— Ребята! Если хотите чтоб в Ульяновске был свой аэроклуб — познакомитесь вон с тем чернявым парнем, станьте его лучшими друзьями и, завтра перед обедом — любой ценой затащите его в наш отдел на Выставке.
Подумав, я принял донельзя официальный вид:
— Считайте это боевым приказом!
— А кто это?
— Это "Як" — человек и самолёт!
Переглядываются недоумённо: с виду — паренёк, как паренёк:
— Серафим...
Строго нахмурив брови:
— Никак, дисциплинарный устав забыли?! Что в нём говорится про выполнение приказа начальства?
Хором:
— "Точно, беспрекословно и в срок...".
— Там написано, чтоб задавать вопросы перед выполнением?
— Никак нет!
— Задание ясно?
Те, по-военному:
— Так точно!
— К выполнению приступить немедленно!
— Есть!
Барон, только довольно ухмыляется — здорово он их вымуштровал, однако!
Вскоре слышу дружное:
— Здорово!
— Здравствуйте...
Те также — хором:
— Я Иван (Александр), а это — брат мой Санька (Ванька).
Чернявый, атакованный с обоих флангов — только диву даётся:
— Вы близнецы?
— Да, близнецы — мы с Ульяновска на Выставку приехали! Давай дружить? Тебя как звать?
— Александр...
— Ты тоже Сашка?! Вот здорово!
— Я — Александр...
— Ты — комсомолец?
— Нет.
— А почему...? Всё равно давай с тобой дружить!
Тот, обречённо вздохнув:
— Давайте. После полётов останетесь и поможете помыть и...
— УУУРААА!!!
На меня, полёт в этом дребезжащем — насквозь продуваемом водоплавающем жестяном "сарае", впечатление произвёл — самое удручающее... Ощущения, как с ледяной горки в старом холодильнике несусь — было одно такое воспоминание детства.
Мои же комсомольцы, просто пищали от восторга — хотя некоторые слегка "позеленели" от страха и рвотных позывов.
На следующий же день, Ванька да Санька, буквально за руки подтащили того "чернявого" в Ульяновский отдел на Всероссийской выставке, показали все экспонаты и наконец — представили всей нашей группе у картины:
— Ребята, это — Саша! Он умеет делать модели планеров.
Затем, близнецы представили Александру всех нас:
— Саша, это — Лизка-художница, она эту картину нарисовала. Здорово получилось, да? Это — Кузьма, он ту телегу с мотором изобрёл. Это — Миша, он здорово ножи метает. Это — Ефим, он здорово дерётся...
— А это наш комсорг: его — чуть тем трактором не задавило! — мной они явно гордились и просто захлёбывались от восторга, — он воевал с белопанами, был у них в плену, починит любой автомобиль, знает — как сделать танк и...
— ...И как его делать не надо.
Приязненно улыбаясь, протягиваю руку:
— Серафим Свешников!
Тот, явно робея перед такой "выдающейся" личностью, тем не менее — твёрдо пожимает мою ладонь:
— Александр Яковлев.
Да, это был он — все сомнения разом исчезли!
Будущий главный конструктор авиазавода "Љ 115", заместитель Наркома авиационной промышленности по новой технике и личный референт Сталина по авиации.
Во время учёбы в школе, он в шестнадцать лет организовал авиационный кружок, где сконструировал свою первую авиационную модель. На следующий 1924 год, достигнув возраста 18 лет, Александр создаст свой первый планер "АВФ-10" — во время всесоюзных соревнований в Крыму признанный лучшим. В 1927 году будут проведены испытания его первого самолёта — авиетки "АИР-1".
Рисунок 88. Будущий авиаконструктор Яковлев А.С. в юном возрасте.
Дальше, думаю рассказывать об одном из самых выдающихся конструкторов авиационного вооружения СССР, не стоит. Это был один из немногих моментов после моего "попадалова", когда мне остро захотелось перепеть Владимира Высоцкого:
"Я — "Як"-истребитель, мотор мой звенит,
Небо — моя обитель...".
