Раб молчал, не в силах поверить, что Аслан взял себя в руки. И увидел в глазах лаэра досаду. И даже обиду, на то, что Меченый ожидал от него худшего.
— Вставай, — повторил Аслан. — Пойдем завтракать.
— Я так и знал, найдешь еще повод поглумиться, — осторожно заметил Дерек, только теперь позволив себе прикрыть ноющую скулу. — Как я теперь жевать буду?
Аслан лишь усмехнулся, не оборачиваясь. Дерек покорно поплелся позади.
Завтракать во Дворце Правителя предпочитали в собственных покоях. Для Аслана накрыли на всех (весь его отряд) во второй просторной комнате, где расположились бойцы. Завтрак не отличался изобилием, хотя на столе было некоторое разнообразие блюд. И лишь рядом с одним прибором была тарелка, накрытая серебряным колпаком с вензелечками, в которых угадывался Дворцоый герб. Но Аслан кивнул Дереку на место слева от себя, как раз напротив этого прибора.
Под серебряной крышкой дымилась горячим парком каша из белой крупы, украшенная свежими фруктами. У Меченного от изумления отвисла челюсть.
Маленькая месть лаэра несносному рабу была и жестока, и трогательна. Ребята, не подозревавшие, что там под этим колпаком с вензелями, дружно загоготали, посыпались шуточки и подколки. У всех словно камень с души свалился, поняв, что Аслан 'строг, но справедлив'. Орис, единственный, располагавший сведениями о сути проблемы, и что на самом деле могло грозить Дереку, готов был расцеловать своего лаэра за неслыханное великодушие, зная, что тот практически наступил себе на горло, простив раба.
А Дерек, оглушенный происходящим, просто закрыл лицо руками. Он уже мысленно попрощался со всеми, намереваясь расстаться с ребятами, которые его, конечно же, не поймут, как бы он не поступил — подчинился бы вчера невменяемому лаэру или сделал то, что он сделал. И эти полчаса со времени пробуждения грустящего (в ожидании наказания) о смысле жизни парня, оказывается, слишком сильно держали его в напряжении, и теперь он почувствовал откат. Вообще-то Аслану надо было ударить посильнее, возможно даже попинать ногами, чтобы окончательно успокоить раба, что на него больше не сердятся, и теперь Дерека затрясло, отпуская...
— Эй, ты что, Меченый? — первым заметил Сауш неладное с обычно невозмутимым товарищем.
— Дерек, возьми лед, — протянул Орис салфетку со льдом (у него это уже здорово получалось) — за ночь научился.
— Какой лед? У него и так зуб на зуб не попадает, — возразил Сауш.
— Аслан, ты что, ему зубов только для каши оставил? — хохотнул кто-то, но Аслан уже и сам не смеялся, повернувшись и потормошив парня со шрамами.
— Дерек? Дерек, что? Черт! Не молчи, взгляни на меня. Я тебе случайно шов не вскрыл? Убери руки от лица. Дай взгляну...
Дерк мотнул головой, силясь что-то сказать, но челюсти отчего-то свело. Он не хотел, чтобы ребята видели его таким, но почему-то не мог даже пошевелиться и лишь судорожно вдыхал. Да он даже представить себе не мог, что, оказывается, будет так переживать, что его вчерашняя дерзость и заносчивость, самоуверенность и неподчинение, приведет к тому, что ему будет не все равно, что последует в наказание... или он уже подсознательно доверял Аслану настолько, что знал, что тот не потопчется на его гордости и самолюбии просто так, что лаэр достаточно трезво умеет мыслить... он не ждал подлости от своего господина и не получил ее — это опасное чувство — никому нельзя доверять настолько глубоко, он уже это один раз проходил... и теперь оказывается, готов пройти еще раз...
