и с оглушительным грохотом столкнулась с нею, подобно тому, как массы воздуха, сталкиваясь в небе, вызывают сильный гром.
Сначала ни одна из сил — ни сила огня, ни сила крови — не могли друг друга одолеть. Столкнувшись с диким грохотом, от которого у фей в Командном центре, несмотря на защитные наушники, потекла из ушей кровь, они стали друг друга толкать. Каменные переходы от этих толчков полярно заряженных колоссальных по своей разрушительной мощи сил разваливались от камнепадов, порода трескалась, образовывались глубокие расселины, камень плавился и кипел. То одна волна одолевала другую, то другая...
Азаил в истерике требовал усилить бой барабанов, и все больше мурин шло на черные эшафоты, все быстрее и изощреннее работали черные ножи, все больше судорожно дергающихся паукообразных трупов скапливались на черных полах, истекая отвратительно пахнущей дымящейся черной кровью, энергетическая ценностей которой в сотни раз превосходила кровь человеческих младенцев — самый ценный и дефицитный дотоле источник магической и биологической энергии мурин.
Но и Жемчужно-Белая не дремала. Она требовала от фей напрячь все силы. К ним подключились все без исключения феи, даже Триединая Премудрость, даже совсем юные феи 10-14-го рангов, дотоле не принимавшие участия в войне, наблюдательницы-практикантки. Феи СОТНЯМИ падали замертво от истощения, разрыва сердца, от кровоизлияния в мозг, слепли, глохли, сходили с ума и теряли память, но их место занимали новые. Даже Триедная Премудрость покрылась кровавой испариной, а с уголков губ всех Трех падала розовая пена.
Казалось, силы лютых врагов абсолютно равны и никто из них не сможет одолеть в этой битве, как...
Внезапно у всех фей в Командном центре возник пронзительный звон в ушах, а в глазах потемнело, и все они, кроме Премудрости, попадали со своих трибун. А когда они, держась за свои раскалывающиеся от боли головки постепенно начали подниматься с пола (впрочем, далеко не все — добрые пять сотен фей остались лежать мертвые, а ещё примерно столько же были тяжело ранены), то они увидели, что все шары-визаторы, став матово-черными, бессильно валяются на полу.
Пришлось посылать разведчиков "ЖАЛА", чтобы узнать боевую обстановку. Те вернулись через некоторое время с ошарашивающими новостями: гранитная гора полностью исчезла, превратилась в огромную дюну раскаленного песка и гальки. А Муравейник оказался навеки похоронен внизу и что стало с его обитателями — не знал на данный момент никто.
От тысяч големов, аватаров и "кротов", ещё остававшихся в районе пещеры, до которых черная волна не успела добраться, естественно, ничего не осталось, но и Муравейник как стройная система подземных обителей навсегда прекратил свое существование.
— Ваша Премудрость, докладывает ответственная за операцию "Возмездие", Старшая Сестра Ордена "ЖАЛО", организованное сопротивление мурин сломлено, Муравейник ликвидирован. Правда, мы потеряли почти всю нашу наземную армию. Погибло почти четыре с половиной тысячи фей, почти пять тысяч — в тяжелом состоянии — от слабоумия, потери памяти до слепоты и потери слуха. Что прикажете делать дальше?
— Все идет по плану, сестра. Думаю, героическая смерть и героические раны наших сестер вполне окупятся десятками и сотнями тысяч лет мира, порядка и процветания во всем мире в результате уничтожения этой обители зла... — голос Второй Премудрости дрогнул и сорвался. Возникла пауза. Лишь через какое-то время она смогла вновь овладеть собой. — Насколько Нам известно, Мы не успели выгрузить в пещеру последнюю партию наших наземных сил...
— Да, Ваша Премудрость, это порядка сотни големов на 30 машинах.
— Это весьма кстати. Думаю, этого числа будет достаточно для завершения операции. Аватаров у нас уже не осталось, но думаю, они больше нам и не нужны — пошлите лучших сестер из 1-го отдела "ЖАЛА" под прикрытием уцелевшего бронеотряда — надо раскопать и зачистить оставшиеся площади, а также найти канал связи между Муравейником и Золотым Чертогом. Выполняйте, сестра, и пусть Создатель, которому мы верно служим, пребудет с вами!
Глава 25. Лиса в норе.
1.
Лили угасала не по дням, а по часам. Казалось, родив сына, Лили отдала ему последние остатки своих сил. После первого обморока во время беседы с Принцем, они стали частым явлением, как и постоянная тошнота, тяжелая рвота, головные боли. Лили уже не могла встать с постели, даже руки её не могли держать ребенка для кормления — Принц подносил его к её груди сам.
Однажды сделав "страшные глаза" и даже показав кулак Котенку, Принц быстро отвоевал себе право первой из трех сиделок у постели Лили. Он лично её кормил, подносил на кормление ребенка, носил купать Лили в бассейн и омывал там её истощенное тело тоже сам, не дозволяя этого делать никому больше.