Задержав его ладонь в своей, говорю:
— Саша! Наша комсомольская ячейка уже давно хочет создать в Ульяновске аэроклуб. Ты мог бы сделать для нашего аэроклуба настоящий планер?
Тот, хотя и хотел бы — по глазам вижу, да мнётся:
— Это не так просто, товарищи! Нужны...
Перебиваю:
— Первым делом нужны деньги, так?
— Да, конечно — без денег ничего не получится.
Показываю картину:
— Тебе нравится это?
Тот, дёрнув кадыком, уставился не отрывая глаз... Каюсь, сперва подумал — от рисованного изображения авторши в несколько легкомысленном наряде.
Однако, ошибся!
— Конечно, нравится!
Он обернувшись, с высшей степенью заинтересованности спрашивает у живого воплощения девушки-тинэйджера:
— А что это за странный летательный аппарат...? Эээ...?
— Елизавета.
Та, улыбнувшись улыбкой Евы — протягивающей Адаму яблоко познания:
— Это — вертолёт. Он может садиться и взлетать вертикально. Хоть, на крышу дома к примеру.
Вижу, разгорающиеся глаза и змеем искусителем:
— Эта картина не тебе одному нравится, Александр! Наш товарищ Елизавета Молчанова скоро продаст её и, на вырученные деньги — построит планер, который на следующий год победит на Всесоюзных соревнованиях в Крыму. Ты хочешь помочь ей и нам?
У Елизаветы — глазища по юбилейному рублю каждый. Однако, молчит.
Яковлев помявшись, выдавливает:
— Хочу...
— Ты согласен ради этого переехать в Ульяновск? Это город в Нижегородской губернии — где делают все эти вещи, что ты видишь в нашим отделе Выставки.
Тот, крайне вежливо:
— Я коренной москвич и люблю свой город — свою Москву.
Я напористо:
— Что ты больше любишь: Москву или авиацию?
Бросив на меня взгляд искоса:
— Я подумаю над вашим предложением.
На лицо очень сильный характер, явно не ищущий лёгких путей. Даже на откровенное заигрывание с ним Елизаветы — он никак не реагирует! Не просто мне с ним будет, предчувствую — ох, как не просто...
— Хорошо! Думай пока и готовь проект планера.
Озабоченно посмотрев на часы, предлагаю:
— Товарищи! А не пойти ли нам пообедать? ...Александр, ты с нами?
Народ с готовность меня подержал:
— Давай с нами, Саня!
Ничто так не закрепляет дружбу — как совместная трапеза после знакомства!
* * *
За обедом в столовой при Выставке, познакомились поближе и выяснилось, что будущий авиаконструктор родился в 1906 году, в День смеха — 1 апреля (19 марта по старому летоисчислению), что вызвало многочисленные дружеские подначки. Прадед его бы крепостным крестьянином, дед — владельцем свечной лавки в Москве, отец до Революции — служащим компании Нобеля.
Вот такой вот "социальный лифт"!
Саша своего "непролетарского" происхождения стеснялся, но Брат-Кондрат его вмиг успокоил:
— Да, брось Александр: Карл Маркс — тоже не рабочих кровей, а Фридрих Энгельс вообще — капиталистом был. Был бы ты сам — человек сознательный, а кто твои родители — это не так для Республики важно. Сын за отца не отвечает!
Но тем не менее, юный Яковлев — принимал активное участие в общественной жизни школы.
— А вот это — правильно, Александр!
И переглянувшись с Ефимом, Брат-Кондрат пообещал принять Яковлева в комсомол. Но только в Ульяновске.
Учился Саша хорошо, но в физике и математике — не был особенно силён. Он больше увлекался историей и рассказами о путешествиях. В этом обнаружилось сходство наших с ним душ, поэтому я доверительно — как лучшему другу:
— Тоже терпеть не мог математику, физику и химию.
Самое запоминающее из воспоминаний детства — наблюдение за уличным точильщиком ножей. Это и, возможно — чтение книг про Ломоносова, Попова и Менделеева, а также влияние товарищей — привлекли внимание юного Яковлева к технике. Александр пробовал построить "перпетуум мобиле" и одно время занимался в радиокружке. В этом, обнаружилось его "родство душ" с нашим Домовёнком и, тот поведал будущему главному конструктору о собственных потугах по изготовлению паровика и "гидростанции" на Грязном ручье.
Затем, начитавшись соответствующей литературы, в 1921 году Александр и его друзья по авиамодельному кружку собрал первую модель планера способную летать. Так началась его конструкторская деятельность.
Закончив в этом году школу, он подобно миллионам его сверстников сейчас определялся — кем ему быть? Насколько я понял — окончательно решить стать авиаконструктором, Александр Яковлев ещё не решил. Точно так же, к некоторой моей досаде, он не дал определённого ответа и твёрдого обещания в ответ на более чем заманчивое предложение.
Расстались друзьями, обещали поддерживать связь друг с другом...
* * *
Через неделю с небольшим, не став дожидаться официального закрытия Выставки — вся наша делегация вместе с экспонатами отправились домой в Ульяновск. В Москве остались лишь я, Михаил и Елизавета.
Глава 29. Операция "Пассажир"
— Когда следующий трактор сделаем, Серафим? — спросил ещё в Ульяновске Клим, войдя "во вкус", — народ пишет, приезжает, интересуется...
После моего ответа, он буквально оторопел:
— "Мы"? Пожалуй, никогда. Достало меня иметь дело с "Красным Сормово", а без них мы не потянем.
— Так, что же нам делать, как быть? Народ пишет, приезжает, интересуется...
— Мы пойдём другим путём! А "народ" потерпит с годик-два — он ещё и не то и, не столько терпел, сердечный.
* * *
Ещё ранней весной, ознакомившись поближе с порядками — царившими на заводе "Красное Сормово", я отказался даже от мысли создать там сперва крупносерийное тракторное производство, а ближе к тридцатым годам — что-то типа прообраза знаменитого "Танкограда".
По нескольким причинам:
Во-первых — это государственное предприятие и, государство за ним тщательно бдит — сковывая любую частную инициативу и, с течением времени — этот процесс будет только усугубляться.
Во-вторых — рабочий класс там донельзя избалован вниманием "руководящей и направляющей". Ведь "Сормово" — первенец рабочего движения, именно там произошла первая в России забастовка.
В-третьих, вытекает из "в-первых" и "во-вторых" — пристальное внимание ВКП(б) за любым "пуком", доносившемся из этого завода.
В-четвёртых — завод имеет достаточно много гарантированных заказов, особенно связанных с волжским речным и каспийским морским судоходством. Кроме того, в связи с энергичными усилиями государства в сфере восстановления железнодорожного транспорта — имеются контракты на изготовление и ремонт подвижного состава. Лишний геморр с массовым трактором — ни заводу, ни самим заводчанам — совершенно ни к чему.
В-пятых, ещё и по чисто внутриполитическим причинам — государство не экономит на дотациях для таких вот "флагманов", типа Путиловского, Обуховского да Сормовского заводов. Так что, сормовчане — без "куска хлеба" не сидят и, не думают ежеминутно — где-бы им урвать лишний заказ, чтоб заработать лишнюю копейку на пропитание. Если бы Ксавер не познакомил меня с тем "злостным контрагентом", уверен — со мной и разговаривать никто не стал бы.
Однако, то были разовые контракты. Не могу же я выпускать таким образом — тысячи и десятки тысяч тракторов в год, как того хочу?!
Думаю, этих пяти причин вполне достаточно, чтоб искать другое место для серийного производства трактора "Мужик".
* * *
И тогда я как хищный коршун-стервятник — парящий высоко в небе над облаками, обратил свой ястребиный взор на бьющегося в последней предсмертной агонии гиганта... На бывшую "империю" братьев Баташёых — то бишь, на Приокский горный округ (окружной центр — город Выкса) — в состав которого с десяток-полтора заводов и заводиков.
Рисунок 89. "Империя" братьев Баташовых, в 1920-е годы — Приокский горный округ.
Особенно привлекательным было то, что этот Округ — как бы "отдельное государство", расположившееся среди лесов, болот и, бесчисленных рек и речушек. Хотя, это промышленное образование имеет свою собственную развитую сеть узкоколейных дорог — оно не имеет даже железнодорожной связи с "внешним миром", которая поддерживается только от ледохода до ледостава, через пристани на Тёще и Оке.
В этом есть свои минусы и плюсы, конечно...
Из "плюсов" — Москва меньше свой нос совать будет, а главный из "минусов" — можно достаточно легко превратить в плюс. Стоит только проложить ж/д ветку, протяжённостью где-то чуть менее полусотни вёрст, вдоль старой грунтовки от посёлка Печи Лукояновского уезда — через Монастырь к Ульяновску и, про логистические проблемы — можно будет навсегда забыть.
Среди инфы на моём компе я обнаружил только три предприятия Округа, достойных упоминания. Информация собранная профессором Чижевским только подтвердила это.
"Верхне-Выксунский завод" — с доменным, чугунолитейным, меднолитейным цехами.
"Нижне-Выксунский завод" — с мартеновским, листопрокатным, трубопрокатным, муфтовым, вилопрокатным, мелкосортным прокатным, фасонолитейным цехами.
И наконец — "Кулебакский" завод: доменная печь, мартен, крупносортный прокатный стан.
Конечно, всё оборудование морально устарело, изношено за годы Первой Мировой и Гражданских войн...
Однако выбирать не из чего — "шо маемо, то маемо"!
Когда в 1928 году акционерный Приокский горный округ расформируют, из всех его заводов останется только два:
"Выксунский металлургический завод" (ВМЗ), который в Великую Отечественную Войну работал на оборону — выпуская корпуса артиллерийских снарядов, прокат и литьё из броневой стали и прочее.
"Кулебакский металлургический завод имени С.М. Кирова", ставший во время войны "номерным" — Љ 178. Это, единственное предприятие, которое кроме всего прочего, всю войну обеспечивало все танковые заводы страны очень важной деталью — катанной носовой балкой для "Т-34".
Как видно — потенциал у Округа определённо имеется и он довольно немалый!
По остальным заводикам, среди которых как известно — имеются волочильные (изготовление проволоки), гвоздильные, кровельного железа, по изготовлению кос и серпов и прочие, у меня информации на компе никакой нет. Должно быть, подобно Ульяновскому чугунолитейному — они тихо ушли в историческое небытие, в лучшем случае превратившись в Богом забытые села...
Ещё один довольно привлекательный момент.
По "разведанным" собранными и любезно предоставленным мне профессором Чижевским — в акционерном Приокском горном округе созрела историческая ситуация, которую можно охарактеризовать словами:
"Приходи и владей нами"!
С началом эпохи НЭПа и политикой жёсткой экономии по отношению к нерентабельным производствам (кроме вышеперечисленным выше) государство по сути — бросило этот промышленный район на произвол судьбы, на выживание. Примерно так же, в 90-е годы было отпущено в "свободное плаванье" большинство советских предприятий: найдёте свою "нишу" на рынке — молодцы, не найдёте — мы по вам плакать не станем.
Сидя без работы и без денег, "красные директора" — руководители предприятий, служащие и рабочие Приокского горного округа, лихорадочно ищут выход из создавшегося положения... Любого, кто достаточно убедительно его предложит — они встретят как своего спасителя, как "мессию" — посланного им свыше...
Но это, буду вовсе не я!