'Аслан, гад, что же ты делаешь, нельзя так выворачивать душу. Нельзя быть таким честным и благородным, что вся грязь, которую пытаются прилепить, осыпается, являя на свет истинную сущность. Вот за что тебя любит Тесса, вот за что она прощает тебе нестандартные отношения и готова встать на защиту твоей чести...', — мысленно шептал Меченый, проклиная себя за то, что теперь его выворачивало наизнанку, обнажая все сокровенное на всеобщее обозрение.
— Ну, все уже, — Аслан обнял Дерка не то в желании придушить болевым захватом, не то утешить, и парень уткнулся ему в плечо, наконец-то судорожно выдохнув и сумев совладать с зарождающейся истерикой:
— Я тебя ненавижу, мой господин, — глухо произнес он.
— Я знаю, — серьезно ответил лаэр, — взаимно... И вообще лучше помолчи, а то одежду мне кровью перемажешь.
Аслан знаком попросил воды. Ее тут же передали, и он сунул стакан Меченому.
— Ну чего, на концерт пришли? — нахмурился лаэр. — Ешьте быстро, и на всякий случай собирайтесь — отец не в духе, как бы не пришлось раньше времени съезжать из Дворца. Этого, — кивнул он на Дерека, с жадностью пьющего воду, стуча зубами о край стакана, — одного не оставлять. Все контакты с посторонними пресекать. Отвечаете головами.
Аслан обвел сидевших за столом пристальным взглядом и, дождавшись слаженных кивков, что его слова дошли до каждого из бойцов, продолжил:
— Орис, ты меня будешь ждать, порепетируй пока нашу речь... вот гадство, а мне придется импровизировать, — вздохнул Аслан, представляя разгневанного отца. Он его и в детстве не боялся, но было жутко неудобно и неприятно оправдываться в том, что он и сам не до конца понимал, на кого свалить вину за ночной балаган?...
— Понял! — подтвердил помощник, снова с удовольствием откусывая мягкую сдобную булочку, радуясь, что аппетит вернулся.
— Все, ты тоже давай ешь, а то каша остынет... — нарочно грубо оттолкнул Аслан от себя успокоившегося парня, чуть-чуть злорадствуя в душе — надеясь, что теперь Дерек представил, какого это перед посторонними показывать свою слабость и чувствовать себя уязвимым...
Черт знает, что такое, но Аслан отчетливо сейчас понял — эта ночь не перечеркнула его надежды, нет... этот нелицеприятный эпизод каким-то странным образом сблизил их, промелькнуло что-то такое, как и после разговора о звездах — словно они стали еще больше связаны невидимой ниточкой. То, что он Дерека не отпустит и ни в коем случае не позволит себе взять его силой — прочно утвердилось в мозгах варвара.
* * *
Правитель был в ярости, обвив Аслана черте в чем, начав с того, что сын недопустимо вел себя на балу и закончил тем, что 'бесстыжий выкормыш варваров устроил у него во Дворце филиал становища, а попросту — бордель'.
Аслан побледнел от возмущения — никакого борделя он не устраивал (хотя возможно, здесь заслуга Дерека и Ориса, которые просто не допустили подобного), но вот против того, что их видели с Роксаной, возразить было особо нечего, и слабые попытки оправдаться, не подставляя девушку, закончились тем, что Аслан тоже взбесился и заявил, что ему кроме Тессы никто не нужен.
В этот момент отец как-то странно замолчал, оценивающе взглянув на Аслана, и велел ему отправляться восвояси.
Аслан все еще взбудораженный обвинением, горел острым желанием покинуть Дворец немедленно, но долг отвечать за свои земли оказался выше. Он прошел к себе, закрыл дверь и улегся на кровать, стараясь отрешиться от всего и собраться с мыслями перед предстоящим Собранием лаэров.
Страшно было за Дерека, который невольно оказался заложником, так как в представлении отца и брата именно этот наглец позволяющий себе неслыханную дерзость нахамить наследнику Правителя и оказался зачинщиком устроенного в спальне Аслана безобразия. Про то, что никакой он не любовник, отец слушать не пожелал, резонно возразив, что не-любовников не укладывают спать на шелковые подушки, пристраиваясь в ногах. Но чтобы так низко пасть! Да еще и выбрать такого урода!