Комната то и дело содрогалась от все приближающихся подземных взрывов, уши периодически закладывало от грохота, осыпалась золотая штукатурка, падали шкафы и гобелены и картины, но Принц ничего не замечал, будучи всецело поглощен Лили и своим маленьким сынишкой. Да и Лили, казалось, тоже. Как будто бы для них двоих войны вовсе не существовало. Только маленький сынишка истошно вопил, когда раздавался очередной взрыв или падали рядом предметы, но со временем и он привык к этим катаклизмам и плакать перестал.
— Смотри, любимый, — слегка улыбнулась Лили, указывая взглядом на колыбельку с ребенком — очередной взрыв выбил все стекла в комнате, — наш сын уже не боится взрывов... Хороший будет воин, бесстрашный...
Но Принц, нахмурившись, промолчал.
— Лили, нам надо подумать о побеге. Скоро они будут здесь. Я уже распорядился послать Крума на базу золотых драконов. Он приготовит для нас из оставшихся эскорт...
— Глупый... такой мой глупенький любимый Принц... — опять улыбнувшись, прошептала Лили. — Разве ты не видишь, что мне осталось всего несколько часов, не больше? Да и куда мы полетим, если Золотой Чертог падет? Феи везде нас выследят и найдут... Нет, не будем тратить время на пустое... Лучше побудем вместе... ещё чуть-чуть... вдвоем...
С этими словами она взяла руку Принца и поднесла её к своим обескровленным губам и поцеловала.
— Давай представим, хоть на чуть-чуть, хоть на последние парочку часов, что мы — муж и жена, а у нас родился наш любимый ребенок... И мы — любим друг друга...
Лили говорила тихим голосом, но не смотрела на Принца. Зрение её ухудшалось, и она уже почти ничего не видела, но старалась скрыть это от Принца, но ей это не удавалось. Незрячие глаза упорно смотрели не туда, где было его лицо.
— Я тебя умоляю, Лили... — Принц уже не скрывал рыданий, положив лицо, как ребенок, ей на грудь, орошая слезами итак влажную от пота рубашку Лили, а она мягко поглаживала его волосы слабыми дрожащими руками.
— Не плач, мой Принц, мой любимый Принц, не плачь, будь хоть сейчас мужчиной, хоть сейчас... — прошептала Лили. — Я умираю спокойно, точнее, я ухожу, ухожу в мир, где нет больше зла и страданий, и от этого мне хорошо...
Принц удивленно посмотрел на Лили.
— Как?.. Ты же не верила...
— ...в Создателя? Да, не верила... а теперь — верю... — ещё один страшный взрыв сотряс до основания комнату Лили, ещё одна полка с книгами сорвалась и разбилась вдребезги об пол. Но ребенок спал вопреки всему. — Лили опять взяла его за руку и улыбнулась, хотя невидящие глаза по-прежнему смотрели не туда, а Принц делал вид, что он этого не замечает. Лицо Лили наполнилось каким-то внутренним, спокойным светом и покоем, приняло мечтательно детское выражение.
— Помнишь, дорогой, наш безумный прорыв? Помнишь воина с крыльями со щитом и мечом, помнишь?
Принц кивнул.
— Ты, наверное, подумал, что это я его вызвала, признайся? Бьюсь об заклад, так подумали и все феи, — Лили торжествующе улыбнулась.
А потом продолжила:
— Нет, это не я... Я действительно готовила сильный удар — по Триединой Премудрости — чтоб уж, если помереть, так и её на тот свет утащить тоже... Но этот воин... он спутал все карты... и мои, и Её...
— И-и... что ты хочешь этим сказать? — с замиранием сердца прошептал Принц, словно боясь, что этот страшный воин услышит их разговор и опять появится.
— А то, — шепотом же, в точь-в-точь таким, каким дети по ночам рассказывают друг другу свои "секретики", — что этот воин... был... от Создателя... Понимаешь, Создатель не захотел моей смерти... вопреки феям... вопреки Премудрости... — тут по её губам змейкой скользнула ироническая усмешка. — Видно, не всю волю Создателя выражает Их Премудрость...
— И-и... ты тогда и уверовала?
— Да... тогда... После этого мне в душу проник такой покой, такой мир, что и описать нельзя... и я тогда поняла, что скоро пойду к Нему... туда... что не надо этому противиться... И знаешь ещё что? Что Он мне все простил, все мои грехи, все... То, что мне не могут простить Его "слуги", действующие от Его имени, простил Он Сам... — и из невидящих глаз Лили по бледным впалым щекам покатились слезы.
Принц вытер слезы платком, а Лили между тем продолжала:
— И я примирилась с Ним, понимаешь? Поэтому я не боюсь, уходить... И теперь я блаженствую... Да-да, блаженствую... Я лежу, а рядом со мной любимый мне человек, который любит меня, который держит меня за руку, и мой маленький сынишка... Тысячи и тысячи лет одиночества привели к такому счастливому финалу, разве это не хорошо? Чего нам после этого унывать? — И Лили попыталась слабо улыбнуться.
Но на Принца её слова произвели прямо противоположное впечатление. Его просто затрясло от рыданий, он судорожно схватил её за руку и горячо зашептал как заклинание:
— Не оставляй... не оставляй.... Не вздумай оставлять меня, Лили... не вздумай...
Но Лили гневно нахмурила лоб и тоном строгой мамы, отчитывающей свое непослушное чадо, сказала:
