— Хорошо, что машин нет, — заметил Гюргис, затормозив перед аномалией.
Гарри молча кивнул — маги, с аномалиями почти не сталкивавшиеся, паниковали, суетились и всячески мешали. Маглы в такой ситуации вели бы себя куда более дисциплинированно... Но их было бы куда больше, минимум половина из них была бы за рулём, а всё население Константинополя придерживалось греческого стиля вождения.
Нет уж, спасибо, хаоса и без этого достаточно.
К счастью, тележка с камерой, которую заказали ещё после истории с ирокезами и Лавгудом, была готова, и Гермиона даже научилась ей управлять — желания лезть в аномалию не было ни малейшего. Не после того, как неделю назад погибли два солдата — с той стороны аномалия открывалась на самом краю обрыва...
На этот раз обошлось без обрывов — но лучше бы там был обрыв...
— Очевидно, это Афины, — заметил Гарри, — причём местные.
— Ну да, Акрополь Афин ни с чем не перепутаешь, — хмыкнула Гермиона. — Так, а вот отреставрированный кусок Длинной стены... Похоже, это довоенные Афины, может, даже до Архонтов... Так, ну-ка, кто-нибудь знает город?
— Не сказать, что знаю хорошо, — Шамаш огладил бороду, — но вот этой церкви точно не было никогда, тут я уверен.
— Её и в нашем мире нет, это я могу сразу сказать — очень уж приметная, да и строят так обычно в России. Вон, даже иконы снаружи... Чёрт!
С одной стороны был всего лишь апостол Лука, а вот с другой... На другой иконе была изображена женщина — высокая, пепельноволосая и голубоглазая, с резкими, но удивительно гармоничными чертами лица, столь знакомого всей Европе. Правда, на лице читалась не привычная холодная надменность, а бесконечная усталость, и сама женщина носила не полевую генеральскую форму, а белый халат, и держала в руках пробирку...
— Я что-то ни хрена не понимаю, — высказался Гарри. — Что там написано?
— Праведная целительница Афина.
— Угу, значит, мне не показалось... Чертовски странным должен быть мир, где в святые зачислили Афину Кируларию...
— Да вот не сказал бы, — Шамаш снова огладил бороду. — Насколько мне известно, Афина Кирулария вообще отличалась целеустремлённостью и упорством, так что, какой бы путь она не избрала, она добилась бы на нём немалых успехов... Так почему бы при других исходных условиях ей не стать гениальным врачом?
— Считаете, что историей правит случайность?
— Случайность, кирия — всего лишь кусочек неизвестной закономерности, — Шамаш пожал плечами. — Что вообще мы знаем о жизни Афины Кируларии до её стремительного взлёта? Почти ничего... Но весьма вероятно, что тёмная магия не всегда была её главной сферой интересов — возможно, что и вовсе не была таковой. А, как я уже отмечал, с её способностями и характером она добилась бы успеха на любом поприще...
— Не знаю, как насчёт неё, — заметил Гарри, глядя на второй экран, — но вот тамошний бобби сейчас добьётся успеха на поприще раздалбывания нашей тележки...
Гермиона, не глядя, перебросила пару переключателей, и тележка, натужно загудев двигателями, понеслась обратно к аномалии. Очень условно понеслась — чуть быстрее пешехода, и полицейский без труда бы её догнал... Но, во-первых, не сразу сообразил, что происходит, а во-вторых, всё-таки погнавшись за ней, увидел аномалию — и застыл.
— Думаю, он скоро очнётся и полезет к нам, — заметил Гарри. — Ну или вызовет подкрепление и всё равно полезет. Где там учёные?
— Сейчас будут, — отозвался Гюргис. — И поддержка с ними. Даже успели посчитать, сколько аномалия протянет — говорят, часа полтора.
— Не думаю, что они соберут много народа, но могут полезть и вдвоём-втроём, — вздохнула Гермиона. — Интересно, что тот коп сейчас делает?
— Ждёт подкрепление, я думаю, — пожал плечами Гарри. — Вряд ли он такой дурак, чтобы лезть в одиночку, даже зная, что пролезть можно. Чёрт, камеры подходящей нет, а то бы прицепили на штангу да и засунули...
— У нас мог бы сейчас быть дрон на оптоволокне...
— И куча проблем с военными. Нет уж, хватит полицейского, тем более, что это Широцуки как-то устроила...
В итоге через аномалию так никто и не прошёл — что, разумеется, всех устроило.
— И всё же жаль, что мы не выяснили подробностей об этом мире, — покачал головой Гарри, забравшись в машину. — Странный или нет, но он должен быть очень интересным...
Вместо ответа Гермиона молча показала блокнот, исписанный строчками цифр — параметров аномалии. И не только этой...
— Ты что, записывала данные всех аномалий?
— Ну да. Их ведь можно искусственно создавать, и что-то подсказывает мне, что отнюдь не всем для этого нужна махина с антенным полем в десяток квадратных миль... И тогда они нам пригодятся. А может, и раньше...
— Ну... Какого чёрта?!
— Опять аномалия, — пожал плечами Гюргис, перестроился вслед за резко развернувшейся головной машиной и включил сирену. — Откровенно говоря, это уже начинает утомлять... А совсем откровенно — так просто бесит. Какая там ещё погань по наши души?
Новая аномалия оказалась наихудшим вариантом — она вела в далёкое будущее, около тридцати миллионов лет спустя. В ту эпоху, из которой пришли хищники — те самые отвратительные монстры, которые когда-то были рукокрылыми и которые в неслучившемся уже будущем едва не уничтожили человечество.
— Следы?!
— Здесь асфальт, так что не разберёшь, но вроде бы нет. Так... — Шамаш достал палочку, начертил в воздухе замысловатую фигуру и толкнул её вниз. Ничего не произошло.— Значит, нет.
— Уже хорошо, — поморщился Гарри. — Занимаем позиции. Когда там военные будут?
— Нескоро, но сейчас подъедут полицейские.
— Толку— то... Ладно, пара— тройка стволов сверх наших вреда не принесёт, да и из наших запасов можно будет что-нибудь выдать.
Гарри отправил вигилам патронуса с сообщением, обошёл заблокированную аномалию, внимательно изучая асфальт, и вернулся к пикапу. Хорошо, если никакая тварь действительно не выскочила из аномалии — потому что даже один хищник — эмпуса, как их прозвали здесь — был способен залить Константинополь кровью. И как только вообще возникла такая мерзость?..
О далёком будущем было известно очень мало — немногим удавалось вернуться, чтобы рассказать о нём...
Тридцать миллионов лет спустя человечества не существовало. Сгинуло оно в какой-то катастрофе, расселилось среди звёзд или же изменилось до неузнаваемости — оставалось только гадать. Не было, судя по всему, вообще никакой разумной жизни — хотя несколько раз рейды натыкались на странные, не похожие ни на что конструкции... И была магия. Затопивший планету океан дикой, губительной магии, убивающей пришельцев из прошлого медленнее, чем зубы и когти чудовищ, но столь же надёжно... Магия коверкала людей, превращая их в безумцев или чудовищ — или в безумных чудовищ. Иногда — за считанные минуты... И скорее всего, вина в этом была человечества — или, может быть, его преемников. Жадность, глупость, а то и просто неосторожность уже много раз приводили к катастрофам...
— Думаешь, можно ли это предотвратить? — тихо спросила Гермиона, садясь рядом.
— Думаю. И думаю, что нет... Или да. Не знаю — на такой дистанции уже бессмысленно что-то считать. Мы знаем, что человечества нет — но куда и когда оно исчезло? Мы даже не знаем, наше ли это будущее...
— Вот именно, — кивнула Гермиона. — Так что сделать мы пока ничего не можем.
— Пока?
— Гарри, человеческая цивилизация существует десять тысяч лет. Представь, как далеко мы уйдём за следующие десять тысяч... Да даже тысячу — просто сравни девяносто седьмой и семьдесят седьмой — а всего-то восемьдесят лет прошло! Тут разве что Эдх сможет что-то предсказать...
— Её здесь нет, — невпопад отозвался Гарри.
— Кого?
— Луны. В этом мире нет и никогда не было Лавгудов, я проверял.
— Может, в том и беда этого мира, что здесь нет и не было Лавгудов...
Всю дорогу до базы Гарри обдумывал замечание Гермионы — и чем дальше, тем более оно казалось разумным, несмотря на всё её безумие... Действительно, даже в их мире удалось предотвратить катастрофу, а в других, им известных, не намечалось ничего серьёзнее экономического кризиса — и при этом там были Лавгуды. Здесь же Лавгудов не было, и...
Совпадение? Ну... Когда имеешь дело с Лавгудами, особенно с Луной, нельзя ни в чём быть уверенным. Тем более, что Луна — Эдх — была чем-то большим, чем человек, и кто знает, на что она способна?..
А на базе посторонние размышления пришлось отбросить...
— Сколько?!
— Двадцать, — повторил Берке, — два полных отделения с оружием и транспортом. Хотят присоединиться.
— И откуда они взялись?
— Остатки "Фламандских псов". Не знаю, почему они к нам явились — с их-то репутацией они могли бы даже нового капитана выбрать и заново людей набрать — все бы их только похвалили. Ну да это их дело, ты мне скажи — берём или нет?
Гарри промолчал. Он вышел на плац, прошёл перед строем, вглядываясь в лица, остановился перед командиром — мужчиной лет сорока с наголо обритой головой, и спросил:
— Почему?
— Потому что никто из нас не годится на должность капитана, кир, — старшина покачал головой. — Старшина — это мой предел, возможно, я мог бы быть лейтенантом — посредственным, но мало ли на свете посредственностей — но не капитаном. "Фламандских псов" уже не возродить... А присоединяться к таким же остаткам — не выход. А о вас говорят... И стараются не говорить без нужды.
— Вот как? — хмыкнул Гарри. — Что ж, старшина...
— Муассан, кир.
— Вы приняты, старшина Муассан. Через час принесите мне личные дела ваших людей, а пока идите обустраивайтесь.
— Так точно, кир.
Отдых явственно откладывался — пусть заранее было сделано всё, что можно, это было далеко не всё. А ещё надо изучить личные дела новичков, завизировать новый список отряда... Дел до ночи, хорошо, если на утро не останется, и это ещё цветочки.
Галаты сочетали в себе кельтский бардак, греческую ленивую созерцательность, принесённые тюрками традиции китайской бюрократии и общеазиатскую жажду бакшиша. Результат получился безумный и непредсказуемый... И конкретно в этом случае срезать дорогу не выйдет — в любых делах с наёмниками чиновники не рисковали действовать неофициально. Официально же всё затянется...
Конечно, награды Гарри должны были ускорить дело — но в любом случае завтрашний день был потерян...
В своих рассуждениях Гарри не учёл одного — Лицензионная комиссия Министерства обороны была перегружена. Поэтому полным циклом никто не заморачивался — замученный клерк, один из полудюжины таких же бедолаг, злобно хлопнул печатью, сунул папку Гарри в руки и провыл:
— Следующий!..
Ошалевший Гарри забрал бумаги, вышел на улицу, зашёл в какой-то глухой переулок, оттуда аппарировал на базу, поднялся в свой кабинет, открыл бар и налил анисовой... И только теперь осознал — дело сделано.
— Ха!
— Ты собираешься залить горе или спрыснуть радость? — осведомилась проскользнувшая в кабинет Гермиона, уселась на стол и закинула ногу на ногу.
Вместо ответа Гарри толкнул к ней папку и спросил:
— Тебе налить?
— Естественно. Так... Ого! Ты что, наложил на логофета "Империус"?
— Ты бы видела, какой там поток... Думаю, сейчас под шумок проскользнёт немало всяких мутных личностей, так что будет весело. Ну ладно, за нас! — он поднял стакан.
— За нас! — чокнулись, выпили, после чего Гарри убрал бутылку и спросил:
— Поможешь сочинить торжественный приказ?
— Разумеется, — кивнула Гермиона.
Вдвоём приказ сочинили быстро — дольше спорили с Кацманом и Алиш... Но и с ними справились.
И в шесть часов Гарри приказал всей роте — теперь уже официальной — построиться на плацу и зачитал:
— В связи с присвоением официального статуса контрактной роте "Сириус" приказываю: полной эмблемой роты установить изображение гончей, глазом которой является звезда Сириус, с наложенным символическим изображением созвездия Большого Пса . Флагом роты установить тёмно-синее полотнище с символическим изображением созвездия Большого Пса. Нарукавным знаком личного состава установить изображение головы гончей, соответствующее эмблеме. Установить торжественным днём роты текущий день. В ознаменование основания роты выдать личному составу премию в размере месячного оклада, установить дополнительные семь суток отпуска всем служащим роты, а так же выделить дополнительное увольнение на двадцать четыре часа. Отделению снабжения приготовить для личного состава праздничный ужин и выдать двойную винную порцию. Подписано: капитан контрактной роты "Сириус" Генри Поттер.
— Ура! — рявкнули наёмники, а затем кто-то крикнул:
— Гуляем, братва!
Глава 83
Неделю отпуска Гарри и Гермиона собирались использовать по максимуму. И потому, покинув Константинополь, они отправились в Атталию.
Город и здесь был популярным курортом, и снижающийся уровень моря на него не повлиял — здесь это было не так заметно, как в Атлантике, да и климат почти не изменился... И к тому же в конце августа поток туристов спадал. Самое время...
— Гермиона?..
— Хм?..
— Ты решила вытащить меня на нудистский пляж?
— А ты против?.. Но вообще-то, других здесь просто нет. Идеи купального костюма в этом мире так и не возникло... И вообще, тебе точно нечего стесняться... Зато есть чем гордиться.
— Да и тебе тоже...
— Пошляк.
— Сама такая.
Гарри потребовалось несколько минут, чтобы перестать задумываться об отсутствии одежды. Такой избыток наготы становился чем-то абстрактным — и аборигены немало этому способствовали. Им-то это было привычно — и они держались соответственно. Хотя, конечно, друг на поглядывали, и вспышки зависти Гарри время от времени чувствовал... И это было неожиданно приятно.
— А ты популярен, — хихикнула Гермиона, наклонившись к его уху.
— Ты тоже, да так, что кое-кому стоило бы Писание напомнить — про искушающее око и всё такое...
— Кстати, вполне подходящая для разговора в бане...
— Серьёзно?
— Абсолютно, — Гермиона устроилась на лежаке и поправила тёмные очки. — Тут в христианстве совершенно другое отношение к мытью, почти как в исламе — похоже, кто-то из отцов церкви напоролся на особо вонючего отшельника... И объявил, что не мыться и сидеть в дерьме — это богохульство. Потом уже на соборах закрепили правило, как там было-то... "Не вливают новое вино в старый мех, и скверна телесная есть проявление скверны душевной, отчего должно и плоть очищать, и не пренебрегать никогда омовением, и не вступать в церковь иначе, как в чистоте помыслов, тела и одеяния", вот. Ну и велели мыться не реже раза в неделю, без разделения на мужские и женские дни...
— И разврата не боялись?
— Да какой тут разврат... — хмыкнула Гермиона. — На то, видимо, и был расчёт. А может, и нет — теперь уже точно не разберёшься. Но правила этикета в бане как раз из тех времён, и беседовать полагается о "вещах возвышенных и благочестивых", при этом очень нежелательно касаться текущих дел и просто запрещено выяснять, какого сословия твой собеседник. Ладно, это и так было понятно, да и аристократия только по церковным праздникам общественные бани посещала — но всё-таки... Видимо, поэтому всяких бунтов здесь было немного меньше — всё-таки можно было намекнуть аристократам, что они зарвались. Ладно, пошли купаться!