Счастье, что они даже не догадывались, что Дерек — раб, иначе Аслан бы ничего не смог поделать. Разгневанный Правитель может посчитаться со свободным человеком (тем более под защитой не просто сына, а лаэра), но с рабом ему церемонится необязательно.
Реакция отца была непонятной. Нет, то, что он был зол за его чрезмерное употребление вина на балу — это понятно, и то, что со стороны могло показаться, что это он, Аслан, преследует Роксану — тоже. Непонятно было, с чего это он так резко остыл и прекратил нравоучения. И откуда Правитель вообще узнал, что он спал обнаженным и что Дерек был в его кровати? Ведь у дверей постоянно стояла охрана, и Дамир ничего не мог видеть? Кто-то из своих сдал? Но кто? Никто, кроме Ориса и Дерека не был в комнате... А за этих двоих можно было бы ручаться... Похоже, придется устроить допрос — за этот промежуток времени, что все же удалось поспать, сменилось всего трое...
Аслан и не подозревал, какие козни строились за его спиной, и то, что он получил лишь небольшую передышку.
* * *
Следующие два дня пошли без особых происшествий, Аслан покинул Дворец сразу же после окончания третьего дня Собрания лаэров. На сердце было тяжело, Дамир был необычайно холоден, впрочем, Аслан не посчитал нужным оправдываться перед братом — пусть лучше за своей женой смотрит. Роксана же больше на глаза не попадалась вообще, сказавшись больной.
На самом деле девушке было совестно перед варваром за свое 'необъяснимое' поведение, и неприятно общаться с ним после того, что она видела, хотя вот уже два дня не могла отделаться от видения шикарных мужских тел, раскинувшихся на кровати Аслана. Все-таки тренированные бойцы во многом выигрывают по сравнению с утонченными манерными, надменными и чопорными представителями столичной молодежи, хорошо, что у Дамира тоже отличное телосложение — скорее всего в отца, который и сейчас, в возрасте и в силу своего положения, остается подтянутым и сильным, как и в бытность своего лаэрства.
Дознане о том, кто подходил к дверям, прошло неудачно. Все трое отказывались, уверяя, что никого не было. Только вот Орис не поверил Волошу, который отчего-то избегал прямого взгляда, и когда Орис бросил ему:
— Мудак, ты же подставил Аслана, а проще говоря, предал!
Парень вдруг посерел и выложил, что приходила некая девица, очень хорошенькая, но он ее не пускал и отлучался лишь за водой, потому что ей стало нехорошо.
— Дебил! — ограничился Орис комментарием, хотя очень чесались кулаки.
Дальнейшие расспросы ни к чему не привели. Волош и в самом деле не знал, как выглядит Роксана, и описание девушки свелось к выразительной жестикуляции, из которой можно понять, что девушка была хороша, но и не более того.
Аслан даже не стал разоряться и как-то наказывать бойца, сделав в уме пометку, что в элитной сотне скоро останется ровно сто человек, и Дерек больше не будет числиться сто первым, а займет законное место. Волош, кажется, тоже это сообразил и теперь ходил, как в воду опущенный. Ребята его игнорировали, а общение происходило на уровне язвительных замечаний о скудности ума невольного предателя.
* * *
У Аслана, отстоявшего право на то, чтобы не подставлять своих людей в местных заворушках и приходить со своими бойцами на помощь остальным лаэрам только при возникновении внешней опасности, остался еще один неразрешенный вопрос. Но лаэр Ливар Морицкий оставался в столице, будучи приглашенным на Заключительный бал, поэтому Аслан решил нанести визит тестю, а потом уже встретиться с лаэром Ливаром у него, Стоило на месте увидеть необычное оружие, которое досталось тому для обороны. Аслан не считал, что ему придется оборонять свою крепость от варваров, с которыми граничили его внешние территории, но быть в курсе новинок считал своим долгом. К тому же , это могло пригодиться и самим варварам, которые служили надежной прослойкой между Аслановой землей и беспокоившими их с некоторых пор северными соседями. Пока справлялись своими силами и практически без потерь. Потому что, обратись они к Аслану, он бы не задумываясь, встал под их знамена. Он очень чтил родственников со стороны матери. Но терять бдительности не следовало, поэтому, как бы Аслан не недолюбливал Ливара Морицкого, но от встречи в его крепости не отказался. Тем более, можно было остановиться в соседнем городишке, а в крепость только лишь нанести визит с познавательной целью.
* * *
Обязательный визит к тестю оказался более радостным событием, чем визит во Дворец к собственному отцу (впрочем, как и всегда). Отец Тессы немного посетовал на то, что лаэр не привез жену, но понимал, что дочь не любит Дворец, и по этикету не могла бы остаться у отца, когда ее муж находился бы во Дворце Правителя.
Аслан с отрядом задержались почти на сутки. Мужчинам было о чем поговорить, что обсудить и по вопросам службы, и на отвлеченные темы. Они засиделись далеко за полночь в удобных креслах, попивая хорошее вино и ведя неспешную беседу, предварительно разместив Аслановых бойцов в местной казарме. Впрочем, днем ребята почти полным составом рванули в город, решив покутить в последний день в столице. Даже Орис отлучился. Остались лишь, впавший в немилость Волош, и Дерек, насупившийся, что его держат 'под домашним арестом'. Видимо, мысли по исполнению плана мести своим бывшим хозяевам-работорговцам парень так из головы и не выкинул. Однако четкое указание не покидать внутреннего периметра двора казармы, Меченый нарушить не посмел, затеяв спарринг с солдатами, подчинявшимися отцу Тессы.
Услышав в приоткрытое окно оживленные крики и шум, тесть Аслана подошел взглянуть в чем дело, и, убедившись, что бойцы просто развлекаются, залюбовался ими. Двое из сопровождения Аслана — один огромный здоровяк, сцепившийся без оружия сразу с двумя парнями из местных, а второй, чем-то неуловимо похожий на своего лаэра (то ли фигурой, то ли своей хищной манерой быстрых и точных движений, словно танцуя, перемещался по двору с клинком в руке против лучшего мечника). Отец Тессы одобряюще присвистнул.
— Хорош боец! Новенький? — обернулся он к Аслану, также подошедшему к окну.
— Д-да, — чуть с запинкой отозвался Аслан, сам не в силах оторвать взгляда от Дерека, ловя себя на диком желании пойти и поменяться с условным противником Меченого местами.
— Волнуешься? — удивился тесть. — Мои ребята правила знают, не должны серьезно задеть.
— Надеюсь, что мои тоже помнят, — самодовольно хмыкнул Аслан, заставив отвести взгляд от Дерека и скользнув по Волошу, который одолел обоих солдат тестя, и теперь против него выступили уже трое.
Народу вокруг прибавилось, слышались одобрительные и подстегивающие возгласы, поддразнивающие парней.
Аслан вздохнул — жаль, что Волош так оплошал, все-таки, как боец, он очень ценен. Пожалуй, рано списывать его со счетов совсем...
Спать Аслан улегся в хорошем настроении, почти выкинув из головы недавний скандал с собственным отцом, но вот с утра настроение слегка испортилось.
Как бы не хотелось избежать визита к Ливару Морицкому, но договоренность пришлось исполнять. Кроме того, нужно было убедиться своими глазами, стоящее ли приобретение оказалось у этого лаэра, с которым Аслан не очень любил общаться. Ребята тоже не рвались погостить еще где-то, и, если в местный городишко около 'родного' Замка все собирались с радостью, то теперь чувствовалось, что они не прочь направиться сразу к дому, не задерживаясь по пути. Разве что Саушу было все равно, и даже веселее, если останавливались на ночлег не в лесу, а хотя бы в небольшом селении, где есть молодые девки.
